Если это так, то, естественно, ни о какой свадьбе не может быть и речи. Я хотел бы, чтобы вы последили за ней… узнали, куда она ходит, с кем встречается. Вам приходилось когда-нибудь выполнять работу такого рода?
— Как раз это я и делаю сейчас для мистера Беннингтона. Разница лишь в том, что он поручил мне следить не за женщиной, а за мужчиной.
— Ах, вот как? Вы следите за мужчиной? — тихо спросил Кристиан. — Это, наверное, деловой партнер Вильяма?
— Домашний работник.
Кристиана осенила догадка.
— Дворецкий? — Ирландцу не пришлось отвечать — ответ был написан на его лице. — Так вы следите за мистером Рейли?
— Но откуда…
— Джо его знает, — солгал Кристиан, надеясь на поддержку своего конюха.
И Джо не подкачал — обернувшись через плечо, он кивнул, подтверждая слова хозяина.
— Я слышал, как Джо его окликнул на улице, — продолжил Кристиан.
«Странно, как же я этого не заметил? — удивился Лайам. — Наверное, это случилось, когда я разглядывал экипаж, в котором приехал Рейли».
— Понятно. Значит, вы знаете, за кем я слежу. Но думаю, это не страшно, — сказал он, явно сконфуженный, — ведь это не я вам сказал, правда?
— Нет, вы ничего не говорили. И потом, я уверен, что, обратись я к Вильяму, он сам рассказал бы мне о вашем задании. — «Черта с два!» — Так что не берите в голову! Если бы вы работали на меня, я бы нисколько не сомневался в вашей надежности. Но расскажите же мне, как вы работаете. Это так интересно! Мистер Рейли знает, что вы за ним следите?
Лайам взглянул на спину Джо.
— Раз Джо знаком с этим человеком, то мне нельзя…
— Обо мне не беспокойся, Лайам, — сказал Джо, оборачиваясь, — я ничего не скажу. Не так уж я его хорошо знаю, да и, по правде говоря, он мне никогда не нравился.
Джо украдкой подмигнул Кристиану.
Лайам колебался недолго. Ему очень хотелось убедить Кристиана Маршалла в том, что он справится с еще одним заданием. Он выпрямился на сиденье и расправил грудь.
— Нет, Рейли ни о чем не подозревает. Откуда? Я действую очень осторожно. В таких делах это самое главное.
«Не так уж и осторожно, — подумал Кристиан. — Рейли три раза менял кеб, значит, он что-то заметил».
— А что вы пытаетесь выяснить?
— Точно не знаю, — неохотно признался Лайам, — мистер Беннингтон держит это в секрете. Но мне кажется, все дело в воровстве. Обычное дело: хозяева подозревают, что их старый слуга ворует, но не хотят терять работника, не проверив своих подозрений. Такие дела лучше улаживать по-тихому, без шума, — он красноречиво указал на себя. — Вот почему Беннингтон нанял меня. Мне нужно только записывать передвижения дворецкого — куда он ходит, с кем видится. Как раз то, что надо и вам.
Кристиан оставил без внимания намек Лайама.
— Ну а вы что же? Записываете его передвижения? Как увлекательно! — восхитился он, надеясь, что О'Шиа заглотнет наживку. — Вот, например, сегодня — куда он ходил?
Лайам откашлялся и отвел взгляд от испытующих глаз Кристиана.
— Этого я не могу вам сказать, — ответил он, — сначала я должен доложить мистеру Беннингтону, понимаете?
Кристиан разжал напряженно сведенные пальцы. Он понял: О'Шиа темнит, потому что у него нет ответа. Как видно, коп упустил сегодня Рейли. Слава Богу! Значит, Дженни не замешана в дела дворецкого. А может, это дворецкий еще не замешан в дела Дженни? Как бы то ни было, все, что касалось Дженни Холланд, по-прежнему оставалось неразрешимой загадкой, от которой у него уже раскалывалась голова. А не раздавить ли бутылочку виски? Что ж, неплохая идея, решил Кристиан. Правда, у него в доме нет ни капли спиртного, но это дело легко поправимо.
— Вы, разумеется, правы, — сказал он, — вам нельзя мне этого говорить. Но если, как вы подозреваете, этот человек — вор, значит, он скорее всего встречается с кем-то, кто помогает ему сбывать краденые вещи.
— Конечно, — Лайам опять обрел уверенность, — мы называем их скупщиками краденого.
