— Думаю, известно, но не все.
В том, что не все, Роберт был абсолютно уверен. Понять, что такое «Королевский выкуп», мог только тот, кто вырос в Испании.
Этот клад обладал почти мистической силой: он мог объединить страну или, напротив, разрушить ее до основания.
— Если кто-нибудь узнает…
— Вот именно, — кивнул Роберт. — Она может стать добычей любого проходимца. И любого шпиона — Наполеон наводнил ими всю Испанию и всю Англию. Я не говорю уже о таких, как Чамбли.
— Теперь понятно, почему ты так поспешно вывез ее из Лондона. Я поступил бы точно так же — Немного помолчав, Колин спросил — Как ты думаешь, она действительно знает, где находится клад?
— Сама она в этом уверена. Полагаю, что этого достаточно. Я доставлю ее к Веллингтону, и пусть он сам решает…
Тут Роберт повернулся и направился в каюту. Колин с улыбкой смотрел ему вслед. Капитан нисколько не сомневался: вскоре его брату предстояло пройти испытание сердечными муками.
Глава 9
Два дня Роберт обдумывал совет Колина. «А почему бы тебе не спросить ее об этом?» — сказал брат. И наконец решился.
Поначалу ему казалось, что это будет не так уж сложно. Трудности возникли, когда он вышел на палубу и направился к Оливии — она в это время беседовала на каком-то абсолютно незнакомом ему языке с одним из матросов.
Увидев приближавшегося к ним Роберта, матрос покачал головой, что-то сказал Оливии, и она расхохоталась. Матрос же улыбнулся и, кивнув девушке, удалился.
— На каком языке вы с ним разговаривали? — поинтересовался майор.
— Это один из славянских языков, — ответила Оливия, и глаза ее засияли. — Этот человек… его еще ребенком похитили из родной деревни, и он уже много лет не говорил на своем родном языке.
— А как он узнал, что вы говорите по-славянски? Оливия пожала плечами.
— Они все хотят проверить, говорю ли я на их родных языках. Да и мне приятно немного попрактиковаться. Пока что меня только один раз поставили в тупик — это был матрос, мать которого принадлежит к племени ирокезов, североамериканских индейцев. Должна заметить, что ваш брат набрал себе довольно пеструю, но чрезвычайно занятную команду.
«Это еще мягко сказано, — подумал Роберт. — Интересно, что она сказала бы, если бы узнала, что экипаж брата состоит из самых отъявленных головорезов?»
Какое-то время Роберт молчал — он не знал, как начать разговор. Наконец спросил:
— Сколько же языков вы знаете?
«Вопрос, конечно, глупейший, — подумал майор, — но должен же я хоть что-то сказать».
— Сколько языков? — Оливия пожала плечами. — Говорю на шестнадцати. Но читать могу еще на очень многих. Ведь для того, чтобы говорить, необходима практика и собеседник — носитель языка.
Оливия умолкла, и в глазах ее появилась грусть.
Роберт готов был рвать на себе волосы. Он понял: она вспомнила своего отца. Когда Чамбли рассказал ей об убийстве сэра Саттона, на лице ее появилось точно такое же выражение, как сейчас.
Тяжело вздохнув, девушка села на свернутые канаты — рядом лежали какие-то вещи, требовавшие починки. Роберт тоже сел. Он вдруг понял, что разговор об отце Оливии даст ему возможность направить беседу в нужное русло — пусть даже эта тема ей неприятна.
— Вы получали языковую практику, беседуя с отцом? Она кивнула.
— Обычно мы с ним поступали так: один день говорили на одном языке, другой — на другом. Таким образом, мы оба получали необходимую нам практику.
— Мне очень жаль, что он умер, — пробормотал Роберт. — Судя по всему, ваш отец был достойным человеком. Я знаю, что его очень уважали, пока…
Оливия пристально посмотрела на него и сказала:
— Вот именно — «пока». Да, вы правы, отец был порядочным человеком. И очень умным. Он говорил на тридцати языках и превосходно разбирался во всевозможных шифрах. Я надеялась, что научусь у него всему этому… когда-нибудь.
— На тридцати языках?! — воскликнул Роберт. — Веллингтон был бы от него в восторге. Он никак не может найти человека, способного дешифровать французские донесения, которые мы то и дело перехватываем.
Оливия взглянула на него с улыбкой.
— Может быть, мне определиться на эту должность?
— Я дам вам рекомендацию, когда мы прибудем на место, — сказал ей Роберт, делая вид, что не понял шутки.
