— Такого человека лучше держать в камере Сант-Анджело. Поздравляю вас, Витторио, ваши быстрые действия, возможно, избавят город от новых кровавых сюрпризов. А пока отвлечемся от этого Гирарди и вернемся к мертвецу на Форуме. Вы установили его личность, капитан?
— Насколько это возможно, ваше преосвященство. Имя убитого Джентиле Зара. Он состоял в цехе золотых и серебряных дел мастеров и гравировщиков печатей. У него небольшая лавочка на улице Пелерин, на границе кварталов Парион и Регола. Один из моих людей когда-то имел с ним дело в период своей женитьбы. Однако, как выяснилось, Зара больше занимался перепродажей драгоценностей и необработанных драгоценных камней и металлов, был больше ростовщиком, нежели золотых дел мастером. Можно с уверенностью сказать, что смерть его обрадовала десятки, если не сотни, римлян. Покойный был крайне неуступчив со своими покупателями и безжалостен к должникам. От одной женщины мы узнали, что он послужил причиной одного или двух случаев самоубийств. Полагаю, мало найдется в этом городе людей, которые оплакивали бы смерть этого Зара.
— Ювелир и в то же время ростовщик… — повторил кардинал. — Гм-м! Интересно… Вспомним, что сказал Господь о заимодавцах: «И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за это благодарность?» Если память меня не подводит, слова эти из Евангелия от Луки. Наш Господь добавляет: «…ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же» . Да, точно: грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же. «Eum qui peccat, Deus castigat»… «Того, кто грешит, наказывает Бог». — Он вздохнул. — Что бы вы ни думали, милейший Витторио, мне лично кажется, что эти три преступления связаны между собой. Это, разумеется, не снимает обвинения с Донато Гирарди. А… сколько лет тому ростовщику? Он был уже стар, не так ли?
— Лет шестьдесят, должно быть, ваше преосвященство, — подтвердил Барбери. — По вашему настоянию, я попросил мэтра да Винчи осмотреть тело Зара, чтобы убедиться…
— Мэтра да Винчи? — взорвался Капедиферро. — Прошу прощения, ваше преосвященство, но консультироваться с таким человеком, как бы талантлив он ни был, — значит подрывать авторитет властей.
— Я не отрицаю, что мессер Леонардо действовал недостаточно осмотрительно и рассудительно, Витторио. Однако из этого не следует, что мы не должны прибегнуть к его знаниям и опыту, которые, думаю, вы согласитесь, гораздо обширнее наших. Особенно тогда, когда только нам известно об этом преступлении и мы стремимся избежать огласки. Итак, вопрос к вам, мессер Леонардо: к какому заключению вы пришли после обследования трупа Джентиле Зара?
Мэтра все время не покидало хорошее расположение духа. Твердым и уверенным голосом, взвешивая каждую фразу, он ответил:
— Человек, о котором идет речь, действительно был в почтенном возрасте, примерно моих лет. Сухощавый, не больной, если судить по состоянию его зубов. Он мог бы прожить еще десяток лет.
— От чего наступила смерть?
— Ну… не имея возможности произвести вскрытие… я бы предположил, что он был отравлен.
— Вы смогли установить природу яда?
— Может быть… Кожа его тела сильно натянута, так что местами появились небольшие разрывы, выступили розоватые пятна, зрачки расширены, слизистые уплотнены. Я положил ему под язык кусочек серебра и оставил там на ночь, дабы он отреагировал на испарение влаги. И вот…
Мэтр извлек из кармана носовой платок, в который было завернуто что-то вроде небольшого камешка, и положил его в центр стола.
— Вот в каком виде нашел я самородок этим утром. Как видите, он весь почернел и разъеден. У меня нет никакого сомнения в отравлении. Что же касается самого яда…
— И что же? — проявил нетерпение кардинал.
— Думаю, это аконит. Скорее всего его в значительном количестве добавили в какой-либо отвар. В определенных дозах аконит действует на организм так, как это надо было убийце. Медленная гибель, окаменевшие мышцы, помутненное зрение, помраченное, еще не полностью убитое сознание… Жертва испытывала мучительные боли. Если бы у этого человека были силы, он умолял бы своего палача побыстрее прикончить его. Но, как бы то ни было, обморочное состояние, в котором должен был находиться Джентиле Зара, превращало его в безвольную куклу.
— Стало быть, по-вашему, убийце не составило никакого труда привязать его к лестнице, а затем приставить лестницу к колонне?