— Да, я слышал об этом.
Но Рейли, насколько помнил Кристиан, ничего не выносил из комнаты Дженни. И потом, именно он дал ей деньги, а не она ему. Нет, что-то здесь не сходится! Да и не должно сойтись, невесело подумал Кристиан.
— Да, случай интересный. А знаете, об этом можно написать в газете! Не сейчас, конечно, ведь вы еще ведете расследование. Имена мы, конечно, изменим. Вот это будет статейка!
— Даже и не знаю, — забеспокоился Лайам, — комиссар полиции не одобряет, когда его люди берутся за левую работу.
— Значит, городские власти должны им больше платить, — заявил Кристиан, — в общем, я над этим подумаю. Обещаю, что, прежде чем говорить с моим редактором городских новостей, сначала посоветуюсь с вами. — Джо остановил карету перед домом Маршаллов, и Кристиан сбросил с колен одеяло. — Джо отвезет вас куда скажете, — сказал он, спрыгивая на тротуар. — До свидания, О'Шиа, было очень приятно с вами поговорить.
Лайам хмуро дернул себя за ус:
— А как же насчет секретного задания?
— Я еще не решил. Если честно, мне кажется, она не стоит всех этих хлопот. Раз ей хочется другого — ради Бога, пусть встречается!
— Но вы, кажется, не знали наверняка, встречается ли она с тем парнем. Именно это вы и хотели выяснить с моей помощью, разве нет?
Кристиан привалился плечом к карете и поманил Лайама пальцем. Полицейский нагнулся ближе.
— Только между нами, О'Шиа: я это знаю и знал всегда. Вопрос в том, насколько сильно мне хочется их застукать. К тому же не стоит забывать, что у ее любовника есть семья, а огласка приведет к нежелательному скандалу.
— Очень деликатно с вашей стороны!
«Еще бы! — самодовольно подумал Кристиан. — Раз уж я сам сочинил всю эту историю, отчего бы не позволить себе быть великодушным?» Оттолкнувшись от кареты, он махнул рукой, приказывая Джо трогать.
— Я напомню миссис Моррисей и Мэри-Маргарет насчет пирожков! — крикнул он вдогонку.
Кристиан отвернулся и зашагал по тротуару к дому, нагнув голову и ссутулившись под порывами ветра. Он заметно хромал — нога затекла после долгого сидения.
— Черт возьми, Дженни Холланд, в какую авантюру ты себя втравила? — проворчал он себе под нос, но слова его так быстро отнесло ветром, что было неясно, сказал ли он это вслух, или только подумал.
Дженни развернула газету, которую принесли ей в номер вместе с обедом. Сначала она обратила внимание на то, что это «Кроникл». А она просила «Таймс». Потом она заметила дату — 9 марта 1867 года. Дженни долго смотрела на эти цифры отсутствующим взглядом. С тех пор как она ушла от Кристиана Маршалла, прошло уже восемь недель. Восемь бесконечно долгих недель. Когда наконец она перестанет вести счет своему одиночеству? Нельзя же так себя изводить! В последнее время она сделалась просто больной. Даже не глядя в зеркало, она знала, что похудела. Платья, которые прислал ей Рейли и которые всего несколько недель назад были ей впору, теперь висели на ней как на вешалке.
Дженни читала газету и нехотя ковыряла вилкой в тарелке. Она обнаружила, что рыба под соусом вполне съедобна. Спаржа оказалась жесткой и волокнистой, но рис был помаслен и приправлен как раз по ее вкусу. Она съела весь рис, оставила спаржу и через силу одолела полпорции рыбы, вспомнив, что завтрак в ней долго не задержался, а ленч она не заказывала.
Дженни не нашла в «Кроникл» ничего интересного. Она наскоро просмотрела первую полосу, но не стала заглядывать дальше. Некрологи она окинула беглым взглядом, а колонку редактора пропустила вовсе — там не было очерков Кристиана, а что пишут другие, ее не интересовало. Светская хроника пестрила сообщениями о последнем праздничном обеде в Дельмонико. Напечатано было все — от меню до списка присутствовавших гостей. Дженни пробежала глазами последнее. Вильям и Стивен там были. И Кристиан тоже.
Скомкав газету, она сердито швырнула ее на соседний стул. Чтоб они подавились там своими устрицами или пролили на хозяйку бутылку «Моэ э Шандон» по крайней мере! Вот было бы здорово!
