А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Спецагент Коттон, – отчеканила она, – или никто. Выбирайте.
Вот так-то: либо он передает полномочия агенту Коттону, либо берет на себя ответственность за потерю свидетеля, который, возможно, поможет раз и навсегда расправиться с Рафаэлем Салинасом. Первое нанесет страшный удар по его самолюбию – он из таких, – а второе может подпортить его карьеру.
– Я должен согласовать этот вопрос с помощником начальника, – обиженно пробормотал он и вышел из кабинета, оставив дверь открытой.
Энди встала и плотно ее закрыла.
– Мне он не понравился, – призналась она, снова сев на стул.
– Он хороший профессионал, – только и сказал спецагент Коттон, позволив себе слегка улыбнуться.
– Надо думать. Иначе его не оставили бы в Нью-Йорке. Но и о вас я могу предположить то же самое. – Среди федералов шла жестокая конкуренция за места в крупных городах, среди которых лидировали Вашингтон и Нью-Йорк, где жизнь кипит и всё на виду.
– Мне посчастливилось работать с очень умными людьми. И в такой команде легко выглядеть достойно.
Было видно, что агент Коттон в отличие от Халси высоко ставит своих коллег, и Энди осталось довольна своим решением вести переговоры только с ним.
– Если не возражаете, я вызову своего напарника по делу Салинаса, – сказал Коттон, снова поднимая трубку. – Его зовут Ксавье Джексон, и он просто гений в своем деле. Ему не повезло работать со мной, но мы с ним до сих пор иногда общаемся, хотя теперь не работаем вместе.
Энди стало ясно, что дело у них забрали как провальное. Впрочем, она была уверена, что и Халси с ним справляется ничуть не лучше. Неудивительно, что он так настаивал на ее сотрудничестве именно с ним. Ведь он с ее помощью в итоге мог праздновать победу. Возможно, ему не хватало именно такого свидетеля, как она, который своими показаниями против Рафаэля обеспечил бы перелом в ходе дела.
В ожидании гения Джексона Энди с Коттоном вели непринужденную беседу. Минут через пятнадцать послышался деликатный стук в дверь, после чего наступила выжидающая тишина.
– Войдите! – крикнул Коттон.
Ксавье Джексон оказался молодым человеком, примерно одного с Энди возраста. Стройный брюнет с несколько экзотическим, смуглым лицом, он в отличие от большинства сотрудников ФБР, которых Энди успела увидеть в здании, выглядел щегольски, несмотря на то, что был одет, как того требовал этикет, то есть в костюм и белую рубашку. Правда, галстук у него при этом оказался ярко-красного цвета с каким-то мелким узором. Приглядевшись к рисунку, Энди рассмотрела в нем стилизованных лошадей еще более насыщенного красного тона. И вместо белоснежного носового платка, сложенного прямоугольником, из нагрудного кармана Ксавье Джексона выглядывало несколько изысканных кончиков все того же красного цвета. На фоне других он выделялся своей живостью, яркой внешностью и особенно правильной речью: он говорил без какого бы то ни было акцента, как ведущий теленовостей. Во взгляде Ксавье Джексона было нечто акулье, но в его отношении к агенту Коттону в отличие от Халси чувствовался пиетет.
Смерть ни тому, ни другому в ближайшем будущем не грозила.
Это знание пришло к Энди внезапно, словно из воздуха, и повисло над ней, как зрелое яблоко на ветке, но об этом говорить мужчинам она не сочла нужным. Джексон считал себя неуязвимым для пуль, а Коттон уже ждал выхода на пенсию, когда он наконец-то сможет проводить больше времени с женой и заниматься тем, что ему нравится. Они и не думали о смерти, и Энди не стала напоминать о ней.
Джексон посмотрел на нее с недоверием:
– Вы правда Дреа Руссо?
Энди рассмеялась, и он тут же добавил:
– Ах да, узнаю этот смех. – Его глаза загорелись любопытством. – Я все думал, живы ли вы: вы так внезапно исчезли.
– Мне пришлось бежать, спасая свою жизнь, – ответила Энди.
– Салинас хотел вас убить?
– Хотел. Но я, скрываясь, попала в автокатастрофу, и в газетах по ошибке написали о моей смерти. Это и спасло мне жизнь: Рафаэль отозвал своих ищеек. Правда, ищейка была одна, но именно этот человек принес Рафаэлю весть о моей смерти. Смерть оказалась правдой, хотя полуправда в этом случае выглядела бы более правдоподобно, чем то, что произошло на самом деле.
