Она чувствовала, как в ней закипает злость.
— Вам захотелось денег! Он угрюмо кивнул.
— Но только для вас. Так указано в Договоре. Деньги должны быть потрачены на вас. Ваш отец купил на эти деньги Уэрлаттон, но это был дом, в котором должны были жить вы. — Он устало посмотрел на нее. — Печать при вас?
Она молчала. Он чуть не плакал.
— Мне все равно, Доркас, теперь мне все равно. Отдайте ему печать! Отдайте! Я скажу, что мы стали настоящими мужем и женой. Они этого хотят, а вы сможете уйти.
Правда! Именем Бога обещаю вам. Можете уйти. Сэр Гренвилл будет и дальше воровать половину денег, а вы можете взять себе остальное. Я хочу покоя.
— Боже мой! А как вы думаете, чего хотела я?
Она подумала о Тоби, не зная, жив он или умирает, истекая кровью на провонявшем дымом дворе.
— Вы сделали со мной все это! Вам нужны были деньги!
— Мне нужен покой.
— Теперь вам нужен покой! Это потому, что вы напуганы. Раньше надо было думать. Черт бы вас побрал, Сэмьюэл Скэммелл. Черт бы побрал вас и вашу слабость!
Он посмотрел на нее, увидел, как она красива на фоне окна. Он больше не мог бороться, у него не было сил. Его затянуло в бурные воды, и теперь он хотел только спастись и не утонуть. Даже его мечта обладать Кэмпион осталась где-то далеко в прошлом, была забыта. Он сжал голову руками, будто не желая слышать ее голос.
Она не оставляла его в покое.
— Вы ничего этого не хотите? Так, да?
Она увидела, что он едва заметно кивнул.
— Тогда помогите нам выбраться отсюда. У вас же есть меч. Есть пистолет. Сражайтесь, Сэмьюэл Скэммелл. Сражайтесь, черт возьми! Мне плевать на деньги, на печать, но не на собственную жизнь. Помогите мне для разнообразия. Или этот меч просто украшение?
Он сидел понурившись. Разозлившись, она отвернулась и увидела, что вооруженные люди в саду уставились на окно.
Распахнулась дверь.
Вошедший в комнату Эбенизер прислонился к расписным панелям двери. Он переводил взгляд со Скэммелла на Кэмпион и обратно.
— Я-то думал, что застану вас на брачном ложе! Я принес вам свечу.
В левой руке он держал поднос, на котором Кэмпион заметила бумагу и зажженную свечу. Он бережно поставил все это на маленький столик. Скэммелл не поднимал глаз.
Эбенизер ему улыбнулся.
— В чем дело, зять?
Скэммелл, не разнимая ладоней, глухо заговорил:
— Мы обязаны делать то, что правильно в глазах Господа.
— О! Воистину, воистину! — Эбенизер передразнил его, потом пнул Скэммелла своей хромой ногой.
— Ты женат на этой женщине?
Скэммелл поглядел на Кэмпион и покачал головой:
— Нет.
— Тогда, брат, в глазах Господа ты не являешься законным владельцем печати; Ее владелец я.
Эбенизер с горящими глазами приблизился к Кэмпион:
— Печать у тебя, сестра?
— Эбенизер!
Она попыталась вложить в этот возглас сестринскую любовь.
— У меня нет сестры, нет семьи. Не рассчитывай, что сможешь подольститься ко мне, Доркас. Я спросил, у тебя ли печать?
Он остановился в шаге от нее. За ее спиной будто в забытьи Скэммелл сидел, погруженный в свои несчастья. Эбенизер ухмыльнулся ей. Волосы у него были гладкие, черные, блестящие, как лакированный нагрудник. Сверкая глазами, он медленно поднял правую руку, и Кэмпион отшатнулась.
Быстрым движением рука ухватилась за ворот серого платья. Он сильно дернул, легко справившись с ней, она почувствовала, как сзади на платье отскочил крючок. Он смотрел ей на шею.
— Ты не надела ее, сестра. Где она?
— У меня ее нет.
Изображая удивление, он поднял брови.
— Ты хочешь сказать, что все это было затеяно зря? — Правую руку он держал за спиной. — Мы зря устроили эту осаду? И люди умерли тоже зря?
Правая рука вновь зашевелилась подобно змее. Кэмпион увидела, как блеснул длинный тонкий кинжал, а потом ощутила холодное прикосновение стали к своей щеке.
— Где она, сестра?
Она не смела пошевелиться. Острие клинка словно парализовало ее. Эбенизер улыбался:
— Где она, сестра?
Она по-прежнему молчала. Она боялась его. Он унаследовал жестокость Мэттью Слайза, но у него она смешивалась с хладнокровной безжалостностью.
