Волк выглядел вполне спокойным. Он протягивал руку, ожидая, пока она придет в себя.— Н-нож?.. — она ожидала вспышки гнева. Волк не шевелился. Стоял над ней и терпеливо ждал.— Так отдашь или нет?Она молча вложила в его руку оружие и вздохнула. Он удовлетворенно кивнул.— Хорошо. Спи, Тигровая Лилия, еще очень рано.— Ты куда?— А ты не голодна?Ему не стоило спрашивать об этом. Желудок Онор отозвался протестующей резью. «Еще как», — подумалось ей. Но все-таки она откликнулась безрадостно:— Ты уходишь? Можно, я пойду с тобой?Он отрицательно покачал головой.— Нет, Лилия. Ты производишь столько же шума, сколько отряд солдат.— Ну да… — протянула она обиженно.— Спи. Я буду недалеко.Он исчез. Еще только едва занимался рассвет. Онор поежилась от утренней прохлады и закрыла глаза. Ей казалось, что она больше не заснет, но не прошло и двух минут, как она провалилась в темные глубины глубокого спокойного сна.
Онор ожидала увидеть нечто, подобное тому временному поселку, куда привел ее Волк в первый раз. Но то, что открылось ее взгляду, было едва ли похоже на тот военный лагерь индейцев в лесу. Деревня гуронов находилась на берегу живописного озера, больше походившего на море, потому что противоположного берега она не увидела. Легкий туман клубился над водой.Песчаный берег порос пушистыми елями. Лес кое-где спускался к самой воде, кое-где отступал, уступая место золотистым отмелям. Большая деревня занимала внушительную территорию. Остроконечные вигвамы стояли аккуратным полукругом; повсюду горели костры, на которых готовили еду; под ногами носились с звонким лаем собаки. До Онор донесся веселый женский смех, шумная возня детей. Она оторопело огляделась и не заметила признаков войны. Более мирную картину трудно было бы вообразить. Минуту спустя, правда, она заметила и часовых, и хорошо вооруженных мужчин, и царящую здесь настороженность. Оглядевшись, Онор узнала некоторых индейцев, неожиданно обрадовавшись знакомым лицам. Здесь был беловолосый Мудрый Лось, старчески дряхлый и сморщенный, Олений Рог, отец Быстрого Оленя, известный своим суровым нравом, и неуклюжий Паук, чьи длинные конечности неловкими плетями торчали из кожаной рубашки с бахромой. Увидев появившихся из леса Волка с Онор-Мари, все они потянулись к центру поляны, где всегда совет племени решал все важные вопросы. Онор почувствовала на себе взгляд сотен глаз. Индейцы расступились, пропуская прибывших к старейшинам, которые стоя в гордых позах, ожидали их, не делая ни единого шага навстречу. Мудрый Лось, самый старый и уважаемый, стоял чуть впереди остальных. Он вежливо ответил на произнесенное Волком приветствие. Они обменялись несколькими ничего не значащими фразами. Потом Онор ощутила, что рука Волка легла ей на спину, и она вынуждена была сделать шаг вперед.Волк произнес несколько слов. Онор уловила лишь отдельные слова, кляня себя, что так лениво учила язык индейцев. Она с беспокойством глянула на Волка. Что-то в его виде не нравилось ей. Что-то было не так. Она читала сомнения в его холодном взоре. Сердце ее вдруг замерло в груди.Красный Волк смотрел прямо перед собой. Он видел внимательные глаза верховного вождя, ясно видел их в тот самый момент, когда он выдвинул Онор вперед, готовый отдать ее на суд своему племени. Они все чувствовали что-то, они ждали его слов, объяснивших бы все, но язык вдруг страшно отяжелел. Он еще раз вгляделся в стоящую около него женщину, чьи длинные волосы золотились на солнце. «Ты обрекла моих братьев на смерть, — беззвучно прошептал он. — Ты привела бледнолицых, когда воины охотились в лесах. Ты сбежала в суматохе, оставляя за собой хаос и смерть», — воспоминания отрезвили его, рука на ее плече вновь стала твердой. Но слова обвинения застряли в горле. Поневоле он вспомнил, как она испугалась, когда они связанные по рукам и ногам находились в плену у алгонкинов. И, как и тогда, он спрашивал себя:— Почему же ты испугалась, Тигровая Лилия? Почему? Почему ты так упрямо доверяла мне, дочь моих врагов? Ты не сбежала, когда я лежал без сознания и не мог помешать тебе. Ты боялась причинить мне боль. Как же так? Я вел тебя на верную смерть, а ты ничего не желала видеть. Чем же я буду лучше тебя, если теперь позволю тебе погибнуть? Что оправдает меня перед моим народом, если я скрою твое предательство?