— Совершенно верно, ваше преосвященство.
— А где можно достать этот аконит?
— По правде говоря, везде и нигде. Может быть, даже в окрестностях Рима. Нужно уметь распознать его. В некоторых горных районах на севере страны находят это растение. Там оно называется «luparia», или «волчий корень», потому что им издавна пользовались для уничтожения волков. В терапевтических дозах он излечивает нарывы, снимает боль в костях, помогает при воспалении легких и многих других более или менее серьезных заболеваниях. Одним словом, аконит и лечит, и убивает.
— Хороши приметы убийцы, — усмехнулся Капедиферро. — Растение можно найти повсюду, а человека — нигде.
— Приметы скудные, согласен, — ответил Леонардо. — Однако, несмотря ни на что, тот, кто использует аконит, должен хорошо разбираться в растениях. Само по себе оно очень ядовито, нужно уметь с ним обращаться… Немало людей поплатились жизнью за свою неосторожность. Тот, кого мы ищем, вероятнее всего, является хорошим знатоком трав.
— Позволю себе сказать: как вы сами, мэтр Леонардо.
Грубый намек позабавил да Винчи.
— Чтобы хорошо знать людей, надо знать природу, мессер Капедиферро. А чтобы хорошо знать природу, надо иногда слезать с лошади.
Дискуссия грозила вылиться в перепалку, и кардинал почувствовал это.
— Господа, у нас есть вопросы поважнее, чем ваше самолюбие. Мы собрались здесь для обсуждения способа поимки опасного врага, который ускользает от нас. Пока что рекомендую держать в секрете убийство на Форуме и последние находки в колонне Траяна. Может быть, это позволит продвинуться нам в расследовании до того, как все случившееся не обрастет самыми вздорными слухами. Ну а что касается убийцы, то, допуская, что все три убийства связаны между собой и что Гирарди к ним не причастен, какие у нас есть шансы выявить его? Капитан?
— Увы! Ясно одно, ваше преосвященство, и это не подлежит сомнению: убийца преследует грешников и людей, ведущих постыдный образ жизни. Но угадать место будущего преступления, если только оно совершится… В любом случае не хватает деталей. Разве что установление личности старухи выведет нас на более четкий след…
— Сколько времени вам потребуется, чтобы узнать ее имя?
— Поскольку факт убийства еще официально не признан, расследование висит на ниточке. Нужно, чтобы сын или муж заявили об исчезновении… либо найти тело. Пока же…
— А как вы считаете, Витторио, есть ли способы обеспечить безопасность римлян?
— Всех римлян уберечь невозможно. Но, зная место охоты убийцы, можно усилить охрану античных памятников. Исходя из вышесказанного, я склонен полагать, что истинного виновника мы имеем в лице Донато Гирарди.
— Надеюсь, это так, Витторио, но это не значит, что мы должны поставить точку. Кстати, могу я узнать, что побудило вас пойти от Гирарди к колонне Траяна?
Главный смотритель улиц вновь напыжился.
— Снег, ваше преосвященство, снег! Дело в том, что, когда мы задержали этого человека в его жилище, он обвинил этих… — он указал пальцем на Леонардо и на меня, — этих двух господ в том, что они заявились к нему, чтобы изобличить его. Нам осталось лишь пройти по их следам на снегу от Форума до площади Траяна.
Бибьена повернулся к нам:
— Могу я спросить вас, зачем вы пошли к колонне? Ответить я предоставил мэтру, тем более что вопрос был обращен больше к нему, чем ко мне.
— Мы пытались проникнуть в тайну, ваше преосвященство. Колонна, к которой была приставлена лестница с телом, является колонной Фоки. Джакопо Верде был найден на вершине колонны Марка Аврелия. Нам показалось вполне логичным посетить третью колонну Рима, посвященную великому императору, наиболее красивую и значительную, — колонну Траяна.
Кардинал сощурился под своей красной шапочкой:
— Ваша репутация всем известна, мэтр.
Почувствовав, что Капедиферро готов возразить, продолжил:
— И все же считаю своей обязанностью просить вас воздержаться от дальнейшей самодеятельности. То, что для вас является развлечением, нам представляется весьма серьезным и деликатным делом. Заниматься им должны городские власти и Ватикан. В противном случае все может обернуться против вас.
Последние слова прозвучали предостережением, и меня вдруг прошиб пот.