Движение его левой руки напугало Кэмпион. Она ахнула, потому что кинжал отодвинулся от щеки, и она почувствовала, как вдруг задергалась кошка, которую она держала в руках. Эбенизер схватил кошку за горло, приложил к шерсти кинжал.
— Говори, сестра.
— Нет! — Она попыталась вырвать у него Милдред. — Нет!
Нож полоснул ей по пальцу, ее пронзила боль. Закапала кровь, а Эбенизер уже держал котенка за загривок. Острие упиралось в глотку. Он поднес Милдред ей к лицу.
— Где, сестра?
— Эбенизер! Нет!
Кошка завизжала, начала извиваться, пытаясь расцарапать человека, приставившего кинжал к ее горлу. Кэмпион схватила Эбенизера за запястье, с ее руки капала кровь, но Эбенизер отдернул оружие.
— Ты хочешь, чтобы эта тварь сдохла?
— Эбенизер! — Она затрясла головой. — Пожалуйста!
— Я убью ее, Доркас. Ты уже видела, как я это делаю. Я убью ее. А потом примусь за тебя, дорогая сестренка. — Он захохотал. — Если брат Скэммелл не желает, то у меня найдется дюжина мужчин, которые рады будут поиметь тебя, сестра. По очереди, один за другим. Ты этого хочешь, сестра? Этого?
— Эбенизер!
Скэммелл смотрел потрясенный.
Эбенизер улыбался, не обращая внимания на пытавшуюся вырваться кошку.
— Где печать, сестра?
— У меня! У меня! Не нужна она мне!
Лицо Эбенизера осветилось радостью, а потом он победоносным жестом всадил в Милдред кинжал да так, что фонтан крови брызнул Кэмпион в лицо. Отшвырнув окровавленное животное, он засмеялся над Кэмпион:
— Так значит, она у тебя. Где же? Кинжал снова приближался к ее лицу.
Кэмпион пошарила у себя под платьем, но печать соскользнула на талию, и она не могла достать ее. Она смотрела на кинжал, чувствуя запах кошачьей крови на своем лице.
— Я сам достану!
Левой рукой Эбенизер ухватился за воротник, рванул и полоснул кинжалом. Сталь поранила кожу над ключицей, распорола платье, и Кэмпион с криком отскочила, когда платье, разодранное почти до талии, распахнулось. Вывалилась цепочка от печати. Эбенизер потянулся за ней и, вытащив драгоценность, поднес ее к свету. Он без всякого интереса взглянул на ее грудь и усмехнулся, когда она попыталась прикрыть наготу.
— Печать.
Она свисала у него с левой руки. Золото выглядело роскошно, сверкали пояски из драгоценных камней, когда печать раскачивалась и поворачивалась на цепочке. Печать святого Матфея. Эбенизер почти с благоговением отнес ее и положил на стол.
Скэммелл смотрел на драгоценность так, будто до самого этого момента сомневался в ее существовании.
Кэмпион присела на корточки, повернувшись спиной к окну. Обеими руками она придерживала платье. Возле ног лежала убитая Милдред.
Эбенизер отошел от стола. Цепочка свесилась через край, слегка позвякивая. Он спросил:
— Кому она принадлежит?
Ему никто не ответил. В саду за спиной у Кэмпион тянулась вереница пленных, которых вели к развалинам караульного помещения. Над долиной все еще тянуло пороховой гарью.
Эбенизер потянулся к пологу кровати. Удерживавшие его шнурки давно пошли на запалы для мушкетов. Он чисто вытер руки и кинжал о вышитую шелковую материю, будто это не полог, а полотенце.
— Я спросил, кому она принадлежит?
Доспехи Скэммелла заскрежетали, когда он повернулся к Эбенизеру.
Тот брезгливо тер руки.
— Она ваша, брат Скэммелл? Или моя? Я-то думал, мы теперь братья.
Скэммелл ничего не ответил.
— Подойдите, брат Скэммелл! — проговорил Эбенизер задушевным тоном. — Это же ваша жена, разве не так? Вы ее хотите? Она ведь достаточно хороша. Возможно, она уже и не девушка, но все равно это ваша жена. Разве вы не хотите зачать наследников? Разве племя Скэммеллов не должно унаследовать землю?
Скэммелл насупился, облизав губы.
Эбенизер положил руку на воротник кожаной куртки Скэммелла. Казалось, это дружеский жест.
— Если она твоя жена, брат, тогда и печать твоя. Разве ты ее не хочешь? Сучка спалила твою мастерскую, так, по меньшей мере, можешь забрать ее деньги. Бери ее!
Он потянул за воротник, рванул его.
— Давай! Шевелись!
Скэммелла заставила вскочить грубость приказа, а вовсе не рывок за ворот. Он будто лишился собственной воли. Его сковал страх перед Эбенизером, перед посланными сэром Гренвиллом солдатами, которые ждали за дверью. Он посмотрел на съежившуюся у окна Кэмпион. Эбенизер еще раз подтолкнул его.