Рука на плече Онор то слабела, то напрягалась. Волк посмотрел верховному вождю в глаза, темные радужины, казалось, поглощали старца.Голос воина прозвучал ровно. Никто не заметил внутренней борьбы, терзавшей его.— Я привел мою пленницу, Тигровую Лилию. Она будет спать у наших костров, есть нашу еду. Тигровая Лилия будет одной из нас.— Красный Волк прощает пленнице побег?— Тигровая Лилия просит прощения.К счастью, Онор не очень хорошо поняла, о чем речь, иначе она вряд ли бы промолчала. Она уловила только, что будет принадлежать к племени.Мудрый Лось с сомнением посмотрел на светловолосую привлекательную женщину в длинном шелковом, хотя и потрепанном платье.— Твоя пленница станет женой Паука?— Пусть скажет Паук. Я привел ее для своего племени, — Волк склонил голову, делая знак, что примет решение совета.— Хочет Паук сказать?— Пусть Тигровая Лилия сядет у моего очага, — голос Паука не выражал особого восторга, да и непохоже, чтоб его как-то задел ее побег. Он был пассивен настолько, что ему было все равно. Но взгляды остальных с удовлетворением обратились к Онор, так, словно это было ее собственное решение.— Что ты им сказал? — прошипела она. Волк чуть сжал ее плечо, скорее успокаивая, чем желая причинить боль.— Да будет так, — сказал он. — Моя пленница войдет в вигвам Паука.И эту-то фразу она поняла без перевода.
Стояли последние дни лета. Уже начинали желтеть листья, и в воздухе колебалась блестящая паутина. В то утро Мудрый Лось остановил Онор и строго спросил:— Готова ли Тигровая Лилия?— К чему? — машинально переспросила она.— Через семь лун воины возьмут себе жен, и все племя будет праздновать день свадеб.У молодой женщины упало сердце. Вот и наступил день, которого она боялась. Она слабо запротестовала.— Я могла бы щедро одарить твое племя, Мудрый Лось, если б ты только захотел. Если б вы только отпустили меня домой…— Мой народ не нуждается в своих дарах, дочь бледнолицых.— Ну конечно, твой народ страшно нуждается в мадам Паук. Это просто спасет его от вымирания.— Не смей, скво! Тебе оказали честь. Не заставляй меня пожалеть.Она убежала, чтобы не расплакаться перед старым вождем. Но когда она потеряла его из виду, желание плакать прошло, и ее охватил безумный гнев.«Будьте вы все прокляты! — прошипела она. — Я ненавижу вас всех, ненавижу!»Она увидела Волка, и ее злость и досада стали непереносимыми.— Волк! — возмущенно окликнула его Онор. Он повернул голову и спокойно посмотрел на нее. Сидя на поваленном бурей дереве, он с помощью ножа что-то мастерил. Онор тряслась от гнева.— Волк! Ты не можешь допустить этого! Пусть ваш вождь убирается к дьяволу. Я не собираюсь спать с Пауком.— Он возьмет тебя в жены при всем племени.— Вот еще! Я не хочу этого. Слышишь?— Лилия, не шуми. Ты здесь пленница. Слово вождя — закон. Ты должна быть благодарна. Паук хороший охотник.— А мне без разницы, какой он охотник. Он мне противен! Понимаешь? Я не просто его не люблю, он мне гадок, как насекомое.— Ты к нему привыкнешь, Тигровая Лилия. Это — твоя судьба.— Ни за что.— Лилия, тебя никто не будет спрашивать. Ты — пленница, пойми же. Ты подчинишься, иначе нельзя.— Я не подчинюсь.— И не думай об этом.— Волк! Я не смогу, понимаешь?! Я не хочу! Ты притащил меня сюда, теперь изволь отвечать за это!— Я привел тебя как пленницу для своего племени.— Ты меня привел! Да! И ты виноват, что я в такой беде. Что же, ты теперь будешь наблюдать, как надо мной издеваются и ничего не сделаешь?Волк смотрел на нее устало. Он уже был не в силах спорить с этой белой женщиной, рискуя позабавить все племя их перебранкой.— Лилия, так решил вождь. Ты сильная молодая скво. Родишь для племени сильных охотников.Убитая его цинизмом, Онор вскричала:— От Паука?!! Я не буду ему принадлежать, лучше смерть. Не буду и все.Он не дотронется до меня!— Тогда он не будет давать тебе еду, стрелять для тебя дичь и защищать тебя.— Кто-нибудь сжалится надо мной.