Кто мог быть заинтересован в его устранении?
После этой фразы в комнате наступило гробовое молчание. Его снова прервал вызывающий голос Роджера:
— Ну, и кто же этот негодяй?
— Сначала мысли мои обратились к Роджеру…
Тот вскочил со своего кресла и что-то протестующе выкрикнул, но Ральф не обратил на него внимания. Он медленно оглядывал всех присутствующих и, когда его кузен умолк, продолжил:
— Я знал, что Роджер отчаянно нуждается в деньгах и что в случае смерти Никки завещанные мальчику деньги вполне могут перейти к нему. Но чем дольше я думал об этом, тем меньше подозревал Роджера.
— Большое спасибо, дорогой кузен, — иронически отозвался тот.
Пристально глядя на него, Ральф негромко пояснил:
— Потому что, во-первых, нет никакой гарантии, что ты унаследуешь Девейн-Холл, а во-вторых, если все-таки унаследуешь, то появится возможность поправить свои дела и без этих двадцати тысяч фунтов, ради которых нужно убить ни в чем не повинного ребенка.
Я тоже не сводила глаз с лица Роджера, и мне не казались такими уж убедительными выводы Ральфа.
Он снова сцепил пальцы рук, лежащих на столе, и отвернулся от своего кузена, — Сколько бы я ни рассуждал, — проговорил он, — все равно не мог отбросить мысль, что угроза жизни Никки лежит в завещанном ему наследстве. И только после того, как съездил в Суссекс, начал понимать истинные причины, по которым жизнь мальчика подвергается опасности.
Я замерла… Он не сделает этого! Ведь он обещал мне сохранить тайну рождения Никки. Зачем открывать ее и портить мальчику жизнь?.. О, почему я раньше не уехала отсюда? Для чего вообще поселилась здесь?..
Ральф не смотрел на меня, когда продолжил:
— Думаю, никто из нас после оглашения завещания Джорджа не сомневался в том, что Никки его сын. Вряд ли кузен мог оставить двадцать тысяч фунтов мальчику, которого случайно встретил на улице или в парке.
Рука Джинни уже не сжимала мое запястье, она даже не смотрела на меня. Зато взоры Роджера, Гарриет и ее отца обжигали мне кожу.
— Итак, мы все полагали, — повторил Ральф, — что Джордж был отцом Никки, а Гейл Сандерс его матерью. И вот тут мы все ошибались.
«Никогда, никогда я не прощу тебе такого предательства! — лихорадочно стучало у меня в голове. — Все… все кончено…»
И тут Ральф поднял голову и встретил мой ненавидящий взгляд. Он не отвел глаз и сказал то, что как громом поразило всех находящихся в комнате, в том числе и меня.
Он сказал:
— Матерью Никки была не Гейл, а ее родная сестра Дебора, с которой Джордж Мелвилл состоял в законном браке.
— Что? — пробормотала я, думая, что ослышалась.
Он мрачно кивнул.
— Да, он был ее законным супругом. Тот документ, о котором вы, Гейл, случайно услышали из уст некоего Уикема, — не что иное, как свидетельство об их браке. Уикем намеревался продать его Коулу, а тот очень хотел купить… Человек, сидящий рядом со мной… — Ральф указал на незнакомца, — служит приходским священником в Хоутоне, селении, где у Джорджа небольшой дом. Там в феврале 1809 года, Гейл, ваша сестра Дебора обвенчалась с моим кузеном Джорджем.
— Это вранье! — крикнул Коул.
— Этого не может быть! — взвизгнула Гарриет. — Мы с Джорджем поженились в июле того же года!
И снова наступила полная тишина, в которой все, каждый по-своему, старались понять и осмыслить сказанное Ральфом.
Выходит, стучало у меня в мозгу, брак Джорджа и Деборы законный, а Джорджа и Гарриет — нет, и, значит…
— Боже, — проговорила я дрожащим голосом, обращаясь только к Ральфу, — получается, Никки — законный сын Джорджа? Так?
— Да, — ответил он, — законный сын и наследник.
— Боже, — повторила я.
Ничего больше я произнести не могла.
— Ну и где же эта счастливица, сестрица нашей Гейл? — раздался резкий голос Роджера. — Ты знаешь, Ральф?
— Она умерла, — ответил тот. — Гейл воспитывает Никки со дня его рождения.
— Очень трогательные слова вы говорите, милорд, — прервал очередное молчание Коул. — Но где доказательства? У вас они есть?.. А раз нет свидетельства о браке, нет и самого брака. Разве не так?
