* * *
Во втором часу дня друзья вошли в лондонский дом Тони, вернувшись с кутежа в одном частном клубе – отмечалась женитьба университетского товарища Тони, собиравшегося вскоре отплыть с молодой женой на Ямайку.
Посмотрев на своего дворецкого Стэнхоупа затуманенными от выпитого шампанского глазами, Чамберз вручил ему трость, плащ и шляпу. Его примеру последовал Рейф.
– Когда вы с Робином уедете, дружище, станет чертовски скучно, – воскликнул Тони, направляясь в гостиную. – Чертовски.
Рейф, зевая, последовал за другом.
– Не думаю, – возразил он.
Вчера отмечался настоящий мальчишник, на котором Робин прощался с холостяцкой жизнью. Развлечения сменялись одно за другим: специально нанятые танцовщицы, исполнительницы экзотических танцев, карточные игры, маленький, но довольно непристойный спектакль, и, конечно, женщины. Рейф, которого привел на эту вечеринку Тони, делал вид, что получает от нее удовольствие, но невольно сравнивал это шумное буйство с вечеринками, проходившими в Техасе. Такие же шумные и неистовые, техасцы приглашали на них всех друзей – как мужчин, так и женщин. А уж если праздновалась свадьба, то на нее собиралась вся округа. Молодой человек скучал по таким праздникам, его тянуло домой.
Но больше всего грустил он о той, которую оставлял в этой стране – о Джилли. Не проходило и дня, чтобы Рейф не пожалел о том, что отверг ее любовь. Что же, видно, не суждено. Их жизненные пути никогда не пересекутся, и нынешняя поездка подтвердила это.
В гостиную вошел Стэнхоуп с подносом в руках и направился к Чамберзу.
– Эти письма доставлены сегодня, сэр. Большой конверт – для вас, а другой – для мистера Рейборна.
Молодой человек взял оба письма.
– Принеси большой кофейник кофе и, если можно, поскорее.
– Вы голодны, сэр?
Тони посмотрел на Рейфа, но тот отрицательно покачал головой.
– Только кофе, – повторил он.
Дворецкий вышел из гостиной, оставив друзей одних. Тони вручил другу бледно-голубой конверт и занялся своим, более толстым письмом с печатью юридической конторы, занимавшейся делами их семьи. Рейф спрятал конверт в карман сюртука.
– От Джилли?
– Да, – ответил Рейф, не желая читать послание любимой при посторонних.
Тони быстро пробежал глазами адресованное ему письмо, и его лицо приняло удивленное выражение.
– В чем дело? – спросил Рейф. – Плохие новости?
– И да, и нет, – ответил хозяин дома, жалея, что дворецкий пошел за кофе, а не бутылкой виски. Подойдя к окну, он стал размышлять над прочитанным.
Дворецкий принес кофе, поставил поднос на столик и так же тихо вышел. Друзья налили себе по чашке.
– Представляешь, – начал Чамберз, залпом выпив свою чашку и наливая новую, – мой любимый дядюшка Седрик скончался, упав с лошади и сломав себе шею. Судя по дате на письме, оригинал которого отправили адвокатам, а копию мне, дядюшка умер почти шесть месяцев назад.
– Вы были близки?
– Нельзя сказать, что очень, но если судить по этому письму, дядюшка был другого мнения. Он оставил мне поместье довольно значительных размеров.
– Где?
– В Австралии.
– В Австралии? – переспросил Рейф недоверчиво. – Но это же на краю света!
– Вот именно, – согласился Тони, допивая третью чашку кофе в надежде, что крепкий напиток хоть немного прояснит разум.
– В соответствии с волей дядюшки Седрика, я должен поехать туда, чтобы лично получить наследство. А еще в завещании сказано, что я могу получить свою долю только после того, как пробуду в Австралии не менее года.
– Свою долю?
– Да. – Поставив на столик фарфоровую чашку, Чамберз опустился в кресло и принялся читать дальше. Явно нервничая, он провел рукой по светло-каштановым волосам. – Скорее всего, имеется сонаследник… Это женщина, – заметил Тони, продолжая чтение. – Боже милостивый! – вдруг воскликнул юноша.
– Что еще? – поинтересовался американец.
– У старика была любовница, и он оставил этой шлюхе половину состояния. – Тони перевел взгляд на друга. – Не могу же я жить в одном доме с проституткой! Тем более, что у нее есть ребенок.
– С чего ты взял, что она проститутка, дружище?
– В письме говорится, что она была спутницей моего дяди около трех лет, с тех пор, как он вернулся из поездки в Америку. Красотка жила с ним в одном доме и делила постель, но старик так и не женился на ней.