— Нет.— Я умру с голоду, но не стану жить с ним, как с мужем!— Он имеет на тебя право. И ему не обязательно иметь твое согласие, — она окаменела.— Ты же говорил, что… — она растерялась. — Как же так?..— Ты станешь его женой, — подчеркнул он последнее слово. Она почувствовала себя вещью, вещью, которую можно отдать, продать, подарить, делать с ней все, что угодно.— Волк! — жалобно воскликнула она в отчаянной надежде на его помощь.— Лилия, ты пожила с нами и знаешь наши обычаи. Ты понимаешь наш язык.Скоро ты будешь совсем хорошо говорить. Тебе дали время, как ты просила.Теперь время исполнить обещание. Ты готова.— Нет, не готова. Мне страшно себе такое представить. Я, и вдруг жена этого невежи. Нет!— Довольно, Тигровая Лилия, — его голос чуть дрогнул, по-видимому, от гнева.— Волк, ты должен мне помочь.«Она ничего не поняла. Ничего. Не поняла, что я уже для нее сделал.Она ничего не поняла…»— Если я тебе помогу, ты, наконец, прекратишь шуметь и бунтовать?— Обещаю, — быстро согласилась она, пока индеец не передумал. — А ты поможешь?— Возможно, — он смотрел в сторону. — Все, иди в свой вигвам, Лилия.Она поспешила послушаться.Вечером Лилия вновь предстала перед вождем. Она испуганно поискала глазами Волка. Он был там. Она бросила на него умоляющий взгляд. Но он выглядел суровым и отрешенным и не глядел в ее сторону. У Онор сильно колотилось сердце, каждый удар отдавался в груди, словно барабанный бой.— Готова ли Тигровая Лилия подчиниться решению старейшин?Онор открыла было рот, но Волк выступил вперед.— Вождь, — обратился он к старику, — я возьму в жены эту женщину. Я привел ее к нам и имею на нее больше прав, чем Паук. Но чтобы не обидеть его, я принес для него выкуп. Он там, у порога. Десять прекрасных медвежьих шкур. Я сказал, вождь.Онор-Мари остолбенела.— Не будет ли возражать Паук против твоего предложения? — спросил вождь негромко. — Женщина была обещана ему.Костлявый неуклюжий Паук проворчал:— Как решат старейшины.Все взгляды были устремлены на него, и Паук неохотно добавил:— Я бы лучше взял в жены гуронскую девушку, такую, как мы…Вожди посовещались.— Наш брат, Красный Волк, занимает среди нас высокое положение, его подвиги нам известны. Он не обидел Паука, принес ему богатый дар. Пусть Тигровая Лилия войдет в вигвам Красного Волка.Волк склонился перед вождем, произнося вежливые слова благодарности.— Пойдем со мной, Тигровая Лилия, — властно позвал он. Онор вышла за ним, но когда остальные индейцы уже не могли их слышать, она разразилась гневной тирадой.— Как это понимать, Волк? Что еще за штуки? Это, что, помощь? Это нечестно, Волк!— Ты не пойдешь в вигвам Паука.— Очень мудро! Что ж, по-твоему, я с радостью брошусь в твой вигвам и до конца своих дней буду жить на оленьей шкуре?— Лилия…— Послушай ты меня, Волк! Я ни за кого не собираюсь выходить, пока сама этого не захочу! Ты или Паук, или кто еще — не суть важно. Я не такая, как вы. Не хуже, не лучше. Другая и все. Я не могу так жить. Я привыкла к другому. Мой мир, он совсем не похож на ваш. У меня свой дом в Париже, я богата, я свободна… Ну пойми же.— Тигровая Лилия, ты не понимаешь, куда попала. Ты не можешь сказать «не хочу», чтобы все бросились угождать тебе. Ты не дома.У нее опустились руки. Неизбывная горечь зазвучала в голосе.— Это правда. Я не дома. И я поняла. Здесь война. Здесь вековая ненависть между белыми и индейцами. Здесь ужас, страх и кровь. И я должна быть благодарна, что жива и что с меня не сняли скальп.— Никто не снял бы твой роскошный скальп, женщина. Гуроны не воюют со скво.— А как же понимать, что я здесь в плену и против моей воли мне навязывают судьбу?— Тигровая Лилия, тебе никто ничего не навязывает.— А как же…Волк повысил голос.— Слушай, Лилия, не перебивай. Тебя оставят в покое. Спустя семь лун я отведу тебя в город, и ты сможешь уплыть домой за море и не возвращаться.Это не твой мир, ты права.Она не верила своим ушам.— Ты меня отпускаешь?— Да.У нее возникло смутное подозрение. Все лгали ей. Может быть, и Волк…— А почему не теперь же?— Сейчас я не могу. Через семь лун.