— Действуй, брат. Заяви свои права на невесту! Заяви права на печать! Подумай, что я для тебя делаю. Я сам бы мог овладеть ею, но тех, кого соединил Господь, никто не должен разлучать.
Губы Скэммелла задвигались, механически, беззвучно выговаривая «аминь». Он тяжело дышал, на лице было написано смятение, но, все же, спотыкаясь, он двинулся к окну, к Кэмпион, а рука Эбенизера все так же оставалась на воротнике.
Эбенизер подбадривал его:
— Смелее. Ты же хочешь ее, брат, правда?
— Брат Слайз? — Скэммелл обрел дар речи и боязливо повернулся к своему мучителю.
— Смотри! Смотри! — Эбенизер взмахнул правой рукой, Для равновесия вцепившись в ворот Скэммелла. — Смотри!
Его нога пнула Кэмпион в лицо, разбив. Платье распахнулось, обнажив неприкрытую грудь. Рука Эбенизера тянула вниз.
— Смотри на нее! Разве тебе ее не хочется?
Сжавшись в углу эркера, она попыталась натянуть на себя платье, но нога снова ударила ее. Кэмпион охнула, одной рукой защищая лицо, другой хватаясь за порванное платье.
— Разве ты не хочешь ее, брат? Посмотри, какие груди дотронься до них! Дотронься! Ну же, бери ее! — Эбени зер пригнул Скэммеллу голову. — Дотронься же до нее!
Скэммелл попытался выпрямиться, но Эбенизер опять вытащил кинжал и коснулся острием шеи Скэммелла.
— Дотронься до нее, брат, дотронься!
— Ты сумасшедший!
— Я сказал, дотронься! — заорал он, пригибая голову Скэммелла.
— Я дотронусь! — Скэммел выставил правую руку. Дотронулся до волос Кэмпион. Та завизжала, пытаясь уклониться. Эбенизер упивался своим торжеством.
— Но ведь ты не женат, брат. Твое брачное свидетельство было сожжено шесть месяцев назад! А теперь я застал тебя глумящимся над моей сестрой. Ты удивляешь меня, брат! Я потрясен! Я думал, ты богобоязненный человек, но в тебе говорит лишь похоть!
Скэммелл попробовал выпрямиться, возразить, но кинжал уже оказался возле его горла, пронзая кожу, жир и кровеносные сосуды. Сэмьюэл Скэммелл попробовал оттолкнуть от себя Эбенизера. Он откинулся назад и поднял руку, но Эбенизер надавил на лезвие. На Кэмпион хлынула кровь. Она залила занавеску, окно, полированный пол. Захлебываясь кровью и задыхаясь, Скэммелл сделал последний отчаянный вдох и мертвый рухнул на Кэмпион.
Она закричала, придавленная тяжестью трупа и доспехов. Ей казалось, что она тонет, что с неба льются потоки густой, теплой жидкости. Она снова закричала, догадавшись, что все это сон, и крик ее постепенно замер.
Эбенизер безразличным взглядом окинул сестру. Скоро она очухается. Он уже видел, как это бывает. Придя в себя, она будет спокойнее, но только в том случае, если труп уже не будет давить на нее. Он наклонился и, кряхтя от натуги, оттащил тело Скэммелла.
Эбенизер снова тщательно вытер лезвие и руки, поплевав на них. Вид крови был ему неприятен. Сестра то ли стонала, то ли истерически всхлипывала.
Он подошел к столу. Сэр Гренвилл Кони наверняка захочет, полагал Эбенизер, чтобы печать была передана ему, и этому надо было как-то помешать. Он был молод и пока еще слишком мало вращался среди людей, облеченных властью, чтобы заручиться необходимой для борьбы с сэром Гренвиллом поддержкой, однако просто так он не расстанется с печатью святого Матфея. Знал Эбенизер и то, что если не передаст драгоценность хозяину, тот уничтожит его с такой же легкостью, с какой только что рукой самого Эбенизера был уничтожен Скэммелл.
Он расправил на столе лист бумаги. Взял свечу и поднес ее к красному сургучу. Сургуч почернел, закапал, и Эбенизер быстро прижал к нему изображение широкого топора. Получилось отлично.
Он работал быстро, сосредоточенно, не обращая внимания на всхлипывания сестры. Он сделал двенадцать оттисков, равномерно распределив их по листу бумаги, потом задул свечу, оросил в камин оставшийся сургуч и положил поверх первого второй лист плотной кремовой бумаги. Затем Эбенизер бережно сложил обе странички, убедившись, что сгибы попали на те места, которые он специально для них оставил, и убрал толстый бумажный квадрат к себе в кожаную сумку. Кэмпион по-прежнему рыдала, глаза были открыты, но их выражение было отсутствующим. Он и раньше наблюдал своих жертв в таком состоянии, когда, отдыхая от трудов, поднимался по каменным ступеням поглядеть на Темзу и размять затекшее тело.