Капедиферро, удовлетворенный сделанным нам внушением, поднялся:
— Ваше преосвященство изволили мудро выразиться, и я обещаю как можно быстрее выбить признание из этого Гирарди. А сейчас мне нужно вернуться в Сант-Анджело. Должен ли я сопроводить туда этого молодого человека?
Он наставил на меня обличающий палец.
— Нет необходимости, Витторио. После вашего ухода я возьму на себя труд заставить его дать нечто вроде клятвы… Господа, моими устами его святейшество благодарит вас за помощь и старание. В частности, вас, командор, за то, что открыли перед нами двери Сан-Спирито. Не будем забывать: все сказанное здесь всех нас принуждает к молчанию. А мне хотелось бы дать молодому человеку несколько наставлений…
Пока все вставали, он как-то странно улыбнулся мне. Я смотрел, как все раскланивались друг с другом, и ощущал непомерную тяжесть, вдавившую мое тело в сиденье. Рука Леонардо, коснувшаяся моего плеча, ни капельки не облегчила ее.
9
Когда мы остались наедине — кардинал и я, — я почувствовал себя ребенком, уличенным в недопустимом проступке. Бибьена, искоса поглядывая на меня, ходил по комнате.
— Вы сын бывшего баригеля, правильно?
— Я… Да, ваше преосвященство.
— Я хорошо помню вашего отца. Он был отличным профессионалом… Что вы думаете о нашем деле?
Вопрос застал меня врасплох.
— Ох! Я… уж не знаю, что…
— Говорите откровенно.
— Это дело очень сложное, ваше преосвященство. И может быть… Может быть, даже за ним что-то скрывается…
— Что-то скрывается, да, у меня такое же чувство. Тело молодого человека, старик, голова старухи, та надпись… Можно подумать, что за всем этим скрывается некое послание. Увы! Я не уверен, что Капедиферро и Барбери сами смогут расшифровать его. — Кардинал смотрел в окно на реку. — Мне нужен проницательный ум, кто-то, умеющий смотреть дальше своего носа. Наподобие да Винчи.
Ко мне вернулась надежда.
— В таком случае, ваше преосвященство, зачем же требовать, чтобы он…
— Все не так просто, молодой Синибальди. У мэтра Леонардо есть недруги, и их гораздо больше, чем нужно. Есть влиятельные враги вроде главного смотрителя улиц. Да и по причинам, мне неизвестным, да Винчи не пользуется доверием его святейшества. Плюс ко всему его покровитель Джулиано Медичи скоро отбывает для бракосочетания в Савойю. Нет, положение мэтра не так уж прочно, как кажется. Разумнее будет, если он пока отойдет в сторонку. Официально, во всяком случае… — Он повернулся ко мне. — Мы… в прошедшую ночь долго дискутировали. По поводу вас, в частности.
— По поводу меня?
— Да Винчи уверяет, что у вас живой ум. Что вы сможете быть его глазами там, где сам он будет лишен возможности видеть. Что вы на это скажете?
— Дело… дело в том, что без него, боюсь, я не сумею…
— Он так не считает. А впрочем, у меня нет другого выбора: без вас не обойтись, если я хочу, чтобы он мне помог. Честно говоря, есть некоторые детали, о которых вы не знаете. Пока я не могу посвятить вас в эти детали, но частично они имеют отношение к обсуждаемому нами вопросу. И я опасаюсь, что они свидетельствуют о кое-чем более серьезном, намного более серьезном, нежели сами эти убийства… Заговор, к примеру. Многим в Европе не нравится папа, не стоит забывать об этом. Италия — лакомый кусочек, и лишь авторитет папы может защитить и сплотить ее. Поэтому-то мне и хотелось услышать свежее мнение, не зависящее от дворцовых интриг. Я могу рассчитывать на вас?
Серьезность его тона не показалась мне притворной. Не долго думая я доверился ему.
— Раз мэтр Леонардо желает этого, я к вашим услугам.
— Очень хорошо, молодой Синибальди, чувствуется, вы любите Рим. Отец гордился бы вами… — Кардинал подошел ко мне. — Итак, я поручаю вам продолжать расследование и ставить в известность да Винчи обо всем увиденном и услышанном. Разумеется, вы должны быть очень бдительны, не дать застать себя врасплох: убийца, конечно же, очень опасен, но опасность может грозить и с другой стороны. А я постараюсь регулярно сноситься с да Винчи. Вот вроде бы и все… Теперь я должен идти, меня ждут мои обязанности.
Он жестом попрощался со мной.