— Ты можешь дать мне других провожатых, — осторожно произнесла она.— Я сказал тебе, Лилия! Я так решил, — гневно ответил Волк. Онор примирительно улыбнулась.— Хорошо, хорошо. Я согласна обождать. Если ты действительно отпустишь меня…— Я, что, лгал тебе, Лилия?!— Но… Мне кажется… так неожиданно… мне кажется, должен быть какой-то подвох, — вырвалось у нее. Она тут же пожалела о том, что сказала. Лицо Волка потемнело.— Вот так ты думаешь, Лилия? Подвох? Видно, ты не так и хочешь домой, как говоришь. Я не слышал ни слова благодарности. Раз так, я больше не помогаю тебе. Разбирайся как знаешь.Мгновение он словно ждал чего-то, глядя в ее несчастное лицо, потом встряхнулся и пошел прочь. Онор бросилась за ним и схватила его за локоть.Он с надеждой оглянулся.— Нет, нет. Прошу тебя. Я не хочу здесь оставаться! Я сболтнула глупость. Я верю тебе. Конечно, верю. Прошу тебя. Я хочу никогда больше не видеть всего этого! Никогда! Никогда!!!Она почти кричала. Волк вздрогнул. Любому было бы видно, что он обижен и разочарован, но только не Онор. Она ничего не заметила. Он не спеша отцепил ее пальцы от своей руки.— Я отведу тебя в город, — тихо проговорил он. — Как обещал. Теперь уходи. Уходи.Она убежала, чтобы снова не наговорить чего-нибудь сгоряча. Волк стоял, прислонившись плечом к сосне. Он медленно провел рукой по волосам, поправил нож у пояса. Взгляд его был пуст. «Да, — прошептал он.— Да…Это будет правильно».Теперь, когда перед Онор не маячил призрак грядущей свадьбы, все стало гораздо проще. Казалось, мир вокруг стал светел и приветлив. Жители деревни были заняты подготовкой к свадьбам, ведь Онор-Мари не была единственной виновницей торжества. Атмосфера праздничности заразила Онор.Ее хорошее настроение бросалось в глаза, и индейцы в свою очередь начали относиться к ней более тепло. Правда, они наивно полагали, что ее радует предстоящая свадьба. Индианки энергично пичкали ее советами, терзали подробностями обряда и бесконечными дифирамбами Волку. Она кивала, слушая вполуха. Все они искренне хотели помочь ей, и, понимая это, Онор старалась быть внимательной и любезной. Однажды она удивила и себя, и всех, обнаружив, что непринужденно болтает с Пауком, который при ближайшем рассмотрении оказался очень добродушным и безобидным, не очень сообразительным и нескладным, но вовсе не таящим на нее зла. Последняя неделя в племени гуронов протекла для Онор приятно и необыкновенно быстро.Только Волк избегал ее. После того, как на совете старейшин он заявил на нее свои права, Онор видела его лишь мельком. В день накануне торжеств Онор-Мари уже не находила себе места. Волк ни словом не обмолвился о своем обещании, и она спрашивала себя, что на самом деле на уме у этого человека, столь непохожего на всех мужчин, с которыми она только общалась в своей жизни. Она верила ему, но, все-таки, в первую очередь его волновали интересы его народа. Ее заставили примерить вышитый сложным узором костюм невесты. Выбитая из колеи, растерянная, полная сомнений, Онор сбежала в лес после экзекуции, и сидела одна до самого вечера, моля Бога об одном — чтоб ее оставили в покое.— Готова ли ты, Тигровая Лилия? — вопрос заставил ее вздрогнуть.— Волк?Он стоял на тропинке с кожаным мешком, заброшенным за плечо, явно готовый к дальнему походу.— Готова ли ты? Или Лилия передумала?— Да что мне готовиться? У меня ничего нет…Только я сама да та одежда, что на мне.— Хорошо. Тогда следуй за мной, — он равнодушно скользнул взглядом по ее платью и зашагал вперед.Онор не думала, что все будет так. Волк словно нарочно пытался вывести ее из равновесия, и действительно, Онор скоро захотелось закричать, что она передумала, что ей не нужна ничья помощь, и чтобы он убирался ко всем чертям. Он шагал и шагал по лесу, не оглядываясь, не замечая ее, холодно глядя куда-то вперед. Она регулярно теряла его из виду, когда он своей бесшумной пружинящей походкой исчезал за деревьями. Онор кусала губы от досады. Когда она была его пленницей, она всегда могла упереться и требовать, чтоб он сбавил шаг. Но сегодня она не обязана была тащиться за ним из последних сил, наоборот. Это он делал ей одолжение. Долго Онор не выдержала. Она бросилась бегом за индейцем и, поравнявшись с ним, просто загородила ему дорогу.