Не было его и на рождественском приеме в ратуше. Он словно сквозь землю провалился. Многие сочли это косвенным подтверждением его виновности. И все же Анна не верила в его причастность к смерти Джованны, хотя все говорило не в его пользу. Она была уверена, что Козимо присутствовал даже на поминальной службе: она видела какую-то темную фигуру, которая незаметно проникла в собор и так же тихо исчезла до окончания церемонии. Если бы Козимо был виновен, он не отважился бы прийти туда. Но, как известно, Козимо де Медичи был непредсказуемой личностью. Возможно, даже безумной.– И вправду, странное письмо! – сказала Матильда, по-видимому, иначе истолковавшая смущение Анны.
Между ее бровей пролегла строгая складка. – Если бы синьор Джулиано был дома, я бы отдала письмо ему, но его, на мое горе, нет дома. Да и гонца не пошлешь. Синьор Джулиано слишком далеко, в Сан-Джиминьяно, уехал по делам. А этот… этот посыльный сидит внизу и ждет ответа.Анна с трудом удержалась от смешка. Матильда говорила о мальчишке как о назойливой мухе.– От кого же письмо? – спросила Анна, косясь на незнакомую печать.– От синьора Джакомо де Пацци, – ответила Матильда дрожащим от возмущения голосом. – Незнакомый неженатый мужчина пишет вам письмо?! Неслыханная дерзость…– Матильда, сначала выясним, в чем дело. Может быть, мне хотят пожелать счастливого Рождества?Служанка презрительно фыркнула. Надломив сургуч, как плитку шоколада, Анна распечатала письмо и медленно развернула свиток, в котором мелким прямым почерком были написаны всего несколько слов: «Многоуважаемая синьорина Анна , прошу Вас оказать. честь мне и моей матушке донне Лючии и посетить наш дом. Для нас будет большой радостью отобедать с Вами. В надежде , что Вы благосклонно примете сие приглашение , Преданный Вам Джакомо де Пацци»
– Что ответить посыльному? – спросила Матильда.Анна аккуратно сложила пергамент. Разве она не мечтала поговорить с Джакомо наедине, больше узнать о Козимо, о таинственном эликсире и расспросить о Джованне?– Не беспокойся, Матильда, я лично передам посыльному ответ.Анна спустилась в вестибюль и подошла к посыльному. Он тотчас же соскочил со стула и, смущенно теребя шапочку, переминался с ноги на ногу. Глядя то в пол, то на стену, он явно стеснялся глядеть на Анну.– Тебя прислал синьор Джакомо де Пацци?Юноша робко кивнул.– Можешь передать синьору и синьоре Пацци, что я с радостью принимаю их приглашение.Тот снова кивнул.– Если твоим господам будет угодно, я буду завтра в полдень после заутрени, когда пробьют колокола собора. Если им больше подходит другое время, прошу меня известить. Так все и передай. А теперь можешь идти.Посыльный, пятясь спиной к двери, беспрерывно кланялся. Напялив шапчонку на свои черные кудри, он робко взглянул на Матильду и удалился.Служанка, скрестив на груди руки, неодобрительно посматривала на Анну.– Я, конечно, не смею указывать и обижать вас, синьорина Анна, но ваше поведение…– У меня есть причина, Матильда, чтобы встретиться с Пацци, – сухо оборвала ее Анна, – даже если ты этого не одобряешь. Джакомо де Пацци – не какой-нибудь там булочник или художник, который приглашает меня на свидание. Он – глава знатного семейства. Недавно потерял сестру, причем это случилось в доме Медичи. Было бы верхом неучтивости отклонить его приглашение. Тем самым я нанесла бы оскорбление, нарушив и без того хрупкий мир, недавно восстановленный между двумя первыми домами Флоренции. Кто знает, может быть, мне удастся внести свою лепту в их примирение и извиниться от имени семьи Медичи, пролить бальзам на их свежую рану. Можешь не волноваться, Матильда, меня пригласил не только Джакомо де Пацци, но и его матушка, донна Лючия. Уверена, что она позаботится о том, чтобы соблюсти все правила приличия.Матильда глубоко вздохнула, испуганно взглянув на Энрико.