Когда молодой официант из ресторана отеля пришел за подносом, Дженни неожиданно для себя втянула его в разговор. Просто она устала от одиночества и ей очень хотелось услышать чей-то голос, кроме собственного. Но, заболтавшись, она вдруг сообразила, что официант неверно истолковывает ее внимание, и указала ему на дверь.
Дженни видела, что служащие отеля «Святой Марк» никак не возьмут в толк, кто же она такая. После Рейли, который заходил почти восемь недель назад, у нее больше не было посетителей-мужчин. Ни одного! Ночной портье наконец понял, что отсутствие гостей означает, что Дженни не проститутка, и перестал тянуть с нее деньги. Кое-кто из персонала отеля полагал, что она больна, другие считали, что она просто с чудинкой. Но все сошлись во мнении, что она затворница.
Если не считать редких вечерних прогулок, Дженни почти не выходила из номера. Отель «Святой Марк» предлагал обед в домашнем стиле, а это значило, что двадцать, а то и тридцать гостей сидели за общим столом. В таких обстоятельствах было довольно сложно не познакомиться хотя бы с несколькими из пятисот человек, проживавших в гостинице. По этой причине Дженни обходила роскошный ресторан стороной. Она также обходила стороной вестибюль, читальные залы и гостиные. Бездельники болтались там в любое время дня, но перед самым обедом наблюдался такой наплыв посетителей, что часть толпы неизбежно выплескивалась на Бродвей.
Дженни часто наблюдала за этими людьми из окон своего номера на втором этаже. Несмотря на все свое одиночество, она не испытывала ни малейшего желания стать частью этой толпы. Скопление людей угнетало и пугало ее.
Дженни бродила взад-вперед по гостиной, меряя разными маршрутами пространство от двери до больших овальных окон. Она подходила к дивану то справа, то слева, останавливалась перед незажженным камином и так стояла, прислонясь плечом к каминной доске и ероша волосы. При этом она старательно избегала своего отражения в висевшем над камином зеркале в золоченой раме. Она замедляла шаг перед одной из батарей, по которым в ее номер поступал теплый воздух, и грела свои постоянно холодные руки и ноги. Подходя к окну, она перебирала одной рукой бахрому на шторах, а другую прижимала к замерзшему стеклу, оставляя на нем отпечаток своей ладони.
Она двигалась медленно, безо всякой цели — больше слонялась, чем ходила. Дженни говорила себе, что совсем не взволнована, но это не помогало. На душе у нее было так неспокойно, что она могла бы еще очень долго бесцельно разгуливать по гостиной, протирая ковер до блеска.
Вечер был холодным, но Дженни не обратила внимания на холод, когда вышла из спальни на балкон. Она глубоко дышала. Морозный воздух приятно наполнял легкие и прояснял голову. Прислонясь бедром к железным перилам и скрестив руки на груди, Дженни смотрела на другую сторону освещенной фонарями улицы. Балкон ее спальни выходил не на Бродвей, поэтому здесь не было оживленного движения транспорта. Взгляд ее не отвлекали модные дамы, чинно направляющиеся к театру под руку со своими строго одетыми кавалерами. В свете газовых рожков искрились снежинки, а не драгоценности. Там, за углом, нескончаемым парадом двигались кареты, конки, экипажи и сани. Если бы не доносившиеся звуки — перезвон колокольчиков, щелчки кнута и всплески смеха, Дженни вполне могла бы забыть, что находится совсем близко к главной артерии города.
Улица, на которую смотрела Дженни, была вполовину уже и гораздо тише Бродвея. Она не была пустынной — просто спокойной. Извозчики переводили на шаг своих лошадей, люди смеялись не так громко. Но Дженни не замечала того покоя, который окутывал улицу. Она смотрела на здание напротив, слыша и чувствуя лишь одно — как гулко бьется ее сердце.
Первый сберегательный банк «Траст Хэнкока» располагался в большом роскошном особняке, построенном лет за двадцать до отеля «Святой Марк». Само же банковское учреждение возникло примерно на сорок лет раньше. Это был очень респектабельный дом финансов, насчитывавший среди вкладчиков дюжину самых богатых семейств Нью-Йорка. Под началом Ван Дайков банк процветал. За шестьдесят лет не было даже намека на его банкротство. Теперь же поползли нехорошие слухи. Дженни знала о них, потому что сама же их и распустила.
