А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Разумеется, последуют расспросы, и уж тогда неминуемо всплывет правда. Чопорный лорд Стрикланд вряд ли одобрит то, что незамужняя девушка присутствовала и помогала при родах.
Джессика решилась бросить еще один взгляд из-под ресниц. Оказывается, капитан внимательно (пожалуй, даже бесцеремонно) ее рассматривал. С выражением, ей непонятным, он лениво скользил сверху вниз по лицу и шее, остановился на груди и помедлил там. Все как будто стало невесомым и огненным внутри ее, и краска в очередной раз вернулась на бледные от бессонницы щеки.
Только когда капитан посмотрел на хлопочущую у плиты (кухарку, Джессика опомнилась, заметив, что Мэттью одет для верховой прогулки: в свободную белую рубашку, очень узкие черные лосины и сапоги, уже знакомые ей со времени злополучной вчерашней встречи. Недавно вымытые волосы все еще были влажными и от этого казались темнее, но и теперь лицо выглядело сильно загоревшим, почти бронзовым от загара.
Подошла кухарка с подносом, содержимое которого ясно говорило о том, что по утрам капитан Ситон не страдает отсутствием аппетита: помимо свежеиспеченных булочек и чая, стояла тарелка с ломтиками холодной телятины.
— Спасибо, миссис Такер, — тепло произнес Мэттью.
— До чего ж хорошо снова повидать вас, капитан! — воскликнула кухарка, всплеснув руками. — Не больно вы растолстели на королевской службе. Ох, не мешает мне хорошенько вас подкормить!
Он ответил улыбкой и устроил добродушный маленький спектакль из дегустации свежей булочки: откусил почти половину, прожевал, возведя глаза к небу, проглотил и чмокнул по очереди кончик каждого пальца.
— Ах, миссис Такер! Будь я проклят, если вы не лучшая кухарка на этой части суши.
Крепкая полная ирландка с красными щеками, неутомимая в работе и бойкая на язык, расплылась от удовольствия и издала смешок, похожий на кудахтанье наседки.
При виде булочек Джессика почувствовала, что проголодалась. Она щедро намазала одну из них маслом, вторую разрезала пополам, сунула внутрь ложку меда и накрыла чистым носовым платком. Когда девушка со свертком в руке и надкушенной булочкой приготовилась подняться из-за стола, ее остановил пристальный взгляд капитана. Она неохотно повернулась.
— Я собираюсь выехать на долгую прогулку… так сказать, освежить в памяти достопримечательности Белмора, — медленно сказал Мэттью. — Может быть, составите мне компанию? Вдвоем веселее.
Джессика окаменела. Этот человек приглашал ее на прогулку, показывая тем самым, что они друг другу ровня. Обращался с ней на людях как с леди, но в душе… в душе считал ее неизмеримо ниже себя! Внезапная вспышка возмущения заставила загореться не только лицо, но и шею, и едва удалось удержаться от ядовитой реплики. Вместо этого Джессика скованно покачала головой:
— Я уже говорила: мое утро расписано заранее.
К се удивлению, глаза капитана потемнели. Она могла бы поклясться, что отказ задел его, хотя предложение проехаться вместе Ситон сделал, конечно, только ради отца. Ей стоило огромного усилия принять бесстрастный вид и вежливо улыбнуться.
— Прошу извинить, милорд, но я не могу дольше задерживаться.
Джессика неохотно протянула Мэттью газету, которую так и не удалось просмотреть, и сунула в рот остаток булочки. Из-за некоторого смятения чувств последний жест вышел далеко не таким изящным, как это пристало настоящей леди.
Лорд Стрикланд приподнял бровь, и уголки его губ дрогнули в насмешливой улыбке. Джессика мысленно чертыхнулась и отодвинула скамью энергичнее, чем собиралась. Когда она встала, капитан также поднялся, следуя правилам хорошего тона. Девушке показалось, что его широкие плечи нависают над ней — чистейший обман зрения, так как он находился на некотором расстоянии.
— Желаю приятной прогулки, милорд, — не без ехидства сказала она на прощание.
— А вам, мисс Фокс, желаю приятно провести день, — отозвался капитан, склонив голову с безукоризненной вежливостью и при этом продолжая насмешливо улыбаться.
Мечтая лишь о том, чтобы как можно скорее оказаться от него подальше, Джессика почти бегом покинула кухню.