— В самом деле, Ральф, — сказала Джинни, — где подтверждение твоих слов? И откуда вообще взялись все эти сведения?
— Мистер Слейтер, — обратился Ральф к молодому человеку, прибывшему несколько часов назад из Лондона, — не будете ли вы любезны рассказать о том, что сумели обнаружить в Хоутоне?
— Охотно, милорд, — ответил тот. Оглядев спокойным взглядом всех присутствующих, он продолжал:
— Я выявил, что из книги регистрации браков, находящейся в хоутонской церкви, была вырвана целая страница… Та страница, где записаны браки за январь, февраль и март 1809 года. Когда я спросил об этом у присутствующего здесь мистера Уикема… — он кивнул на бледного мужчину с нервным лицом, — тот сказал, что она выпала из переплета и куда-то потерялась. — Мистер Слейтер строго поджал губы. — Однако переплет регистрационной книги — я внимательно осмотрел его — в полной сохранности, и совершенно ясно, что страница из нее просто вырвана…
Меня не столько поразили его слова о вырванной странице, сколько фамилия мужчины, на которого указал Слейтер: Уикем… Я уже дважды видела человека с такой фамилией, и он ни в малейшей степени не был похож на сидящего напротив меня священника. Что все это значит?.. Какое странное совпадение!
— Папа! — раздался резкий голос Гарриет. — О чем говорит этот человек? Я ничего не понимаю!
— Все это не имеет к тебе никакого отношения, дочка, — ответил Коул. — Пусть говорят что хотят.
— Коул совершенно прав, — поддержал его Роджер, возможно, первый и единственный раз в жизни. — Пропала какая-то страница из церковно-приходской книги… Ну и что это доказывает? Сплошные домыслы!
И тут заговорил бледный мужчина, которого назвали Уикемом, на щеках у него появился легкий румянец.
— Его сиятельство лорд Сэйвил сказал чистую правду, леди и джентльмены. Девять лет назад в церковь, где я служу, пришел мистер Джордж Мелвилл и попросил обвенчать его с девушкой, но так, чтобы не привлечь внимания своего отца. Поскольку и жениху, и невесте было больше двадцати одного года и поскольку у семьи мистера Мелвилла имелась собственность в нашем приходе, а следовательно, он сам мог считаться нашим прихожанином, я не видел причины отказать ему.
— Готов спорить, — процедил сквозь зубы Роджер, — дело не обошлось без приличного куша, попавшего к вам в карман.
Лицо священника стало почти багровым. Он приоткрыл рот, как рыба, выброшенная на берег, но его опередил Ральф.
— Свидетелями при заключении брака между Деборой и Джорджем, — сказал он, — были супруга мистера Уикема и его родной брат Винсент Уикем, посетивший их дом перед своим отъездом в Индию.
Мое недоумение разрешилось — мужчина с загорелым лицом, пытавшийся продать Коулу какой-то документ, оказался братом этого священника.
— Можно только предполагать, что произошло после венчания, — продолжал Ральф. — Молодые отправились по домам и ни с кем не поделились своим секретом. Дебора, наверное, думала, что через какое-то время Джордж признается родителям и все войдет в нормальное русло. Но, по-видимому, в это самое время отец Джорджа познакомился с семейством Коулов, пригласил их к себе в Девейн-Холл и принялся обрабатывать сына, чтобы тот женился на Гарриет.
Из ее груди вырвался вопль, похожий на стон раненого животного, и мне опять сделалось мучительно жалко эту некрасивую, расплывшуюся женщину.
Ральф заговорил снова:
— Положение дел в Девейн-Холле стало к этому времени отчаянным. Дядя Джек, растранжиривший почти все деньги, уже не мог платить по счетам — а их было немало, — и это грозило потерей поместья и полным крахом. Нетрудно представить, какой нажим испытывал Джордж со стороны родителей. Наверняка он делился с Деборой своими переживаниями…
— Да уж не без этого! — вырвалось у меня презрительное восклицание.
— Но почему эта девушка, — вступила в разговор Джинни, — не настояла, чтобы Джордж рассказал отцу всю правду? Или сама не пошла к дяде Джеку?
Я сочла нужным ответить на ее вопрос:
— Потому что у моей сестры была гордость. И это же чувство заставило Дебору, когда она поняла, что беременна, пойти не к безвольному Джорджу, а ко мне. — Я поднесла руку к глазам, которые налились слезами. — По этой же причине, я уверена, она так и не рассказала мне о браке с Джорджем, ибо была оскорблена его поведением до глубины души.
— Похоже, так все и обстояло, — сказал Ральф. — Дебора убежала к вам, чтобы найти приют и помощь, а примерно через месяц Джордж женился на Гарриет.
