Затем обернула складки белого хлопка вокруг головы, соорудив некое подобие шляпы от солнца. Без нижней юбки ей стало гораздо прохладнее, а если страдает ее скромность, что ж, ну и пусть. Она не намерена заработать солнечный удар в отличие от него!
Когда Лайла поравнялась с ним, Джосс бросил на нее один быстрый взгляд и грубо рассмеялся:
– Как неприлично, мисс Лайла, так открыто выставлять свое нижнее белье напоказ! Нехорошо, нехорошо!
Взбешенная, она резко остановилась, сверля его взглядом, но он продолжал идти.
– О, заткнись! – прокричала она ему вслед и от грубости своих слов почувствовала себя немного лучше. Если он и услышал, то не подал виду, просто продолжал идти.
Это разъярило ее еще больше, чем все, что он мог сказать или сделать. Если он решительно настроен быть упрямым и неуживчивым, она будет вести себя так же, угрюмо поклялась Лайла. Снова нагнав его, она вздернула нос кверху и пошла рядом – ожидание его следующей колкости было чем-то сродни удовольствию. Когда он проигнорировал ее, она почувствовала, что ее раздражение растет. Еще никогда в жизни она не испытывала такого желания ударить!
Они шли примерно три четверти часа, не обменявшись даже словом. До сих пор им не встретилось никаких признаков жизни, не считая птиц, крабов и ящериц. Если бы Джосса не было рядом, Лайла наверняка испугалась бы.
Взбираясь на одну из маленьких, поросших травой дюн, Лайла ушибла палец о камень. Взвыв, она запрыгала на одной ноге, сжимая ушибленную ногу в руке. Джосс бросил на нее единственный взгляд, который правильно оценил степень повреждения, и продолжал идти. Терпение Лайлы лопнуло. Она бы плюхнулась на песок прямо здесь и отказалась идти дальше, если бы не была уверена, что он просто пойдет без нее.
Прихрамывая, она пошла за ним, сверля эту широкую спину убийственным взглядом. В конце концов ей пришлось бежать, чтобы нагнать его. Когда она сделала это, то уже не могла больше сдерживаться.
– Ты мог хотя бы быть вежливым! – раздраженно бросила она.
Он глянул на нее, выражение его лица было неприятным.
– Я не расположен к любезностям.
– Это совершенно очевидно!
– Рабу ведь позволено не разговаривать, не так ли? Я не обязан развлекать тебя, так же как и возвращать твоему жениху, правильно? Или обязан? Пожалуйста, проинструктируй меня. Я не так давно стал рабом, знаешь ли, и пока не в курсе положенного этикета.
Она почувствовала, как от его сарказма у нее медленно загорается лицо, и это не имело никакого отношения к палящему солнцу.
– Ты самый невыносимый, надменный, заносчивый…
– Забавно, но то же самое я бы сказал о тебе, – проговорил он, наконец останавливаясь. – Если бы не был рабом, разумеется.
Эти изумрудные глаза были обжигающе горячими от сдерживаемого гнева. Лайла зашипела, не в состоянии придумать достаточно колкий ответ.
Джосс был не в настроении ждать. Он повернулся и снова зашагал дальше, оставив кипящую от злости Лайлу сверлить разъяренным взглядом его удаляющуюся спину, пока не скрылся из виду, когда берег сделал еще один поворот. Затем, подобрав юбку, она потащилась следом. Она думала о том, как бы ей хотелось отыскать камень и треснуть им по этому упрямому затылку!
Глава 18
Выйдя из-за поворота, она обнаружила его растянувшимся на песке лицом вниз.
– Джосс!
Перепугавшись до ужаса, она подбежала к нему и упала рядом с ним на колени. Первое же прикосновение к его спине подтвердило ей, что он не мертв. Шелковистая кожа была влажной от испарины. Он потерял сознание, и поделом ему! Любой, у кого есть хоть капля мозгов, знает, что нельзя ходить в такую жару, да еще и с раной на голове.
Она сердито смотрела на него, когда он открыл глаза.
– Какое очаровательное зрелище! – пробормотал он язвительно и снова закрыл глаза. Лайле пришлось стиснуть зубы, чтобы сдержаться и не дать ему в ухо.
– Я же говорила тебе, что нельзя ходить в такую жару, – не преминула напомнить она, надеясь разозлить его. Его ресницы дрогнули, и на мгновение две зеленых щелки зло посмотрели на нее.
– В следующий раз я дам тебе утонуть, – пробормотал он. Прежде чем Лайла успела ответить, он перевернулся на спину и поднял руку, чтобы прикрыть глаза. – Боже, как болит голова!