Глава 4
Мэттью склонился над газетой, уставившись в передовицу. Смысл прочитанного ускользал, и мысли снова и снова возвращались к Джессике Фокс. Он никак не ожидал столкнуться с ней на кухне. Это не вписывалось в образ интриганки, который граф старательно нарисовал для себя. Без сомнения, девчонка прекрасно знала, как маркиз носится с ней. Так почему же она не возлежала среди шелковых подушек в окружении толпы слуг, готовых выполнить каждое се желание?
Хотя, если здраво поразмыслить, возлежать среди подушек — естественное занятие для леди по происхождению, а не по образованию. Судя по тому, в каком виде была Джессика во время их первой встречи, кухня — самое подходящее место для нее.
За этой догадкой последовала другая, более циничная. Женщине вроде Джессики Фокс, женщине вульгарного происхождения и к тому же привлекательной внешне, место в постели с мужчиной. Разумеется, в пансионе миссис Сеймур преподают не все предметы, есть и такие, в которые может посвятить только учитель мужского пола… например, он сам.
Взгляд Мэттью невольно потянулся к двери черного хода, за которой несколько минут назад скрылась Джессика. Как она хороша даже в простом желтом платье! Ситон улыбнулся, вспомнив, с какой сосредоточенностью девушка изучала газетную страницу, но улыбка вскоре померкла: он задумался, как сильно привязался отец к молоденькой интриганке.
Почему Джессика покинула особняк через черный ход? Что ей мешало пройти через парадные двери? Наконец, зачем она поднялась в такую рань? В это время все леди Англии еще видят сны. Что за причина заставила Джессику выйти из взятой на себя роли? Мой день расписан, скажите на милость! И что же стоит в расписании против времени шесть тридцать?
Тут воображение Мэттью разыгралось не на шутку.
Джессика Фокс красива… даже очень красива, черт бы ее побрал! Девчонке удается играть роль леди почти в совершенстве, но в конечном счете детство ее прошло в публичном доме. Когда маркиз забрал бродяжку в Белмор-Холл, ей было уже пятнадцать — вполне зрелый возраст, по меркам трактира «Черный боров». Чтобы пойти по стопам матери, времени у нее было предостаточно.
Что, если маркиз слеп как крот, когда речь идет о его воспитаннице, а Джессика далеко не так невинна? Возможно, у нее есть любовник.
Не выдержав, Мэттью бросился к двери черного хода. Выходя, он намеренно не придержал ее, позволив захлопнуться с громким стуком.
На конюшне никаких следов Джессики не обнаружилось и вес экипажи оставались на своих местах. Пока седлали лошадь, капитан прошел строение насквозь и вышел с другой стороны. Цветник и сад все еще дремали, сплошь покрытые росой, которую солнце только начинало просушивать. Ни здесь, ни у пруда девушки не было. Странно, очень странно, думал Мэттью. Оставалось предположить, что она уже вернулась домой, куда бы ни ходила.
Отказавшись от розысков, капитан вернулся к конюшне, где грум держал под уздцы оседланного жеребца, в нетерпении рывшего копытом землю. Мэттью ощутил радостное волнение и поспешил отбросить мысли о Джессике. Побывка не настолько долгая, чтобы тратить ее на необязательные дела и проблемы.
Граф принял поводья, потрепал чистокровное животное по крутой шее и вскочил в седло.
Еще до того как в Белморе построили каменное помещение для экипажей, для этой цели служил бревенчатый сарай. Здесь, под обветшалой кровлей некогда заброшенного строения, мисс Фокс занималась подготовкой к предстоящему уроку. Внутри сарая было тепло: на одного из грумов возлагалась обязанность по утрам разжигать огонь в старой железной жаровне. Благодаря указаниям папы Реджи здесь поддерживалась безукоризненная чистота, обстановка была небогатой, но удобной, а белоснежные муслиновые занавески на окнах придавали помещению уютный вид. Разумеется, в Белмор-Холле не нашлось столов и скамеек настолько маленьких, чтобы за ними могли заниматься дети, но плотнику не составило труда сколотить их.
Джессика обошла классную комнату, проверяя, чтобы маленькие наклонные доски для письма были навощены и правильно закреплены на столах. На обратной стороне каждой из них стояло имя ученика.