Девушка рассмеялась. Какое-то время они сидели молча, слушая поскрипывание мачт и свист ветра в парусах. Роберту вспоминались их объятия в парке и поцелуй; Оливия же, занятая починкой одежды, думала о своем несчастном отце и о признании лорда Чамбли. Иногда, откладывая иглу, она внимательно осматривала свою работу. В один из таких моментов Роберт спросил:
— Это, кажется, куртка Акилеса?
— Да, Акилеса, — кивнула Оливия. — Я сказала, что ему пора обзавестись новой, Но он говорит, что эта — счастливая и что с ней он ни за что не расстанется. В каких же переделках вы с ним побывали? Можно подумать, что вы вдвоем сражались со всей французской армией!
Оливия стала осматривать куртку со всех сторон, время от времени показывая на огромные прорехи и заплаты, наложенные при прежних починках.
— Откуда, например, вот эта дыра? — спросила она. Роберт расхохотался.
— А что он сам об этом говорит?
Оливия фыркнула и, весьма искусно подражая говору слуги, сказала:
— Это что-то вроде комариного укуса. Один гнусный французишка выстрелил в меня, но я прихлопнул его как муху. — Она покачала головой и добавила: — Мне кажется, французы частенько в вас стреляли.
— Во всяком случае, французы не слишком нас любят, — усмехнулся Роберт.
Склонив голову к плечу, Оливия бросила на него лукавый взгляд.
— Скажите, майор Данверз, а хоть кто-нибудь любит вас?
Роберт молча пожал плечами. Он понял: Оливия спрашивала не только о его врагах — ее интересовала его жизнь, его мысли.
Девушка снова взялась за иглу. Майор же по-прежнему молчал. Внезапно он увидел Джемми Рейберна — юноша направлялся прямо к ним.
Роберт с облегчением вздохнул: теперь можно было не отвечать на вопрос собеседницы.
— Ну так как, майор, не пора ли нам приступить к тому делу, о котором мы с вами говорили? — Юноша ухмыльнулся и покосился на Оливию. — Если, конечно, вы уже поправились…
Роберт улыбнулся и поднялся на ноги.
— Пожалуй, теперь самое время, — ответил он. — Мне не хотелось бы ждать полного восстановления сил. Боюсь опозорить вас.
Оливия была в отчаянии. Ей казалось, что она уже почти пробила брешь в глухой стене, которой Роберт окружил свое сердце. Но тут появился Джемми и свел на нет все ее усилия.
Она хотела выяснить, что Роберту известно о Хоббе и почему он, с тех пор как услышал от нее это имя, стал ходить за ней по пятам — будто подозревал ее в каком-то ужасном преступлении, гораздо худшем, чем покушение на Чамбли.
И конечно же, она хотела, чтобы Роберт сказал: он находится рядом с ней не только по долгу службы, он верит ей и будет так же ей предан, как предан этому Ландо.
Оливия осмотрелась и вдруг увидела, что Роберт и Джемми расчищают место на палубе. Неподалеку от них лежали, сверкая на солнце, две сабли.
Как, они задумали фехтовать? Ему совсем недавно залечили рану, а он уже собирается фехтовать?
Оливия поднялась и направилась к Роберту. Внезапно ее остановил Акилес.
— Оставьте его, мисс, он сам знает, что ему надо.
— Оставить? Ни за что! Я потратила столько времени на его лечение не для того, чтобы его тут же снова ранили!
Но Акилес возразил:
— Ведь ему же надо готовиться. Пусть поупражняется. Между прочим, когда в последний раз в него попала пуля, я сразу зашил ему рану. И после этого мы две недели подряд скакали, не слезая с коней.
— Удивительно, что после этого он все еще жив, — пробурчала Оливия.
— Мужчину не следует держать взаперти, — продолжал Акилес. — Любому настоящему мужчине — в том числе и майору — необходима свобода.
Свобода? Оливия решила, что слуга имел в виду свободу от нее — от нее и от всего, что может отвлечь Роберта от службы, от исполнения своего долга. Да, конечно же, Акилес дал ей понять: в жизни Роберта нет места для нее, нет места для каких бы то ни было сердечных привязанностей.
Тут майор сбросил рубаху и остался в одних бриджах. Оливия вздохнула и отвернулась. Но это не помогло: все равно он стоял у нее перед глазами, и она никак не могла забыть момент его пробуждения во время болезни — замечательное зрелище представляло собой это обнаженное тело! Она не могла забыть его тепло и тот особый мужской запах, такой пьянящий и такой интимный.