– Я не удивлена. Я же говорила тебе…
– Если ты скажешь это еще раз, я за себя не отвечаю.
Примолкнув на время, Лайла села на корточки. Джосс лежал не шевелясь. Отросшая черная щетина на щеках и подбородке и густая черная поросль на груди делали его похожим на дикаря. Глаза ее пробежали по ширине его плеч и вниз, по рукам… и внезапно она нахмурилась. Голая кожа плеч, рук и груди была воспаленного, ярко-кирпичного цвета. Ее кожу тоже слегка покалывало, но она не думала, что может сильно обгореть в платье с длинными рукавами и высоким воротом и с обмотанной вокруг головы нижней юбкой, прикрывающей лицо.
– Джосс.
Отсутствие враждебности в ее тоне, должно быть, дошло до него, потому что он приподнял руку, чтобы взглянуть на нее.
– М-м?..
– Вон там, на краю пальмовых деревьев, есть тень. Как ты думаешь, ты сможешь туда дойти? Это всего несколько ярдов. Можешь опереться на меня, если хочешь. Но тебе в самом деле надо уйти с солнца.
– Что? Вы имеете в виду, что ваша светлость по собственной воле готова вынести прикосновение жалкого раба? Я потрясен!
Ее учтивость, по всей видимости, не была заразительной.
– Ты самый… Не важно! Я больше не намерена с тобой спорить! Будь каким угодно противным, мне наплевать! Но тебе надо уйти с солнца! Твои плечи и руки красные, как у рака!
– Значит, они примерно того же цвета, что и твой нос, – огрызнулся он, но его тон был мягче, чем прежде. – Вообще-то ты выглядишь просто очаровательно с этим носом, похожим на вишню, и обмотанной вокруг головы нижней юбкой. Любому было бы простительно принять тебя за простую смертную.
Лайла потеряла терпение и встала, чуть не топнув ногой от раздражения.
– Нет, ты все-таки самый противный… – Она не договорила и смолкла, когда ее взгляд случайно упал на что-то чуть дальше на берегу. Выступающий участок песка и чахлой травы, прерывающий линию горизонта, казался удивительно похожим на тот мыс, на который она взбиралась, когда только пришла в себя и подумала, что одна на берегу.
– Что такое? – Джосс глазами проследил за ее взглядом, но вид этого мыса ни о чем ему не говорил. Он лежал гораздо западнее от него, когда она его нашла.
– Мне кажется, мы вернулись туда, откуда начали. – Лайла почувствовала, как у нее засосало под ложечкой.
– Это невозможно! Мы не могли пройти полный круг так быстро! Если только… – Он нахмурился. – А почему ты так решила?
– Вон тот маленький взгорок – я почти уверена, что именно там я нашла воду.
– Не может быть.
– Давай уведем тебя с солнца, и я посмотрю.
Как только он поднялся, его голова опять закружилась. Лайла быстро обхватила его за талию, когда он покачнулся и, шатаясь, шагнул назад. Джосс на мгновение тяжело оперся о нее, когда накатила волна головокружения. Лайла остро ощущала интимность того, как она держала его: рука обнимает голую талию, ладонь прижимается к плоским мускулам живота. Если бы кто-нибудь увидел… Но никто не увидит, никто не узнает, а если что-то случится с Джоссом, она останется совсем одна. Разумеется, это ее христианский долг – сделать все, что можно, чтобы помочь ему, принимая во внимание обстоятельства.
Медленно они заковыляли по песку туда, где меняющийся угол солнца отбрасывал тень, тянущуюся через береговую полосу. Джосс был тяжелым, а его кожа влажной, и теплой, и шершавой от песка, прилипшего к ней. От его резковатого запаха она сморщила нос.
– Попахивает от меня, да? – спросил он, заметив это.
– Немножко. Думаю, и от меня тоже. Он покачал головой:
– От тебя нет. Если это окажется твой взгорок, принеси воды, ладно?
Чуть слышная скрипучесть в его голосе сказала ей лучше слов, насколько он утомлен.
Мыс был тот же самый, Лайла поднялась на его вершину, отыскала каменистую выемку с водой, образовавшую маленькое озерцо, и жадно пила, пока не утолила жажду, после чего наполнила водой обе раковины. Больше она не могла донести, но раковины были большими и вмещали воды достаточно, чтобы Джоссу хватило напиться.