Та снова издала стон и стремительно вскочила со своего места.
— О Боже, Боже! — повторяла она.
— Очень сочувствую вам, Гарриет, — мягко проговорил Ральф. — Понимаю, как тяжело это слышать. Тем более что вы ни в чем не виноваты.
— Да… да… да…
Ее голос становился все пронзительнее с каждым новым «да», и я понимала, что она близка к истерике.
К ней подошла Джинни, обняла за плечи.
— Позвольте мне вызвать вашу горничную, Гарриет. Она поможет вам… А пока пойдемте, я отведу вас.
После их ухода мы все сидели в полной тишине. Я думала о том, что узнала от Ральфа минуту назад: моя сестра перед Богом законная жена Джорджа Мелвилла, а Никки их законный ребенок. Я вспомнила, какой она была в последние месяцы беременности и что с ней стало, когда она узнала о предательстве Джорджа и его женитьбе на Гарри-ет. Бедная, бедная Дебора…
Первым нарушил молчание Роджер.
— Мистер Уикем, — сказал он с удивлением, смешанным с презрением, — у любого христианина не может не возникнуть вопроса: отчего священник, совершивший тайный брак, столько лет молчал о том, что один из супругов стал двоеженцем? Так, кажется, следует называть моего кузена?
— Я все это, сэр, знаю, — удрученно ответил Уикем. — Лорд Девейн посетил мой дом вскоре после вторичного брака и сказал, что лишит меня прихода, если я проговорюсь. Я… у меня не было никаких знакомств, связей… большая семья. Я был тогда совсем молод и неопытен… И просто испугался… Да, испугался — за детей и за себя.
— Удивительно, что у Джорджа хватило доблести на подобные угрозы, — сказала я насмешливо.
— О, ко мне приходил не Джордж Мелвилл, а его отец, — пояснил священник.
Снова все замолчали, во время паузы в комнату вернулась Джинни.
— Значит, Джордж все-таки признался отцу, что уже женат, — сказал Ральф.
— Разумеется, милорд, — ответил священник. — Лорд Девейн был вне себя от ярости. Потребовал, чтобы я отдал ему ту страницу из церковно-приходской книги, где запись о венчании его сына. Но я этого не сделал: там же были и другие фамилии. Я только обещал ему, что вырву страницу, спрячу и никому не стану показывать. Милорд сказал, что если я нарушу обещание, то очень пожалею об этом.
Очередную паузу прервал голос Коула:
— Все это прекрасно и даже очень интересно, но где доказательства, черт возьми? Вот что я скажу вам, джентльмены, будь я сто раз проклят, если позволю считать свою дочь шлюхой, прижившей детей вне брака, а моих внучек незаконнорожденными. Я затаскаю вас всех по судам, а этот чертов Девейн-Холл разлетится на кусочки и под ним не останется ни клочка земли!
— Доказательства есть, Коул, — хладнокровно ответил Ральф на эту злобную тираду. — Даже если вы успели уничтожить страницу из церковно-приходской книги, у нас имеется письменное и клятвенное свидетельство преподобного Уикема, его жены, его брата Винсента, который сознался, что предлагал вам ту самую страницу и вы согласились купить ее.
— Первый раз слышу о таких вещах! — крикнул Коул.
— Зато я слышала о них, — сказала я. — Мистер Коул разговаривал об этом с Винсентом Уикемом здесь, в библиотеке. Я сидела у камина вон в том кресле с высокой спинкой, и они меня не заметили. Ваш собеседник, мистер Коул, требовал за документ двадцать тысяч, а вы давали вдвое меньше.
Вскочив на ноги, Коул заорал:
— Ты лжешь, проклятая Иезавель!.
Это уже было чересчур. Я тоже вскочила с места и закричала:
— Убийца! Это вы задумали убить моего сына! Вас нужно повесить! Я не успокоюсь, пока не увижу вас на виселице, Коул! Я…
Он побагровел, как будто в самом деле веревка сдавила ему шею, а я вдруг почувствовала, как на мою талию успокаивающе легла рука Ральфа.
— Довольно, — сказал Ральф, обращаясь к Коулу, и в его голосе было что-то заставившее того замереть и слушать, не прерывая. — Вам следует принять к сведению и постараться понять, что, хотя у меня в руках и нет того листка с записью о браке — скорее всего вы все-таки уничтожили его, — но существует достаточное число свидетелей венчания, а следовательно, и того факта, что Николас Сандерс является законным сыном и наследником лорда Девейна.