— Что происходит? — проговорила она, задыхаясь от бега. — Клянусь Богом, я не понимаю тебя. Если ты не хочешь… Я не заставляю тебя. Или ты сердишься? Наверное, так и есть, ты рассердился, что я тогда налетела на тебя. Я просто подумала, что ты… что ты…— Что подумала Тигровая Лилия?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Онор ожидала увидеть нечто, подобное тому временному поселку, куда привел ее Волк в первый раз. Но то, что открылось ее взгляду, было едва ли похоже на тот военный лагерь индейцев в лесу. Деревня гуронов находилась на берегу живописного озера, больше походившего на море, потому что противоположного берега она не увидела. Легкий туман клубился над водой.Песчаный берег порос пушистыми елями. Лес кое-где спускался к самой воде, кое-где отступал, уступая место золотистым отмелям. Большая деревня занимала внушительную территорию. Остроконечные вигвамы стояли аккуратным полукругом; повсюду горели костры, на которых готовили еду; под ногами носились с звонким лаем собаки. До Онор донесся веселый женский смех, шумная возня детей. Она оторопело огляделась и не заметила признаков войны. Более мирную картину трудно было бы вообразить. Минуту спустя, правда, она заметила и часовых, и хорошо вооруженных мужчин, и царящую здесь настороженность. Оглядевшись, Онор узнала некоторых индейцев, неожиданно обрадовавшись знакомым лицам. Здесь был беловолосый Мудрый Лось, старчески дряхлый и сморщенный, Олений Рог, отец Быстрого Оленя, известный своим суровым нравом, и неуклюжий Паук, чьи длинные конечности неловкими плетями торчали из кожаной рубашки с бахромой. Увидев появившихся из леса Волка с Онор-Мари, все они потянулись к центру поляны, где всегда совет племени решал все важные вопросы. Онор почувствовала на себе взгляд сотен глаз. Индейцы расступились, пропуская прибывших к старейшинам, которые стоя в гордых позах, ожидали их, не делая ни единого шага навстречу. Мудрый Лось, самый старый и уважаемый, стоял чуть впереди остальных. Он вежливо ответил на произнесенное Волком приветствие. Они обменялись несколькими ничего не значащими фразами. Потом Онор ощутила, что рука Волка легла ей на спину, и она вынуждена была сделать шаг вперед.Волк произнес несколько слов. Онор уловила лишь отдельные слова, кляня себя, что так лениво учила язык индейцев. Она с беспокойством глянула на Волка. Что-то в его виде не нравилось ей. Что-то было не так. Она читала сомнения в его холодном взоре. Сердце ее вдруг замерло в груди.Красный Волк смотрел прямо перед собой. Он видел внимательные глаза верховного вождя, ясно видел их в тот самый момент, когда он выдвинул Онор вперед, готовый отдать ее на суд своему племени. Они все чувствовали что-то, они ждали его слов, объяснивших бы все, но язык вдруг страшно отяжелел. Он еще раз вгляделся в стоящую около него женщину, чьи длинные волосы золотились на солнце. «Ты обрекла моих братьев на смерть, — беззвучно прошептал он. — Ты привела бледнолицых, когда воины охотились в лесах. Ты сбежала в суматохе, оставляя за собой хаос и смерть», — воспоминания отрезвили его, рука на ее плече вновь стала твердой. Но слова обвинения застряли в горле. Поневоле он вспомнил, как она испугалась, когда они связанные по рукам и ногам находились в плену у алгонкинов. И, как и тогда, он спрашивал себя:— Почему же ты испугалась, Тигровая Лилия? Почему? Почему ты так упрямо доверяла мне, дочь моих врагов? Ты не сбежала, когда я лежал без сознания и не мог помешать тебе. Ты боялась причинить мне боль. Как же так? Я вел тебя на верную смерть, а ты ничего не желала видеть. Чем же я буду лучше тебя, если теперь позволю тебе погибнуть? Что оправдает меня перед моим народом, если я скрою твое предательство?Рука на плече Онор то слабела, то напрягалась. Волк посмотрел верховному вождю в глаза, темные радужины, казалось, поглощали старца.Голос воина прозвучал ровно. Никто не заметил внутренней борьбы, терзавшей его.