– Мне сопровождать вас? – спросила она.– В этом нет необходимости. Неужели ты думаешь, что я могу появиться в доме Пацци в сопровождении охраны? Это было бы признаком недоверия к почтенным людям.Старуха сжала губы. Ей не нравилось решение Анны, но возразить было нечего.– Как пожелаете, синьорина, – процедила она сквозь зубы. – Какие будут указания?– Никаких. Впрочем, постой. – Анна, сощурив глаза, хитро посмотрела на слуг, явно не одобрявших ее поведения. Конечно, они хотят, чтобы синьора сидела дома, взаперти, и, разумеется, доложат обо всем Джулиано. Это ясно. Поэтому важно опередить их. – Энрико, пошли гонца к синьору Джулиано в Сан-Джиминьяно. Пусть передаст ему, что Джакомо и донна Лючия де Пацци пригласили меня на обед и что я приняла их приглашение – в интересах семьи Медичи. Ты понял?– Так точно, синьорина Анна.– Хорошо, тогда я пойду в свою комнату.Энрико сделал поклон, а Матильда – книксен, и Анна, гордо подняв голову, прошла мимо. Она давно не испытывала такого удовлетворения.
Когда смолкли последние удары колокола Санта Мария дель Фьоре, Анна села в карету. Матильда и Энрико провожали ее, словно она отправлялась в путешествие на Сицилию, хотя дом Пацци находился в соседнем квартале – в пятнадцати минутах ходьбы. Но даме из хорошего дома неприлично ходить пешком по городу, да еще одной. Легко представить, как бы вытянулись лица у Пацци, если бы она явилась к ним пешком!Откинувшись на жесткую спинку сиденья, Анна погрузилась в раздумья. Интересно, с какой целью пригласили ее Пацци? Хорошо бы узнать подробности о смерти Джованны. Прав ли был Джулиано, рассказав ей, что Козимо обесчестил Джованну? Надо бы все выяснить. Возможно, Джакомо знает про эликсир? Козимо вполне мог рассказать ему об этом таинственном зелье – ведь когда-то они были друзьями. Но захочет ли он говорить об этом?«Если умно поведу себя, возможно, и расскажет», – решила Анна.Возница уже натянул поводья, остановившись у дома Пацци. Анна слышала, как он сошел с облучка и подошел к дверце кареты, чтобы открыть ее.– Прибыли, синьорина, – объявил он, помогая ей выйти из кареты.Анна осторожно сошла по шатким ступенькам и стала рассматривать фасад дворца. По стилю и размерам он мало отличался от палаццо Медичи: изящные колонны из светлого песчаника между оконными проемами были единственным украшением довольно скромного фасада высокого здания. Анна старалась воссоздать в памяти его облик и предназначение в XXI веке. Она знала улицу, где сейчас находилась. Некоторые здания сохранились и поныне, вплоть до 2003 года. В одном из них сейчас располагаются современные офисы, в том числе фирма «Гуччи». А что сейчас в доме Пацци? Архив, банк или магазин? Анна не могла вспомнить, видела ли она когда-нибудь это здание. Эпоха Пацци в этот момент близилась к закату. Возможно, в течение столетий, переходя от одного владельца к другому, дом изменился до неузнаваемости или, придя в упадок, был снесен.Меж тем ее прибытие не осталось незамеченным. Не успела Анна сделать шаг к дому, как сразу же открылась дверь и навстречу ей вышел Джакомо де Пацци в сопровождении слуги.– Приветствую вас от всего сердца, синьорина Анна, – радостно воскликнул он, взяв ее за руки. Его радость была несколько преувеличенной. Анне показалось, что он потянулся к ней, чтобы поцеловать в щеку, но в последний миг удержался. – Я бесконечно благодарен, что вы нашли время нанести нам визит, синьорина Анна.– Я тоже рада, синьор Джакомо, – ответила она. – Это я должна вас благодарить за ваше любезное приглашение.– Если вы помните, синьорина Анна, мы договаривались о встрече… – начал он, широким жестом приглашая в дом. – Что же мы стоим у порога? Входите, прошу вас. Мы же не на Понте Веккио случайно встретились. Добро пожаловать в дом, синьорина Анна.Он протянул ей руку, и – по каменной лестнице из пяти ступеней – они поднялись в дом.