— Граф, графиня, как это мило с вашей стороны, что вы посетили наш дом.Сочувствия и соболезнования леди Джоанне были высказаны еще на кладбище, поэтому графиня коротко ответила:— Конечно. Мы посчитали своим долгом приехать сюда. Служба была достойна вашего батюшки.— Служба-то была хороша, — согласилась Джоанна, — но вот от нее мы не дождались никакой помощи. — И она бросила взгляд на Виолетту.Бедняжка едва дышала. Она была похожа на неподвижную фарфоровую куклу.— Вы палец о палец не ударили, чтобы помочь мне похоронить отца, — принялась обвинять ее Джоанна.— Джоанна, — одернул ее муж, истекая потом.— Но ведь она правда ничего не сделала, — стояла на своем Джоанна.— Леди Фелдстоун, выпейте-ка лучше с нами, — сухо предложил граф. — Это ослабит вашу боль и ваше раздражение. — Граф протянул женщине изрядную порцию виски.В душе Блэйк разразился аплодисментами. Когда отец говорил таким тоном, никто не в силах был ему противоречить. Джоанна приняла из рук графа стакан и сделала большой глоток обжигающего напитка. Она закашлялась, и граф несколько раз похлопал ее по спине. Братья переглянулись, оба внутренне благодарные отцу за то, что он осадил зловредную женщину.Откашлявшись, Джоанна уселась на стул прямо напротив Виолетты и завела неприятный разговор:— Ну что же… одно ясно: отец мертв. Теперь его душа отдыхает в объятиях Бога. А что касается последних шести месяцев, то он был очень нездоров, и физически и душевно.— Сэр Томас был в здравом уме, — заподозрив недоброе, ответила Виолетта.— Лучше бы уж вы, милочка, не перебивали меня! — взорвалась Джоанна. — Довольно я натерпелась от этой… этой… выскочки.— Я вовсе не… — начала выходить из себя Виолетта.— Я хочу, чтобы вы покинули мой дом! — закричала Джоанна. — Ступай на улицу, где он тебя подобрал, ты, девка!Покраснев от гнева, Блэйк встал между двумя женщинами, но, прежде чем он успел вымолвить хотя бы слово, его мать обняла Джоанну за плечи и с вынужденной улыбкой сказала:— Леди Джоанна, пожалуйста, успокойтесь. Мы должны вести себя достойно и уважать покойного.У Джоанны увлажнились глаза.— Уважать покойного? Я любила отца. Он был замечательным человеком. Но с тех пор как он женился на этой проститутке, жизнь моя стала невыносимой! Не знаю, как она это сделает, но я хочу, чтобы она покинула мой дом!— Леди Фелдстоун, — вмешался в разговор Блэйк, — я полагаю, что в этот трагический час вы и ваш супруг можете скорбеть об утрате где-нибудь в другом месте. Всего доброго!— Блэйк! — с удивлением произнесла графиня. Настала очередь вмешаться графу.— Леди Фелдстоун, вы вправе не любить леди Гудвин, но факты говорят сами за себя: она была женой сэра Томаса. Сыновей у сэра Томаса нет. Невозможно угадать, какие распоряжения оставил покойный, и пока завещание не будет вскрыто, леди Гудвин имеет полное право оставаться в доме, согласно законам нашего графства.— Так вы… на ее стороне? — не поверила своим ушам Джоанна.— В таких деликатных вопросах я не встаю ни на чью сторону, я просто придерживаюсь буквы закона.Блэйк взглянул на потрясенную Виолетту.— Все обойдется, — ободрил он ее.— Отец, — вмешался Джон, — может, отложив в сторону ненужные эмоции, нам следует вскрыть завещание покойного сэра Томаса и узнать его последнюю волю. Какой смысл в долгом ожидании? Он был благородным человеком, и я уверен, он сделал распоряжения как в пользу жены, так и дочери.Граф вздохнул и взглянул на каминные часы.— Леди Гудвин, знаете ли вы, где может находиться завещание вашего супруга? — спросил он, обращаясь к Виолетте.— Понятия не имею, — покачала головой девушка.Братья вышли из гостиной, решив начать поиски документа с библиотеки.Братья вошли в крошечное темное помещение. Джон тихо сказал младшему брату:— Все твои чувства написаны у тебя на лице. Я ведь говорил тебе, чтобы ты был осторожным.Блэйк нашел спички и засветил лампу.— Ты что… с ума сошел? О чем ты говоришь? Неужели его сострадание к девушке так заметно?— Ты, возможно, этого не замечаешь, но твои чувства к юной вдове очевидны для всех. А Джоанна Фелдстоун, несмотря на свое горе, все видит и все примечает.