— Я привел мою пленницу, Тигровую Лилию. Она будет спать у наших костров, есть нашу еду. Тигровая Лилия будет одной из нас.— Красный Волк прощает пленнице побег?— Тигровая Лилия просит прощения.К счастью, Онор не очень хорошо поняла, о чем речь, иначе она вряд ли бы промолчала. Она уловила только, что будет принадлежать к племени.Мудрый Лось с сомнением посмотрел на светловолосую привлекательную женщину в длинном шелковом, хотя и потрепанном платье.— Твоя пленница станет женой Паука?— Пусть скажет Паук. Я привел ее для своего племени, — Волк склонил голову, делая знак, что примет решение совета.— Хочет Паук сказать?— Пусть Тигровая Лилия сядет у моего очага, — голос Паука не выражал особого восторга, да и непохоже, чтоб его как-то задел ее побег. Он был пассивен настолько, что ему было все равно. Но взгляды остальных с удовлетворением обратились к Онор, так, словно это было ее собственное решение.— Что ты им сказал? — прошипела она. Волк чуть сжал ее плечо, скорее успокаивая, чем желая причинить боль.— Да будет так, — сказал он. — Моя пленница войдет в вигвам Паука.И эту-то фразу она поняла без перевода.
Стояли последние дни лета. Уже начинали желтеть листья, и в воздухе колебалась блестящая паутина. В то утро Мудрый Лось остановил Онор и строго спросил:— Готова ли Тигровая Лилия?— К чему? — машинально переспросила она.— Через семь лун воины возьмут себе жен, и все племя будет праздновать день свадеб.У молодой женщины упало сердце. Вот и наступил день, которого она боялась. Она слабо запротестовала.— Я могла бы щедро одарить твое племя, Мудрый Лось, если б ты только захотел. Если б вы только отпустили меня домой…— Мой народ не нуждается в своих дарах, дочь бледнолицых.— Ну конечно, твой народ страшно нуждается в мадам Паук. Это просто спасет его от вымирания.— Не смей, скво! Тебе оказали честь. Не заставляй меня пожалеть.Она убежала, чтобы не расплакаться перед старым вождем. Но когда она потеряла его из виду, желание плакать прошло, и ее охватил безумный гнев.«Будьте вы все прокляты! — прошипела она. — Я ненавижу вас всех, ненавижу!»Она увидела Волка, и ее злость и досада стали непереносимыми.— Волк! — возмущенно окликнула его Онор. Он повернул голову и спокойно посмотрел на нее. Сидя на поваленном бурей дереве, он с помощью ножа что-то мастерил. Онор тряслась от гнева.— Волк! Ты не можешь допустить этого! Пусть ваш вождь убирается к дьяволу. Я не собираюсь спать с Пауком.— Он возьмет тебя в жены при всем племени.— Вот еще! Я не хочу этого. Слышишь?— Лилия, не шуми. Ты здесь пленница. Слово вождя — закон. Ты должна быть благодарна. Паук хороший охотник.— А мне без разницы, какой он охотник. Он мне противен! Понимаешь? Я не просто его не люблю, он мне гадок, как насекомое.— Ты к нему привыкнешь, Тигровая Лилия. Это — твоя судьба.— Ни за что.— Лилия, тебя никто не будет спрашивать. Ты — пленница, пойми же. Ты подчинишься, иначе нельзя.— Я не подчинюсь.— И не думай об этом.— Волк! Я не смогу, понимаешь?! Я не хочу! Ты притащил меня сюда, теперь изволь отвечать за это!— Я привел тебя как пленницу для своего племени.— Ты меня привел! Да! И ты виноват, что я в такой беде. Что же, ты теперь будешь наблюдать, как надо мной издеваются и ничего не сделаешь?Волк смотрел на нее устало. Он уже был не в силах спорить с этой белой женщиной, рискуя позабавить все племя их перебранкой.— Лилия, так решил вождь. Ты сильная молодая скво. Родишь для племени сильных охотников.Убитая его цинизмом, Онор вскричала:— От Паука?!! Я не буду ему принадлежать, лучше смерть. Не буду и все.Он не дотронется до меня!— Тогда он не будет давать тебе еду, стрелять для тебя дичь и защищать тебя.— Кто-нибудь сжалится надо мной.— Нет.— Я умру с голоду, но не стану жить с ним, как с мужем!— Он имеет на тебя право. И ему не обязательно иметь твое согласие, — она окаменела.— Ты же говорил, что… — она растерялась. — Как же так?..— Ты станешь его женой, — подчеркнул он последнее слово. Она почувствовала себя вещью, вещью, которую можно отдать, продать, подарить, делать с ней все, что угодно.— Волк! — жалобно воскликнула она в отчаянной надежде на его помощь.