— Что ж, увидим, милорд, — тяжело дыша, произнес Коул. — Увидим… А сейчас моя дочь и я укладываем вещи и покидаем этот дом. В следующий раз вы услышите обо мне от моего поверенного!
— Вы напрасно потратите время, Коул, — спокойно сказал Ральф. — Но если вам угодно, тратьте его.
Грузно переваливаясь, торговец покинул комнату, а я обратилась к Ральфу с недоуменным вопросом:
— Вы так легко отпустили его? Разве не он повинен во всех покушениях на Никки? В смерти сына фермера?
— У нас нет никаких доказательств, Гейл.
— Тут не нужны доказательства! Всем ясно, это сделал он!
— И все же этого мало, чтобы просить судью об аресте, поверьте мне.
— Но вы будете искать доказательства? — продолжала я свой яростный допрос.
— Обещаю, Гейл, что сделаю все возможное.
— Он заслуживает виселицы! — повторила я. — Ему не удалось расправиться с Никки, но он убил бедного Джонни Уэстера!
— Я тоже так считаю, Гейл, — негромко сказал Ральф. — Однако пока ничего нельзя сделать.
Я готова была плакать, кричать… Но что это изменит?
— Вернемся к доказательствам, — вдруг сказала Джинни, обращаясь ко мне. — Чем, кроме ваших слов, Гейл, можно подтвердить, что Никки сын Деборы?
— Уверена, что в Хайгейте, — ответила я, — помимо моей тетушки, живет немало людей, которые помнят, что Дебора была беременна… Она, а не я.
— А как насчет акушерки?
— Думаю, ее можно найти, даже если она уехала из Хайгейта. Это была не старая женщина.
— Поздравляю, Гейл, — с кислой улыбкой проговорил Роджер, — теперь у вас есть место, где жить и заниматься лошадьми, — Девейн-Холл. Неплохое местечко. Когда-то я его знал… Даже, кажется, родился там…
Я прикрыла глаза. Только сейчас я начала понимать, что означает все услышанное для меня и для Никки.
— Господи, — сказала я почти про себя, но мне показалось, что мой голос заполнил всю комнату, — пожалуй, пойду и расскажу Никки, кто же он на самом деле.
Ральф услышал мои слова.
— Да, Гейл, это следует сделать как можно скорее…
Глава 25
— Возьми Никки на верховую прогулку, — посоветовал мне Ральф. — Только не отъезжайте далеко от дома, хотя, уверен, сейчас вам ничего не грозит. Но обоим необходимо развеяться. Там и расскажешь ему обо всем, что узнала, чтобы никогда впредь досужие разговоры и сплетни не смогли вывести его из равновесия.
В библиотеке уже никого не было, все разошлись. Ральф стоял у закрытого окна, за которым виднелось пасмурное небо. День перевалил за середину — знаменательный день, в корне изменивший судьбу моего Никки. И мою тоже.
Я сказала с некоторой долей язвительности:
— Да, конечно, Ральф. Сплетен и пересудов может быть немало. От них никуда не уйдешь. Особенно когда личные секреты людей выставляют напоказ перед большим сборищем.
— Прошу прощения, Гейл, — ответил он, — но, во-первых, я искренне считал и считаю, что в данной ситуации лучше раскрыть все тайны и таким образом предотвратить вероятные домыслы и догадки, а во-вторых, я и сам узнал о браке твоей сестры только недавно, от Слейтера. — Он оперся плечом о бледно-голубую стену и довольно резко спросил:
— Почему, черт возьми, твоя сестра не сказала даже тебе о своем замужестве? Это могло многое изменить. Почему она единолично решила лишить своего ребенка его законных прав?
Я могла только повторить то, что уже говорила раньше:
— Дебора была слишком гордой. Она не могла и не хотела доказывать свою правоту перед теми, кто ее так оскорбил.
Ральф неодобрительно покачал головой:
— Речь идет не о гордости, а о нарушении закона. Никки с момента рождения наследник Джорджа и законный владелец Девейн-Холла.
— Который вот-вот будет продан за долги! — не сдержала я сарказма. Меня возмутил холодный, осуждающий тон Ральфа. — Уверена, что моя сестра обдуманно предпочла, чтобы ее сын жил со мной, а не в семье безвольного отца и расточительного деда!
Выражение лица Ральфа смягчилось.
— Пожалуй, ты права, — сказал он после недолгого молчания. — Ведь она не могла предположить, что твой муж погибнет совсем молодым и ты останешься одна.
— Я уже говорила, что Никки никогда не был для меня обузой!