Надо сказать, что слухи эти имели под собой основание. Дженни была не настолько мстительна, чтобы сеять панику на пустом месте. Она достаточно наслушалась разговоров между своим отчимом и его сыном и знала, что «Траст» находится на грани полного краха. Во время войны Вильям Беннингтон одобрил большое количество крупных кредитов, которые никогда уже не будут выплачены. Сами по себе эти кредиты не могли нанести урон банку, но за ними последовали неудачные вложения, поспешно сделанные Вильямом Беннингтоном с целью восполнить предполагаемые потери, и положение становилось критическим. Вдобавок ко всему Вильям и сын брали деньги непосредственно из банка и делали личные вложения в недвижимость, ожидая прибыли за счет неуклонного расширения города на север. Это был весьма неплохой способ личного обогащения, о котором они страстно мечтали и достичь которого считали своим долгом. Однако их доходы росли за счет тысяч мелких вкладов основной массы клиентов «Траста».
Вся трудность заключалась в том, чтобы это доказать.
Дженни потихоньку начала распространять слухи о затруднениях банка спустя несколько недель после того, как до нее дошел смысл махинаций Вильяма и Стивена. Это было в августе. Приходилось действовать очень осторожно. Она как бы невзначай роняла намеки в разговорах, делая вид, что не понимает всех последствий своей неразумной болтливости.
Сейчас, оглядываясь назад, Дженни видела, что последствий она тогда в самом деле не понимала. Ее усилия не привели ни к чему, кроме разговоров о смене руководства банка. Она-то надеялась на решительные действия, но действий все не было. И теперь Дженни каждый день смотрела со своего балкона, как Вильям Беннингтон уверенной поступью хозяина входит в банк. Спустя пару минут он появится в своем кабинете и сядет за стол — спокойный и самодовольный. Значит, никто и не собирался смещать ее отчима с поста президента. Значит, ей не удалось возбудить в людях недоверие к Беннингтонам.
Однако ей удалось возбудить недоверие в самих Беннингтонах. Вильяму потребовалось совсем немного времени, чтобы определить источник слухов. Сделав это, он без колебаний перешел к действиям, в результате которых Дженни оказалась в клинике Дженнингсов.
Иногда Дженни спрашивала себя: стала бы она затевать эту опасную игру, зная наперед реакцию отчима? Наверное, ответом на этот вопрос мог служить тот факт, что она до сих пор его преследовала — на этот раз с большей хитростью и скрытностью. Она не собиралась полагаться в этом деле на банковских служащих. Ей надо было получить доказательства и в случае необходимости представить их публично. Ей хотелось увидеть разоблачение Вильяма и Стивена Беннингтонов на первых полосах «Кроникл», «Геральд» и «Таймс».
Осуществить этот план оказалось гораздо труднее, чем она ожидала, и Дженни с каждым днем все больше сомневалась в успехе. Она выбрала этот номер в отеле «Святой Марк», потому что отсюда лучше всего просматривался кабинет Вильяма Беннингтона в «Трасте». Дженни попросила Рейли забронировать для нее эти апартаменты, чтобы иметь возможность следить за отчимом — наблюдать, когда он входит и выходит из банка. Ей надо было заново узнать распорядок дня Вильяма. Она хотела показать людям, что иногда, поработав вместе, Вильям и Стивен выносят из банка не только сложенную под мышкой вечернюю газету.
Между страницами какой-нибудь ежедневной газеты закладывались сотни, а иногда и тысячи долларов из банковского сейфа. По крайней мере Дженни полагала, что они выносят деньги именно так. Но она не могла строить обвинения, не убедившись в этом наверняка. Если она ошибается, Беннингтоны опять упекут ее в психушку и на этот раз позаботятся, чтобы она осталась там до конца своих дней.
Когда Дженни впервые пришло в голову сфотографировать Вильяма и Стивена в момент кражи, она сильно сомневалась в успехе. Но чем больше она размышляла над этой идеей, тем больше она ей нравилась. Фотоснимок станет неопровержимой уликой, он убедит там, где не сможет убедить она сама. Дженни преисполнилась решимости осуществить этот план, невзирая на риск.
Дженни начала увлекаться фотографией несколько лет назад. В этой профессии были заняты в основном одни мужчины, но, по мнению столпов изящного общества, женщины могли найти здесь отличный способ занять досуг. В фотоделе требовались сноровка, верный глаз и в большинстве случаев море терпения — те качества, которые всегда считались чисто женскими. Конечно, помимо этого, надо было уметь пользоваться сложной аппаратурой и химикатами, пользоваться такими научными понятиями, как время экспонирования и оптическая плотность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Как раз это я и делаю сейчас для мистера Беннингтона. Разница лишь в том, что он поручил мне следить не за женщиной, а за мужчиной.
