А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

— Что это? — удивился Дэвид. — Стреляют, что ли?.. — Он приподнялся в стременах. — Точно, палят! С чего бы это? А может…И, как бы в подтверждение его догадки, на взмыленной лошади выскочил из-за поворота Руди.— Гоните, ребята! Там конная полиция — человек двадцать!— Вперед, скорее! — вскричал Дэвид. — Скачите прямо!Джек направил коня между деревьев. Сердце забилось сильно, в предчувствии чего-то непоправимо-страшного, небывалого. Невесть откуда прилетевшие пули со свистом врезались в хрупкие ветки деревьев, кони храпели под ударами, выкатывая налитые кровью глаза.Охваченный вихрем погони, Джек не заметил, как отстали Дэвид и Фрэнк; оставшись в одиночестве, он развернул коня и прислушался: на дороге шла перестрелка, голоса взрывались криками, но ничего нельзя было разобрать.Только сейчас он ощутил боль в повисшей плетью руке. Рукав набух кровью, противное липкое тепло ползло вниз вместе с тянущей болью. Заниматься перевязкой не было времени; Джек шевельнул рукой — кажется, кость цела. Он переложил револьвер в левую и двинулся назад, туда, где остались Дэвид и Фрэнк.Впереди на снегу темнело что-то. Джек пригляделся и подъехал ближе. Красотка, лошадь Дэвида, заботливо оберегаемая любимица, смотрела в пустоту остекленелым взглядом; ноги ее, мохнатые у копыт, были подогнуты, будто в прыжке.Дэвида нигде не было.Джек слез с коня, осмотрелся: снег покрывали багровые брызги, но чья это была кровь, лошади или ее хозяина, он не знал.Выстрелы стихли. Выждав немного, он направился к дороге и по пути наткнулся на Фрэнка. Фрэнк умер сразу — пуля попала в висок, и яркие волосы его теперь пламенели зловещим цветом крови.Джек погладил беспокойно вздрагивающего Арагона, потом, оставив коня в лесу, осторожно вышел на дорогу.Было тихо, безлюдно, словно и не случилось ничего. Джек вернулся, сел в седло и медленно, оглядываясь, поехал по равнине. Руди и Линн первыми угодили под пули; Джек нашел их и, удостоверившись, что они погибли, поспешил покинуть это место — полицейские могли вернуться в любую минуту.Вдруг он услышал шепот, похожий на шелест ветра, оглянулся и увидел: неподалеку корчится что-то черное. Джек спрыгнул с коня, подошел и — встретился с искаженным бессильной злобой взглядом Кинроя. Тот пытался ползти, загребая руками снег; ноги его волочились за телом, отяжелевшим из-за пропитанной кровью одежды Правая рука из последних сил сжимала рукоятку револьвера.Джек наклонился.— Куда тебя?..— Не знаю, — жмурясь от боли, проговорил Кинрой. Опустил лицо в снег и, полежав так с минуту, заговорил снова: — Наших всех положили?— Всех. Только Дэвида я не нашел. Наверное…— К черту Дэвида! — прервал Кинрой. Потом спросил: — Ты ранен?— Легко.— Что ты хочешь сделать? — произнес Кинрой, заметив протянутую к нему руку.— Оттащить тебя в лес. Они наверняка вернутся…Кинрой хрипло рассмеялся — из угла губ потекла красная струйка.— Нет, ты меня не поднимешь. Я не могу двигаться, а одному тебе не справиться.— Посмотрим! — бросил Джек и попытался приподнять Кинроя. Тот застонал, кусая губы; глаза его мучительно расширились, он еле проговорил:— Не тронь, прошу тебя…Резкая боль в раненой руке отрезвила Джека. Он опустил Кинроя на землю.— Ничего не выйдет, — сказал Кинрой. — Я весь как решето. Смотри, скоро поплыву в собственной крови. Все равно сдохну. Поезжай. У меня есть пара патронов, так что все будет как надо.Джек молчал.— Ну? — с угрозой произнес Кинрой. — Не ясно? Проваливай! И обязательно, слышишь, найди и прикончи Генри — это его работа! Да, и…— он с трудом вытащил откуда-то сверток. — Передай это Гейл. Тут золото. Куда мне оно теперь, зачем? Все равно в могилу не унесу. Передашь?— Передам.— Поезжай! — повторил Кинрой и напоследок зло выругался.Джек посмотрел в его глаза — в них стыл непомерно тяжкий, почти животный ужас.— Прощай, Кинрой!— Ладно, живи давай!Джек взобрался на Арагона и тронулся в путь. Кинрой сумрачно смотрел на него с земли.Бестия, чертова бестия! Один выжил, из всех — один! Долина Смерти отпустила его одного! Почему?!И он поехал на его, Кинроя, лошади, с его золотом, к его Гейл! Одиночество сдавило его, заползло в холодеющее сердце, и он застонал уже не от боли, а от страха, выворачивающего наизнанку все его существо.