Взяв печать, Эбенизер развинтил ее и принялся сосредоточенно рассматривать распятие. Он не знал, чего ждать, и предполагал, что внутри вполне может оказаться обнаженная женщина, как в печати святого Марка. В его пальцах маленькое серебряное изображение оставалось совершенно неподвижным.
Он снова бросил взгляд на сестру. Он размышлял.
Свинтив обе половинки печати, Эбенизер встал и неслышно подошел к сестре. Когда он приблизился, ее глаза дрогнули, но он знал, что она все еще не узнает его. Он нежно, успокаивающе проворковал что-то, склонясь над Кэмпион. Та не шевельнулась. Казалось, она понимала, что рядом кто-то есть, и ждала утешения, а руки его, когда он нагибал ее голову вперед и надевал на шею печать, в самом деле были на удивление нежны. Потом все с таким же успокаивающим, убаюкивающим мурлыканьем Эбенизер отошел прочь. Он открыл дверь в длинную галерею, выскользнул из комнаты и повернул ключ в замке. Он кивнул тем, кто ждал его появления, и поднес палец к губам.
— Полагаю, еще несколько минут.
Кто-то из его людей предложил вина, украденного из погребов замка, но Эбенизер отказался.
— Воды! Принесите мне воды! Но убедитесь, чтобы она была чистой!
Он прислонился к двери, закрыл глаза с чувством удовлетворения от хорошо сделанной работы.
Казалось, миновали часы, прежде чем Кэмпион очнулась, на самом же деле ее забытье длилось всего несколько минут. Она вжалась в угол эркера, как загнанный, испуганный зверек, остерегающийся всего. Сильно, тошнотворно пахло кровью. Она не сразу поняла, что слышит свои же отчаянные рыдания. Кэмпион прикоснулась пальцами к лицу, почувствовала что-то липкое и решила что либо сошла с ума, либо летит сквозь какую-то дыру не иначе как в ад. Эта мысль об аде побудила ее собрать ос таток сил.
Она пошевелилась, тряхнула головой. Заставила себя увидеть, где она, и первое, что бросилось в глаза, — это огромное черное отверстие в горле Скэммелла. Она ощутила, как сжимается желудок, услышала звук смешанной с рыданиями рвоты и отшатнулась от трупа. Ей не хватало воздуха, она задыхалась, но все же заставляла себя действовать последовательно. Сначала добраться до кровати потом вытереть лицо, потом облизать рану на большом пальце, которая все еще кровоточила. Краешком простыни она вытерла липкую от крови грудь. И обнаружила висевшую на шее печать.
Кэмпион смотрела на нее так, будто видела впервые. Вот она — причина всех ее несчастий. Золотая, с пятнами запекшейся крови, печать. Непонятно как оказавшись у нее на шее, печать грозила снова ввергнуть ее в пучину безумия, из которой она только что с таким трудом выбралась. Кэмпион зажмурила глаза, прислонилась спиной к кровати и зажала драгоценность в руке, словно желая спрятать.
Тоби. Сэр Джордж. Котенок. Скэммелл. Запах крови. Тошнота подступила к горлу. Она застонала, но внутренний голос заставлял ее двигаться, делать за один прием какое-нибудь одно дело. Она приподнялась, держась за кровать, опустилась на нее и подтянула к себе покрывало, которым были покрыты подушки. Она завернулась в него, как в шаль, прикрыв свою наготу, и лишь тогда задышала свободнее.
Вся комната была залита кровью. У окна лежало распростертое, изогнутое тело Скэммелла, выглядевшее особенно неуклюжим в тяжелых доспехах. Пухлая рука была вытянута в бессильном призыве. Мертвая Милдред, чья пропитанная кровью шерстка почернела, казалась совсем маленькой. За окном теперь окончательно рассвело. Она видела нагромождение туч, которые означали, что этой ночью, если бы удался побег, она была бы спасена. Джеймс Райт, Тоби, леди Маргарет. Все они теперь куда-то отодвинулись. Прежняя жизнь захлестнула ее ужасом, грозившим утопить ее. Точно так же, как в детстве в Уэрлаттоне она сносила Божий гнев и Божью кару, она должна была теперь выдержать и это испытание. Она закрыла глаза, мурлыча что-то себе под нос, и услышала зловещий скрип поворачивающегося в замке ключа.
Она открыла глаза, сжав покрывало на шее.
Эбенизер улыбался ей. Он развел руки, будто в приветствии:
— Сестрица Доркас! Дорогая моя сестра!