— Да… но она скорее ребенок, чем женщина. Ничего помимо простой симпатии я к ней не испытываю. Кроме того… она же в трауре. Я бы выразил сочувствие любому, будь он на ее месте.— Ночью ты не думал о ней как о ребенке, — резонно заметил Джон. — Возможно, она юна, но она вовсе не ребенок. Кроме того, я ясно вижу, к чему могут привести подобные выражения симпатии. И остальные это видят тоже.— Никуда мои симпатии не ведут, — огрызнулся Блэйк. По правде говоря, он еще не разобрался в своих чувствах.— Полагаю, ты обманываешь самого себя, — мудро заметил Джон.— Могу уверить тебя, — торжественно произнес Блэйк, — никому никаких неприятностей от моих чувств не будет.Братья принялись с усердием перебирать книги и бумаги, оставленные сэром Томасом на бюро. Несколько карандашей, книга о строении насекомых, несколько неиспользованных листков веленевой бумаги. Блэйк выдвинул ящичек и присвистнул:— Джон, я думаю, кто-то догадывался о том, что жизнь сэра Томаса подходит к концу.С этими словами Блэйк достал большой конверт, на котором черными чернилами было выведено:» Последняя воля и завещание сэра Томаса Гудвина, имеющего личные заслуги перед английской короной «. Глава 6 Виолетта стояла у окна. Она была ошеломлена случившимся. Много раз на своем недлинном веку она видела смерть. Но всегда это было иначе. Сэр Томас дал ей почти все, о чем она могла только мечтать. Он был так добр к ней. Но жизнь странная штука: в ней нет места справедливости, в ней есть место только тем, кто умеет бороться и выживать. Кроме того, она должна была быть готова к такому исходу: когда они познакомились, сэр Томас был достаточно пожилым человеком.Виолетта опасалась за себя и за свое будущее. Теперь, когда сэр Томас умер, что с ней будет? Правда, даже в роли его жены она никогда не чувствовала себя в полной безопасности. Теперь у нее и вовсе не было ни в чем уверенности. Ей начали чудиться грязные улицы Сент-Джилса. Она стала вспоминать свое голодное и нищее детство. За последние шесть месяцев ей почти удалось забыть, каково это быть бездомной, и ей очень не хотелось вновь начинать мытарства по жизни.Виолетта вытерла слезы рукавом. А что, если сэр Томас забыл упомянуть ее в своем завещании? Они состояли в браке всего каких-то шесть недолгих месяцев. Тогда Джоанна Фелдстоун, ни секунды не колеблясь, выставит ее за дверь, в этом Виолетта не сомневалась.Графиня подошла к девушке и нежно произнесла:— Мужайтесь, дорогая, все будет хорошо.Виолетта взглянула в лицо милой женщины. Что знает о жизни эта блестящая графиня? Разве она может понять ее, Виолетту? У графини есть все. У Виолетты есть только верный Ральф и этот дом, впрочем, возможно, что дома она уже лишена.Улыбаясь, в гостиную вошли братья. Виолетта затаила дыхание. В руках Блэйка был конверт, глаза его сверкали радостью.— Мы нашли его.С этими словами он подал конверт отцу. Граф сломал печать, вскрыл конверт, вынул документы и взглянул на титульный лист.— Согласно закону, завещание подписано священником и Хэрольдом Кипсоном и заверено нотариусами весьма солидной лондонской фирмы. Содержание завещания весьма просто. Сэр Томас Гудвин оставляет этот дом со всей мебелью и имуществом в наследство своей жене леди Виолетте Гудвин. Все денежные средства переходят его единственному ребенку, леди Джоанне Фелдстоун.Услышав это, Виолетта без сил опустилась в ближайшее кресло. Она почувствовала такое облегчение, что пот выступил по всему ее телу и нижнее белье прилипло к коже. Она вновь ожила. Теперь ее никто не выгонит из дома.— Так он оставил дом и имущество ей? — негодовала Джоанна. — Ей?!— Мне, — твердо ответила Виолетта.— Боюсь, что да, — подтвердил граф. — Я оставлю завещание у себя и прослежу, чтобы стряпчие оформили все необходимые документы.— Отец последние полгода был невменяемым, — взревела Джоанна. — Я это так не оставлю. Я все силы положу на то, чтобы вернуть себе этот дом, мой дом. Я сделаю все, чтобы выкинуть ее на улицу, туда, откуда она появилась.— Ступайте вон! — вскочив с кресла, закричала Виолетта. — Вы же слышали, что сказал граф. Это мой дом! Проваливай, старая жирная свинья!— Леди Гудвин, — попыталась урезонить ее графиня.Виолетта не обратила ровно никакого внимания на слова леди Сюзанны. Впервые за шесть месяцев она сказала своей падчерице то, что хотела, и как хорошо она при этом себя чувствовала!