Снаружи раздались шаги. Джессика подняла голову. Тяжелую дверь сарая с усилием потянули на себя, заставив заскрипеть. Малыш Джорджи Потершем, сын медника, первым вошел в класс, за ним по пятам следовал десятилетний Гарольд Сид-дон. Еще через пару минут явились семилетняя Аманда Джейн Харви, держа за руку сестренку Пенелопу, девятилетняя Фанни Вилс и, наконец, Саймон Стюарт, голенастый подросток четырнадцати лет. Эта небольшая, но весьма оживленная компания детей ни разу не переступала порог настоящей школы. Однако все они горели желанием выучиться, как когда-то сама Джессика.
— Доброе утро, дети, — сказала она, занимая привычное место за столом.
— Доб-ро-е-ут-ро-мисс-Фокс, — ответил разноголосый хор. Джессика оглядела учеников, устраивающихся за столами, и в который раз подумала о том, насколько велики успехи ее неофициальных подопечных. Можно даже сказать, они стали поразительными за тот короткий срок, что прошел со времени прибытия ее из пансиона, когда девушка уговорила папу Реджи устроить школу для детей прислуги Белмор-Холла. В разговоре с маркизом она называла их не иначе как «мои дорогие дети». За время знакомства Джессика успела полюбить каждого из них за упорство и прилежание.
Как обычно, девушка тепло улыбнулась классу, чувствуя в душе что-то мягкое и радостное. Она нужна этим детям, а быть нужной — великое счастье. Это позволяло хоть отчасти воздать судьбе за те щедрые дары, которыми та осыпала Джессику.
— Вижу, в это утро вы все решительно настроены заниматься! Мне это нравится. По-моему, самое время начать урок.
Мэттью оставался в седле до послеполуденного времени.
Его интересовало, насколько поднялись посевы на полях, как нагуливают вес овцы на отдаленных пастбищах. Все как будто шло наилучшим образом, и он охотно останавливался переброситься парой слов с арендаторами, которых не видел несколько лет.
Прежде Ситон никогда не задумывался о том, что значит быть хозяином Белмора, хотя и любил его всем сердцем. По праву наследования титул и земли отходили к старшему брату Ричарду, и потому Мэттью пытался изжить из сердца слишком сильную привязанность к поместью. Возможно, потому и выбрал жизнь моряка.
Тем большим счастьем было даже просто видеть перед собой зеленые холмы, убегающие вдаль, пасущиеся на них стада и наливающиеся хлеба. Что-то огромное разрасталось в груди, словно разворачивалась сильно сжатая пружина. «Однажды все это станет моим!» — думал он с невольной улыбкой. Отец горел желанием сложить с плеч ответственность за поместье, да и сам граф давно расстался бы с нелегкой жизнью военного моряка, если бы не долг перед страной. Управление обширным поместьем несло в себе вызов, притягивало своей новизной.
Капитан, удовлетворенный увиденным, наконец повернул жеребца к Белмор-Холлу. Он проголодался и чувствовал здоровую усталость, но хотел заглянуть еще в одно место, прежде чем возвращаться домой.
Безоблачное синее небо после дождей казалось чисто промытым, и солнце сияло вовсю. Мэттью спешился и обмотал поводья вокруг нижней ветки клена, затенявшего вход в сарай, когда-то служивший помещением для экипажей. Прежде чем войти, он приостановился, разминая ноги, затекшие от непривычно долгого пребывания в седле.
Когда парой минут раньше он увидел сарай в просвет между деревьями, то поразился, как много воспоминаний всколыхнулось в душе. Заброшенное строение было любимым местом его детских игр, а в юности — тайным убежищем от всего мира в минуты, когда хотелось одиночества. Ричард тоже любил проводить здесь время. Братья часами играли на сеновале, устраивая войны между своими деревянными солдатиками или сочиняя истории о невероятных приключениях. До сих пор в тайнике, известном одному Мэттью, хранились сокровища, собранные в детстве: коллекция морских раковин, единственное стихотворение, сочиненное в приступе сентиментальности, любимая книга сказок, которые отец читал ему на ночь.
Должно быть, забавно будет снова увидеть все это, подумал он, направляясь к двери. К его удивлению, тропинка все еще сохранилась, хотя ее почти скрывали разросшиеся купальницы и лютики. Дверь натужно заскрипела, и Мэттью живо вообразил себе фестоны паутины, свешивающиеся в проем, за которыми скрыт темный, пыльный и душный интерьер — жилище пауков и мышей. Однако глазам его предстало зрелище, заставившее замереть на пороге.