— Ах, вот как? Вы следите за мужчиной? — тихо спросил Кристиан. — Это, наверное, деловой партнер Вильяма?
— Домашний работник.
Кристиана осенила догадка.
— Дворецкий? — Ирландцу не пришлось отвечать — ответ был написан на его лице. — Так вы следите за мистером Рейли?
— Но откуда…
— Джо его знает, — солгал Кристиан, надеясь на поддержку своего конюха.
И Джо не подкачал — обернувшись через плечо, он кивнул, подтверждая слова хозяина.
— Я слышал, как Джо его окликнул на улице, — продолжил Кристиан.
«Странно, как же я этого не заметил? — удивился Лайам. — Наверное, это случилось, когда я разглядывал экипаж, в котором приехал Рейли».
— Понятно. Значит, вы знаете, за кем я слежу. Но думаю, это не страшно, — сказал он, явно сконфуженный, — ведь это не я вам сказал, правда?
— Нет, вы ничего не говорили. И потом, я уверен, что, обратись я к Вильяму, он сам рассказал бы мне о вашем задании. — «Черта с два!» — Так что не берите в голову! Если бы вы работали на меня, я бы нисколько не сомневался в вашей надежности. Но расскажите же мне, как вы работаете. Это так интересно! Мистер Рейли знает, что вы за ним следите?
Лайам взглянул на спину Джо.
— Раз Джо знаком с этим человеком, то мне нельзя…
— Обо мне не беспокойся, Лайам, — сказал Джо, оборачиваясь, — я ничего не скажу. Не так уж я его хорошо знаю, да и, по правде говоря, он мне никогда не нравился.
Джо украдкой подмигнул Кристиану.
Лайам колебался недолго. Ему очень хотелось убедить Кристиана Маршалла в том, что он справится с еще одним заданием. Он выпрямился на сиденье и расправил грудь.
— Нет, Рейли ни о чем не подозревает. Откуда? Я действую очень осторожно. В таких делах это самое главное.
«Не так уж и осторожно, — подумал Кристиан. — Рейли три раза менял кеб, значит, он что-то заметил».
— А что вы пытаетесь выяснить?
— Точно не знаю, — неохотно признался Лайам, — мистер Беннингтон держит это в секрете. Но мне кажется, все дело в воровстве. Обычное дело: хозяева подозревают, что их старый слуга ворует, но не хотят терять работника, не проверив своих подозрений. Такие дела лучше улаживать по-тихому, без шума, — он красноречиво указал на себя. — Вот почему Беннингтон нанял меня. Мне нужно только записывать передвижения дворецкого — куда он ходит, с кем видится. Как раз то, что надо и вам.
Кристиан оставил без внимания намек Лайама.
— Ну а вы что же? Записываете его передвижения? Как увлекательно! — восхитился он, надеясь, что О'Шиа заглотнет наживку. — Вот, например, сегодня — куда он ходил?
Лайам откашлялся и отвел взгляд от испытующих глаз Кристиана.
— Этого я не могу вам сказать, — ответил он, — сначала я должен доложить мистеру Беннингтону, понимаете?
Кристиан разжал напряженно сведенные пальцы. Он понял: О'Шиа темнит, потому что у него нет ответа. Как видно, коп упустил сегодня Рейли. Слава Богу! Значит, Дженни не замешана в дела дворецкого. А может, это дворецкий еще не замешан в дела Дженни? Как бы то ни было, все, что касалось Дженни Холланд, по-прежнему оставалось неразрешимой загадкой, от которой у него уже раскалывалась голова. А не раздавить ли бутылочку виски? Что ж, неплохая идея, решил Кристиан. Правда, у него в доме нет ни капли спиртного, но это дело легко поправимо.
— Вы, разумеется, правы, — сказал он, — вам нельзя мне этого говорить. Но если, как вы подозреваете, этот человек — вор, значит, он скорее всего встречается с кем-то, кто помогает ему сбывать краденые вещи.
— Конечно, — Лайам опять обрел уверенность, — мы называем их скупщиками краденого.
— Да, я слышал об этом.