Небрежным взглядом он обвел комнату и театрально отступил, вскрикнув при виде тела Скэммелла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Вам захотелось денег! Он угрюмо кивнул.
— Но только для вас. Так указано в Договоре. Деньги должны быть потрачены на вас. Ваш отец купил на эти деньги Уэрлаттон, но это был дом, в котором должны были жить вы. — Он устало посмотрел на нее. — Печать при вас?
Она молчала. Он чуть не плакал.
— Мне все равно, Доркас, теперь мне все равно. Отдайте ему печать! Отдайте! Я скажу, что мы стали настоящими мужем и женой. Они этого хотят, а вы сможете уйти.
Правда! Именем Бога обещаю вам. Можете уйти. Сэр Гренвилл будет и дальше воровать половину денег, а вы можете взять себе остальное. Я хочу покоя.
— Боже мой! А как вы думаете, чего хотела я?
Она подумала о Тоби, не зная, жив он или умирает, истекая кровью на провонявшем дымом дворе.
— Вы сделали со мной все это! Вам нужны были деньги!
— Мне нужен покой.
— Теперь вам нужен покой! Это потому, что вы напуганы. Раньше надо было думать. Черт бы вас побрал, Сэмьюэл Скэммелл. Черт бы побрал вас и вашу слабость!
Он посмотрел на нее, увидел, как она красива на фоне окна. Он больше не мог бороться, у него не было сил. Его затянуло в бурные воды, и теперь он хотел только спастись и не утонуть. Даже его мечта обладать Кэмпион осталась где-то далеко в прошлом, была забыта. Он сжал голову руками, будто не желая слышать ее голос.
Она не оставляла его в покое.
— Вы ничего этого не хотите? Так, да?
Она увидела, что он едва заметно кивнул.
— Тогда помогите нам выбраться отсюда. У вас же есть меч. Есть пистолет. Сражайтесь, Сэмьюэл Скэммелл. Сражайтесь, черт возьми! Мне плевать на деньги, на печать, но не на собственную жизнь. Помогите мне для разнообразия. Или этот меч просто украшение?
Он сидел понурившись. Разозлившись, она отвернулась и увидела, что вооруженные люди в саду уставились на окно.
Распахнулась дверь.
Вошедший в комнату Эбенизер прислонился к расписным панелям двери. Он переводил взгляд со Скэммелла на Кэмпион и обратно.
— Я-то думал, что застану вас на брачном ложе! Я принес вам свечу.
В левой руке он держал поднос, на котором Кэмпион заметила бумагу и зажженную свечу. Он бережно поставил все это на маленький столик. Скэммелл не поднимал глаз.
Эбенизер ему улыбнулся.
— В чем дело, зять?
Скэммелл, не разнимая ладоней, глухо заговорил:
— Мы обязаны делать то, что правильно в глазах Господа.
— О! Воистину, воистину! — Эбенизер передразнил его, потом пнул Скэммелла своей хромой ногой.
— Ты женат на этой женщине?
Скэммелл поглядел на Кэмпион и покачал головой:
— Нет.
— Тогда, брат, в глазах Господа ты не являешься законным владельцем печати; Ее владелец я.
Эбенизер с горящими глазами приблизился к Кэмпион:
— Печать у тебя, сестра?
— Эбенизер!
Она попыталась вложить в этот возглас сестринскую любовь.
— У меня нет сестры, нет семьи. Не рассчитывай, что сможешь подольститься ко мне, Доркас. Я спросил, у тебя ли печать?
Он остановился в шаге от нее. За ее спиной будто в забытьи Скэммелл сидел, погруженный в свои несчастья. Эбенизер ухмыльнулся ей. Волосы у него были гладкие, черные, блестящие, как лакированный нагрудник. Сверкая глазами, он медленно поднял правую руку, и Кэмпион отшатнулась.
Быстрым движением рука ухватилась за ворот серого платья. Он сильно дернул, легко справившись с ней, она почувствовала, как сзади на платье отскочил крючок. Он смотрел ей на шею.
— Ты не надела ее, сестра. Где она?
— У меня ее нет.
Изображая удивление, он поднял брови.
— Ты хочешь сказать, что все это было затеяно зря? — Правую руку он держал за спиной. — Мы зря устроили эту осаду? И люди умерли тоже зря?
Правая рука вновь зашевелилась подобно змее. Кэмпион увидела, как блеснул длинный тонкий кинжал, а потом ощутила холодное прикосновение стали к своей щеке.
— Где она, сестра?
Она не смела пошевелиться. Острие клинка словно парализовало ее. Эбенизер улыбался:
— Где она, сестра?
Она по-прежнему молчала. Она боялась его. Он унаследовал жестокость Мэттью Слайза, но у него она смешивалась с хладнокровной безжалостностью.