— Ах да! Не забудьте сделать удрученный вид, выходя из больницы. Никогда не знаешь, кто на тебя смотрит…
Когда я встал, чтобы попрощаться, силуэт в красном уже исчез. Я вышел с обиженным лицом ребенка, которому здорово влетело.
И действительно, спускаясь по широкой лестнице, которая вела в палаты больных лихорадкой, я чувствовал на себе чей-то любопытный взгляд.
Никогда не знаешь, кто на тебя смотрит…
Вернувшись домой, я нашел матушку в настроении более спокойном, нежели ожидал. Она не разразилась слезами, не причитала, даже не повысила голоса. Флавио Барбери предупредил ее о моих невзгодах, и моя первая ночь в заточении словно окончательно смирила ее: одна и та же кипучая кровь бурлила в жилах отца и сына, и бесполезно было сдерживать мои порывы.
Что до меня, я обрадовался этому новому расположению духа, избавившему меня от лишних диспутов и позволившему незамедлительно лечь спать. Проспал я пятнадцать часов.
На следующий день я отправился в Бельведер. Салаи встретил меня так же сдержанно, как и в прошлый раз, и неохотно проводил меня в мастерскую мэтра. Когда я вошел туда, Леонардо вытирал кисти перед полотном, закрытым занавеской. Одежда его, состоявшая из подобия халата без воротника и с перевязанными на запястьях рукавами, была вся в темных пятнах.
Увидев меня, мэтр не произнес ни слова и продолжал чистить свои инструменты. Потом аккуратно разложил их на верстаке, словно предметы культа. В комнате царил все тот же беспорядок, что и в мой первый визит. Добавились лишь три мольберта с рисунками Мадонны с младенцем в разных ракурсах: простые контуры на двух первых, незаконченное изображение третьего.
— Работы моих учеников, — объяснил он. — Как видишь, таланта маловато.
— Салаи — тоже один из ваших учеников?
— Салаи… — Он поколебался. — Ах, Салаи! Он со мной уже лет двадцать. Сейчас он уже сложившийся художник, и с ним считаются в мастерской. Есть еще Марко, Чезаре, Лоренцо и молодой Франческо Мелци, на которого я возлагаю большие надежды. Их присутствие служит мне утешением и отвлекает от тех немецких зеркальщиков и доставляемых ими хлопот. Да вот хотя бы! Ты и представить не можешь… На днях видели, как они вместе со швейцарскими гвардейцами стреляли из аркебуз в птиц! Стрелять в птиц, в Ватикане!
Я совсем не был расположен выслушивать жалобы старца на своих ассистентов. Я указал ему на картину за занавеской:
— Новый шедевр?
— Увы! Рука уже не та, глаза не те, и кисти почему-то стали не такими легкими… Но признаюсь, да, я начал писать. Один сюжет давно уже сидел у меня в голове, но в связи с последними событиями… — Он спохватился. — Я больше не могу делать несколько дел одновременно.
— Вы мне ее покажете?
— Непременно… в свое время. Хотя… Разве не говорят обо мне, что я много начинаю и мало заканчиваю? Сам папа однажды попенял на это. Но поговорим о тебе. Ты принял предложение кардинала?
— Мне кажется, оно исходило от вас…
— Да, так. И все же ты должен помнить, что тот, за кем мы охотимся, столь же порочен, сколь и умен. Если мы хотим обезвредить его, надо выманить его из логова.
— А как?
Леонардо подошел к огню, чтобы осушить руки.
— Я долго размышлял после того, как мы нашли в колонне Траяна головы Джакопо Верде и старухи. Мне повезло, что меня не засадили в темницу Сант-Анджело, как тебя, и я был относительно свободен в своих действиях. Я даже исследовал тело Джентиле Зара, о чем я и доложил вчера. Впрочем, мне кажется, я в последний раз побывал в анатомичке. Мне дали понять, что… Но это к делу не относится. А что касается нашего дела, думаю, могу утверждать, что знаю: все это имеет свой смысл.
— Что вы знаете?
Леонардо взглянул на меня, и впервые я заметил в его глазах растерянность.