— Знаю, Гейл, — сказал он примирительно, как отвечает взрослый ребенку, которого чем-то обидел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
После этой фразы в комнате наступило гробовое молчание. Его снова прервал вызывающий голос Роджера:
— Ну, и кто же этот негодяй?
— Сначала мысли мои обратились к Роджеру…
Тот вскочил со своего кресла и что-то протестующе выкрикнул, но Ральф не обратил на него внимания. Он медленно оглядывал всех присутствующих и, когда его кузен умолк, продолжил:
— Я знал, что Роджер отчаянно нуждается в деньгах и что в случае смерти Никки завещанные мальчику деньги вполне могут перейти к нему. Но чем дольше я думал об этом, тем меньше подозревал Роджера.
— Большое спасибо, дорогой кузен, — иронически отозвался тот.
Пристально глядя на него, Ральф негромко пояснил:
— Потому что, во-первых, нет никакой гарантии, что ты унаследуешь Девейн-Холл, а во-вторых, если все-таки унаследуешь, то появится возможность поправить свои дела и без этих двадцати тысяч фунтов, ради которых нужно убить ни в чем не повинного ребенка.
Я тоже не сводила глаз с лица Роджера, и мне не казались такими уж убедительными выводы Ральфа.
Он снова сцепил пальцы рук, лежащих на столе, и отвернулся от своего кузена, — Сколько бы я ни рассуждал, — проговорил он, — все равно не мог отбросить мысль, что угроза жизни Никки лежит в завещанном ему наследстве. И только после того, как съездил в Суссекс, начал понимать истинные причины, по которым жизнь мальчика подвергается опасности.
Я замерла… Он не сделает этого! Ведь он обещал мне сохранить тайну рождения Никки. Зачем открывать ее и портить мальчику жизнь?.. О, почему я раньше не уехала отсюда? Для чего вообще поселилась здесь?..
Ральф не смотрел на меня, когда продолжил:
— Думаю, никто из нас после оглашения завещания Джорджа не сомневался в том, что Никки его сын. Вряд ли кузен мог оставить двадцать тысяч фунтов мальчику, которого случайно встретил на улице или в парке.
Рука Джинни уже не сжимала мое запястье, она даже не смотрела на меня. Зато взоры Роджера, Гарриет и ее отца обжигали мне кожу.
— Итак, мы все полагали, — повторил Ральф, — что Джордж был отцом Никки, а Гейл Сандерс его матерью. И вот тут мы все ошибались.
«Никогда, никогда я не прощу тебе такого предательства! — лихорадочно стучало у меня в голове. — Все… все кончено…»
И тут Ральф поднял голову и встретил мой ненавидящий взгляд. Он не отвел глаз и сказал то, что как громом поразило всех находящихся в комнате, в том числе и меня.
Он сказал:
— Матерью Никки была не Гейл, а ее родная сестра Дебора, с которой Джордж Мелвилл состоял в законном браке.
— Что? — пробормотала я, думая, что ослышалась.
Он мрачно кивнул.
— Да, он был ее законным супругом. Тот документ, о котором вы, Гейл, случайно услышали из уст некоего Уикема, — не что иное, как свидетельство об их браке. Уикем намеревался продать его Коулу, а тот очень хотел купить… Человек, сидящий рядом со мной… — Ральф указал на незнакомца, — служит приходским священником в Хоутоне, селении, где у Джорджа небольшой дом. Там в феврале 1809 года, Гейл, ваша сестра Дебора обвенчалась с моим кузеном Джорджем.
— Это вранье! — крикнул Коул.
— Этого не может быть! — взвизгнула Гарриет. — Мы с Джорджем поженились в июле того же года!
И снова наступила полная тишина, в которой все, каждый по-своему, старались понять и осмыслить сказанное Ральфом.
Выходит, стучало у меня в мозгу, брак Джорджа и Деборы законный, а Джорджа и Гарриет — нет, и, значит…
— Боже, — проговорила я дрожащим голосом, обращаясь только к Ральфу, — получается, Никки — законный сын Джорджа? Так?
— Да, — ответил он, — законный сын и наследник.
— Боже, — повторила я.
Ничего больше я произнести не могла.
— Ну и где же эта счастливица, сестрица нашей Гейл? — раздался резкий голос Роджера. — Ты знаешь, Ральф?
— Она умерла, — ответил тот. — Гейл воспитывает Никки со дня его рождения.
— Очень трогательные слова вы говорите, милорд, — прервал очередное молчание Коул. — Но где доказательства? У вас они есть?.. А раз нет свидетельства о браке, нет и самого брака. Разве не так?
— В самом деле, Ральф, — сказала Джинни, — где подтверждение твоих слов? И откуда вообще взялись все эти сведения?