Когда она вернулась к Джоссу, он лежал на спине. Тень удлинилась еще немножко и теперь простиралась на добрых три фута дальше того места, где он лежал. С удивлением Лайла осознала, что день уже, должно быть, клонится к вечеру.
Осторожно пристроив раковины в песок, Лайла опустилась на колени рядом с Джоссом. Она позвала его по имени и легонько дотронулась до плеча. Его глаза открылись, один раз моргнули, затем с видимым усилием сфокусировались на ее лице.
– Я принесла тебе воды.
С ее помощью ему удалось приподняться на локте и выпить воду. Затем он с заметной усталостью откинулся на песок.
– Это тот же самый взгорок?
– Да. – Лайла размотала нижнюю юбку с головы, скрутила в валик и подложила ему под голову вместо подушки.
– М-м…
Она приняла это за спасибо. После этого он некоторое время молча лежал с закрытыми глазами. Наконец глаза его чуть приоткрылись.
– Ты ведь понимаешь, что это значит, да?
– Что? – Лайла нахмурилась. Она пока еще не успела как следует подумать над этим, только радовалась тому, что ей опять легко удалось найти воду.
– Мы на острове – нет, даже не на острове, для этого он недостаточно велик. Крошечный клочок суши посреди Атлантического океана. Мы обошли его весь по кругу и не увидели ни единого признака жизни, за исключением нас самих. Если только нет кого-нибудь в глубине – а я не думаю, что есть, иначе мы бы заметили хоть какие-то свидетельства этого, – мы совсем одни.
Глаза Лайлы расширились.
– Совсем одни? – Она нервно сглотнула, когда значение этих слов проникло в ее сознание. – Ты хочешь сказать, что мы… на необитаемом острове? – почти что пропищала она.
– Именно, – подтвердил он и снова закрыл глаза.
Глава 19
Уже почти стемнело, и они переместились так, чтобы устроиться в маленькой впадинке у самого основания взгорка. У Джосса кружилась голова всякий раз, как он вставал, и стоило немалых усилий перевести его туда. Но он посчитал, что лучше им находиться поближе к единственному источнику пресной воды, и она согласилась. У Лайлы не хватило духу сказать ему, что маленькое озерцо быстро уменьшается. Если они будут бережливы, то воды хватит еще на день-два. А завтра он, возможно, почувствует себя лучше, и они поищут еще.
Ей ужасно хотелось есть, и она знала, что и ему, должно быть, тоже. Но приготовить еду из краба, или ящерицы, или птицы было выше ее сил. Вначале пришлось бы поймать, потом убить, потом найти какой-то способ приготовить – или есть сырым. От этой мысли ее передернуло, какой бы голодной она ни была. А Джосс не в состоянии справиться с этой задачей за них обоих. Уж наверняка они смогут обойтись одну ночь без еды. До нее дошло, что, по сути дела, уже довольно давно никто из них не ел ничего существенного.
Еще одна телесная проблема была решена на дальней стороне мыса, на краю рощицы. Управившись с этим, она была вознаграждена тем, что споткнулась о кокосовый орех. Еще один лежал неподалеку, и она подхватила их со всем торжеством охотника за сокровищами. Задрав голову вверх, она увидела, что густые ветви, покачивающиеся футах в тридцати над ней, принадлежат кокосовым пальмам. Это зрелище было настолько чудесным, что ей захотелось прыгать и скакать от радости. По крайней мере теперь голодная смерть им не грозит.
Задержавшись только для того, чтобы расколоть один из орехов о большой камень – не зря же она выросла на Барбадосе! – она поспешила обратно к Джоссу, Когда она вернулась, он сидел, прислонившись спиной к поросшей травой дюне. Поразительно, как один лишь вид его вызывал в ней ощущение безопасности.
– Где ты была? – сварливо поинтересовался он, но ее слишком переполняла радость, чтобы ответить в том же духе.
– Смотри, – сказала она, чуть ли не подпрыгивая, когда приблизилась. В каждой руке она держала по половинке кокосового ореха. Второй орех она оставила возле камня, чтобы забрать позже.
– Что это? – Джосс оглядел коричневые волосатые полумесяцы с куда меньшим восторгом, чем они заслуживали.
– Это кокос. – Лайла опустилась на колени с ним рядом, протягивая одну половинку ему. – Вот, возьми. Молочко можно выпить, а мякоть съесть, а скорлупу потом можно будет использовать вместо чашки.
Джосс взял скорлупу и воззрился на белесую жидкость, плавающую в середине белой мякоти, с таким выражением, как будто она предлагала ему съесть червя.