Но Рейли, насколько помнил Кристиан, ничего не выносил из комнаты Дженни. И потом, именно он дал ей деньги, а не она ему. Нет, что-то здесь не сходится! Да и не должно сойтись, невесело подумал Кристиан.
— Да, случай интересный. А знаете, об этом можно написать в газете! Не сейчас, конечно, ведь вы еще ведете расследование. Имена мы, конечно, изменим. Вот это будет статейка!
— Даже и не знаю, — забеспокоился Лайам, — комиссар полиции не одобряет, когда его люди берутся за левую работу.
— Значит, городские власти должны им больше платить, — заявил Кристиан, — в общем, я над этим подумаю. Обещаю, что, прежде чем говорить с моим редактором городских новостей, сначала посоветуюсь с вами. — Джо остановил карету перед домом Маршаллов, и Кристиан сбросил с колен одеяло. — Джо отвезет вас куда скажете, — сказал он, спрыгивая на тротуар. — До свидания, О'Шиа, было очень приятно с вами поговорить.
Лайам хмуро дернул себя за ус:
— А как же насчет секретного задания?
— Я еще не решил. Если честно, мне кажется, она не стоит всех этих хлопот. Раз ей хочется другого — ради Бога, пусть встречается!
— Но вы, кажется, не знали наверняка, встречается ли она с тем парнем. Именно это вы и хотели выяснить с моей помощью, разве нет?
Кристиан привалился плечом к карете и поманил Лайама пальцем. Полицейский нагнулся ближе.
— Только между нами, О'Шиа: я это знаю и знал всегда. Вопрос в том, насколько сильно мне хочется их застукать. К тому же не стоит забывать, что у ее любовника есть семья, а огласка приведет к нежелательному скандалу.
— Очень деликатно с вашей стороны!
«Еще бы! — самодовольно подумал Кристиан. — Раз уж я сам сочинил всю эту историю, отчего бы не позволить себе быть великодушным?» Оттолкнувшись от кареты, он махнул рукой, приказывая Джо трогать.
— Я напомню миссис Моррисей и Мэри-Маргарет насчет пирожков! — крикнул он вдогонку.
Кристиан отвернулся и зашагал по тротуару к дому, нагнув голову и ссутулившись под порывами ветра. Он заметно хромал — нога затекла после долгого сидения.
— Черт возьми, Дженни Холланд, в какую авантюру ты себя втравила? — проворчал он себе под нос, но слова его так быстро отнесло ветром, что было неясно, сказал ли он это вслух, или только подумал.
Дженни развернула газету, которую принесли ей в номер вместе с обедом. Сначала она обратила внимание на то, что это «Кроникл». А она просила «Таймс». Потом она заметила дату — 9 марта 1867 года. Дженни долго смотрела на эти цифры отсутствующим взглядом. С тех пор как она ушла от Кристиана Маршалла, прошло уже восемь недель. Восемь бесконечно долгих недель. Когда наконец она перестанет вести счет своему одиночеству? Нельзя же так себя изводить! В последнее время она сделалась просто больной. Даже не глядя в зеркало, она знала, что похудела. Платья, которые прислал ей Рейли и которые всего несколько недель назад были ей впору, теперь висели на ней как на вешалке.
Дженни читала газету и нехотя ковыряла вилкой в тарелке. Она обнаружила, что рыба под соусом вполне съедобна. Спаржа оказалась жесткой и волокнистой, но рис был помаслен и приправлен как раз по ее вкусу. Она съела весь рис, оставила спаржу и через силу одолела полпорции рыбы, вспомнив, что завтрак в ней долго не задержался, а ленч она не заказывала.
Дженни не нашла в «Кроникл» ничего интересного. Она наскоро просмотрела первую полосу, но не стала заглядывать дальше. Некрологи она окинула беглым взглядом, а колонку редактора пропустила вовсе — там не было очерков Кристиана, а что пишут другие, ее не интересовало. Светская хроника пестрила сообщениями о последнем праздничном обеде в Дельмонико. Напечатано было все — от меню до списка присутствовавших гостей. Дженни пробежала глазами последнее. Вильям и Стивен там были. И Кристиан тоже.
Скомкав газету, она сердито швырнула ее на соседний стул. Чтоб они подавились там своими устрицами или пролили на хозяйку бутылку «Моэ э Шандон» по крайней мере! Вот было бы здорово!