— Нелегко объяснить, Гвидо. Скажем… мы с тобой с самого начала предполагали некую связь между этими убийствами, не так ли? Так вот! Сегодня я твердо уверен в ее существовании, но еще не в состоянии ни назвать ее, ни дать определение. Труп с мечом в спине, голый старик на лестнице, таинственный персонаж в маске удода, окровавленные головы, отделенные от тел… Все эти детали, изощренность мне что-то напоминают, они — словно лица людей, имена которых я не могу вспомнить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
— Насколько это возможно, ваше преосвященство. Имя убитого Джентиле Зара. Он состоял в цехе золотых и серебряных дел мастеров и гравировщиков печатей. У него небольшая лавочка на улице Пелерин, на границе кварталов Парион и Регола. Один из моих людей когда-то имел с ним дело в период своей женитьбы. Однако, как выяснилось, Зара больше занимался перепродажей драгоценностей и необработанных драгоценных камней и металлов, был больше ростовщиком, нежели золотых дел мастером. Можно с уверенностью сказать, что смерть его обрадовала десятки, если не сотни, римлян. Покойный был крайне неуступчив со своими покупателями и безжалостен к должникам. От одной женщины мы узнали, что он послужил причиной одного или двух случаев самоубийств. Полагаю, мало найдется в этом городе людей, которые оплакивали бы смерть этого Зара.
— Ювелир и в то же время ростовщик… — повторил кардинал. — Гм-м! Интересно… Вспомним, что сказал Господь о заимодавцах: «И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за это благодарность?» Если память меня не подводит, слова эти из Евангелия от Луки. Наш Господь добавляет: «…ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же» . Да, точно: грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же. «Eum qui peccat, Deus castigat»… «Того, кто грешит, наказывает Бог». — Он вздохнул. — Что бы вы ни думали, милейший Витторио, мне лично кажется, что эти три преступления связаны между собой. Это, разумеется, не снимает обвинения с Донато Гирарди. А… сколько лет тому ростовщику? Он был уже стар, не так ли?
— Лет шестьдесят, должно быть, ваше преосвященство, — подтвердил Барбери. — По вашему настоянию, я попросил мэтра да Винчи осмотреть тело Зара, чтобы убедиться…
— Мэтра да Винчи? — взорвался Капедиферро. — Прошу прощения, ваше преосвященство, но консультироваться с таким человеком, как бы талантлив он ни был, — значит подрывать авторитет властей.
— Я не отрицаю, что мессер Леонардо действовал недостаточно осмотрительно и рассудительно, Витторио. Однако из этого не следует, что мы не должны прибегнуть к его знаниям и опыту, которые, думаю, вы согласитесь, гораздо обширнее наших. Особенно тогда, когда только нам известно об этом преступлении и мы стремимся избежать огласки. Итак, вопрос к вам, мессер Леонардо: к какому заключению вы пришли после обследования трупа Джентиле Зара?
Мэтра все время не покидало хорошее расположение духа. Твердым и уверенным голосом, взвешивая каждую фразу, он ответил:
— Человек, о котором идет речь, действительно был в почтенном возрасте, примерно моих лет. Сухощавый, не больной, если судить по состоянию его зубов. Он мог бы прожить еще десяток лет.
— От чего наступила смерть?
— Ну… не имея возможности произвести вскрытие… я бы предположил, что он был отравлен.
— Вы смогли установить природу яда?
— Может быть… Кожа его тела сильно натянута, так что местами появились небольшие разрывы, выступили розоватые пятна, зрачки расширены, слизистые уплотнены. Я положил ему под язык кусочек серебра и оставил там на ночь, дабы он отреагировал на испарение влаги. И вот…
Мэтр извлек из кармана носовой платок, в который было завернуто что-то вроде небольшого камешка, и положил его в центр стола.
— Вот в каком виде нашел я самородок этим утром. Как видите, он весь почернел и разъеден. У меня нет никакого сомнения в отравлении. Что же касается самого яда…
— И что же? — проявил нетерпение кардинал.
— Думаю, это аконит. Скорее всего его в значительном количестве добавили в какой-либо отвар. В определенных дозах аконит действует на организм так, как это надо было убийце. Медленная гибель, окаменевшие мышцы, помутненное зрение, помраченное, еще не полностью убитое сознание… Жертва испытывала мучительные боли. Если бы у этого человека были силы, он умолял бы своего палача побыстрее прикончить его. Но, как бы то ни было, обморочное состояние, в котором должен был находиться Джентиле Зара, превращало его в безвольную куклу.
— Стало быть, по-вашему, убийце не составило никакого труда привязать его к лестнице, а затем приставить лестницу к колонне?
— Совершенно верно, ваше преосвященство.
— А где можно достать этот аконит?