– Значит, он считает вас погибшей, – уточнил Коттон. – А стало быть, вам ничто не грозит. Зачем же вы вернулись на его территорию?
– Если мне известно то, что может вам помочь упрятать его за решетку, то с моей стороны было бы безнравственным оставаться в стороне, в то время как по его вине от наркотиков каждую секунду гибнут люди. Рафаэль хитер, – сказала Энди. – И вам, вполне возможно, никогда не удастся собрать необходимые улики, если вы сейчас не воспользуетесь шансом. В данном случае ваш шанс – это я. И я готова попробовать.
– Вы знаете, кто у него ведет бухгалтерию? Настоящую, черную?
Энди отрицательно покачала головой. Сведения о личности бухгалтера и его местонахождении решили бы дело.
– Никогда и ничего о нем не слышала. Были вещи, к которым Рафаэль относился небрежно… – Так, например, ей удалось узнать его банковский пароль. – Но не к этому. Думаю, этого не знают даже близкие Салинасу люди. При мне велись разговоры, но только не о бухгалтерии. Имя бухгалтера также не упоминалось.
– Бывало такое, что он исчезал куда-то один, без своих людей? – вступил в разговор Джексон.
– Мне, во всяком случае, об этом не известно. Хотя он вполне мог уехать со своими телохранителями, а потом оставить их где-нибудь. Но повторяю: при мне такого не было. Его охрана вне дома организована очень тщательно. Что касается этого, Рафаэль параноик. Ему кажется, что улицы кишат врагами, которые только и думают, как бы его укокошить. Поэтому он постоянно окружен броней из чужих тел.
На Энди один за другим посыпались вопросы. Агенты интересовались самыми, казалось бы, незначительными подробностями. В течение нескольких часов Энди с готовностью рассказывала все, что только удавалось вспомнить. Тем не менее этих сведений было мало, чтобы завести на Рафаэля дело, и Энди уже начала отчаиваться. Именно этого она и боялась. Боялась, что придется прибегнуть к решительным мерам.
– Есть один вариант, – наконец сказала она, когда агенты, судя по всему, тоже приуныли: упавший с неба шанс поймать Салинаса оказался пустышкой. – Обвинения в суде на этом не построишь. Но ведь для всех нас главное – прикрыть его бизнес, изолировать его от общества, не так ли? Если он увидит меня, то сойдет с ума. Я же мертва. Уезжая, я… захватила с собой кое-что важное для него. – Да, Энди не кривя душой могла признать, что два миллиона долларов для Рафаэля не мелочь. Но не менее ощутимо для него нанесенное его самолюбию оскорбление – она отвергла его любовь. – Он, конечно же, попытается убить меня. Это можно как-то использовать?
– Ничего не выйдет, – тихо сказал Джексон, когда Дреа Руссо ушла – совсем другая и все та же. – Даже если нам удастся использовать гражданское лицо в качестве приманки, чего начальство нам никогда не разрешит, попытка убийства не такое преступление, за которое можно посадить больше, чем на год. При этом он вообще может избежать тюрьмы.
– Знаю, – устало проговорил Коттон. – Знаю. Никак не получается поймать гада, даже с ее помощью. Не дай Бог, он ее еще пристрелит, выставь мы ее в качестве наживки. Никогда себе этого не прощу.
Энди заехала в закусочную пообедать, но от расстройства ей кусок не шел в горло. Почему-то она надеялась, что, приехав быстренько расправиться с Рафаэлем, она либо предаст его в руки властей, либо все сложится так, что его убьют. Она все рисовала себе в воображении какую-то грандиозную, заканчивавшуюся смертью Рафаэля перестрелку, которая оживит скучную сводку итоговых новостей. Сейчас, находясь в Нью-Йорке, Энди не могла логически объяснить, каким образом именно такой сценарий родился у нее в голове. Это было не похоже на возникавшее у нее время от времени внезапное озарение, когда она предсказывала кому-то будущее. Правда, своего будущего она никогда не знала.
Ее грандиозный план, если это можно назвать планом, оказался недостаточно проработан. И сейчас, в Нью-Йорке, Энди почувствовала себя дурой – надо же было так промахнуться. Это так на нее не похоже. Энди горестно покачала головой. Ведь она совсем не героиня, а пошла на такое большое дело, даже не подумав, как воплотит его. Да что с ней такое?
Как не хочется умирать… разве что ее смерть станет способом разделаться с Салинасом.