– Это очень вкусно! – нетерпеливо поведала она ему и показала, сделав глоток. Наблюдая за ней, он недоверчиво понюхал свою половину. Затем сделал маленький глоток и скривился.
– Тебе не нравится? – удивилась Лайла. На Барбадосе кокосовые орехи пользовались всеобщей любовью. Их ели, как только они падали на землю. Они были вроде фруктов в английском саду.
– Не особенно.
– Все равно выпей.
Он выпил, затем она показала ему, как разламывать мякоть на маленькие кусочки, чтобы их легко можно было съесть. Вместо того чтобы доесть свой, она оставила маленький кусочек мякоти и потерла им обгоревший нос.
– Что ты делаешь? – Он смотрел на нее так, словно она выжила из ума.
Она улыбнулась:
– В мякоти есть масло, и оно хорошо для обгоревшей на солнце кожи. Тебе тоже надо потереть спину и руки. Это немного снимет жжение.
Он что-то проворчал, явно не убежденный, и продолжил без энтузиазма жевать кусочек кокоса. Лайла покачала головой и подсела ближе, чтобы сделать это дело за него. Он позволил ей смахнуть песок, затем потереть маслянистой мякотью плечи, спину и руки, но выражение его лица оставалось скептическим. Со своей стороны Лайла пыталась не обращать внимания на удовольствие, которое испытывала от прикосновения к нему. Несмотря на пылающий жар, оставленный солнцем, кожа его была атласно-гладкой. Наконец она нацелилась кусочком на кончик его носа. Он увернулся, поморщился и замахнулся на нее. Она засмеялась и отскочила.
– Ты что, никогда раньше не видел кокос? Он покачал головой:
– Я вырос в Англии, которая в отличие от колониальных мест, где ты, очевидно, жила, вполне цивилизованное место. У нас на деревьях не растут гигантские волосатые орехи – и у нас нет рабов.
Лайла встретилась с его сверкающим зеленым взглядом, и ее хорошее настроение пропало. Внезапная яростная вспышка негодования подбросила ее на ноги.
– Послушай, мне уже до смерти надоело слушать твое нытье по поводу того, что ты раб! Я ничего не могу с этим поделать, так же как и ты! Это судьба, а я не в ответе за судьбу, так что прекрати постоянно на меня злиться! Ты должен быть мне благодарен, если уж на то пошло. Я спасла твою шкуру на том аукционе в Виргинии, Джосс Сан-Пьетро. Но если бы мне пришлось сделать это снова – я бы дала им пригвоздить тебя к стене!
Сидя, прислонившись спиной к поросшей травой дюне, он вынужден был задрать голову, чтобы смотреть на нее, когда она стояла подбоченившись и кричала на него. Лайла ожидала, что он, в свою очередь, разозлится, но выражение его лица неожиданно сделалось задумчивым.
– Знаешь, я думаю, что первое, что мне понравилось в тебе, – это твой горячий, вспыльчивый нрав. Ты сыпала проклятиями, когда свалилась в тот куст, а потом, когда я поступил совершенно по-джентльменски и одернул твои юбки, ты попыталась врезать мне по носу. Это было очаровательно, особенно для такой красотки. Мне всегда нравились женщины, в которых есть боевой дух.
Он пристроил кокос рядом с собой и медленно поднялся на ноги. От этого он оказался неожиданно близко, и теперь уже ей пришлось задирать голову, чтобы смотреть на него. Сумерки спускались на остров, солнце зашло, луна еще не встала, и единственными точками света были его глаза. Они сверкали в сгущающейся темноте. Внезапно встревоженная, Лайла попятилась.
– Боишься меня, да? – Он вдруг рассмеялся скрипучим смехом.
Она потрясенно поняла, что он в ярости. Резко схватив ее за руку, он потянул ее на себя, не дав сделать еще шаг назад. Чувствуя эту стальную хватку, не в состоянии освободиться, когда он притянул ее так близко, что между ними оставалось не больше пары дюймов, Лайла с испугом осознала, как он силен и как беспомощна она перед лицом этой силы. Он легко справится с ней…
– Тебе повезло, что моя мама вырастила меня джентльменом, ты это знаешь? Потому что мы здесь совершенно одни, больше нет ни души на этом проклятом острове, а мне до смерти надоело играть раба твоей сиятельной особы. Мне до смерти надоело, что ты смотришь на меня, будто съела бы, и дотрагиваешься до меня своими мягкими ладошками под тем или иным предлогом, а потом отскакиваешь, как от прокаженного, и смотришь так, словно меня поразит гром, если я дотронусь до тебя хоть пальцем. В опасную игру ты играешь, моя дорогая Лайла, и если б я не был джентльменом, то непременно поймал бы тебя на ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Когда Лайла поравнялась с ним, Джосс бросил на нее один быстрый взгляд и грубо рассмеялся:
– Как неприлично, мисс Лайла, так открыто выставлять свое нижнее белье напоказ! Нехорошо, нехорошо!
