А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Что. Кто?!! — спросил он.
И в этот момент в зал донеслись слова:
— Дайте мне пройти, вы — продавшие свои души чертям!
Король вскочил с кресла, и острая боль пронзила его колени. Схватившись за них руками, он уставился на дверь. Сенека и король смотрели в одну сторону. Конечно же, Сенека узнал ее голос.
Это была Пичи.
Представление Пичи отцу таким способом не входило в планы Сенеки, но уже ничего нельзя было поделать. Он понял, что дворцовая стража нашла и арестовала ее и что, конечно же, она выглядела неподобающим образом.
Скрывая чувство нарастающего гнева, он подошел к двери и открыл ее. То, что он увидел, заставило его руки еще крепче сжаться.
Там стояла Пичи, вырывающаяся из рук двух солдат, которые держали ее. Ее юбка была перепачкана травой и грязью. Один ботинок был утерян, а через дырку другого башмака выглядывал красный носок. Лицо ее было перепачкано какой-то желтой мазью, а ее волосы хаотично разметались по плечам. Вдобавок на ее одежде была овечья шерсть — это Сенека понял сразу. А еще от нее пахло подгоревшей рыбой.
Пичи замерла, когда увидела, кто открыл двери.
— Сенека! Скажи этим чертям, что я…
— Ваше Королевское Высочество?
Сенека услышал, что личный слуга его отца, Тиблок, обращается к нему.
— Тиблок, — произнес Сенека это имя с отвращением. Он отступил в сторону, давая этому человеку войти.
Тиблок прошел на середину комнаты и за ним стража, которая вела упирающуюся Пичи.
— Ваше Высочество. Мы нашли эту неряху на королевской кухне. Она собиралась готовить еду…
— Послушайте, мистер, — сказала Пичи Тиблоку. — Я не знаю, что вы за парни, но я…
— Я — Руперт Тиблок, личный слуга короля, — представился последний. — Я распоряжаюсь всеми дворцовыми слугами, и ты не имеешь права говорить со мной таким наглым тоном.
Пичи уставилась на разгневанного худого лысого человека. Он был самым пренеприятным человеческим существом из тех, кого она когда-нибудь видела. Его глаза — две черные точки, влепленные в голову, а его нос напоминал ей печеную луковицу.
— Эй ты, Руперт — Дуперт — Фигли — Муперт! Послушай меня! Я поймала утром пять рыбешек и собиралась поджарить их на завтрак королю и Сенеке.
Только теперь Сенека понял, что желтая мазь на ее лице была маслом. И пахла она рыбой, потому что жарила ее. А грязь и трава на ее одежде — оттого, что ловила рыбу в реке.
Сенека перевел взгляд на Тиблока. Тот, негодуя, доложил королю:
— Я сразу же вызвал стражу. Они узнали в ней мошенницу, которая ночью перебралась через стены королевского дворца.
— Мошенницу? — закричал король, все еще держась за свои больные колени.
Тиблок утвердительно закивал головой:
— Да, да. Ваше Королевское Высочество. Она отвратительная особа. С разрешения Вашего Величества, я выставлю ее…
— Это ты кого называешь отвратительной особой? — спросила Пичи. Она все еще продолжала вырываться из рук. — Да ты бы лучше поглядел на себя! Посмотри на свои черные глазенки. Никогда не видела таких крысиных бусинок, вделанных в снежную бабку! А чем ты причесываешь на своей чудной головешке одну волосину. Мочалкой, да? Боже! Ты настолько безобразен, что я, полагаю, когда ты родился, твоя бедная матушка не знала, какой конец пеленать. А если ты попробуешь от меня избавиться, то послушай совет; побереги свой бедный нос, иначе все твои мозги выльются.
Сенека тяжело вздохнул. Внутри он умирал от смеха. Тираду Пичи он признал совершенно восхитительной и еле удерживался от смеха. Чтобы не расхохотаться, он начал кашлять в руку.
— С Вашим Высочеством все в порядке? — поинтересовался Тиблок, думая, что принц был шокирован увиденным.
— Конечно, у него все в порядке, — подхватила Пичи. — Что, никогда не видел никого, кто бы кашлял? Что случилось, Сенека? Слюна попала не в то горло?
Ее вопрос еще больше развеселил Сенеку. Он едва удерживался от смеха. Такое с ним прежде не случалось. Распрямившись, он посмотрел на Пичи, из-за которой он все время теряет свою невозмутимость. С одной стороны, она была забавной, а с Другой стороны ее поведение было возмутительным. Тиблок был взбешен, и было очевидно, что он не простит этого оскорбления. Поэтому Сенеке пришлось положить конец этой сцене.