Невидящим взглядом Энди уставилась в окно, за которым тянулись бесконечные потоки прохожих. Она не боялась смерти – она боялась, что не попадет в тот мир, где обитал Олбан. Она всеми силами старалась стать лучше. Никогда она больше не будет использовать секс и красоту для достижения цели. Но прошло ведь всего восемь месяцев. Восемь месяцев очень мало против пятнадцати лет. Набрала ли она за это время достаточно очков в свою пользу?
Может, ее смерть – ее настоящая смерть – и есть главное испытание. «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». Если для того, чтобы уничтожить Рафаэля, потребуется ее жизнь, она готова. Она найдет в себе силы.
Вот только расставаться с Саймоном ей не хотелось. Начало их знакомства было отвратительно, но то, что происходило между ними сейчас, походило на робкие и тонкие ростки чувства, еще не изведанного ими. И пусть он киллер, пусть не тот человек, который ей нужен, как убеждала себя Энди, довольно уж ей ошибаться в мужчинах, она все равно хотела прижать ладони к его щекам с проступившей щетиной, заглянуть в его темные опаловые глаза и увидеть, как где-то в их глубине, где раньше была только пустота, зарождается и расцветает нежность.
Она мечтала поближе узнать его, а для этого требовалось время. Того, что он рассказал ей о себе в тот день вопросов и ответов в кафе, было мало. Энди хотелось смешить его глупыми анекдотами, завтракать и обедать с ним, хотелось быть рядом, когда он станет превращаться из человека, самостоятельно штопавшего свои раны, в человека, способного принять помощь от других.
Саймон один как перст. Что с ним станется, если она умрет? Изменит ли он свою жизнь или возьмется за старое? Вряд ли она такая необыкновенная, что он никогда не найдет ей замену, никого не сможет полюбить. Но вопрос в том: станет ли он искать ее? Сделает ли такую попытку? Или, наоборот, отгородится от всех еще более прочной стеной? Ответ на этот вопрос Энди знала. Она не забыла, как тогда, в пентхаусе, он решительно и непреклонно отвергал все ее шаги навстречу, даже имя свое назвать отказался. Ему не нужны были и ее поцелуи. Энди помнила, как он застыл в первую минуту, словно собирался оттолкнуть ее. Но все же не сделал этого, ведь в глубине души он жаждал объятий и ласк, и когда он раскрылся ей навстречу, Энди поняла, что никто и никогда не целовал ее так жадно и ненасытно.
Если б она тогда не увидела его у придорожного кафе, если б он не пришел к ней сказать, что ей нечего бояться и если б не поцеловал ее, боль и сожаление при мысли о нем преследовали бы Энди до конца жизни, зато она в преддверии предстоящего дела не тосковала бы по нему так, боясь навсегда потерять его.
Доев суп, Энди вышла на улицу и до гостиницы «Холидей инн», в которой остановилась, доехала на автобусе. Остановка находилась недалеко от отеля – Энди пришлось пройти пешком всего пару небольших кварталов. Она села в скрипучий лифт и поднялась на свой этаж. В конце коридора виднелась тележка горничной, а из открытого номера доносилось гудение пылесоса.
Вставив в замок карточку, Энди открыла дверь и застыла на месте.
– Не кричи. – Перед ней стоял Саймон с каким-то таинственным выражением лица.
Крик застрял у нее в горле. Саймон, притянув ее к себе, тут же захлопнул и запер на ключ дверь и вдобавок навесил на нее цепочку.
– Что ты здесь делаешь? – недовольно прорычал он.
– Я как раз собиралась задать этот вопрос тебе. Это мой номер, – ответила Энди и, с трудом сглотнув, бросила сумку на пол и обвила Саймона за шею. Слезы обожгли глаза и уже были готовы пролиться, но Энди вовремя сдержалась. Ведь она только что думала о нем, в другом случае не отреагировала бы на его неожиданное появление так бурно. Но, услышав его голос и ощутив мускулистую твердь его тела, Энди не могла скрыть своей радости и охватившей ее неистовой страсти. Как знать, может, ей скоро суждено умереть. И ей хотелось, перед тем как покинуть этот мир, еще раз насладиться близостью с Саймоном. Приподнявшись на цыпочки, Энди прижалась губами к его губам и, снова ощутив вкус и мягкость его губ, застонала от удовольствия.
На этот раз все было не так, как в пентхаусе, когда он колебался, прежде чем ответить на ее поцелуй. Саймон обнял Энди и, развернув, подхватил на руки и понес мимо ванной в глубь номера…
…где располагалась кровать.