Взбешенная, она резко остановилась, сверля его взглядом, но он продолжал идти.
– О, заткнись! – прокричала она ему вслед и от грубости своих слов почувствовала себя немного лучше. Если он и услышал, то не подал виду, просто продолжал идти.
Это разъярило ее еще больше, чем все, что он мог сказать или сделать. Если он решительно настроен быть упрямым и неуживчивым, она будет вести себя так же, угрюмо поклялась Лайла. Снова нагнав его, она вздернула нос кверху и пошла рядом – ожидание его следующей колкости было чем-то сродни удовольствию. Когда он проигнорировал ее, она почувствовала, что ее раздражение растет. Еще никогда в жизни она не испытывала такого желания ударить!
Они шли примерно три четверти часа, не обменявшись даже словом. До сих пор им не встретилось никаких признаков жизни, не считая птиц, крабов и ящериц. Если бы Джосса не было рядом, Лайла наверняка испугалась бы.
Взбираясь на одну из маленьких, поросших травой дюн, Лайла ушибла палец о камень. Взвыв, она запрыгала на одной ноге, сжимая ушибленную ногу в руке. Джосс бросил на нее единственный взгляд, который правильно оценил степень повреждения, и продолжал идти. Терпение Лайлы лопнуло. Она бы плюхнулась на песок прямо здесь и отказалась идти дальше, если бы не была уверена, что он просто пойдет без нее.
Прихрамывая, она пошла за ним, сверля эту широкую спину убийственным взглядом. В конце концов ей пришлось бежать, чтобы нагнать его. Когда она сделала это, то уже не могла больше сдерживаться.
– Ты мог хотя бы быть вежливым! – раздраженно бросила она.
Он глянул на нее, выражение его лица было неприятным.
– Я не расположен к любезностям.
– Это совершенно очевидно!
– Рабу ведь позволено не разговаривать, не так ли? Я не обязан развлекать тебя, так же как и возвращать твоему жениху, правильно? Или обязан? Пожалуйста, проинструктируй меня. Я не так давно стал рабом, знаешь ли, и пока не в курсе положенного этикета.
Она почувствовала, как от его сарказма у нее медленно загорается лицо, и это не имело никакого отношения к палящему солнцу.
– Ты самый невыносимый, надменный, заносчивый…
– Забавно, но то же самое я бы сказал о тебе, – проговорил он, наконец останавливаясь. – Если бы не был рабом, разумеется.
Эти изумрудные глаза были обжигающе горячими от сдерживаемого гнева. Лайла зашипела, не в состоянии придумать достаточно колкий ответ.
Джосс был не в настроении ждать. Он повернулся и снова зашагал дальше, оставив кипящую от злости Лайлу сверлить разъяренным взглядом его удаляющуюся спину, пока не скрылся из виду, когда берег сделал еще один поворот. Затем, подобрав юбку, она потащилась следом. Она думала о том, как бы ей хотелось отыскать камень и треснуть им по этому упрямому затылку!
Глава 18
Выйдя из-за поворота, она обнаружила его растянувшимся на песке лицом вниз.
– Джосс!
Перепугавшись до ужаса, она подбежала к нему и упала рядом с ним на колени. Первое же прикосновение к его спине подтвердило ей, что он не мертв. Шелковистая кожа была влажной от испарины. Он потерял сознание, и поделом ему! Любой, у кого есть хоть капля мозгов, знает, что нельзя ходить в такую жару, да еще и с раной на голове.
Она сердито смотрела на него, когда он открыл глаза.
– Какое очаровательное зрелище! – пробормотал он язвительно и снова закрыл глаза. Лайле пришлось стиснуть зубы, чтобы сдержаться и не дать ему в ухо.
– Я же говорила тебе, что нельзя ходить в такую жару, – не преминула напомнить она, надеясь разозлить его. Его ресницы дрогнули, и на мгновение две зеленых щелки зло посмотрели на нее.
– В следующий раз я дам тебе утонуть, – пробормотал он. Прежде чем Лайла успела ответить, он перевернулся на спину и поднял руку, чтобы прикрыть глаза. – Боже, как болит голова!