— Пичи, достаточно, — произнес он.
Тиблок бросил на нее удовлетворенную улыбку.
— Ваше Величество, эта девчонка не только отвратительна и отталкивающа, — улыбаясь и глядя на короля, продолжил Тиблок, — но она еще, вдобавок, и сумасшедшая. С чего это она на самом деле верит, что она выйдет замуж…
— Я-то сумасшедшая?! — закричала Пичи, громко и сердито. — Розы — красны, фиалки — лиловы, наперстки — пусты и твои мозги пусты тоже, Тиблок!
Тиблок разинул рот от изумления. Его так никогда не оскорбляли за всю его жизнь, да еще перед королевской семьей! Он пришел в ярость и замахнулся рукой, чтобы ее ударить.
— Остановись, — закричал Сенека. Но его приказ не успел. Тиблок уже влепил Пичи пощечину. Сенека вспылил. Большими шагами он направился к тому месту, где стоял Тиблок.
— Никогда не трогайте ее! Отпустите ее! — приказал он страже.
Освободившись, Пичи приступила к активным действиям и открыла карман на своей юбке.
— А, ну-ка, поддай ему, — сказала она быстро, указывая на Тиблока. Прежде, чем Тиблок смог сообразить, что произошло, он увидел серый непонятный комок, а затем почувствовал что-то на своей руке. Вслед за этим из бледной кожи рук брызнула кровь. Крошечный серый комок взвизгнул и вернулся назад к Пичи.
— Атта, малыш, — выкрикнула Пичи. Улыбаясь, она взглянула на Тиблока.
— Руперт — Дуперт — Фигли — Муперт, как тебе понравилась Селоу Водсворт Макги? Ее зубки так остры, что ты не спасешься. Белка Селлоу Водсворт Макги самая лучшая белка на свете. Поэтому ты дважды подумай, прежде чем вздумаешь поймать меня в следующий раз.
Тиблок раскрыл рот, чтобы ответить, но приказ его остановил.
— Оставьте нас, — потребовал Сенека. — Все вы. Я требую, чтобы никто, никогда не прикасался к этой девушке, иначе вы пожалеете.
Тиблок и солдаты покинули зал. Прежде чем закрыть дверь, Тиблок бросил на Пичи ненавидящий взгляд.
Сенека взял Пичи за руку и направился с ней к отцу.
Выражение лица короля было холодным, как айсберг. И, очевидно, он был в шоке. Он все еще ничего не мог понять. Король стоял, держась за больные колени в той же самой позе, что пять минут назад до начала этой сцены.
— Отец, — начал Сенека.
— Ты — король? — спросила, перебивая Пичи. Она уставилась на его убеленную серебристой сединой голову: — Н… но у тебя же нет на голове короны. Сенека, у него нет короны! — Она нахмурилась, отмечая про себя, что на голове у Сенеки также не было короны. — Вы не носите их. Почему?
— Сенека, немедленно объясни все сейчас же, — потребовал король.
У Сенеки на лбу выступили крупные капли пота.
— Отец, позволь мне представить тебе…
— Я, Пичи Макги, Его Королевское Величество, — сказала Пичи королю. Она схватила подол своей юбки и сделала низкий поклон. Король никогда не видел такого поклона: ее нос фактически коснулся лежавшего на полу ковра.
— Пичи, — сказал Сенека, помогая ей подняться. — Король — не Его, а Ваше Высочество и тебе нет нужды кланяться ему так низко.
— Кто эта девушка? — воскликнул король. — Чем она занимается? Боже! — опять закричал король, отворачиваясь от маленького серого существа, которое неслось прямо на него.
— Вам не следовало давать власть, — посоветовала Пичи королю, — этому маленькому старикашке, нос которого так похож на ваш, ну, тому, которого я окрестила Руперт — Дуперт — Фигли — Муперт? Может быть, хотя он маленький и хилый, а сердце у него, может быть, большое. Вот почему я дала ему такое длинное имя, ну, как у белки Селлоу Водсворт Макги. Я услышала про это имя от парня в этом году. Он стал сиротой, как видишь, после того как Бурис Сплэт убил его матушку. Я видела Буриса после того, как он это сделал. И скажу вам, что Бурис — человек, который положит тебе в карман гремучую змею, а потом попросит у тебя прикурить. Селоу Водсворт Макги, скажи «хей» королю.
Легким щелчком руки она сделала знак белке. Маленькое животное повиновалось сразу же и прыгнуло на плечо королю Зейну. Затем белка начала ерошить королю волосы своими крошечными коготками.