— Леди Фелдстоун, вы же слышали, что вам сказала леди Гудвин, — невежливо обратился к ней Блэйк.Джоанна медлила. Она перевела взгляд с Блэйка на Виолетту, потом оглядела всех присутствующих, резко поклонилась графу и графине и прошествовала к двери, сопровождаемая своим мужем бароном. Входная дверь захлопнулась за ними с таким шумом, что стены дома заходили ходуном. Виолетта стояла неподвижно, скрестив руки на груди.— Леди Гудвин, — мягко начала разговор графиня, — я полагаю, вы измождены морально и физически. Позвольте я вызову вашу горничную. После столь тяжелого дня вам бы следовало отдохнуть.Виолетта кивнула. Она смертельно устала. В голове ее крутилась одна-единственная мысль — дом теперь принадлежит ей. Милый, милый сэр Томас. Все-таки он не забыл о ней!— У меня нет горничной, — созналась Виолетта, — но я прекрасно все сделаю сама.Графиня бросила взгляд на леди Катарину, и та сказала:— Пойдемте. Позвольте мне, по крайней мере, сопроводить вас наверх.Виолетта согласилась и, покидая гостиную, растроганно проговорила:— Спасибо вам. Спасибо вам всем.— Нас не за что благодарить, — отозвался Блэйк, не спуская глаз с леди Гудвин.Леди Катарина проследовала за Виолеттой в спальную комнату. Катарина с любопытством огляделась в этом крошечном чулане. Было совершенно ясно, что леди Гудвин не делила ее с супругом. Кровать была такой узкой, что двое не смогли бы на ней разместиться. Катарина никак не могла понять, почему вся обстановка спальни была такой бедной. Почему сэр Томас не сделал в спальне ремонт, прежде чем поселить в доме юную жену.Виолетта в изнеможении упала в кресло с выцветшей обивкой.— Боже, как я устала!— Могу себе представить, — внимательно разглядывая девушку, отозвалась леди Катарина. Она пыталась понять, что привлекательного нашел в этой особе Блэйк. Она решила, что леди Гудвин была отчаянно красива, но на ней был налет бездомности и беспризорности. Неужели именно это заинтересовало Блэйка? Эта особа была так не похожа на Габриэллу.Леди Катарина была старинным другом Джона и Блэйка. Они дружили с детства. Она знала двух братьев не хуже, чем они друг друга. Ее отец, граф, получил от королевы все возможные титулы, награды и поместье в придачу не одну дюжину лет назад. Катарина помнила свою первую встречу с братьями так ярко, словно это было вчера. Трое детей совершали верховую прогулку. Катарина восседала на прекрасной кобылке арабских кровей. Девочку сопровождал грум. Мальчики, нарушив нормы приличия, выехали на прогулку без провожатых. Под ними были прекрасные охотничьи лошади. Катарине тогда было около семи, мальчикам двенадцать и четырнадцать. Дети, познакомившись, вместе объехали вересковые поля и даже устроили соревнование» кто быстрей «. Катарина хотя и не выиграла крошечного денежного приза, но по крайней мере прискакала ноздря в ноздрю с братьями. С тех самых пор они и стали самыми преданными и верными друзьями.Катарина была прекрасно осведомлена о романе Блэйка с Габриэллой, который длился не менее трех лет. К тому времени Габриэлла была уже вдовой, но снова замуж выходить не собиралась, несмотря на ухаживания и уговоры многочисленных поклонников. Когда связь Габриэллы с Блэйком началась, ей было тридцать лет, ему восемнадцать. Влюбленные были неразлучны, и связь эта была известна всем.Пять лет назад Катарина начала выезжать в свет и тогда же познакомилась с Габриэллой. Леди Кантвелл была необычайно красива, но всеобщую любовь она снискала себе выдающимся умом, откровенностью, великодушием и радушием. Катарина была убеждена, что леди Кантвелл и леди Гудвин составляли две противоположности, и нескрываемого интереса Блэйка к последней она никак не могла понять.Тем не менее в Виолетте Гудвин было нечто, что покорило Катарину, и этим нечто была, очевидно, упрямая гордость, которая вызрела как реакция на то, что ее презирали как молодую жену стареющего джентльмена. Катарина внутренне восхищалась той отвагой, с какой Виолетта решилась полностью изменить свою жизнь, выйдя замуж за старика, и стойкостью, с какой она сейчас переживала его смерть. Впрочем, ей было хорошо известно, что Блэйка гораздо больше привлекают в людях такие черты, как мужество, честность, гордость, чем доброжелательность и привлекательность.