Он вытянул руку, вскинул револьвер, прицелился и выстрелил в удаляющуюся фигуру человека на лошади. Одинокий выстрел прозвучал негромко, но в ушах Кинроя он отдался пушечным залпом. Это последнее усилие стоило ему жизни; выронив оружие, извернувшись, он несколько раз дернулся, ловя ртом воздух, и мертвым упал навзничь.Джек почувствовал сильный удар в спину, услышал выстрел, но не сразу понял, что это значит, и лишь свинцовая тяжесть, внезапно возникшая во всем теле, дала понять, что произошло.Он успел подумать об одном: о том, что должен во что бы то ни стало вернуться домой, к Агнессе, иначе — смерть; он понимал, что если упадет с коня, то не встанет уже никогда, так и останется истекать кровью здесь, недалеко от тела своего убийцы.Он приостановил Арагона. Выпрямиться уже не было сил, и Джек полулежал на холке коня, намотав повод на раненую руку, а другою цепляясь за гриву.Он не знал, сколько прошло времени, когда позади послышался стук копыт лошадей и сопровождаемые стрельбой крики. Оглянуться он не мог, но сомнений не возникало: полиция!Боль тонкими иглами пронзала виски, перед глазами плыли, прерываясь, нечеткие линии, мелькало, кружилось что-то, внутренности жгло раскаленным железом, но он погонял коня, понимая разумом, чувствуя каждым нервом, каждой частичкой своего слабеющего тела: надо удержаться в седле! Его мотало из стороны в сторону, дыхания не хватало, он уже почти не слышал погони, им руководил лишь инстинкт, сильнейший инстинкт спасения жизни.Преследователей было четверо. Заметив неизвестного всадника, они, как ловцы, напавшие на след зверя, без колебаний устремились в погоню.Первые пять минут расстояние между ними и беглецом оставалось неизменным, а затем постепенно увеличилось.— Уйдет! — заволновался один из полицейских.— Ничего! — крикнул другой. — Догоним!Добежав до реки, белый конь вдруг изменил направление, резко метнувшись влево.— К лесу правит! Знает, что здесь мы его догоним! — свист ветра прокричал старший. — Ничего, сейчас мы его прижмем! Заходи сбоку, скорее!Но белый конь быстрее птицы мчался к лесу; было видно: еще минута — и он затеряется меж деревьев, сольется с белизной сугробов, затаится среди них и спасется, выживет.— Стреляйте же кто-нибудь в лошадь!Один из полицейских прицелился.— Боюсь, не попаду. Она белая, как снег.— Стреляй!Тот выстрелил несколько раз.— Мазила! — воскликнул другой. — Давай же: в лошадь стреляй!Джеку показалось, будто что-то горячее, пламенеющее вошло в мозг и осталось там; остывая, оно источало смертоносный красный туман. Теперь он не чувствовал боли, только тяжесть, страшную, губительную тяжесть во всем теле.Последнее, что он увидел, были мчавшиеся навстречу деревья, начинающий алеть снег и высокое, до странности светлое небо. Потом красный туман ослепил его, перечеркнул сознание, память, и Джека поглотила жадной глубиной ледяная черная пропасть.Он лежал на дне глубокого оврага, куда упал с коня; пальцы его уродливо искривились, сведенные судорогой, в волосах, которые так любила гладить Агнесса, запеклась темная кровь, глаза, в которые с такой доверчивостью и любовью смотрела она, были закрыты, но выражение слегка присыпанного снегом лица оставалось спокойным: смертная мука не коснулась его, и оно было красиво почти как прежде.Полицейские долго искали тело среди белых снегов, а на востоке, не видимая в блеклом свете дня, горела звезда, не та, что зажигает любовь, споря со взором человеческим, а другая — та, что хранит надежду и жизнь всех, кто по воле судьбы был рожден под этой звездой. ГЛАВА X Был полдень, а Агнесса продолжала спать, и снились ей сны необыкновенно приятные, каких не видела она давно.Цветущий луг, море цветов, неярких, но душисто-нежных, в пыльце, в прохладных каплях росы. Агнесса трогает их с затаенным наслаждением, срывает, вплетает в венок, надевает его на распущенные по плечам волосы и, танцуя, идет дальше. Раздвигает зеленые заросли, выходит к маленькому озерку. Легкое, похожее на греческий хитон одеяние, когда она входит в воду, намокает, облегает тело, и Агнесса чувствует себя озорной веселящейся нимфой, беспечно прекрасной в этом насквозь просвечивающем солнечном наряде. После плещется в волнах, звонко хохоча, поднимая снопы брызг, а венок слетает с головы и плывет… плывет по темной воде. Агнесса выходит на берег, падает в цветы и вдыхает их аромат; запрокидывает голову, вороша руками гибкие стебли. Потом снова танцует, кружится, вздымая одежды, скользит по траве босыми ногами.