— Она ищет блох, — пояснила Пичи. — Она их не ест, ничего подобного. Хотя ей нравится их искать. Конечно, я уверена, что она ни одной не найдет. Его Высочество! Она всегда, вообще-то, ищет блох у себя. Упрямое маленькое создание.
Король ужаснулся. Сенека не знал: то ли огорчаться, то ли извиняться, то ли смеяться. Он все же сохранил невозмутимое выражение лица и поклялся в душе, что серьезно поговорит с Пичи о ее белке. Нельзя же ей разрешать прыгать на людей и свободно разгуливать по дворцу. Он предложит Пичи выпустить белку в парк, где они обычно живут.
— Отец, еще нет девяти часов утра, — заявил Сенека, делая вид, что не видит приключения короля с белкой. — Я надеюсь, что ты хорошо себя чувствуешь и в состоянии послать записку лорду Ингеру и сообщить ему, что твоя встреча с ним отменяется. Его люди уже почти что подготовили встречу, но записка, я уверен, придет к нему вовремя.
Взяв Пичи снова за руку, он подвел ее к своему отцу.
— Видишь ли, отец, больше тебе нет необходимости встречаться с лордом Ингером. Я представляю тебе Пичи Макги. Я нашел ее сразу же после полуночи. И так как ты поклялся одобрить мой выбор, я сообщаю, что эта девушка станет моей принцессой.
Король не поверил своим ушам. В нем все закипело от ярости. Тысячи вопросов роились у него в голове, но он и бровью не повел. Белка тем временем скакнула королю прямо на макушку.
Только одно темное пятно портило ее счастье. Она не собиралась дать ему разрастись и разрушить день ее триумфа, но и забыть о нем она не могла, тем более, что она плохо спала ночью. А бессонница была одним из симптомов «типинозиса» — болезни, которую нашел у нее доктор Грили. Воспоминание о болезни и было тем пятном. «Мне так хочется быть счастливой, — подумала она. — Я сделаю все, чтобы мои последние дни на земле были прекрасны». Она отбросила плохие мысли и стала утверждать себя в хороших.
«Да, у меня осталось мало времени на земле. Но, Боже, я уверена, что они будут прекрасны! А какое блаженство спать в такой кровати! И все здесь удивительно прекрасно! Правда, я уже давно не видела Сенеку, — спохватилась она, — он заставил меня все время проводить с этими шьющими девушками. И у меня не было ни минуты поболтать с ним».
Она вдруг покраснела, вспомнив день, когда она с ним говорила в последний раз. Это было после унизительного осмотра, которому ее подвергли дворцовые врачи. Она божилась всеми святыми, которых знала, что она девственница. Невеста должна быть обязательно девственницей — такой был негласный закон Авентины. Доказательство было необходимо.
Авентина получила свое доказательство. Ее сочли достойной стать невестой принца после осмотра медиков.
Пичи было страшно любопытно, что ей придется делать в качестве принцессы. Она собиралась, как все принцессы, бросать множество золотых монет, проезжая в экипаже. А еще она думала о короне принцессы, которую она собиралась носить.
Она сама очень подробно нарисовала, какой должна быть ее корона и вручила рисунок Сенеке. Стук в дверь прервал ее размышления. Она ждала, что принесут ее платье.
Она повернулась, всплеснула руками и сказала:
— Входите! Входите!
Вошли две молодые служанки. Они внесли пышное, из ослепительно белого атласа, все в кружевах платье.
— Меня зовут Кэтти, миледи, — сказала одна из них. Ее круглые щечки сияли.
— А меня — Нидия, — добавила другая. — Мы принесли ваше платье, миледи. Мы только что закончили его гладить, а теперь мы вам поможем одеть его. Его Высочество сам послал нас. А правда, то у вас есть ручная белка? Ах, это она? — спросила она, указывая на пушистого серого зверька, расположившегося на оконной шторе.
— Нидия, замолчи! — посмотрела Кэтти на подругу с угрожающим видом, а затем повернулась к своей новой хозяйке.
— Принц сказал нам поторопиться, миледи.
Свадьба начнется только через три часа, и принц дал нам указания приготовить ванну для вас. Нам нужно также уложить ваши прекрасные волосы и…
— Поднимите его — умоляла Пичи, указывая на платье. — О, Боже, дайте мне рассмотреть его!
Служанки немедленно повиновались. Роскошное платье зашуршало в тот момент, когда они его подняли.
Ошеломленная, она уставилась на платье. Она смотрела, оторопев от негодования. Ее настроение разлетелось вдребезги. И, казалось, что ее сердце разлетелось вдребезги тоже. Платье не было тем свадебным платьем, о котором она мечтала. На нем не было алмазов. На нем не было ничего сверкающего вообще. На нем были только розовые цветы и кружево. И также не было короны, покрытой вуалью. Только венок из большого количества цветов.