Из-за простого, но аккуратного стола поднялась мисс Фокс. Пораженная внезапным вторжением, девушка молча смотрела на Мэттью широко раскрытыми васильковыми глазами.
— Лорд Стрикланд! — наконец вырвалось у нее.
— Мисс Фокс! — не менее удивленно воскликнул капитан, обводя взглядом шесть детских рожиц, повернувшихся к нему. — За один только день вы сумели дважды удивить меня.
Он почувствовал облегчение сродни тому, которое испытал, когда отец гневно отрицал любовную связь с Джессикой. Почему-то оказалось очень важным, что у нее, возможно, вообще не было любовника.
Между тем, улыбнувшись ему с холодной вежливостью, Джессика обратилась к классу:
— Дети, мы почти закончили урок к тому времени, когда вошел лорд Стрикланд. Можете взять книги для чтения домой. Завтра я проверю домашнее задание.
Послышалось недовольное ворчание, словно детям не хотелось уходить. Тем не менее каждый послушно положил в холщовую сумку единственную книгу, по которой занимался. Подхватив немудрящую верхнюю одежду и простые войлочные шляпы, разномастная группа учеников направилась к двери.
За это время Джессика Фокс не двинулась с места. Учительница стояла, касаясь кончиками пальцев поверхности стола, расправив плечи и высоко подняв голову, и вид у нее был такой, словно девушка готовилась отразить нападение. Солнце, заглядывая в сарай через высоко пробитые оконца, превратило ее волосы в сияющую корону — может быть, поэтому она показалась Мэттью прелестнейшей в мире женщиной.
Сначала он ощутил общее чувство легкой лихорадки, потом жар переместился в низ живота и начал пульсировать в унисон со стуком сердца. Два года вдали от берегов снова давали о себе знать. Возможно, тех ночей с рыжей красоткой вес же оказалось недостаточно.
А возможно, дело в Джессике Фокс.
Когда Мэттью направился к учительскому столу, ему пришлось сделать немалое усилие, чтобы хоть отчасти подавить волнение. Он остро чувствовал движение крови по жилам и то, как та стремится книзу, останавливаясь там и сгущаясь.
— Я понимаю… понимаю, что вы никак не можете этого одобрить, — сказала Джессика, указывая на маленькие столы и скамейки. — Большинство людей вашего сорта ни за что бы не одобрило…
Она подавила вздох, и от этого груди приподнялись над лифом, ненадолго округлившись под более тонкой тканью. Ситон поймал себя на том, что охотно положил бы ладони на эти округлости.
— Моего сорта? — механически повторил капитан. — Очевидно, речь идет об аристократах?
Джессика нервно облизнула губы, отчего новая волна жара прошла по его телу, с возмутительным упорством замерев внизу живота. Независимо от происхождения и прошлого, независимо ни от чего, Джессика Фокс была поразительно красивой и желанной женщиной. Это очень и очень некстати, но глупо скрывать от себя самого, как сильно он ее желает.
— Я не имею в виду весь класс людей благородного происхождения, — сказала девушка. — Среди аристократии есть люди вроде вашего отца, но все остальные уверены, что детям прислуги образование ни к чему, что низшие слои должны знать свое место. Нищета и безграмотность обеспечивают дешевую рабочую силу для тех, кто не желает работать сам. И потом, существует мнение, что беднота начинает бунтовать, как только сознает, что способна на большее.
— Ну да, — усмехнулся Мэттью, обходя стол. — Разве не так случилось во Франции? Выучите тех шестерых, что я видел здесь сегодня, и еще сотню им подобных — и очень скоро настанет день, когда покатятся головы. Я правильно изложил «существующее мнение», мисс Фокс?
— Да!
— И вы уверены, что я его разделяю?
Пока он сокращал расстояние между ними на оставшиеся несколько шагов, Джессика несколько раз посмотрела в сторону двери, но так и не тронулась с места.
— От-откуда мне з-знать?
— Вот что я думаю, мисс Фокс. Если вам пришло в голову учить этих детей, а они, в свою очередь, желают выучиться, то почему бы не предоставить каждому из вас свой шанс? Лично я рад, что отец дал согласие.
Капитан находился теперь так близко, что мог видеть, что зрачки Джессики сужены от яркого света в две черные точки, чувствовать запах ее духов — слабый аромат жасмина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53