— Мистер Слейтер, — обратился Ральф к молодому человеку, прибывшему несколько часов назад из Лондона, — не будете ли вы любезны рассказать о том, что сумели обнаружить в Хоутоне?
— Охотно, милорд, — ответил тот. Оглядев спокойным взглядом всех присутствующих, он продолжал:
— Я выявил, что из книги регистрации браков, находящейся в хоутонской церкви, была вырвана целая страница… Та страница, где записаны браки за январь, февраль и март 1809 года. Когда я спросил об этом у присутствующего здесь мистера Уикема… — он кивнул на бледного мужчину с нервным лицом, — тот сказал, что она выпала из переплета и куда-то потерялась. — Мистер Слейтер строго поджал губы. — Однако переплет регистрационной книги — я внимательно осмотрел его — в полной сохранности, и совершенно ясно, что страница из нее просто вырвана…
Меня не столько поразили его слова о вырванной странице, сколько фамилия мужчины, на которого указал Слейтер: Уикем… Я уже дважды видела человека с такой фамилией, и он ни в малейшей степени не был похож на сидящего напротив меня священника. Что все это значит?.. Какое странное совпадение!
— Папа! — раздался резкий голос Гарриет. — О чем говорит этот человек? Я ничего не понимаю!
— Все это не имеет к тебе никакого отношения, дочка, — ответил Коул. — Пусть говорят что хотят.
— Коул совершенно прав, — поддержал его Роджер, возможно, первый и единственный раз в жизни. — Пропала какая-то страница из церковно-приходской книги… Ну и что это доказывает? Сплошные домыслы!
И тут заговорил бледный мужчина, которого назвали Уикемом, на щеках у него появился легкий румянец.
— Его сиятельство лорд Сэйвил сказал чистую правду, леди и джентльмены. Девять лет назад в церковь, где я служу, пришел мистер Джордж Мелвилл и попросил обвенчать его с девушкой, но так, чтобы не привлечь внимания своего отца. Поскольку и жениху, и невесте было больше двадцати одного года и поскольку у семьи мистера Мелвилла имелась собственность в нашем приходе, а следовательно, он сам мог считаться нашим прихожанином, я не видел причины отказать ему.
— Готов спорить, — процедил сквозь зубы Роджер, — дело не обошлось без приличного куша, попавшего к вам в карман.
Лицо священника стало почти багровым. Он приоткрыл рот, как рыба, выброшенная на берег, но его опередил Ральф.
— Свидетелями при заключении брака между Деборой и Джорджем, — сказал он, — были супруга мистера Уикема и его родной брат Винсент Уикем, посетивший их дом перед своим отъездом в Индию.
Мое недоумение разрешилось — мужчина с загорелым лицом, пытавшийся продать Коулу какой-то документ, оказался братом этого священника.
— Можно только предполагать, что произошло после венчания, — продолжал Ральф. — Молодые отправились по домам и ни с кем не поделились своим секретом. Дебора, наверное, думала, что через какое-то время Джордж признается родителям и все войдет в нормальное русло. Но, по-видимому, в это самое время отец Джорджа познакомился с семейством Коулов, пригласил их к себе в Девейн-Холл и принялся обрабатывать сына, чтобы тот женился на Гарриет.
Из ее груди вырвался вопль, похожий на стон раненого животного, и мне опять сделалось мучительно жалко эту некрасивую, расплывшуюся женщину.
Ральф заговорил снова:
— Положение дел в Девейн-Холле стало к этому времени отчаянным. Дядя Джек, растранжиривший почти все деньги, уже не мог платить по счетам — а их было немало, — и это грозило потерей поместья и полным крахом. Нетрудно представить, какой нажим испытывал Джордж со стороны родителей. Наверняка он делился с Деборой своими переживаниями…
— Да уж не без этого! — вырвалось у меня презрительное восклицание.
— Но почему эта девушка, — вступила в разговор Джинни, — не настояла, чтобы Джордж рассказал отцу всю правду? Или сама не пошла к дяде Джеку?
Я сочла нужным ответить на ее вопрос:
— Потому что у моей сестры была гордость. И это же чувство заставило Дебору, когда она поняла, что беременна, пойти не к безвольному Джорджу, а ко мне. — Я поднесла руку к глазам, которые налились слезами. — По этой же причине, я уверена, она так и не рассказала мне о браке с Джорджем, ибо была оскорблена его поведением до глубины души.
— Похоже, так все и обстояло, — сказал Ральф. — Дебора убежала к вам, чтобы найти приют и помощь, а примерно через месяц Джордж женился на Гарриет.