Движение его левой руки напугало Кэмпион. Она ахнула, потому что кинжал отодвинулся от щеки, и она почувствовала, как вдруг задергалась кошка, которую она держала в руках. Эбенизер схватил кошку за горло, приложил к шерсти кинжал.
— Говори, сестра.
— Нет! — Она попыталась вырвать у него Милдред. — Нет!
Нож полоснул ей по пальцу, ее пронзила боль. Закапала кровь, а Эбенизер уже держал котенка за загривок. Острие упиралось в глотку. Он поднес Милдред ей к лицу.
— Где, сестра?
— Эбенизер! Нет!
Кошка завизжала, начала извиваться, пытаясь расцарапать человека, приставившего кинжал к ее горлу. Кэмпион схватила Эбенизера за запястье, с ее руки капала кровь, но Эбенизер отдернул оружие.
— Ты хочешь, чтобы эта тварь сдохла?
— Эбенизер! — Она затрясла головой. — Пожалуйста!
— Я убью ее, Доркас. Ты уже видела, как я это делаю. Я убью ее. А потом примусь за тебя, дорогая сестренка. — Он захохотал. — Если брат Скэммелл не желает, то у меня найдется дюжина мужчин, которые рады будут поиметь тебя, сестра. По очереди, один за другим. Ты этого хочешь, сестра? Этого?
— Эбенизер!
Скэммелл смотрел потрясенный.
Эбенизер улыбался, не обращая внимания на пытавшуюся вырваться кошку.
— Где печать, сестра?
— У меня! У меня! Не нужна она мне!
Лицо Эбенизера осветилось радостью, а потом он победоносным жестом всадил в Милдред кинжал да так, что фонтан крови брызнул Кэмпион в лицо. Отшвырнув окровавленное животное, он засмеялся над Кэмпион:
— Так значит, она у тебя. Где же? Кинжал снова приближался к ее лицу.
Кэмпион пошарила у себя под платьем, но печать соскользнула на талию, и она не могла достать ее. Она смотрела на кинжал, чувствуя запах кошачьей крови на своем лице.
— Я сам достану!
Левой рукой Эбенизер ухватился за воротник, рванул и полоснул кинжалом. Сталь поранила кожу над ключицей, распорола платье, и Кэмпион с криком отскочила, когда платье, разодранное почти до талии, распахнулось. Вывалилась цепочка от печати. Эбенизер потянулся за ней и, вытащив драгоценность, поднес ее к свету. Он без всякого интереса взглянул на ее грудь и усмехнулся, когда она попыталась прикрыть наготу.
— Печать.
Она свисала у него с левой руки. Золото выглядело роскошно, сверкали пояски из драгоценных камней, когда печать раскачивалась и поворачивалась на цепочке. Печать святого Матфея. Эбенизер почти с благоговением отнес ее и положил на стол.
Скэммелл смотрел на драгоценность так, будто до самого этого момента сомневался в ее существовании.
Кэмпион присела на корточки, повернувшись спиной к окну. Обеими руками она придерживала платье. Возле ног лежала убитая Милдред.
Эбенизер отошел от стола. Цепочка свесилась через край, слегка позвякивая. Он спросил:
— Кому она принадлежит?
Ему никто не ответил. В саду за спиной у Кэмпион тянулась вереница пленных, которых вели к развалинам караульного помещения. Над долиной все еще тянуло пороховой гарью.
Эбенизер потянулся к пологу кровати. Удерживавшие его шнурки давно пошли на запалы для мушкетов. Он чисто вытер руки и кинжал о вышитую шелковую материю, будто это не полог, а полотенце.
— Я спросил, кому она принадлежит?
Доспехи Скэммелла заскрежетали, когда он повернулся к Эбенизеру.
Тот брезгливо тер руки.
— Она ваша, брат Скэммелл? Или моя? Я-то думал, мы теперь братья.
Скэммелл ничего не ответил.
— Подойдите, брат Скэммелл! — проговорил Эбенизер задушевным тоном. — Это же ваша жена, разве не так? Вы ее хотите? Она ведь достаточно хороша. Возможно, она уже и не девушка, но все равно это ваша жена. Разве вы не хотите зачать наследников? Разве племя Скэммеллов не должно унаследовать землю?
Скэммелл насупился, облизав губы.
Эбенизер положил руку на воротник кожаной куртки Скэммелла. Казалось, это дружеский жест.
— Если она твоя жена, брат, тогда и печать твоя. Разве ты ее не хочешь? Сучка спалила твою мастерскую, так, по меньшей мере, можешь забрать ее деньги. Бери ее!
Он потянул за воротник, рванул его.
— Давай! Шевелись!
Скэммелла заставила вскочить грубость приказа, а вовсе не рывок за ворот. Он будто лишился собственной воли. Его сковал страх перед Эбенизером, перед посланными сэром Гренвиллом солдатами, которые ждали за дверью. Он посмотрел на съежившуюся у окна Кэмпион. Эбенизер еще раз подтолкнул его.