– Не женился, но оставил половину своего поместья, – заметил Рейф, значит, она была очень дорога ему.
– Или просто обвела дядюшку вокруг пальца. Адвокаты подчеркивают, что в случае невыполнения воли покойного, все состояние переходит к этой женщине. – Чамберз встал, невольно выругавшись. – Черт знает, что такое.
Рейф увидел в глазах друга решимость.
– Почему ты принимаешь это так близко к сердцу?
– Если верить адвокатам, поместье далеко не маленькое и очень доходное. Я не уступлю его какой-то приживалке, сумевшей втереться к старику в доверие. Посмотрим, чья возьмет.
– В таком случае, мы можем отплыть на одном корабле. Высадимся в Галвестоне и поедем ко мне на ранчо. А оказавшись в Техасе, можно связаться с Лос-Анджелесом или Сан-Франциско, чтобы узнать расписание судов, следующих в Австралию.
Тони несколько минут раздумывал над предложением друга.
– Да, – наконец, решил он. – Ты прав, Рейф. Мне не потребуется много времени, чтобы привести в порядок свои дела и попрощаться с семьей. В Англии меня ничего не задерживает. – Наташе Диллингтон он решил отправить письмо, не желая встречаться лично.
Входя в спальню, расположенную на верхнем этаже, Рейф испытывал то же самое. Ничто не задерживало его в Англии, ему не к кому было возвращаться. Вчера пришел ответ Джорджины Дейсер на просьбу о продаже картины. Художница вежливо отказала, сделав это очень тактично, но отказ оставался отказом.
Вытащив из кармана письмо Джилли, Рейф положил его на кровать и стал переодеваться. Он набросил на себя черный шелковый халат, любезно предоставленный хозяином дома. В Техасе ему и в голову бы не пришло надеть подобное, но здесь, в Англии, это было частью гардероба.
Молодой человек открыл окно. На улице было прохладно и сыро, погода испортилась. А в Техасе в это время уже тепло, и склоны холмов покрываются синими звездочками васильков. Сломав восковую печать, Рейф вытащил листок бумаги.
«Мой дорогой Рейф, благодарю тебя за великодушное предложение. Завтра я пришлю тебе то, что хотела бы послать своим родным в Техасе. Передай им, пожалуйста, что я все так же сильно их люблю.
А тебе, Рейф, я желаю всего самого доброго в семейной жизни. Пусть она принесет тебе счастье, которого ты заслуживаешь. Навсегда остаюсь твоим другом».
Письмо было подписано довольно официально: Джиллиан Фицджеральд Бьюкенен.
Рейф перечитал его еще раз, чувствуя, как ноет сердце. Добрые слова Джилли приносили боль, а не облегчение. Она желала ему всего хорошего, не зная, что все, сказанное им в тот роковой вечер, было неправдой.
Рейф не знал, чем ответит любимая на его послание: полным равнодушием или гневной отповедью?
Но все это не свойственно Джилли, для этого девушка слишком хорошо воспитана и добра. Жаль, что ей не суждено узнать, как безумно он любит ее!
ГЛАВА 11
Джорджи, не отрываясь, смотрела на полотно, решая, какой оттенок больше подходит для передачи цвета кожи человека, над портретом которого она трудилась. Смешав на палитре несколько красок, девушка критически изучала каждую из них. Одна казалась слишком коричневой, другая – красной, третья – чересчур бледной. Художница закрыла глаза, стараясь вспомнить лицо своей модели.
Заглядевшись на полуденное солнышко, то и дело прятавшееся за облака, Джорджи нахмурилась. Может быть, Джилли передумала и не хочет, чтобы она писала портрет Рейфа Рейборна, особенно после того, что случилось?
Кого я обманываю, подумала девушка. Джилли по-прежнему любит его. Одна неделя ничего не может изменить.
Но как воспринимать ту странную записку, которую техасец оставил в Кэвендиш Гэлери? Джорджи находила несколько странным желание человека, влюбленного в другую женщину, выложить огромную сумму денег за «Магдалину» – портрет, изображающий отвергнутую им Джилли. Художница сохранила карточку, на которой было сделано это предложение, раздумывая, стоит ли показывать ее подруге, или это может расстроить, напомнив о недавнем поражении?
Джорджи ответила американцу письмом, в котором подчеркнула, что польщена его просьбой, однако продавать картину не собирается.
Как могла она расстаться с полотном? Ведь это было частью любимой подруги, принадлежавшей ей одной. Джорджи понимала, что поступать так – глупо и сентиментально, но ничего не могла с собой поделать.
Солнце в очередной раз вышло из-за облаков, и девушка подошла к окну, чтобы проверить, не подойдет ли краска, только что смешанная на палитре.