И вдруг просыпается.Она открыла глаза и увидела: Джека рядом нет.Виляя хвостом, подошел Керби. Агнесса погладила собаку, встала, оделась, недоумевая, куда подевался Джек. Она занялась делами, потом стала просто ждать, время от времени поглядывая в окно. Смутное предчувствие несчастья не давало ей покоя, она пыталась казаться спокойной перед самой собой — и не умела.Тянулось время… час, другой… Наконец она спустилась на улицу с Керби и пошла просто так, без цели, вперед.Выйдя на дорогу, девушка непонятно почему оглянулась на окно Гейл; ей показалось, будто там мелькнуло что-то, она не разобрала — человек или тень, но, продолжив путь, явственно почувствовала на себе чей-то взгляд, кто-то смотрел ей в спину, однако Агнесса знала: повернись она вновь — опять исчезнет, растворится в глубине окна.Она вспомнила свой сон, сотканный из обрывков впечатлений и грез, вспоминала и другие сны, их особый, ей одной известный мир, совершала мысленные прогулки по заброшенным улицам, землям; она знала, что иначе чем в воображении и в сновидениях их не увидит, а потому дорожила ими; она не думала о том, что эти удивительные грезы, повернувшись страшной, нелепой стороной и соединившись с явью, обрекут ее на вечную муку: не видеть этот мир нигде и никогда, кроме как в воспоминаниях и снах.Побродив по округе, Агнесса вернулась к дому и остановилась у крыльца, ожидая, что сейчас, быть может, на дороге появится Джек и, как бывало, улыбнется ей, спрыгивая с коня.На дороге действительно показался человек, но не всадник, а пеший, и не Джек, а хозяйка дома, миссис Бингс. Агнесса поздоровалась с ней.— Заходила к брату, — сообщила миссис Бингс (ее братом был владелец салуна Джим Лавиль). — Помочь там надо, просит прислать Элси. Вы не видели ее, мисс Митчелл?— Нет.— Новости собирает, негодница! А вы слышали о том, что случилось? В салуне только и разговоров, что об этом.— Нет, не слышала. А что призошло? — встревожилась Агнесса, подумав, что это может иметь отношение к необъяснимому отсутствию Джека.— Да вы не волнуйтесь, мисс Митчелл, новости хорошие, — успокоила хозяйка. — Вы ведь знаете… наверное, вам рассказывали: много было грабежей на дорогах! А последний случай — даже страшно говорить! — банда остановила дилижанс с пассажирами и убила всех. Девушка только одна уцелела, говорят, еле живую в поселок привезли.— О Господи! Нет, я ничего об этом не знала, — сказала Агнесса.— Ну да, вы же были больны, такие ли новости вам сообщать?! Но теперь, знаете ли, разбили эту банду. Говорят, человек десять, а то и больше, в ней было! Джим сказал, многие знали бандитов, да ведь наши!— Я не знала, что здесь случаются подобные вещи, — повторила Агнесса (Джек мало рассказывал о том, что творится в поселке, а про прииск вообще не любил говорить) . — А вы не видели Джека, миссис Бингс?— Видела утром. Он очень торопился, уехал куда-то на лошади.— Да? Спасибо.Агнесса хотела поговорить с хозяйкой о вчерашнем происшествии, но, помня предупреждения Джека, смолчала. Они вместе дошли до дома; миссис Бингс направилась к себе, а Агнесса остановилась в гостиной.Давным-давно никто не собирался здесь… с тех пор, как отправились в странствие последние несчастливцы. Где-то они теперь?!А что ждет ее? Возвращение? Куда? И Агнесса, еще ничего не зная, вдруг почувствовала себя до слез одинокой, потерявшейся и потерявшей даже если не саму жизнь, то что-то очень дорогое.Она побродила какое-то время по опустевшей комнате, трогала предметы, смотрела в окно, думала и вспоминала.Потом поднялась наверх.— Почему ты не собираешься? Нужно спешить, — говорил Генри сидящей у окна Гейл. Она смотрела из-за занавески на улицу, а он причесывался перед зеркалом, любуясь собой.— Успеем.— Лошади ждут. Ты же знаешь, каждая минута дорога. Твоя задумчивость меня удивляет… Оплакиваешь Кинроя? — Улыбаясь, он заглянул ей в лицо нагловатыми красивыми глазами.— Перестань, Генри! Тебе легко говорить… А мне очень даже не по себе.