— Лилия, ты пожила с нами и знаешь наши обычаи. Ты понимаешь наш язык.Скоро ты будешь совсем хорошо говорить. Тебе дали время, как ты просила.Теперь время исполнить обещание. Ты готова.— Нет, не готова. Мне страшно себе такое представить. Я, и вдруг жена этого невежи. Нет!— Довольно, Тигровая Лилия, — его голос чуть дрогнул, по-видимому, от гнева.— Волк, ты должен мне помочь.«Она ничего не поняла. Ничего. Не поняла, что я уже для нее сделал.Она ничего не поняла…»— Если я тебе помогу, ты, наконец, прекратишь шуметь и бунтовать?— Обещаю, — быстро согласилась она, пока индеец не передумал. — А ты поможешь?— Возможно, — он смотрел в сторону. — Все, иди в свой вигвам, Лилия.Она поспешила послушаться.Вечером Лилия вновь предстала перед вождем. Она испуганно поискала глазами Волка. Он был там. Она бросила на него умоляющий взгляд. Но он выглядел суровым и отрешенным и не глядел в ее сторону. У Онор сильно колотилось сердце, каждый удар отдавался в груди, словно барабанный бой.— Готова ли Тигровая Лилия подчиниться решению старейшин?Онор открыла было рот, но Волк выступил вперед.— Вождь, — обратился он к старику, — я возьму в жены эту женщину. Я привел ее к нам и имею на нее больше прав, чем Паук. Но чтобы не обидеть его, я принес для него выкуп. Он там, у порога. Десять прекрасных медвежьих шкур. Я сказал, вождь.Онор-Мари остолбенела.— Не будет ли возражать Паук против твоего предложения? — спросил вождь негромко. — Женщина была обещана ему.Костлявый неуклюжий Паук проворчал:— Как решат старейшины.Все взгляды были устремлены на него, и Паук неохотно добавил:— Я бы лучше взял в жены гуронскую девушку, такую, как мы…Вожди посовещались.— Наш брат, Красный Волк, занимает среди нас высокое положение, его подвиги нам известны. Он не обидел Паука, принес ему богатый дар. Пусть Тигровая Лилия войдет в вигвам Красного Волка.Волк склонился перед вождем, произнося вежливые слова благодарности.— Пойдем со мной, Тигровая Лилия, — властно позвал он. Онор вышла за ним, но когда остальные индейцы уже не могли их слышать, она разразилась гневной тирадой.— Как это понимать, Волк? Что еще за штуки? Это, что, помощь? Это нечестно, Волк!— Ты не пойдешь в вигвам Паука.— Очень мудро! Что ж, по-твоему, я с радостью брошусь в твой вигвам и до конца своих дней буду жить на оленьей шкуре?— Лилия…— Послушай ты меня, Волк! Я ни за кого не собираюсь выходить, пока сама этого не захочу! Ты или Паук, или кто еще — не суть важно. Я не такая, как вы. Не хуже, не лучше. Другая и все. Я не могу так жить. Я привыкла к другому. Мой мир, он совсем не похож на ваш. У меня свой дом в Париже, я богата, я свободна… Ну пойми же.— Тигровая Лилия, ты не понимаешь, куда попала. Ты не можешь сказать «не хочу», чтобы все бросились угождать тебе. Ты не дома.У нее опустились руки. Неизбывная горечь зазвучала в голосе.— Это правда. Я не дома. И я поняла. Здесь война. Здесь вековая ненависть между белыми и индейцами. Здесь ужас, страх и кровь. И я должна быть благодарна, что жива и что с меня не сняли скальп.— Никто не снял бы твой роскошный скальп, женщина. Гуроны не воюют со скво.— А как же понимать, что я здесь в плену и против моей воли мне навязывают судьбу?— Тигровая Лилия, тебе никто ничего не навязывает.— А как же…Волк повысил голос.— Слушай, Лилия, не перебивай. Тебя оставят в покое. Спустя семь лун я отведу тебя в город, и ты сможешь уплыть домой за море и не возвращаться.Это не твой мир, ты права.Она не верила своим ушам.— Ты меня отпускаешь?— Да.У нее возникло смутное подозрение. Все лгали ей. Может быть, и Волк…— А почему не теперь же?— Сейчас я не могу. Через семь лун.— Ты можешь дать мне других провожатых, — осторожно произнесла она.— Я сказал тебе, Лилия! Я так решил, — гневно ответил Волк. Онор примирительно улыбнулась.— Хорошо, хорошо. Я согласна обождать. Если ты действительно отпустишь меня…— Я, что, лгал тебе, Лилия?!— Но… Мне кажется… так неожиданно… мне кажется, должен быть какой-то подвох, — вырвалось у нее. Она тут же пожалела о том, что сказала. Лицо Волка потемнело.