* * *
Миссис Литтл, услышав настойчивый стук в дверь, вытерла покрытые сахаром руки о легкое полотенце, с наслаждением вдохнула аппетитный запах, идущий из духовки, где пеклись пирожки с яблоками, и вышла из кухни.
Негромко мурлыкая себе под нос веселую мелодию, она направилась к передней, радуясь тому, что сегодня ее хозяйка ждет в гости лучшую подругу, а значит, предоставляется возможность попробовать новый рецепт, предложенный сестрой.
Женщина открыла дверь. На ступеньках стоял хорошо одетый мужчина.
– Чем могу помочь? – вежливо спросила экономка.
– Этот дом принадлежит мисс Джорджине Дейсер?
Миссис Литтл так и распирало от гордости. Все знают, что хозяйка – известная художница.
– Вы не ошиблись, – гордо ответила она.
– Мне нужно поговорить с мисс Дейсер об очень важном деле, – заявил незнакомец.
– Пожалуйста, пройдите в гостиную и подождите, пока я доложу о вас. – Экономка проводила посетителя в комнату с окнами, выходящими на улицу. В отличие от большинства лондонских домов, где гостиные располагались на верхних этажах, Джорджи настояла, чтобы в ее доме эта комната находилась внизу, что было гораздо удобнее. – Вас ожидают?
– Боюсь, мой визит покажется мисс Дейсер несколько неожиданным. Я проходил мимо и решил зайти. – Мужчина одарил миссис Литтл очаровательной улыбкой. – Меня на самом деле привело сюда очень важное дело. – Незнакомец подмигнул экономке, словно вверяя ей секрет, – Не могу сказать больше, но думаю, что миссис Дейсер не откажется украсить своими работами Марлборо Хаус.
Боже милостивый, подумала мисс Литтл. Полотна хозяйки будут висеть в резиденции самого принца Уэльского! Подумать только, какая честь! Ей не терпелось сообщить об этом мисс Джорджи.
– Я доложу о вас, сэр. Подождите несколько минут. – Оставив незнакомца в гостиной, экономка поднялась на третий этаж, в мастерскую хозяйки.
Не успел стихнуть стук каблуков экономки, как мужчина сбросил сюртук. Проникнуть в дом оказалось очень просто. Приятно, что такая нехитрая уловка сработала.
Он выскочил из гостиной и стал подниматься вверх по лестнице в поисках своей жертвы.
Послышался голос служанки, доносящийся сквозь открытую дверь.
– Вас хочет видеть какой-то джентльмен, мисс Дейсер. Он пришел поговорить с вами по очень серьезному делу.
– Кто такой? – спросила Джорджи, откладывая кисть.
– Это я, – раздался с порога мужской голос. Женщины обернулись.
Джорджи вздрогнула, а обычно румяное лицо миссис Литтл побледнело. Незваный гость держал в руке маленький револьвер.
– Что вам угодно? – спросила Джорджи. От колючих глаз мужчины ей стало страшно. На лице Джейсона Кинсфорда застыла злобная усмешка.
– Я пришел, чтобы увидеть тебя снова, моя птичка, – произнес он спокойно. – И закончить, что не успели…
Мисс Литтл повернулась к Джорджине.
– Вы знаете этого человека, мисс Джорджи? – От страшного предчувствия у нее засосало под ложечкой. – Он не от принца Уэльского?
– Да, – ответил Джейсон раньше, чем Джорджи успела произнести хоть слово. – А вы поверили, что меня послал Его высочество? Надо же быть такой дурой! Что касается второго вопроса, то я, действительно, знаком с мисс Дейсер. – Кинсфорд уставился на Джорджи, смерив ее взглядом сверху донизу. – Хотя и не так близко, как хотелось бы, – прибавил он и обратил внимание на дверь, с торчащим в ней ключом.
– Что там?
– Кладовая, – ответила Джорджи.
– Прекрасно, – самодовольно ухмыльнулся Кинсфорд. Он подошел к двери, открыл ее и заглянул внутрь. В маленькой комнатке хранились холсты, краски, кисточки и другие принадлежности для рисования. Мужчина направил револьвер на экономку.
– Ты посидишь здесь.
Джорджи, рассчитывая, что у Кинсфорда осталась хоть капля благоразумия, взмолилась:
– Прошу вас, уходите, мистер Кинсфорд. Оставьте нас в покое!
– Заткнись, ты! – Он перевел взгляд на миссис Литтл, стоявшую все так же неподвижно, в совершенном потрясении. – Заходи сюда, да поживее, если не хочешь проверить, заряжен ли револьвер. Я – неплохой стрелок, а с такого расстояния… Миссис Литтл побрела к кладовой.