Впрочем, мужчина, лежащий в лихорадке, раздетый и беспомощный, — это одно, а сильный и здоровый Роберт Данверз — совсем другое, еще более сильное искушение. Глядя, как он поднимает саблю и делает выпад, как его клинок то и дело сверкает в лучах солнца, Оливия представляла, как эти же руки обнимают ее и привлекают все ближе и ближе к теплу его обнаженного тела.
Она несколько раз моргнула, чтобы отогнать это видение, но оно возникало перед ее глазами снова и снова.
Конечно же, Роберт был опытным фехтовальщиком; он двигался быстро и уверенно, и в каждом его движении была просто убийственная грация.
Убийственная?
— Ведь у них тупые сабли, правда? — спросила Оливия, глядя на Джемми — тот еще не взял свою саблю.
Акилес кивнул.
— Да, такими не поранишься.
Оливия немного успокоилась. Окинув взглядом палубу, она увидела, что вокруг Роберта и Джемми стали собираться матросы — они громко спорили о том, кто выйдет победителем, и делали ставки, заключая пари.
Оливия знала, что Джемми — тоже опытный фехтовальщик, поэтому она за него не очень беспокоилась. А вот Роберт еще не окончательно поправился…
Наконец на палубе мелом очертили круг, ступив в который Джемми и Роберт стали лицом к лицу. Забыв про свое шитье, Оливия словно зачарованная наблюдала за происходящим.
Противники, не замечая ничего вокруг, пристально посмотрели друг на друга. Затем, не обращая внимания на крики окружающих, скрестили сабли. Клинки зазвенели — и Оливия вздрогнула. Ей вдруг показалось, что сабли не такие уж тупые.
— Вы уверены, что это для них не опасно? Акилес усмехнулся.
— Не беспокойтесь, пусть немного позабавятся! Оливия, сама того не осознавая, медленно пошла по палубе. При этом она не сводила глаз с Джемми и Роберта. Оба быстро двигались внутри круга, и то и дело убийственно звенела сталь.
Убийственно…
У нее возникло ощущение, что все происходящее — не просто игра, а нечто большее…
Роберт так слился со своим клинком, словно клинок был продолжением его руки; он уверенно отражал каждый выпад Джемми, и вслед за тем уже Джемми приходилось защищаться. Юноша, отражая удары майора, отступал все дальше и дальше. В своем клубе он, вероятно, почувствовал бы себя униженным, но здесь лишь улыбался. Тут матросы стали подбадривать его криками, и он, воодушевившись, снова атаковал Роберта, причем с той стороны, где у майора была рана. Оливия сочла этот прием не совсем честным.
Девушка довольно скоро поняла, что Роберт просто дразнит своего противника. В какой-то момент он вдруг сделал молниеносный выпад и выбил клинок из руки юноши. Сабля, сверкнув на солнце, взвилась в воздухе и, пролетев над палубой, воткнулась в борт прямо рядом с Оливией.
Какое-то время сабля раскачивалась из стороны в сторону. И примерно то же самое происходило с Оливией — она едва держалась на ногах. Наконец ей удалось сделать вдох — дыхание девушки прервалось в тот момент, когда рядом с ней просвистел клинок, едва не пронзивший ее.
Посмотрев на этот смертоносный клинок, Оливия ужаснулась: оказывается, они дрались вовсе не на тупых саблях! Такой саблей мужчины легко могли рассечь друг друга надвое.
Или пронзить женщину, стоявшую у борта.
— Как это, по-вашему, называется? — сказала она, взглянув на Роберта. Затем, повернувшись к Джемми, добавила: — Что, позабавился?
Роберт, потупившись, промолчал, Джемми же пробормотал:
— Мы не думали, что она… вылетит из руки.
— Не думали? Вы ведь могли убить друг друга! — Оливия подошла ближе к Роберту. — О чем же вы думали? Я не для того целую неделю не смыкала глаз, чтобы вы из-за своего легкомыслия снова слегли. А если бы швы разошлись?
Роберт лукаво улыбнулся и, склонившись к плечу девушки, прошептал:
— Зато вы снова сидели бы рядом со мной. Оливия вспыхнула.
— Ах, с вами просто невозможно разговаривать!
Резко повернувшись, девушка направилась на облюбованное ею место, чтобы вновь заняться шитьем. Схватив куртку Акилеса, она воткнула в нее иглу. Оливия действовала столь энергично и с таким ожесточением, словно держала не иголку, а крохотную саблю, которую вонзала раз за разом в своего злейшего врага.
Роберт с улыбкой наблюдал за ней. Тут к нему приблизился Джемми.