— По правде говоря, везде и нигде. Может быть, даже в окрестностях Рима. Нужно уметь распознать его. В некоторых горных районах на севере страны находят это растение. Там оно называется «luparia», или «волчий корень», потому что им издавна пользовались для уничтожения волков. В терапевтических дозах он излечивает нарывы, снимает боль в костях, помогает при воспалении легких и многих других более или менее серьезных заболеваниях. Одним словом, аконит и лечит, и убивает.
— Хороши приметы убийцы, — усмехнулся Капедиферро. — Растение можно найти повсюду, а человека — нигде.
— Приметы скудные, согласен, — ответил Леонардо. — Однако, несмотря ни на что, тот, кто использует аконит, должен хорошо разбираться в растениях. Само по себе оно очень ядовито, нужно уметь с ним обращаться… Немало людей поплатились жизнью за свою неосторожность. Тот, кого мы ищем, вероятнее всего, является хорошим знатоком трав.
— Позволю себе сказать: как вы сами, мэтр Леонардо.
Грубый намек позабавил да Винчи.
— Чтобы хорошо знать людей, надо знать природу, мессер Капедиферро. А чтобы хорошо знать природу, надо иногда слезать с лошади.
Дискуссия грозила вылиться в перепалку, и кардинал почувствовал это.
— Господа, у нас есть вопросы поважнее, чем ваше самолюбие. Мы собрались здесь для обсуждения способа поимки опасного врага, который ускользает от нас. Пока что рекомендую держать в секрете убийство на Форуме и последние находки в колонне Траяна. Может быть, это позволит продвинуться нам в расследовании до того, как все случившееся не обрастет самыми вздорными слухами. Ну а что касается убийцы, то, допуская, что все три убийства связаны между собой и что Гирарди к ним не причастен, какие у нас есть шансы выявить его? Капитан?
— Увы! Ясно одно, ваше преосвященство, и это не подлежит сомнению: убийца преследует грешников и людей, ведущих постыдный образ жизни. Но угадать место будущего преступления, если только оно совершится… В любом случае не хватает деталей. Разве что установление личности старухи выведет нас на более четкий след…
— Сколько времени вам потребуется, чтобы узнать ее имя?
— Поскольку факт убийства еще официально не признан, расследование висит на ниточке. Нужно, чтобы сын или муж заявили об исчезновении… либо найти тело. Пока же…
— А как вы считаете, Витторио, есть ли способы обеспечить безопасность римлян?
— Всех римлян уберечь невозможно. Но, зная место охоты убийцы, можно усилить охрану античных памятников. Исходя из вышесказанного, я склонен полагать, что истинного виновника мы имеем в лице Донато Гирарди.
— Надеюсь, это так, Витторио, но это не значит, что мы должны поставить точку. Кстати, могу я узнать, что побудило вас пойти от Гирарди к колонне Траяна?
Главный смотритель улиц вновь напыжился.
— Снег, ваше преосвященство, снег! Дело в том, что, когда мы задержали этого человека в его жилище, он обвинил этих… — он указал пальцем на Леонардо и на меня, — этих двух господ в том, что они заявились к нему, чтобы изобличить его. Нам осталось лишь пройти по их следам на снегу от Форума до площади Траяна.
Бибьена повернулся к нам:
— Могу я спросить вас, зачем вы пошли к колонне? Ответить я предоставил мэтру, тем более что вопрос был обращен больше к нему, чем ко мне.
— Мы пытались проникнуть в тайну, ваше преосвященство. Колонна, к которой была приставлена лестница с телом, является колонной Фоки. Джакопо Верде был найден на вершине колонны Марка Аврелия. Нам показалось вполне логичным посетить третью колонну Рима, посвященную великому императору, наиболее красивую и значительную, — колонну Траяна.
Кардинал сощурился под своей красной шапочкой:
— Ваша репутация всем известна, мэтр.
Почувствовав, что Капедиферро готов возразить, продолжил:
— И все же считаю своей обязанностью просить вас воздержаться от дальнейшей самодеятельности. То, что для вас является развлечением, нам представляется весьма серьезным и деликатным делом. Заниматься им должны городские власти и Ватикан. В противном случае все может обернуться против вас.
Последние слова прозвучали предостережением, и меня вдруг прошиб пот.
Капедиферро, удовлетворенный сделанным нам внушением, поднялся:
— Ваше преосвященство изволили мудро выразиться, и я обещаю как можно быстрее выбить признание из этого Гирарди. А сейчас мне нужно вернуться в Сант-Анджело. Должен ли я сопроводить туда этого молодого человека?