Прервав поцелуй, он стащил с кровати и бросил на пол покрывало.
Его поцелуи были такими же горячими и жадными, как прежде. Он уложил на кровать Энди и накрыл ее своим телом, прижав к кровати, а Энди обвила его ногами и сползла чуть вниз, чтобы приблизить свое лоно к его бедрам. Саймон приподнялся, чтобы сиять с себя куртку, хотя его восставший член все равно касался ее тела.
– Ты уверена? – проговорил он, глядя Энди в глаза. – Пути назад не будет.
Он, прищурившись, пристально смотрел на нее. Его взгляд был столь пронзителен, что обжег Энди. Она обхватила его лицо ладонями – точно так, как совсем недавно воображала себе, воплощая свою недавнюю мечту, и бросилась в омут с головой.
– Я люблю тебя, Саймон. – Она хотела успеть хотя бы раз сказать это, опасаясь, что другого такого случая может не представиться. Она хотела, чтобы Саймон знал, что любим и дорог ей, что он не одинок.
Она почувствовала, как Саймон дрогнул, его руки вдруг ослабли. Он грузно опустился на кровать рядом с Энди и, тяжело дыша, прижался лбом к ее лбу.
– Ты не должна была этого говорить, – пробормотал он тоном, в котором проскользнуло что-то очень робкое, такое, что сердце Энди болезненно сжалось.
– Это правда. Я очень страдала, когда ты отказался взять меня с собой. – Энди нежно погладила его по волосам. – Боль разрывала мне сердце, лишала разума. Я убедила Рафаэля, что до такого состояния меня довело его равнодушие, а ты якобы ко мне даже не притронулся, побрезговал.
Саймон чуть вздернул голову и изумленно уставился на нее, почти касаясь ее носа своим.
– Хочешь сказать, он тебе поверил? – недоверчиво спросил он.
– Конечно. Я талантливая лгунья. – Губы Энди чуть подрагивали в улыбке.
– Вот черт! Я знал, что ты актриса, но чтоб такая!
– Спасибо. – Энди рассмеялась и приподняла голову, чтобы еще раз насладиться вкусом этих мягких губ. Она почувствовала, как он улыбается ей в ответ, и сердце ее сжалось от счастья.
Саймон нежно прижался губами к ее подбородку, пробежал рукой по ее телу, задержав ладонь на бедре, и крепче прижал к себе.
– Я думаю, нам стоит снять с себя кое-что. Мне очень, очень нужно сейчас какое-то время позаниматься с тобой сексом.
– Как долго? – Энди начала было расстегивать блузку, но вдруг остановилась: ей гораздо важнее было ощутить обнаженное тело Саймона. – Хочешь установить личный рекорд?
– То есть больше четырех часов? – Саймон улыбнулся и отрицательно покачал головой: – Нет. Не сейчас. Давай пока остановимся на двадцати минутах.
– Лентяй. Я же знаю: ты способен на большее. – Хотя ей самой, думала Энди, приподнимая бедра навстречу его члену, и двадцати минут много: пять минут – и она готова. Стоило ей вспомнить, как он входил в нее прошлый раз, мышцы у нее внутри судорожно сжимались. Его пенис был довольно внушительных размеров, чтобы ее лоно оказалось для него тесным. Что-то она почувствует сейчас после стольких месяцев воздержания? Энди порой казалось, что она стала фригидной: после аварии мысли о сексе ей не приходили в голову… до тех пор пока у нее на кухне не появился Саймон. Тогда она поняла: все в порядке, просто ее женское естество дремало до поры до времени.
Энди расстегнула на Саймоне рубашку и выпростала ее из брюк. Глядя на его широкую грудь, слегка покрытую волосами, она чувствовала, как растет желание. Прижав руки к его груди, она нащупала маленькие плоские кружочки сосков с крошечными шишечками посередине, которые затвердели, как только она начала их поглаживать. На скулах Саймона выступил румянец.
Пожалуй, хватит. Грудь у него хороша, но то, что в брюках, все равно гораздо лучше. Оставив его соски, Энди с силой рванула пряжку ремня на его брюках.
– Поосторожнее там с молнией… – только и успел сказать Саймон, спасая свой член. От чрезмерных усилий поскорее выпустить его на волю Энди вдруг пришла в неистовство и, желая добраться до главного, стала бить Саймона по рукам.
– Уйди, – процедила она. – Я сама.
– Охолони немножко. Никуда он не денется… Черт!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33