— Королева вне себя, — сказал юноша. — Но ничего, через часок она остынет. С ней всегда так.
— Кто? Королева? — переспросил Роберт.
— Это я ее так называл. Она появилась у нас в доме, когда я был еще мальчиком. Стыдно признаться, но мне в то время по ночам часто снились кошмары, и тогда я в испуге прибегал к ней в комнату. Она, чтобы успокоить меня, обычно рассказывала мне сказку о королеве Мэб. Говорила, что эта сказка ей самой в таких случаях помогает. Вот я и прозвал ее королевой Мэб. Глупо, конечно.
Джемми взялся за рукоятку сабли и рывком вытащил ее из борта.
— Ну что, еще один раунд?
Роберт кивнул и последовал за юношей в очерченный мелом круг.
«Значит, Оливию мучили по ночам кошмары… — думал Роберт. — Интересно, не связаны ли они с тем, что она увидела или совершила много лет назад?»
— Ты видела наш последний раунд? Я его чуть не побил! — Джемми плюхнулся на палубу рядом с Оливией.
Она отрицательно покачала головой.
— Нет, не видела. Я была занята.
— Да не волнуйся ты за него! С его рукой все в порядке. Мужчину нельзя слишком долго держать взаперти и опекать, как ребенка. — Заложив руки за голову, Джемми потянулся и добавил: — Майор Данверз сказал, что я неплохо владею саблей. И что если в седле я сижу так же хорошо, то вполне пригоден для службы в одном из лучших кавалерийских полков. Он даже взялся бы похлопотать о моем назначении.
Оливия отложила свою работу.
— С каких это пор ты стал его поклонником? Насколько я помню, еще несколько дней назад ты собирался вызвать его на дуэль.
Юноша улыбнулся.
— Так ведь я тогда считал его Брэдстоуном! — Понизив голос, он спросил: — Ты знаешь, кто такой майор Данверз?
Оливия пожала плечами.
— Что ж, попробую угадать. Негодяй? Лжец? Головорез? Джемми замахал руками.
— О чем ты?.. Он же настоящий герой! Его все знают! Если бы вы с матушкой читали в газетах не только светские новости и всякие сплетни, вы бы знали, что именно он сыграл главную роль в спасении сотен, а возможно, тысяч людей во время отступления Мура. А еще я слышал о его операциях в тылу французов. Однажды он перехватил пакет — там были приказы, подписанные самим Наполеоном! Благодаря этому Веллингтон смог выиграть несколько очень важных сражений.
Девушка бросила взгляд на другой конец палубы — там Роберт, облившись из ведра морской водой, вытирался отрезом грубого полотна. «Наверное, то же самое делал бы сейчас Хоббе», — промелькнуло у Оливии.
И все же она не могла доверять Роберту Данверзу столь же безоговорочно, как своему воображаемому герою. Реальный, живой человек, случайно оказавшийся в роли героя, что-то от нее скрывал, о чем-то умалчивал. Оливия почти не сомневалась: в его интересе к тайнам «Королевского выкупа» есть что-то личное, хотя он скорее всего вовсе не стремился завладеть сокровищами.
Кроме того, она чувствовала, что майор Данверз уже успел завладеть ее сердцем, а это, как Оливия знала по опыту, было весьма опасно.
В этот вечер Колин пригласил ее к себе на обед. Впрочем, она и раньше с ним обедала, но сегодня, как объяснил капитан, намечалось нечто особенное, своего рода маленький праздник. Они приближались к Лиссабону, и это событие следовало должным образом отметить.
Оливия тщательно готовилась к обеду и долго обдумывала свой туалет. Однако возможности ее были ограниченны, и в конце концов она решила надеть кисейное платье, которое нашла в сундуке Джорджианы Данверз. Колин еще неделю назад предложил ей воспользоваться гардеробом своей жены, так как у Оливии совсем ничего не оказалось с собой — лишь платье, в котором ее доставили на судно. Жена капитана была с ней примерно одного роста и сложения, и платья вполне подходили Оливии. Ей сразу понравилась эта женщина — особенно после того, как на дне видавшего виды сундука она обнаружила весьма необычный предмет туалета. Это были совсем небольшие и еще не дошитые бриджи, которые вряд ли подошли бы рослому капитану. Когда Оливия показала их Колину, тот рассмеялся и воскликнул:
— Черт бы ее побрал! Ведь обещала же, что не станет шить вторую пару! — Покачав головой, капитан Данверз пояснил: — Жена надевает их, чтобы взбираться на мачты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30