Он наставил на меня обличающий палец.
— Нет необходимости, Витторио. После вашего ухода я возьму на себя труд заставить его дать нечто вроде клятвы… Господа, моими устами его святейшество благодарит вас за помощь и старание. В частности, вас, командор, за то, что открыли перед нами двери Сан-Спирито. Не будем забывать: все сказанное здесь всех нас принуждает к молчанию. А мне хотелось бы дать молодому человеку несколько наставлений…
Пока все вставали, он как-то странно улыбнулся мне. Я смотрел, как все раскланивались друг с другом, и ощущал непомерную тяжесть, вдавившую мое тело в сиденье. Рука Леонардо, коснувшаяся моего плеча, ни капельки не облегчила ее.
9
Когда мы остались наедине — кардинал и я, — я почувствовал себя ребенком, уличенным в недопустимом проступке. Бибьена, искоса поглядывая на меня, ходил по комнате.
— Вы сын бывшего баригеля, правильно?
— Я… Да, ваше преосвященство.
— Я хорошо помню вашего отца. Он был отличным профессионалом… Что вы думаете о нашем деле?
Вопрос застал меня врасплох.
— Ох! Я… уж не знаю, что…
— Говорите откровенно.
— Это дело очень сложное, ваше преосвященство. И может быть… Может быть, даже за ним что-то скрывается…
— Что-то скрывается, да, у меня такое же чувство. Тело молодого человека, старик, голова старухи, та надпись… Можно подумать, что за всем этим скрывается некое послание. Увы! Я не уверен, что Капедиферро и Барбери сами смогут расшифровать его. — Кардинал смотрел в окно на реку. — Мне нужен проницательный ум, кто-то, умеющий смотреть дальше своего носа. Наподобие да Винчи.
Ко мне вернулась надежда.
— В таком случае, ваше преосвященство, зачем же требовать, чтобы он…
— Все не так просто, молодой Синибальди. У мэтра Леонардо есть недруги, и их гораздо больше, чем нужно. Есть влиятельные враги вроде главного смотрителя улиц. Да и по причинам, мне неизвестным, да Винчи не пользуется доверием его святейшества. Плюс ко всему его покровитель Джулиано Медичи скоро отбывает для бракосочетания в Савойю. Нет, положение мэтра не так уж прочно, как кажется. Разумнее будет, если он пока отойдет в сторонку. Официально, во всяком случае… — Он повернулся ко мне. — Мы… в прошедшую ночь долго дискутировали. По поводу вас, в частности.
— По поводу меня?
— Да Винчи уверяет, что у вас живой ум. Что вы сможете быть его глазами там, где сам он будет лишен возможности видеть. Что вы на это скажете?
— Дело… дело в том, что без него, боюсь, я не сумею…
— Он так не считает. А впрочем, у меня нет другого выбора: без вас не обойтись, если я хочу, чтобы он мне помог. Честно говоря, есть некоторые детали, о которых вы не знаете. Пока я не могу посвятить вас в эти детали, но частично они имеют отношение к обсуждаемому нами вопросу. И я опасаюсь, что они свидетельствуют о кое-чем более серьезном, намного более серьезном, нежели сами эти убийства… Заговор, к примеру. Многим в Европе не нравится папа, не стоит забывать об этом. Италия — лакомый кусочек, и лишь авторитет папы может защитить и сплотить ее. Поэтому-то мне и хотелось услышать свежее мнение, не зависящее от дворцовых интриг. Я могу рассчитывать на вас?
Серьезность его тона не показалась мне притворной. Не долго думая я доверился ему.
— Раз мэтр Леонардо желает этого, я к вашим услугам.
— Очень хорошо, молодой Синибальди, чувствуется, вы любите Рим. Отец гордился бы вами… — Кардинал подошел ко мне. — Итак, я поручаю вам продолжать расследование и ставить в известность да Винчи обо всем увиденном и услышанном. Разумеется, вы должны быть очень бдительны, не дать застать себя врасплох: убийца, конечно же, очень опасен, но опасность может грозить и с другой стороны. А я постараюсь регулярно сноситься с да Винчи. Вот вроде бы и все… Теперь я должен идти, меня ждут мои обязанности.
Он жестом попрощался со мной.
— Ах да! Не забудьте сделать удрученный вид, выходя из больницы. Никогда не знаешь, кто на тебя смотрит…
Когда я встал, чтобы попрощаться, силуэт в красном уже исчез. Я вышел с обиженным лицом ребенка, которому здорово влетело.