Когда молодой официант из ресторана отеля пришел за подносом, Дженни неожиданно для себя втянула его в разговор. Просто она устала от одиночества и ей очень хотелось услышать чей-то голос, кроме собственного. Но, заболтавшись, она вдруг сообразила, что официант неверно истолковывает ее внимание, и указала ему на дверь.
Дженни видела, что служащие отеля «Святой Марк» никак не возьмут в толк, кто же она такая. После Рейли, который заходил почти восемь недель назад, у нее больше не было посетителей-мужчин. Ни одного! Ночной портье наконец понял, что отсутствие гостей означает, что Дженни не проститутка, и перестал тянуть с нее деньги. Кое-кто из персонала отеля полагал, что она больна, другие считали, что она просто с чудинкой. Но все сошлись во мнении, что она затворница.
Если не считать редких вечерних прогулок, Дженни почти не выходила из номера. Отель «Святой Марк» предлагал обед в домашнем стиле, а это значило, что двадцать, а то и тридцать гостей сидели за общим столом. В таких обстоятельствах было довольно сложно не познакомиться хотя бы с несколькими из пятисот человек, проживавших в гостинице. По этой причине Дженни обходила роскошный ресторан стороной. Она также обходила стороной вестибюль, читальные залы и гостиные. Бездельники болтались там в любое время дня, но перед самым обедом наблюдался такой наплыв посетителей, что часть толпы неизбежно выплескивалась на Бродвей.
Дженни часто наблюдала за этими людьми из окон своего номера на втором этаже. Несмотря на все свое одиночество, она не испытывала ни малейшего желания стать частью этой толпы. Скопление людей угнетало и пугало ее.
Дженни бродила взад-вперед по гостиной, меряя разными маршрутами пространство от двери до больших овальных окон. Она подходила к дивану то справа, то слева, останавливалась перед незажженным камином и так стояла, прислонясь плечом к каминной доске и ероша волосы. При этом она старательно избегала своего отражения в висевшем над камином зеркале в золоченой раме. Она замедляла шаг перед одной из батарей, по которым в ее номер поступал теплый воздух, и грела свои постоянно холодные руки и ноги. Подходя к окну, она перебирала одной рукой бахрому на шторах, а другую прижимала к замерзшему стеклу, оставляя на нем отпечаток своей ладони.
Она двигалась медленно, безо всякой цели — больше слонялась, чем ходила. Дженни говорила себе, что совсем не взволнована, но это не помогало. На душе у нее было так неспокойно, что она могла бы еще очень долго бесцельно разгуливать по гостиной, протирая ковер до блеска.
Вечер был холодным, но Дженни не обратила внимания на холод, когда вышла из спальни на балкон. Она глубоко дышала. Морозный воздух приятно наполнял легкие и прояснял голову. Прислонясь бедром к железным перилам и скрестив руки на груди, Дженни смотрела на другую сторону освещенной фонарями улицы. Балкон ее спальни выходил не на Бродвей, поэтому здесь не было оживленного движения транспорта. Взгляд ее не отвлекали модные дамы, чинно направляющиеся к театру под руку со своими строго одетыми кавалерами. В свете газовых рожков искрились снежинки, а не драгоценности. Там, за углом, нескончаемым парадом двигались кареты, конки, экипажи и сани. Если бы не доносившиеся звуки — перезвон колокольчиков, щелчки кнута и всплески смеха, Дженни вполне могла бы забыть, что находится совсем близко к главной артерии города.
Улица, на которую смотрела Дженни, была вполовину уже и гораздо тише Бродвея. Она не была пустынной — просто спокойной. Извозчики переводили на шаг своих лошадей, люди смеялись не так громко. Но Дженни не замечала того покоя, который окутывал улицу. Она смотрела на здание напротив, слыша и чувствуя лишь одно — как гулко бьется ее сердце.
Первый сберегательный банк «Траст Хэнкока» располагался в большом роскошном особняке, построенном лет за двадцать до отеля «Святой Марк». Само же банковское учреждение возникло примерно на сорок лет раньше. Это был очень респектабельный дом финансов, насчитывавший среди вкладчиков дюжину самых богатых семейств Нью-Йорка. Под началом Ван Дайков банк процветал. За шестьдесят лет не было даже намека на его банкротство. Теперь же поползли нехорошие слухи. Дженни знала о них, потому что сама же их и распустила.