– Отпустите ее! – крикнула Джорджи.
– А она вызовет полицию? – Кинсфорд покачал головой. – Нет, моя дорогая, с ней ничего не случится. – Заперев за экономкой дверь, он направился к девушке. – Вот мы и одни, моя крошка.
– Чего вы хотите?
– Тебя.
Невольно похолодев, девушка, стараясь не показать свой испуг, подняла глаза на Кинсфорда и сказала:
– Если вы сейчас же уйдете, обещаю никому не говорить об этом.
Тот громко расхохотался.
– Я и так уверен, что ты никому не расскажешь о нашей встрече, ибо я заявлю, что пришел по твоей просьбе, соблазненный тобой ради того, чтобы я молчал о твоих, – он подбирал слово, – несколько необычных склонностях.
Палитра выпала из рук Джорджи. Она побледнела.
– Что вы сказали? Кинсфорд подошел к ней ближе.
– Ты прекрасно слышала, что я сказал. Я видел вас с леди Алленвуд на лестнице, понятно?
Художница заметила злобные огоньки, вспыхнувшие в глазах мужчины. Разуверять его было бесполезно, и все же девушка попыталась сделать это.
– Вы ошибаетесь.
– Как ты смеешь мне лгать! – Кинсфорд продолжал надвигаться на Джорджи, отрезая ей пути к отступлению.
– Все было не так, как вы думаете.
Вместо ответа мерзавец изо всех сил ударил ее. Девушка упала на стол, где лежали кисточки и краски, а затем, не удержав равновесия, сползла на пол. Разбитая губа кровоточила, сильно болел бок, которым она ударилась при падении.
– Мисс Джорджина! – раздался истошный вопль из-за закрытой двери кладовой.
– Молчать! – взревел Кинсфорд. На какую-то долю секунды он повернул голову в сторону кладовой. Джорджи попыталась воспользоваться этим и встать на ноги, но насильник толкнул ее, и она снова оказалась на полу.
– Сейчас ты узнаешь, как отвергать настоящего мужчину.
Джорджи хотелось кричать что было сил от охватившего ее страха, но получился только шепот:
– О, Боже, нет, пожалуйста, не делайте этого. – Судорожно дыша, девушка опять попыталась встать.
Он набросился на свою жертву, прижав к полу, задел мольберт с полотном, который, не удержавшись, рухнул на пол. Схватив девушку за волосы, Кинсфорд прижал ее, заставляя лежать неподвижно, не поворачивая головы.
Джорджи пыталась оттолкнуть его, но сопротивление только распаляло насильника. Он понимал, что надо торопиться и, подняв пистолет, приставил его к виску девушки.
Она ощутила холод металла. Если Кинсфорд нажмет на курок, все будет кончено, не будет ни страданий, ни унижений: значит, нужно продолжать сопротивляться, чтобы негодяй поскорее убил ее. Джорджи закрыла глаза. Умирать не хотелось. Она выбрала жизнь, чего бы это ей ни стоило. Мужчина почувствовал перемену в настроении девушки.
– Мудрое решение, моя дорогая, – заметил он, срывая с Джорджи передник. За разорванной блузкой последовала сорочка. Взору Кинсфорда предстали маленькие груди девушки. Облизнувшись, схватил одну из них и сжимал до тех пор, пока она не заплакала от боли.
– Ну, что, понравились прикосновения мужской руки? Вот так-то лучше, – его дыхание становилось неровным. – Ведь ты и сама хочешь этого, – прибавил он, злорадно усмехнувшись.
Боль, охватившая Джорджи, была невыносимой. Сжав руки в кулаки, она тихо плакала. Господи, только бы это поскорее кончилось…
– Ну, все не так уж и плохо, правда? Ты была с настоящим мужчиной. Ни одна женщина не смогла бы сделать то, что сделал я, – хвастливо заметил Кинсфорд, вставая и застегивая брюки. – Скоро я загляну снова, мне причитается определенная сумма денег.
Джорджи открыла глаза. Никогда раньше она не испытывала желания убить человека. Словно прочитав ее мысли, насильник поднял револьвер и, зло ухмыляясь, прицелился в нее. Девушка похолодела.
– Нет! – вырвался у нее стон. Кинсфорд нажал на курок. Раздался щелчок.
– Не заряжен, моя дорогая! Хорошая была шутка? – Он вышел из комнаты и сбежал вниз по лестнице, поздравляя себя с удачным завершением дела. Забрав из гостиной шляпу, перчатки и сюртук, Кинсфорд оделся и вышел из дом, встретив у крыльца какой-то экипаж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27