И действительно, спускаясь по широкой лестнице, которая вела в палаты больных лихорадкой, я чувствовал на себе чей-то любопытный взгляд.
Никогда не знаешь, кто на тебя смотрит…
Вернувшись домой, я нашел матушку в настроении более спокойном, нежели ожидал. Она не разразилась слезами, не причитала, даже не повысила голоса. Флавио Барбери предупредил ее о моих невзгодах, и моя первая ночь в заточении словно окончательно смирила ее: одна и та же кипучая кровь бурлила в жилах отца и сына, и бесполезно было сдерживать мои порывы.
Что до меня, я обрадовался этому новому расположению духа, избавившему меня от лишних диспутов и позволившему незамедлительно лечь спать. Проспал я пятнадцать часов.
На следующий день я отправился в Бельведер. Салаи встретил меня так же сдержанно, как и в прошлый раз, и неохотно проводил меня в мастерскую мэтра. Когда я вошел туда, Леонардо вытирал кисти перед полотном, закрытым занавеской. Одежда его, состоявшая из подобия халата без воротника и с перевязанными на запястьях рукавами, была вся в темных пятнах.
Увидев меня, мэтр не произнес ни слова и продолжал чистить свои инструменты. Потом аккуратно разложил их на верстаке, словно предметы культа. В комнате царил все тот же беспорядок, что и в мой первый визит. Добавились лишь три мольберта с рисунками Мадонны с младенцем в разных ракурсах: простые контуры на двух первых, незаконченное изображение третьего.
— Работы моих учеников, — объяснил он. — Как видишь, таланта маловато.
— Салаи — тоже один из ваших учеников?
— Салаи… — Он поколебался. — Ах, Салаи! Он со мной уже лет двадцать. Сейчас он уже сложившийся художник, и с ним считаются в мастерской. Есть еще Марко, Чезаре, Лоренцо и молодой Франческо Мелци, на которого я возлагаю большие надежды. Их присутствие служит мне утешением и отвлекает от тех немецких зеркальщиков и доставляемых ими хлопот. Да вот хотя бы! Ты и представить не можешь… На днях видели, как они вместе со швейцарскими гвардейцами стреляли из аркебуз в птиц! Стрелять в птиц, в Ватикане!
Я совсем не был расположен выслушивать жалобы старца на своих ассистентов. Я указал ему на картину за занавеской:
— Новый шедевр?
— Увы! Рука уже не та, глаза не те, и кисти почему-то стали не такими легкими… Но признаюсь, да, я начал писать. Один сюжет давно уже сидел у меня в голове, но в связи с последними событиями… — Он спохватился. — Я больше не могу делать несколько дел одновременно.
— Вы мне ее покажете?
— Непременно… в свое время. Хотя… Разве не говорят обо мне, что я много начинаю и мало заканчиваю? Сам папа однажды попенял на это. Но поговорим о тебе. Ты принял предложение кардинала?
— Мне кажется, оно исходило от вас…
— Да, так. И все же ты должен помнить, что тот, за кем мы охотимся, столь же порочен, сколь и умен. Если мы хотим обезвредить его, надо выманить его из логова.
— А как?
Леонардо подошел к огню, чтобы осушить руки.
— Я долго размышлял после того, как мы нашли в колонне Траяна головы Джакопо Верде и старухи. Мне повезло, что меня не засадили в темницу Сант-Анджело, как тебя, и я был относительно свободен в своих действиях. Я даже исследовал тело Джентиле Зара, о чем я и доложил вчера. Впрочем, мне кажется, я в последний раз побывал в анатомичке. Мне дали понять, что… Но это к делу не относится. А что касается нашего дела, думаю, могу утверждать, что знаю: все это имеет свой смысл.
— Что вы знаете?
Леонардо взглянул на меня, и впервые я заметил в его глазах растерянность.
— Нелегко объяснить, Гвидо. Скажем… мы с тобой с самого начала предполагали некую связь между этими убийствами, не так ли? Так вот! Сегодня я твердо уверен в ее существовании, но еще не в состоянии ни назвать ее, ни дать определение. Труп с мечом в спине, голый старик на лестнице, таинственный персонаж в маске удода, окровавленные головы, отделенные от тел… Все эти детали, изощренность мне что-то напоминают, они — словно лица людей, имена которых я не могу вспомнить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25