Надо сказать, что слухи эти имели под собой основание. Дженни была не настолько мстительна, чтобы сеять панику на пустом месте. Она достаточно наслушалась разговоров между своим отчимом и его сыном и знала, что «Траст» находится на грани полного краха. Во время войны Вильям Беннингтон одобрил большое количество крупных кредитов, которые никогда уже не будут выплачены. Сами по себе эти кредиты не могли нанести урон банку, но за ними последовали неудачные вложения, поспешно сделанные Вильямом Беннингтоном с целью восполнить предполагаемые потери, и положение становилось критическим. Вдобавок ко всему Вильям и сын брали деньги непосредственно из банка и делали личные вложения в недвижимость, ожидая прибыли за счет неуклонного расширения города на север. Это был весьма неплохой способ личного обогащения, о котором они страстно мечтали и достичь которого считали своим долгом. Однако их доходы росли за счет тысяч мелких вкладов основной массы клиентов «Траста».
Вся трудность заключалась в том, чтобы это доказать.
Дженни потихоньку начала распространять слухи о затруднениях банка спустя несколько недель после того, как до нее дошел смысл махинаций Вильяма и Стивена. Это было в августе. Приходилось действовать очень осторожно. Она как бы невзначай роняла намеки в разговорах, делая вид, что не понимает всех последствий своей неразумной болтливости.
Сейчас, оглядываясь назад, Дженни видела, что последствий она тогда в самом деле не понимала. Ее усилия не привели ни к чему, кроме разговоров о смене руководства банка. Она-то надеялась на решительные действия, но действий все не было. И теперь Дженни каждый день смотрела со своего балкона, как Вильям Беннингтон уверенной поступью хозяина входит в банк. Спустя пару минут он появится в своем кабинете и сядет за стол — спокойный и самодовольный. Значит, никто и не собирался смещать ее отчима с поста президента. Значит, ей не удалось возбудить в людях недоверие к Беннингтонам.
Однако ей удалось возбудить недоверие в самих Беннингтонах. Вильяму потребовалось совсем немного времени, чтобы определить источник слухов. Сделав это, он без колебаний перешел к действиям, в результате которых Дженни оказалась в клинике Дженнингсов.
Иногда Дженни спрашивала себя: стала бы она затевать эту опасную игру, зная наперед реакцию отчима? Наверное, ответом на этот вопрос мог служить тот факт, что она до сих пор его преследовала — на этот раз с большей хитростью и скрытностью. Она не собиралась полагаться в этом деле на банковских служащих. Ей надо было получить доказательства и в случае необходимости представить их публично. Ей хотелось увидеть разоблачение Вильяма и Стивена Беннингтонов на первых полосах «Кроникл», «Геральд» и «Таймс».
Осуществить этот план оказалось гораздо труднее, чем она ожидала, и Дженни с каждым днем все больше сомневалась в успехе. Она выбрала этот номер в отеле «Святой Марк», потому что отсюда лучше всего просматривался кабинет Вильяма Беннингтона в «Трасте». Дженни попросила Рейли забронировать для нее эти апартаменты, чтобы иметь возможность следить за отчимом — наблюдать, когда он входит и выходит из банка. Ей надо было заново узнать распорядок дня Вильяма. Она хотела показать людям, что иногда, поработав вместе, Вильям и Стивен выносят из банка не только сложенную под мышкой вечернюю газету.
Между страницами какой-нибудь ежедневной газеты закладывались сотни, а иногда и тысячи долларов из банковского сейфа. По крайней мере Дженни полагала, что они выносят деньги именно так. Но она не могла строить обвинения, не убедившись в этом наверняка. Если она ошибается, Беннингтоны опять упекут ее в психушку и на этот раз позаботятся, чтобы она осталась там до конца своих дней.
Когда Дженни впервые пришло в голову сфотографировать Вильяма и Стивена в момент кражи, она сильно сомневалась в успехе. Но чем больше она размышляла над этой идеей, тем больше она ей нравилась. Фотоснимок станет неопровержимой уликой, он убедит там, где не сможет убедить она сама. Дженни преисполнилась решимости осуществить этот план, невзирая на риск.
Дженни начала увлекаться фотографией несколько лет назад. В этой профессии были заняты в основном одни мужчины, но, по мнению столпов изящного общества, женщины могли найти здесь отличный способ занять досуг. В фотоделе требовались сноровка, верный глаз и в большинстве случаев море терпения — те качества, которые всегда считались чисто женскими. Конечно, помимо этого, надо было уметь пользоваться сложной аппаратурой и химикатами, пользоваться такими научными понятиями, как время экспонирования и оптическая плотность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48