— Вот так ты думаешь, Лилия? Подвох? Видно, ты не так и хочешь домой, как говоришь. Я не слышал ни слова благодарности. Раз так, я больше не помогаю тебе. Разбирайся как знаешь.Мгновение он словно ждал чего-то, глядя в ее несчастное лицо, потом встряхнулся и пошел прочь. Онор бросилась за ним и схватила его за локоть.Он с надеждой оглянулся.— Нет, нет. Прошу тебя. Я не хочу здесь оставаться! Я сболтнула глупость. Я верю тебе. Конечно, верю. Прошу тебя. Я хочу никогда больше не видеть всего этого! Никогда! Никогда!!!Она почти кричала. Волк вздрогнул. Любому было бы видно, что он обижен и разочарован, но только не Онор. Она ничего не заметила. Он не спеша отцепил ее пальцы от своей руки.— Я отведу тебя в город, — тихо проговорил он. — Как обещал. Теперь уходи. Уходи.Она убежала, чтобы снова не наговорить чего-нибудь сгоряча. Волк стоял, прислонившись плечом к сосне. Он медленно провел рукой по волосам, поправил нож у пояса. Взгляд его был пуст. «Да, — прошептал он.— Да…Это будет правильно».Теперь, когда перед Онор не маячил призрак грядущей свадьбы, все стало гораздо проще. Казалось, мир вокруг стал светел и приветлив. Жители деревни были заняты подготовкой к свадьбам, ведь Онор-Мари не была единственной виновницей торжества. Атмосфера праздничности заразила Онор.Ее хорошее настроение бросалось в глаза, и индейцы в свою очередь начали относиться к ней более тепло. Правда, они наивно полагали, что ее радует предстоящая свадьба. Индианки энергично пичкали ее советами, терзали подробностями обряда и бесконечными дифирамбами Волку. Она кивала, слушая вполуха. Все они искренне хотели помочь ей, и, понимая это, Онор старалась быть внимательной и любезной. Однажды она удивила и себя, и всех, обнаружив, что непринужденно болтает с Пауком, который при ближайшем рассмотрении оказался очень добродушным и безобидным, не очень сообразительным и нескладным, но вовсе не таящим на нее зла. Последняя неделя в племени гуронов протекла для Онор приятно и необыкновенно быстро.Только Волк избегал ее. После того, как на совете старейшин он заявил на нее свои права, Онор видела его лишь мельком. В день накануне торжеств Онор-Мари уже не находила себе места. Волк ни словом не обмолвился о своем обещании, и она спрашивала себя, что на самом деле на уме у этого человека, столь непохожего на всех мужчин, с которыми она только общалась в своей жизни. Она верила ему, но, все-таки, в первую очередь его волновали интересы его народа. Ее заставили примерить вышитый сложным узором костюм невесты. Выбитая из колеи, растерянная, полная сомнений, Онор сбежала в лес после экзекуции, и сидела одна до самого вечера, моля Бога об одном — чтоб ее оставили в покое.— Готова ли ты, Тигровая Лилия? — вопрос заставил ее вздрогнуть.— Волк?Он стоял на тропинке с кожаным мешком, заброшенным за плечо, явно готовый к дальнему походу.— Готова ли ты? Или Лилия передумала?— Да что мне готовиться? У меня ничего нет…Только я сама да та одежда, что на мне.— Хорошо. Тогда следуй за мной, — он равнодушно скользнул взглядом по ее платью и зашагал вперед.Онор не думала, что все будет так. Волк словно нарочно пытался вывести ее из равновесия, и действительно, Онор скоро захотелось закричать, что она передумала, что ей не нужна ничья помощь, и чтобы он убирался ко всем чертям. Он шагал и шагал по лесу, не оглядываясь, не замечая ее, холодно глядя куда-то вперед. Она регулярно теряла его из виду, когда он своей бесшумной пружинящей походкой исчезал за деревьями. Онор кусала губы от досады. Когда она была его пленницей, она всегда могла упереться и требовать, чтоб он сбавил шаг. Но сегодня она не обязана была тащиться за ним из последних сил, наоборот. Это он делал ей одолжение. Долго Онор не выдержала. Она бросилась бегом за индейцем и, поравнявшись с ним, просто загородила ему дорогу.— Что происходит? — проговорила она, задыхаясь от бега. — Клянусь Богом, я не понимаю тебя. Если ты не хочешь… Я не заставляю тебя. Или ты сердишься? Наверное, так и есть, ты рассердился, что я тогда налетела на тебя. Я просто подумала, что ты… что ты…— Что подумала Тигровая Лилия?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32