Та снова издала стон и стремительно вскочила со своего места.
— О Боже, Боже! — повторяла она.
— Очень сочувствую вам, Гарриет, — мягко проговорил Ральф. — Понимаю, как тяжело это слышать. Тем более что вы ни в чем не виноваты.
— Да… да… да…
Ее голос становился все пронзительнее с каждым новым «да», и я понимала, что она близка к истерике.
К ней подошла Джинни, обняла за плечи.
— Позвольте мне вызвать вашу горничную, Гарриет. Она поможет вам… А пока пойдемте, я отведу вас.
После их ухода мы все сидели в полной тишине. Я думала о том, что узнала от Ральфа минуту назад: моя сестра перед Богом законная жена Джорджа Мелвилла, а Никки их законный ребенок. Я вспомнила, какой она была в последние месяцы беременности и что с ней стало, когда она узнала о предательстве Джорджа и его женитьбе на Гарри-ет. Бедная, бедная Дебора…
Первым нарушил молчание Роджер.
— Мистер Уикем, — сказал он с удивлением, смешанным с презрением, — у любого христианина не может не возникнуть вопроса: отчего священник, совершивший тайный брак, столько лет молчал о том, что один из супругов стал двоеженцем? Так, кажется, следует называть моего кузена?
— Я все это, сэр, знаю, — удрученно ответил Уикем. — Лорд Девейн посетил мой дом вскоре после вторичного брака и сказал, что лишит меня прихода, если я проговорюсь. Я… у меня не было никаких знакомств, связей… большая семья. Я был тогда совсем молод и неопытен… И просто испугался… Да, испугался — за детей и за себя.
— Удивительно, что у Джорджа хватило доблести на подобные угрозы, — сказала я насмешливо.
— О, ко мне приходил не Джордж Мелвилл, а его отец, — пояснил священник.
Снова все замолчали, во время паузы в комнату вернулась Джинни.
— Значит, Джордж все-таки признался отцу, что уже женат, — сказал Ральф.
— Разумеется, милорд, — ответил священник. — Лорд Девейн был вне себя от ярости. Потребовал, чтобы я отдал ему ту страницу из церковно-приходской книги, где запись о венчании его сына. Но я этого не сделал: там же были и другие фамилии. Я только обещал ему, что вырву страницу, спрячу и никому не стану показывать. Милорд сказал, что если я нарушу обещание, то очень пожалею об этом.
Очередную паузу прервал голос Коула:
— Все это прекрасно и даже очень интересно, но где доказательства, черт возьми? Вот что я скажу вам, джентльмены, будь я сто раз проклят, если позволю считать свою дочь шлюхой, прижившей детей вне брака, а моих внучек незаконнорожденными. Я затаскаю вас всех по судам, а этот чертов Девейн-Холл разлетится на кусочки и под ним не останется ни клочка земли!
— Доказательства есть, Коул, — хладнокровно ответил Ральф на эту злобную тираду. — Даже если вы успели уничтожить страницу из церковно-приходской книги, у нас имеется письменное и клятвенное свидетельство преподобного Уикема, его жены, его брата Винсента, который сознался, что предлагал вам ту самую страницу и вы согласились купить ее.
— Первый раз слышу о таких вещах! — крикнул Коул.
— Зато я слышала о них, — сказала я. — Мистер Коул разговаривал об этом с Винсентом Уикемом здесь, в библиотеке. Я сидела у камина вон в том кресле с высокой спинкой, и они меня не заметили. Ваш собеседник, мистер Коул, требовал за документ двадцать тысяч, а вы давали вдвое меньше.
Вскочив на ноги, Коул заорал:
— Ты лжешь, проклятая Иезавель!.
Это уже было чересчур. Я тоже вскочила с места и закричала:
— Убийца! Это вы задумали убить моего сына! Вас нужно повесить! Я не успокоюсь, пока не увижу вас на виселице, Коул! Я…
Он побагровел, как будто в самом деле веревка сдавила ему шею, а я вдруг почувствовала, как на мою талию успокаивающе легла рука Ральфа.
— Довольно, — сказал Ральф, обращаясь к Коулу, и в его голосе было что-то заставившее того замереть и слушать, не прерывая. — Вам следует принять к сведению и постараться понять, что, хотя у меня в руках и нет того листка с записью о браке — скорее всего вы все-таки уничтожили его, — но существует достаточное число свидетелей венчания, а следовательно, и того факта, что Николас Сандерс является законным сыном и наследником лорда Девейна.