— Брось! Ты теперь свободна, вот и все. Свою долю получила — все по справедливости. Кстати, если соединить наши капиталы, то мы будем сказочно богаты. Как ты на это смотришь?— Соединить капиталы? Вряд ли это возможно.— Гейл! Но мы же сможем взяться за какое-нибудь дело, я и ты. От меня будет прок! Я знаю, как увеличить капиталы. И потом — ты! У меня никогда еще не было такой женщины! Давай не будем спешить расставаться, а?Он насильно привлек девушку к себе. Гейл раздраженно вырвалась.— Ты, кажется, говорил, что пора собираться! — процедила она.Золото, составившее внушительный мешок, лежало в углу. Генри смотрел на него не менее жадно, чем на Гейл. Она же казалась равнодушной. Одевшись и собрав свои вещи, обернулась к нему.На губах ее появилась ироническая улыбка.— Слушай, — заговорила она. — Я и в самом деле могу принадлежать тебе, у нас с тобой все будет общее, если ты… ну, скажем, женишься на мне!Генри изумленно усмехнулся.— Ты за меня не пойдешь!— Пойду! Ты красивый мальчишка и с головой, хоть и себе на уме. Обвенчаемся. Будем вести дела вместе. Знаешь, я еще не была замужем, хочу попробовать.Генри снова засмеялся.— Жениться?! На тебе? Вообще-то я бы с радостью, но, понимаешь, время не подошло! Слишком я молод, чтобы связывать себя. И потом, я против любого закона.— Да и к чему тебе это?— Ни к чему. Не бойся, я пошутила, — устало произнесла она свою любимую фразу. — Подожди, у меня осталось еще одно дело.— Отчего же, понимаю…Она вышла в коридор и постучалась к Агнессе.— Здравствуй, Агнесса, — сказала она и замолчала. Они смотрели друг на друга; мрачная решимость прочно вошла во взгляд Гейл, и даже не свойственная мисс Маккензи виноватая полуулыбка не заслонила жестокое пламя ее темных глаз.Агнесса тихо ответила:— Здравствуй!— Где Джек? — Гейл хотела казаться естественной, но на сей раз у нее получалось плохо.— Не знаю. Он ушел куда-то утром, и я до сих пор его жду. Он ничего мне не сказал.— Сядь, Агнесса, — произнесла Гейл. — Я, пожалуй, смогу тебе кое-что объяснить. Хотела раньше, но вот, — она развела руками, — не получалось. Я знаю… по крайней мере догадываюсь, куда поехал Джек…Гейл говорила, а Агнесса смотрела на нее, одновременно пронзительно и невидяще, оглушенная тем, что пришлось услышать.— Нет!.. — вымученно произнесла она. — Этого не было! Нет!!! Этого не может быть!— Может, — безжалостно возразила Гейл. — Джек просил меня помочь, и я предложила такой выход… Но я не виновата ни в чем. Он и сам, без меня нашел бы этот путь… А ты не догадывалась ни о чем? Ну да, золото ведь все одного цвета, как и кровь человеческая… Может, его и не убили, но разницы нет: за такие преступления вешают. Я вот сама уезжаю, нужно скорее сматываться, сейчас легко попасть под горячую руку. И тебе советую уехать. Я могу дать тебе немного золота. Слышишь, Агнесса?— Это неправда, нет! Я не верю тебе, ни одному твоему слову! — как безумная, вскричала Агнесса.— Нет, правда! — повысила голос Гейл. — Правда, как и то, что твой драгоценный возлюбленный хотел взять меня чуть ли не силой! Но я ему не далась! Раскрой свои глаза, глупая, это же было ничтожество, убийца и грабитель, хладнокровный палач! Ты… ты жила в своем мире, думала, все тебя обойдет, все несчастья, все беды! Хлебнула бы ты с мое!Гейл еще что-то говорила, но Агнесса уже не слышала ее. Она не заметила, как осталась одна. Сквозь серые стекла бокового окна можно было видеть фигуры двух всадников, мужчины и женщины, — они быстро удалялись прочь.Агнесса не смогла пересилить себя и упала на колени, горько, ужасно рыдая, заметалась, как в бреду, словно вернулись дни тяжелой болезни. Она не находила себе места, раздавленная непосильным грузом раздирающих душу мук: Джек не мог никого убить и не мог умереть сам! Он убивал не повинных ни в чем людей? Ради золота? Он купил ее жизнь такой ценой? И она понимала, что это может быть правдой, подтверждением служили сотни мелочей. Джек возвращался домой издерганный, словно не в себе, а ведь раньше у него был другой характер; он замкнулся в своих мыслях, перестал улыбаться… А их последний разговор, полный недомолвок, когда он умолял ее давать клятвы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44