— Действуй, брат. Заяви свои права на невесту! Заяви права на печать! Подумай, что я для тебя делаю. Я сам бы мог овладеть ею, но тех, кого соединил Господь, никто не должен разлучать.
Губы Скэммелла задвигались, механически, беззвучно выговаривая «аминь». Он тяжело дышал, на лице было написано смятение, но, все же, спотыкаясь, он двинулся к окну, к Кэмпион, а рука Эбенизера все так же оставалась на воротнике.
Эбенизер подбадривал его:
— Смелее. Ты же хочешь ее, брат, правда?
— Брат Слайз? — Скэммелл обрел дар речи и боязливо повернулся к своему мучителю.
— Смотри! Смотри! — Эбенизер взмахнул правой рукой, Для равновесия вцепившись в ворот Скэммелла. — Смотри!
Его нога пнула Кэмпион в лицо, разбив. Платье распахнулось, обнажив неприкрытую грудь. Рука Эбенизера тянула вниз.
— Смотри на нее! Разве тебе ее не хочется?
Сжавшись в углу эркера, она попыталась натянуть на себя платье, но нога снова ударила ее. Кэмпион охнула, одной рукой защищая лицо, другой хватаясь за порванное платье.
— Разве ты не хочешь ее, брат? Посмотри, какие груди дотронься до них! Дотронься! Ну же, бери ее! — Эбени зер пригнул Скэммеллу голову. — Дотронься же до нее!
Скэммелл попытался выпрямиться, но Эбенизер опять вытащил кинжал и коснулся острием шеи Скэммелла.
— Дотронься до нее, брат, дотронься!
— Ты сумасшедший!
— Я сказал, дотронься! — заорал он, пригибая голову Скэммелла.
— Я дотронусь! — Скэммел выставил правую руку. Дотронулся до волос Кэмпион. Та завизжала, пытаясь уклониться. Эбенизер упивался своим торжеством.
— Но ведь ты не женат, брат. Твое брачное свидетельство было сожжено шесть месяцев назад! А теперь я застал тебя глумящимся над моей сестрой. Ты удивляешь меня, брат! Я потрясен! Я думал, ты богобоязненный человек, но в тебе говорит лишь похоть!
Скэммелл попробовал выпрямиться, возразить, но кинжал уже оказался возле его горла, пронзая кожу, жир и кровеносные сосуды. Сэмьюэл Скэммелл попробовал оттолкнуть от себя Эбенизера. Он откинулся назад и поднял руку, но Эбенизер надавил на лезвие. На Кэмпион хлынула кровь. Она залила занавеску, окно, полированный пол. Захлебываясь кровью и задыхаясь, Скэммелл сделал последний отчаянный вдох и мертвый рухнул на Кэмпион.
Она закричала, придавленная тяжестью трупа и доспехов. Ей казалось, что она тонет, что с неба льются потоки густой, теплой жидкости. Она снова закричала, догадавшись, что все это сон, и крик ее постепенно замер.
Эбенизер безразличным взглядом окинул сестру. Скоро она очухается. Он уже видел, как это бывает. Придя в себя, она будет спокойнее, но только в том случае, если труп уже не будет давить на нее. Он наклонился и, кряхтя от натуги, оттащил тело Скэммелла.
Эбенизер снова тщательно вытер лезвие и руки, поплевав на них. Вид крови был ему неприятен. Сестра то ли стонала, то ли истерически всхлипывала.
Он подошел к столу. Сэр Гренвилл Кони наверняка захочет, полагал Эбенизер, чтобы печать была передана ему, и этому надо было как-то помешать. Он был молод и пока еще слишком мало вращался среди людей, облеченных властью, чтобы заручиться необходимой для борьбы с сэром Гренвиллом поддержкой, однако просто так он не расстанется с печатью святого Матфея. Знал Эбенизер и то, что если не передаст драгоценность хозяину, тот уничтожит его с такой же легкостью, с какой только что рукой самого Эбенизера был уничтожен Скэммелл.
Он расправил на столе лист бумаги. Взял свечу и поднес ее к красному сургучу. Сургуч почернел, закапал, и Эбенизер быстро прижал к нему изображение широкого топора. Получилось отлично.
Он работал быстро, сосредоточенно, не обращая внимания на всхлипывания сестры. Он сделал двенадцать оттисков, равномерно распределив их по листу бумаги, потом задул свечу, оросил в камин оставшийся сургуч и положил поверх первого второй лист плотной кремовой бумаги. Затем Эбенизер бережно сложил обе странички, убедившись, что сгибы попали на те места, которые он специально для них оставил, и убрал толстый бумажный квадрат к себе в кожаную сумку. Кэмпион по-прежнему рыдала, глаза были открыты, но их выражение было отсутствующим. Он и раньше наблюдал своих жертв в таком состоянии, когда, отдыхая от трудов, поднимался по каменным ступеням поглядеть на Темзу и размять затекшее тело.