За пять месяцев пребывания во Флоренции XV века Анна побывала во многих домах. Преимущественно это были дворцы знатных семейств города, обставленные дорогой мебелью из разных стран мира, с огромными картинами, с тяжелыми серебряными и бронзовыми люстрами и светильниками на стенах и потолках. В вестибюле одного из таких домов Анна обратила внимание на небольшой китайский столик из лакированного дерева. Подобные предметы преследовали отнюдь не эстетические цели и не служили комфорту. Единственное их предназначение заключалось в демонстрации благосостояния обитателей дома. Больше всего Анне нравился вестибюль в палаццо Джулиано, выполненный в сдержанном стиле, скромно обставленный и в то же время радостный и полный жизни. Войдя в дом, ты ощущал пульс жизни: из кухни слышался звон посуды, переговаривались или чистили столовое серебро слуги. Из многочисленных окон струился приятный свет. Какой контраст с домом Пацци!Здесь в вестибюле с высоченными потолками царили полумрак и мертвая тишина. Казалось, что тяжелые гобелены, которыми были увешаны стены, поглощают каждый звук. На какой-то миг Анне стало трудно дышать, она боялась задохнуться.– Синьорина, передайте мне вашу накидку, – раздался низкий, почти загробный голос подошедшего слуги. Анна невольно вздрогнула.– Этому дома больше ста лет, – не без гордости объявил Джакомо де Пацци. Странно, но при такой высоте потолка голос его не отозвался эхом. Архитектор, построивший дом, с помощью одной хитрости сумел избежать эха, закрыв стены гобеленами. Анна с интересом рассматривала гобелен, изображавший Циклопа – его единственный глаз был устремлен прямо на нее; стоящие у ног великана спутники Одиссея с ужасом наблюдали, как одноглазый Циклоп пожирает одного из их товарищей.– В вестибюле, к несчастью, всегда сквозняки, – продолжал Джакомо, заметив, как Анна поежилась. – Раньше здесь не было камина. Его достроили позже, из-за чего пришлось изменить всю конструкцию дома. Пройдемте в столовую, там намного теплее.Он первым прошел к двери, которую тут же открыл юный паж.Столовая оказалась уютнее. На окнах были тяжелые шторы. Вдоль стен и на столах стояло множество светильников со свечами, излучавшими мягкий свет, а в торцевой стороне уютно потрескивал камин. На стенах висело около дюжины живописных полотен, которым на вид было не менее ста лет, – все без исключения портреты мужчин в черном одеянии и со строгими лицами или женщин, держащих букетики цветов в целомудренно сложенных на коленях руках.В центре зала находился огромный стол со стоящими по концам серебряными канделябрами, драгоценной посудой из яркого расписного фарфора. По какой-то неведомой причине Анну охватил страх. Стол был накрыт всего на две персоны.– Простите меня, синьор Джакомо, из вашего приглашения я поняла, что донна Лючия тоже…– О, извините меня за это упущение, синьорина Анна! – воскликнул Джакомо, ударив себя по лбу. – Где только витают мои мысли? Радость от вашего появления заставила меня забыть о самых простых правилах вежливости. Только этим можно объяснить мою забывчивость. Я уже давно должен был передать вам самый сердечный привет от моей матушки, которая, к сожалению, занемогла и просит извинить ее. Несмотря на огромное желание увидеть вас, она вынуждена остаться у себя.– Искренне сожалею, – ответила Анна. Безусловно, каждый может внезапно заболеть, и мать Джакомо в этом смысле не представляет исключения: она уже немолода, к тому же два месяца назад похоронила дочь. Но внутренний голос подсказывал ей, что здесь что-то не так и она ни на минуту не должна расслабляться. Все-таки Джакомо был неженатым мужчиной. – Надеюсь, у нее ничего серьезного?– Нет, нет, насколько мне известно. – сказал он, и Анна заметила легкую тень, промелькнувшую по его лицу. – Моей матери далеко за восемьдесят. А после смерти сестры она заметно сдала, и мне иногда кажется… – Он запнулся, и в его глазах блеснула странная искра, словно что-то ослепило его. – Мне кажется, ее самое сокровенное желание – последовать за своей дочерью.– Мне очень жаль, – тихо проговорила Анна, опустив глаза. – Не могу выразить словами, как я сожалею и сочувствую вам. Джованна была так молода и…– Да, это так, – сказал Джакомо с тяжелым вздохом. – Она действительно была молода, во всяком случае, слишком молода, чтобы умереть. И все-таки ее смерть не была такой уж неожиданностью для нас. Уже много лет Джованна страдала странным недугом. Врачи оказались бессильны. Не помогали никакие микстуры, мази и эликсиры. А мы обращались к лучшим врачам Италии. Конечно, были у Джованны и счастливые минуты. Иногда по нескольку дней она была спокойна, радовалась жизни, как прежде. Иногда мы даже открывали шторы и окна, вместе смеялись, веселились. Джованна даже выходила из дома. Такие дни были для нас подарком судьбы, даром Господним, плохие дни – посылаемым свыше испытанием. Так, в течение многих лет мы несли свой крест. – Джакомо вздохнул и опустил голову. – К сожалению, плохих дней становилось все больше. Джованна замыкалась в себе, избегала людей и солнечного света. Иногда она была не в состоянии даже встать с постели. Как жаль, что вы не знали прежней Джованны, красивой и беззаботной, молодой… Так было, пока… – он вдруг смолк.