– Я не удивлена. Я же говорила тебе…
– Если ты скажешь это еще раз, я за себя не отвечаю.
Примолкнув на время, Лайла села на корточки. Джосс лежал не шевелясь. Отросшая черная щетина на щеках и подбородке и густая черная поросль на груди делали его похожим на дикаря. Глаза ее пробежали по ширине его плеч и вниз, по рукам… и внезапно она нахмурилась. Голая кожа плеч, рук и груди была воспаленного, ярко-кирпичного цвета. Ее кожу тоже слегка покалывало, но она не думала, что может сильно обгореть в платье с длинными рукавами и высоким воротом и с обмотанной вокруг головы нижней юбкой, прикрывающей лицо.
– Джосс.
Отсутствие враждебности в ее тоне, должно быть, дошло до него, потому что он приподнял руку, чтобы взглянуть на нее.
– М-м?..
– Вон там, на краю пальмовых деревьев, есть тень. Как ты думаешь, ты сможешь туда дойти? Это всего несколько ярдов. Можешь опереться на меня, если хочешь. Но тебе в самом деле надо уйти с солнца.
– Что? Вы имеете в виду, что ваша светлость по собственной воле готова вынести прикосновение жалкого раба? Я потрясен!
Ее учтивость, по всей видимости, не была заразительной.
– Ты самый… Не важно! Я больше не намерена с тобой спорить! Будь каким угодно противным, мне наплевать! Но тебе надо уйти с солнца! Твои плечи и руки красные, как у рака!
– Значит, они примерно того же цвета, что и твой нос, – огрызнулся он, но его тон был мягче, чем прежде. – Вообще-то ты выглядишь просто очаровательно с этим носом, похожим на вишню, и обмотанной вокруг головы нижней юбкой. Любому было бы простительно принять тебя за простую смертную.
Лайла потеряла терпение и встала, чуть не топнув ногой от раздражения.
– Нет, ты все-таки самый противный… – Она не договорила и смолкла, когда ее взгляд случайно упал на что-то чуть дальше на берегу. Выступающий участок песка и чахлой травы, прерывающий линию горизонта, казался удивительно похожим на тот мыс, на который она взбиралась, когда только пришла в себя и подумала, что одна на берегу.
– Что такое? – Джосс глазами проследил за ее взглядом, но вид этого мыса ни о чем ему не говорил. Он лежал гораздо западнее от него, когда она его нашла.
– Мне кажется, мы вернулись туда, откуда начали. – Лайла почувствовала, как у нее засосало под ложечкой.
– Это невозможно! Мы не могли пройти полный круг так быстро! Если только… – Он нахмурился. – А почему ты так решила?
– Вон тот маленький взгорок – я почти уверена, что именно там я нашла воду.
– Не может быть.
– Давай уведем тебя с солнца, и я посмотрю.
Как только он поднялся, его голова опять закружилась. Лайла быстро обхватила его за талию, когда он покачнулся и, шатаясь, шагнул назад. Джосс на мгновение тяжело оперся о нее, когда накатила волна головокружения. Лайла остро ощущала интимность того, как она держала его: рука обнимает голую талию, ладонь прижимается к плоским мускулам живота. Если бы кто-нибудь увидел… Но никто не увидит, никто не узнает, а если что-то случится с Джоссом, она останется совсем одна. Разумеется, это ее христианский долг – сделать все, что можно, чтобы помочь ему, принимая во внимание обстоятельства.
Медленно они заковыляли по песку туда, где меняющийся угол солнца отбрасывал тень, тянущуюся через береговую полосу. Джосс был тяжелым, а его кожа влажной, и теплой, и шершавой от песка, прилипшего к ней. От его резковатого запаха она сморщила нос.
– Попахивает от меня, да? – спросил он, заметив это.
– Немножко. Думаю, и от меня тоже. Он покачал головой:
– От тебя нет. Если это окажется твой взгорок, принеси воды, ладно?
Чуть слышная скрипучесть в его голосе сказала ей лучше слов, насколько он утомлен.
Мыс был тот же самый, Лайла поднялась на его вершину, отыскала каменистую выемку с водой, образовавшую маленькое озерцо, и жадно пила, пока не утолила жажду, после чего наполнила водой обе раковины. Больше она не могла донести, но раковины были большими и вмещали воды достаточно, чтобы Джоссу хватило напиться.
Когда она вернулась к Джоссу, он лежал на спине. Тень удлинилась еще немножко и теперь простиралась на добрых три фута дальше того места, где он лежал. С удивлением Лайла осознала, что день уже, должно быть, клонится к вечеру.