Слезы обжигали ее глаза.
— Миледи? — спросила Нидия. — Что-то не так?
— Мое алмазное платье, — прошептала Пичи, — и моя покрытая вуалью корона. Я дала Сенеке рисунки… Но… Он… Мое платье.
Кэтти улучила минуту, чтобы взглянуть на платье снова.
— Оно вам не нравится?! — спросила она.
— Вы… Вы находите его некрасивым?! — переспросила Нидия.
Пичи медленно подошла к тому месту, где стояли девушки.
— Оно некрасивое, — сказала она, и одинокая слеза скатилась по ее щеке. — Я хотела, чтобы алмазы были на юбке, выписывали имя моего возлюбленного — Сенеки. И корона… Я полагала, что у меня будет корона.
Нидия бросила обеспокоенный взгляд на Кэтти.
— Но принц сам сказал, каким должен быть ваш свадебный наряд, а портнихи следовали его указаниям.
Пичи отпрянула от платья, как будто бы оно ее обжигало.
— Что? — рассеянно спросила она.
Служанки не знали, что и сказать. Они окаменели.
— Этот высокопоставленный шалопай, — пробормотала Пичи. — Упрямый осел! Боже, когда я выбрала его, то сразу поняла, что из его королевских плечей растет дурная голова!
— Миледи, — вскрикнула Нидия. — Вас кто-нибудь услышит!
Кэтти оставила платье и бросилась к дверям спальни. Она всмотрелась в оба конца коридора, затем захлопнула дверь, сказала:
— Нет никого.
— А мне плевать, даже если кто-нибудь это услышит, — проинформировала их Пичи. Шмыгая носом, она уставилась на платье, а затем, не говоря ни слова, она пошла к громадному шкафу и достала оттуда свой охотничий нож.
— Поднимите этот кошмар, — сказала она, указывая на платье. Девушки сделали все, что она им сказала.
— Я не хочу этих цветов на моем платье, — сказала она и схватила пальцами один цветок, срезала его. — Черт побери, они даже не живые, они сделаны из какой-то ужасной бумаги.
— О нет, миледи, нет, — поправила ее Нидия. — Эти цветы, засушенные пасхальные цветы. Садовники их собрали и специально засушили.
— Пасхальные цветы растут только в Авентине. — пояснила Пичи Кэтти, — и нигде больше. И досмотрите, миледи! Даже засушенные, цветки сохраняют свой яркий лиловый цвет. Они в большом спросе в Европе, и Его Высочество выращивает их на плантации, и даже много вывозит за границу.
— Даже? — переспросила Пичи, вынимая свой нож. — Ну, а я не хочу этих пасхальных цветов на моем платье. — И Пичи начала очень быстро срезать один цветок за другим.
— Если бы у меня сейчас были блестящие алмазы, я бы пришила каждый из них вот здесь, и здесь… и здесь… Ее голос дрожал.
— Миледи, — спросила Кэтти, желая узнать, что теперь собирается делать будущая принцесса.
— Девушки, можете вы шить? — спросила их громко Пичи. Девушки закивали головами. — А могли бы вы проводить меня в ту большую комнату, где два трона. Они там стоят под бархатным навесом с золотыми кистями.
— В тронный зал? — озабоченно переспросила Нидия и посмотрела тревожно на свою компаньонку.
Их замешательство длилось недолго. Через несколько минут они уже сопровождали Пичи в огромный тронный зал. Зал был расположен достаточно далеко от той части дворца, где должна была проходить брачная церемония и не так далеко от того места, где было помещение для слуг.
— Ах, вот оно, — произнесла Пичи. Она осмотрела потолок. — Я уже интересовалась этой комнатой, когда искала столовую. Я никак не могу запомнить, где что есть в этом огромном замке. Я так потерялась, что даже моя собственная белка не смогла бы найти меня за неделю. Ну, а теперь, смотрите на эти хрустальные люстры вверху, видите? В этой комнате их больше всего. Я посчитала. Двадцать четыре.
Девушки стали пристально смотреть вверх на сверкающие люстры. Пичи же обошла зал и остановилась около небольшого мраморного столика, на котором стоял, сияя, сверкающий латунный канделябр. Он не был таким большим, как другие в этой комнате. Каждый из восьми его подсвечников был изящным и все они, как бы вырастали из круглого основания.
Взяв канделябр в руку, она вновь посмотрела на мерцающие люстры.
Кэтти наблюдала, как нежно ее новая хозяйка держала подсвечник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37