Взяв печать, Эбенизер развинтил ее и принялся сосредоточенно рассматривать распятие. Он не знал, чего ждать, и предполагал, что внутри вполне может оказаться обнаженная женщина, как в печати святого Марка. В его пальцах маленькое серебряное изображение оставалось совершенно неподвижным.
Он снова бросил взгляд на сестру. Он размышлял.
Свинтив обе половинки печати, Эбенизер встал и неслышно подошел к сестре. Когда он приблизился, ее глаза дрогнули, но он знал, что она все еще не узнает его. Он нежно, успокаивающе проворковал что-то, склонясь над Кэмпион. Та не шевельнулась. Казалось, она понимала, что рядом кто-то есть, и ждала утешения, а руки его, когда он нагибал ее голову вперед и надевал на шею печать, в самом деле были на удивление нежны. Потом все с таким же успокаивающим, убаюкивающим мурлыканьем Эбенизер отошел прочь. Он открыл дверь в длинную галерею, выскользнул из комнаты и повернул ключ в замке. Он кивнул тем, кто ждал его появления, и поднес палец к губам.
— Полагаю, еще несколько минут.
Кто-то из его людей предложил вина, украденного из погребов замка, но Эбенизер отказался.
— Воды! Принесите мне воды! Но убедитесь, чтобы она была чистой!
Он прислонился к двери, закрыл глаза с чувством удовлетворения от хорошо сделанной работы.
Казалось, миновали часы, прежде чем Кэмпион очнулась, на самом же деле ее забытье длилось всего несколько минут. Она вжалась в угол эркера, как загнанный, испуганный зверек, остерегающийся всего. Сильно, тошнотворно пахло кровью. Она не сразу поняла, что слышит свои же отчаянные рыдания. Кэмпион прикоснулась пальцами к лицу, почувствовала что-то липкое и решила что либо сошла с ума, либо летит сквозь какую-то дыру не иначе как в ад. Эта мысль об аде побудила ее собрать ос таток сил.
Она пошевелилась, тряхнула головой. Заставила себя увидеть, где она, и первое, что бросилось в глаза, — это огромное черное отверстие в горле Скэммелла. Она ощутила, как сжимается желудок, услышала звук смешанной с рыданиями рвоты и отшатнулась от трупа. Ей не хватало воздуха, она задыхалась, но все же заставляла себя действовать последовательно. Сначала добраться до кровати потом вытереть лицо, потом облизать рану на большом пальце, которая все еще кровоточила. Краешком простыни она вытерла липкую от крови грудь. И обнаружила висевшую на шее печать.
Кэмпион смотрела на нее так, будто видела впервые. Вот она — причина всех ее несчастий. Золотая, с пятнами запекшейся крови, печать. Непонятно как оказавшись у нее на шее, печать грозила снова ввергнуть ее в пучину безумия, из которой она только что с таким трудом выбралась. Кэмпион зажмурила глаза, прислонилась спиной к кровати и зажала драгоценность в руке, словно желая спрятать.
Тоби. Сэр Джордж. Котенок. Скэммелл. Запах крови. Тошнота подступила к горлу. Она застонала, но внутренний голос заставлял ее двигаться, делать за один прием какое-нибудь одно дело. Она приподнялась, держась за кровать, опустилась на нее и подтянула к себе покрывало, которым были покрыты подушки. Она завернулась в него, как в шаль, прикрыв свою наготу, и лишь тогда задышала свободнее.
Вся комната была залита кровью. У окна лежало распростертое, изогнутое тело Скэммелла, выглядевшее особенно неуклюжим в тяжелых доспехах. Пухлая рука была вытянута в бессильном призыве. Мертвая Милдред, чья пропитанная кровью шерстка почернела, казалась совсем маленькой. За окном теперь окончательно рассвело. Она видела нагромождение туч, которые означали, что этой ночью, если бы удался побег, она была бы спасена. Джеймс Райт, Тоби, леди Маргарет. Все они теперь куда-то отодвинулись. Прежняя жизнь захлестнула ее ужасом, грозившим утопить ее. Точно так же, как в детстве в Уэрлаттоне она сносила Божий гнев и Божью кару, она должна была теперь выдержать и это испытание. Она закрыла глаза, мурлыча что-то себе под нос, и услышала зловещий скрип поворачивающегося в замке ключа.
Она открыла глаза, сжав покрывало на шее.
Эбенизер улыбался ей. Он развел руки, будто в приветствии:
— Сестрица Доркас! Дорогая моя сестра!
Небрежным взглядом он обвел комнату и театрально отступил, вскрикнув при виде тела Скэммелла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51