Неожиданно Катарине пришла в голову шокирующая мысль, что, возможно, леди Габриэлла и леди Виолетта имеют значительно больше общего, чем можно было бы подумать.— Позвольте, я помогу вам снять платье, — предложила Катарина.Виолетта мягко улыбнулась:— Пожалуйста. Признаться, у меня нет сил сражаться с ним в одиночку.Виолетта поднялась с кресла, и Катарина помогла ей расстегнуть многочисленные пуговки, ряд которых был нашит вдоль спины. Потом она стащила с Виолетты тяжелое шерстяное платье и принялась развязывать тесемочки, чтобы снять кринолин. Через минуту тяжелый кокон с шелестом рухнул вниз.Виолетта перешагнула через обруч, облаченная всего-навсего в короткую сорочку.— Спасибо, леди Деафильд. Катарина улыбнулась:— Леди Гудвин, зовите меня просто Катариной. Лицо юной вдовы осветилось улыбкой.— Мне было бы приятно обращаться к вам по имени. А вы, пожалуйста, называйте меня Виолеттой.— Могу ли я помочь вам чем-нибудь? — участливо спросила Катарина. — Может быть, вы хотите поговорить об этом? — Она имела в виду смерть сэра Томаса.Виолетта молчала. Казалось, она не знает, можно ли быть откровенной.— Он был стар, но я была счастлива с ним. Вы видите эту комнату? Это моя комната. Мне не надо было делить ее ни с кем. Да знаете ли вы, что сэр Томас даже давал мне деньги на карманные расходы?!Так делают многие, подумала Катарина, но воздержалась от замечания. Она чувствовала, что Виолетта что-то скрывает.— Он был добрым человеком, и… он был моим другом. Он изменил мою жизнь.— Мне очень жаль, что он скончался, — искренне сказала Катарина.— Я буду скучать по нему. — Виолетта присела на краешек кровати. — Он ушел, а я страдаю.Катарина не нашлась, что ответить.Как раз в это время раздался стук в дверь.— Кто там? — заподозрила неладное Катарина.— Это я, Блэйк, — раздался из-за двери мягкий мужской голос.Виолетта вскочила с кровати, бросилась к креслу и попыталась набросить на себя платье.— Даже не думай входить сюда! — крикнула Катарина.Слишком поздно. Блэйк уже открыл дверь. Он увидел Виолетту, судорожно прижимающую к груди платье, и улыбка его увяла. Плечи Виолетты были обнажены, и Блэйк слишком надолго задержал свой взгляд на них.— Блэйк, что ты делаешь? — взорвалась Катарина. Вместо ответа Блэйк протянул подносик, на котором стоял одинокий стакан.— Это бренди для леди Гудвин. Я настаиваю на том, чтобы она выпила целый стакан. — Обращаясь к Виолетте, он сказал: — Вы утомлены. Вам надо уснуть. Это поможет вам. В противном случае мне придется послать за доктором. Он выпишет вам снотворное.— Мне вовсе не нужно снотворное. Блэйк передал поднос Катарине.— Мы собираемся уезжать. Не позволите ли нанести вам визит завтра поутру. Я бы хотел осведомиться, как вы себя чувствуете, — сказал Блэйк, повернувшись к Виолетте.— Ну конечно, приезжайте, — помолчав, позволила Виолетта и залилась пунцовым румянцем.Катарина переводила взгляд с одного на другую, будучи уверена в том, что они даже не замечают ее присутствия. Между ними возникло такое напряжение, какое возникает только между влюбленными. Брось Катарина сейчас между ними спичку, в доме начался бы пожар — столь сильные чувства испытывали оба.Блэйк приехал навестить Виолетту, как и обещал, еще до полудня. Одетый в твидовый костюм для верховой езды и высокие сапоги, он соскочил с великолепного серого жеребца и бросил взгляд на дом, который казался необитаемым. Совершенно ясно, что ни один из деревенских так и не удосужился дойти до господского дома, чтобы поинтересоваться, как себя чувствует юная вдова.Блэйк заметил, что входная дверь отворилась и на крыльце показался светловолосый слуга. Ральф Хорн, как всегда, недружелюбно смотрел на гостя.Блэйк всеми силами старался заставить себя не думать о том, какую роль в доме играет этот тип. Подведя жеребца к крыльцу, он спросил:— Леди Гудвин дома? Ральф не шелохнулся.— Она еще не вставала, — неприветливо ответил слуга, обнажая зубы в хищной улыбке.— Так поздно? В полдень?— Да, в полдень, — настаивал слуга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37