Осторожно пристроив раковины в песок, Лайла опустилась на колени рядом с Джоссом. Она позвала его по имени и легонько дотронулась до плеча. Его глаза открылись, один раз моргнули, затем с видимым усилием сфокусировались на ее лице.
– Я принесла тебе воды.
С ее помощью ему удалось приподняться на локте и выпить воду. Затем он с заметной усталостью откинулся на песок.
– Это тот же самый взгорок?
– Да. – Лайла размотала нижнюю юбку с головы, скрутила в валик и подложила ему под голову вместо подушки.
– М-м…
Она приняла это за спасибо. После этого он некоторое время молча лежал с закрытыми глазами. Наконец глаза его чуть приоткрылись.
– Ты ведь понимаешь, что это значит, да?
– Что? – Лайла нахмурилась. Она пока еще не успела как следует подумать над этим, только радовалась тому, что ей опять легко удалось найти воду.
– Мы на острове – нет, даже не на острове, для этого он недостаточно велик. Крошечный клочок суши посреди Атлантического океана. Мы обошли его весь по кругу и не увидели ни единого признака жизни, за исключением нас самих. Если только нет кого-нибудь в глубине – а я не думаю, что есть, иначе мы бы заметили хоть какие-то свидетельства этого, – мы совсем одни.
Глаза Лайлы расширились.
– Совсем одни? – Она нервно сглотнула, когда значение этих слов проникло в ее сознание. – Ты хочешь сказать, что мы… на необитаемом острове? – почти что пропищала она.
– Именно, – подтвердил он и снова закрыл глаза.
Глава 19
Уже почти стемнело, и они переместились так, чтобы устроиться в маленькой впадинке у самого основания взгорка. У Джосса кружилась голова всякий раз, как он вставал, и стоило немалых усилий перевести его туда. Но он посчитал, что лучше им находиться поближе к единственному источнику пресной воды, и она согласилась. У Лайлы не хватило духу сказать ему, что маленькое озерцо быстро уменьшается. Если они будут бережливы, то воды хватит еще на день-два. А завтра он, возможно, почувствует себя лучше, и они поищут еще.
Ей ужасно хотелось есть, и она знала, что и ему, должно быть, тоже. Но приготовить еду из краба, или ящерицы, или птицы было выше ее сил. Вначале пришлось бы поймать, потом убить, потом найти какой-то способ приготовить – или есть сырым. От этой мысли ее передернуло, какой бы голодной она ни была. А Джосс не в состоянии справиться с этой задачей за них обоих. Уж наверняка они смогут обойтись одну ночь без еды. До нее дошло, что, по сути дела, уже довольно давно никто из них не ел ничего существенного.
Еще одна телесная проблема была решена на дальней стороне мыса, на краю рощицы. Управившись с этим, она была вознаграждена тем, что споткнулась о кокосовый орех. Еще один лежал неподалеку, и она подхватила их со всем торжеством охотника за сокровищами. Задрав голову вверх, она увидела, что густые ветви, покачивающиеся футах в тридцати над ней, принадлежат кокосовым пальмам. Это зрелище было настолько чудесным, что ей захотелось прыгать и скакать от радости. По крайней мере теперь голодная смерть им не грозит.
Задержавшись только для того, чтобы расколоть один из орехов о большой камень – не зря же она выросла на Барбадосе! – она поспешила обратно к Джоссу, Когда она вернулась, он сидел, прислонившись спиной к поросшей травой дюне. Поразительно, как один лишь вид его вызывал в ней ощущение безопасности.
– Где ты была? – сварливо поинтересовался он, но ее слишком переполняла радость, чтобы ответить в том же духе.
– Смотри, – сказала она, чуть ли не подпрыгивая, когда приблизилась. В каждой руке она держала по половинке кокосового ореха. Второй орех она оставила возле камня, чтобы забрать позже.
– Что это? – Джосс оглядел коричневые волосатые полумесяцы с куда меньшим восторгом, чем они заслуживали.
– Это кокос. – Лайла опустилась на колени с ним рядом, протягивая одну половинку ему. – Вот, возьми. Молочко можно выпить, а мякоть съесть, а скорлупу потом можно будет использовать вместо чашки.
Джосс взял скорлупу и воззрился на белесую жидкость, плавающую в середине белой мякоти, с таким выражением, как будто она предлагала ему съесть червя.
– Это очень вкусно! – нетерпеливо поведала она ему и показала, сделав глоток. Наблюдая за ней, он недоверчиво понюхал свою половину. Затем сделал маленький глоток и скривился.