— Что ж, увидим, милорд, — тяжело дыша, произнес Коул. — Увидим… А сейчас моя дочь и я укладываем вещи и покидаем этот дом. В следующий раз вы услышите обо мне от моего поверенного!
— Вы напрасно потратите время, Коул, — спокойно сказал Ральф. — Но если вам угодно, тратьте его.
Грузно переваливаясь, торговец покинул комнату, а я обратилась к Ральфу с недоуменным вопросом:
— Вы так легко отпустили его? Разве не он повинен во всех покушениях на Никки? В смерти сына фермера?
— У нас нет никаких доказательств, Гейл.
— Тут не нужны доказательства! Всем ясно, это сделал он!
— И все же этого мало, чтобы просить судью об аресте, поверьте мне.
— Но вы будете искать доказательства? — продолжала я свой яростный допрос.
— Обещаю, Гейл, что сделаю все возможное.
— Он заслуживает виселицы! — повторила я. — Ему не удалось расправиться с Никки, но он убил бедного Джонни Уэстера!
— Я тоже так считаю, Гейл, — негромко сказал Ральф. — Однако пока ничего нельзя сделать.
Я готова была плакать, кричать… Но что это изменит?
— Вернемся к доказательствам, — вдруг сказала Джинни, обращаясь ко мне. — Чем, кроме ваших слов, Гейл, можно подтвердить, что Никки сын Деборы?
— Уверена, что в Хайгейте, — ответила я, — помимо моей тетушки, живет немало людей, которые помнят, что Дебора была беременна… Она, а не я.
— А как насчет акушерки?
— Думаю, ее можно найти, даже если она уехала из Хайгейта. Это была не старая женщина.
— Поздравляю, Гейл, — с кислой улыбкой проговорил Роджер, — теперь у вас есть место, где жить и заниматься лошадьми, — Девейн-Холл. Неплохое местечко. Когда-то я его знал… Даже, кажется, родился там…
Я прикрыла глаза. Только сейчас я начала понимать, что означает все услышанное для меня и для Никки.
— Господи, — сказала я почти про себя, но мне показалось, что мой голос заполнил всю комнату, — пожалуй, пойду и расскажу Никки, кто же он на самом деле.
Ральф услышал мои слова.
— Да, Гейл, это следует сделать как можно скорее…
Глава 25
— Возьми Никки на верховую прогулку, — посоветовал мне Ральф. — Только не отъезжайте далеко от дома, хотя, уверен, сейчас вам ничего не грозит. Но обоим необходимо развеяться. Там и расскажешь ему обо всем, что узнала, чтобы никогда впредь досужие разговоры и сплетни не смогли вывести его из равновесия.
В библиотеке уже никого не было, все разошлись. Ральф стоял у закрытого окна, за которым виднелось пасмурное небо. День перевалил за середину — знаменательный день, в корне изменивший судьбу моего Никки. И мою тоже.
Я сказала с некоторой долей язвительности:
— Да, конечно, Ральф. Сплетен и пересудов может быть немало. От них никуда не уйдешь. Особенно когда личные секреты людей выставляют напоказ перед большим сборищем.
— Прошу прощения, Гейл, — ответил он, — но, во-первых, я искренне считал и считаю, что в данной ситуации лучше раскрыть все тайны и таким образом предотвратить вероятные домыслы и догадки, а во-вторых, я и сам узнал о браке твоей сестры только недавно, от Слейтера. — Он оперся плечом о бледно-голубую стену и довольно резко спросил:
— Почему, черт возьми, твоя сестра не сказала даже тебе о своем замужестве? Это могло многое изменить. Почему она единолично решила лишить своего ребенка его законных прав?
Я могла только повторить то, что уже говорила раньше:
— Дебора была слишком гордой. Она не могла и не хотела доказывать свою правоту перед теми, кто ее так оскорбил.
Ральф неодобрительно покачал головой:
— Речь идет не о гордости, а о нарушении закона. Никки с момента рождения наследник Джорджа и законный владелец Девейн-Холла.
— Который вот-вот будет продан за долги! — не сдержала я сарказма. Меня возмутил холодный, осуждающий тон Ральфа. — Уверена, что моя сестра обдуманно предпочла, чтобы ее сын жил со мной, а не в семье безвольного отца и расточительного деда!
Выражение лица Ральфа смягчилось.
— Пожалуй, ты права, — сказал он после недолгого молчания. — Ведь она не могла предположить, что твой муж погибнет совсем молодым и ты останешься одна.
— Я уже говорила, что Никки никогда не был для меня обузой!
— Знаю, Гейл, — сказал он примирительно, как отвечает взрослый ребенку, которого чем-то обидел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32