– Мне очень жаль, – повторила Анна, мысленно задаваясь вопросом: не Козимо ли был причиной ее недуга? И не разлад ли между бывшими друзьями и поведение Козимо привели к тому, что в этом доме исчезла радость и он превратился в могильный склеп?– Спасибо, но не будем об этом. Конечно, все это очень печально, но… – Джакомо пожал плечами. – Господь не оставил нас, освободив Джованну от страданий. Он снова проявил к нам бесконечное милосердие, подарив бедной Джованне несколько радостных минут незадолго до смерти. Мы должны благодарить Господа за все, что он нам посылает. – Они помолчали, и Джакомо улыбнулся. – Присаживайтесь, синьорина Анна.Молодой слуга, такой же бледный и худой, как и привратник в вестибюле, пододвинул стул, случайно задев ее колено. Анна невольно вздрогнула: пальцы юноши были холодными, как у покойника.Анна глубоко вздохнула, чтобы скрыть нарастающую тревогу. «Ерунда, – пыталась она успокоить себя, – все это плод разыгравшейся фантазии. Дом Пацци – не могила, слуги – живые люди». Возможно, она насмотрелась фильмов ужасов и ей чудится всякая чушь.Не хватало еще, чтобы ей померещились торчащие изо рта хозяина клыки вампира.Анна обратила внимание на то, что в доме нет зеркал. Не сходит ли она с ума? Зачем ей зеркала? Вампиры и духи существуют только в книгах, фильмах или на сцене. И все же короткий взгляд в зеркало, пусть даже крохотного, наверное, успокоил бы ее. Ей было бы не так жутко в этой мрачной и давящей атмосфере.– Суп подан, синьорина, – сказал слуга голосом, больше похожим на хриплый шепот. Поставив на стол миску с супом, он открыл крышку и, зачерпнув большой половник, налил в ее тарелку, потом пошел к другому концу стола и обслужил Джакомо.– Желаю вам приятного аппетита, синьорина Анна. – Джакомо кивнул ей и начал есть.«Немного горячего супа не повредит», – подумала Анна, продолжая дрожать, несмотря на горящий камин.Анна решительно зачерпнула ложкой горячий бульон, в котором плавали горошины, кусочки моркови, капусты, свеклы и еще чего-то явно животного происхождения. По-видимому, это требуха или внутренности, неизвестные в XXI веке или используемые в кормах для животных. Вероятно, в XV веке они входили в состав обычного меню. Но, что бы это ни было, суп оказался на редкость вкусным.Слуги вносили одно блюдо за другим, обмениваясь короткими замечаниями. Когда был съеден и десерт – тонкий пирог с яблоками, – Джакомо вытер салфеткой рот и поднялся.– А теперь приглашаю вас в библиотеку, – предложил он, протянув Анне руку. – Там мы можем спокойно поговорить. Надеюсь, у вас есть немного времени, достопочтимая синьорина?Джакомо приветливо улыбался. Он был ненавязчив, учтив, обладал прекрасными манерами – словом, безукоризненный джентльмен. Но почему, несмотря на его галантность, Анна испытывала дрожь в его присутствии, будто какой-то призрак дышал ей в затылок? В лице Джакомо было нечто странное и жутковатое. Анне все время хотелось убежать, но она не могла себе позволить оскорбить Джакомо де Пацци. Поднявшись, она улыбнулась и взяла его под руку.– Спасибо, с удовольствием.Джакомо провел ее в библиотеку, находящуюся в соседнем помещении. И здесь все окна были завешены плотными шторами, а солнечный свет заменяли сотни стоявших повсюду свечей. Они устроились у камина. Оба молчали. Первый раз в жизни Анне хотелось взять в руки вышивку, чтобы чем-то занять руки и скрыть волнение. Джакомо, казалось, ничего не замечал вокруг. Глядя на огонь в камине, он был погружен в собственные мысли.«Уж не забыл ли он про меня?» – подумала Анна, судорожно подыскивая тему разговора. Вот так молча сидеть могут позволить себе супруги, прожившие сорок лет вместе, но никак не люди, почти незнакомые друг с другом. Матильда бы упала в обморок, наблюдая эту сцену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35