– Тебе не нравится? – удивилась Лайла. На Барбадосе кокосовые орехи пользовались всеобщей любовью. Их ели, как только они падали на землю. Они были вроде фруктов в английском саду.
– Не особенно.
– Все равно выпей.
Он выпил, затем она показала ему, как разламывать мякоть на маленькие кусочки, чтобы их легко можно было съесть. Вместо того чтобы доесть свой, она оставила маленький кусочек мякоти и потерла им обгоревший нос.
– Что ты делаешь? – Он смотрел на нее так, словно она выжила из ума.
Она улыбнулась:
– В мякоти есть масло, и оно хорошо для обгоревшей на солнце кожи. Тебе тоже надо потереть спину и руки. Это немного снимет жжение.
Он что-то проворчал, явно не убежденный, и продолжил без энтузиазма жевать кусочек кокоса. Лайла покачала головой и подсела ближе, чтобы сделать это дело за него. Он позволил ей смахнуть песок, затем потереть маслянистой мякотью плечи, спину и руки, но выражение его лица оставалось скептическим. Со своей стороны Лайла пыталась не обращать внимания на удовольствие, которое испытывала от прикосновения к нему. Несмотря на пылающий жар, оставленный солнцем, кожа его была атласно-гладкой. Наконец она нацелилась кусочком на кончик его носа. Он увернулся, поморщился и замахнулся на нее. Она засмеялась и отскочила.
– Ты что, никогда раньше не видел кокос? Он покачал головой:
– Я вырос в Англии, которая в отличие от колониальных мест, где ты, очевидно, жила, вполне цивилизованное место. У нас на деревьях не растут гигантские волосатые орехи – и у нас нет рабов.
Лайла встретилась с его сверкающим зеленым взглядом, и ее хорошее настроение пропало. Внезапная яростная вспышка негодования подбросила ее на ноги.
– Послушай, мне уже до смерти надоело слушать твое нытье по поводу того, что ты раб! Я ничего не могу с этим поделать, так же как и ты! Это судьба, а я не в ответе за судьбу, так что прекрати постоянно на меня злиться! Ты должен быть мне благодарен, если уж на то пошло. Я спасла твою шкуру на том аукционе в Виргинии, Джосс Сан-Пьетро. Но если бы мне пришлось сделать это снова – я бы дала им пригвоздить тебя к стене!
Сидя, прислонившись спиной к поросшей травой дюне, он вынужден был задрать голову, чтобы смотреть на нее, когда она стояла подбоченившись и кричала на него. Лайла ожидала, что он, в свою очередь, разозлится, но выражение его лица неожиданно сделалось задумчивым.
– Знаешь, я думаю, что первое, что мне понравилось в тебе, – это твой горячий, вспыльчивый нрав. Ты сыпала проклятиями, когда свалилась в тот куст, а потом, когда я поступил совершенно по-джентльменски и одернул твои юбки, ты попыталась врезать мне по носу. Это было очаровательно, особенно для такой красотки. Мне всегда нравились женщины, в которых есть боевой дух.
Он пристроил кокос рядом с собой и медленно поднялся на ноги. От этого он оказался неожиданно близко, и теперь уже ей пришлось задирать голову, чтобы смотреть на него. Сумерки спускались на остров, солнце зашло, луна еще не встала, и единственными точками света были его глаза. Они сверкали в сгущающейся темноте. Внезапно встревоженная, Лайла попятилась.
– Боишься меня, да? – Он вдруг рассмеялся скрипучим смехом.
Она потрясенно поняла, что он в ярости. Резко схватив ее за руку, он потянул ее на себя, не дав сделать еще шаг назад. Чувствуя эту стальную хватку, не в состоянии освободиться, когда он притянул ее так близко, что между ними оставалось не больше пары дюймов, Лайла с испугом осознала, как он силен и как беспомощна она перед лицом этой силы. Он легко справится с ней…
– Тебе повезло, что моя мама вырастила меня джентльменом, ты это знаешь? Потому что мы здесь совершенно одни, больше нет ни души на этом проклятом острове, а мне до смерти надоело играть раба твоей сиятельной особы. Мне до смерти надоело, что ты смотришь на меня, будто съела бы, и дотрагиваешься до меня своими мягкими ладошками под тем или иным предлогом, а потом отскакиваешь, как от прокаженного, и смотришь так, словно меня поразит гром, если я дотронусь до тебя хоть пальцем. В опасную игру ты играешь, моя дорогая Лайла, и если б я не был джентльменом, то непременно поймал бы тебя на ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35