Эта святая питалась овощами и травами, которые выращивала, ягодами и дикими фруктами, которые собирала. Она дружила с лесными зверюшками, прятавшимися у нее под юбками от охотников, — никакие охотничьи рога не могли заставить собак напасть на маленьких подопечных святой. Однако по размышлении Кадфаэль вынужден был признать, что подобные нетрадиционные доказательства святости могут не вызвать должного почтения у датчан из Дублина.
Епископ покачал головой.
— Наши святые сестры не собираются в монастыри, как ваши, а живут где-нибудь в уединенном месте в полном одиночестве. Такие отшельницы никогда не селятся вблизи городов, но часто удаляются в горы. Мы знаем одну такую, ее хижина находится вблизи пролива Менай — это в нескольких милях к западу отсюда. Как только мы услышали об угрозе с моря, я послал предупредить ее и увезти сюда, под защиту. И она без всяких возражений согласилась. Конечно, бог — лучший защитник одиноких женщин, но я считаю, что неправильно все сваливать на него. Мне не нужны мученики в моей епархии, а святость — ненадежная зашита.
— Значит, ее хижина опустела, — со вздохом сказал Марк. — Но если эта девушка доехала до нее и не нашла там помощи, куда же еще она может обратиться?
— Несомненно, она поедет к лесу, прочь от моря. Я не знаю ни одного защищенного хозяйства здесь поблизости, но если эти налетчики и высадятся, они не уйдут далеко от своих кораблей. Любой дом здесь приютит девушку, хотя ближайшие к морю и сами под угрозой, и жители их, скорее всего, уйдут в горы. Вот твой друг знает, как легко мы можем исчезнуть в случае необходимости.
— Я сомневаюсь, что она далеко уехала, — заметил Кадфаэль. — К тому же у нее могут быть свои собственные планы, и она прекрасно знает, куда бежать. По крайней мере, мы можем расспрашивать всех, кто встретится на обратном пути. Также не исключено, что каноник Мейрион уже нашел свою дочь неподалеку от королевской резиденции в Эбере.
— Я могу молиться, чтобы с ней ничего не случилось, — оживленно предложил епископ. — Но поскольку у меня самого есть овечки, которых я должен пасти и охранять, то не могу отправиться на поиски одной заблудившейся. А вы, братья, проведите здесь хотя бы одну ночь и отдохните, прежде чем снова отправитесь в путь. Дай вам бог благополучно добраться и услышать добрые вести о девушке, которую ищете.
Хотя епископ Меуриг и был занят охраной своих обширных владений, это ни в коей мере не повлияло на его гостеприимство. Трапеза была обильной, еда и питье отменно приготовлены. На следующий день епископ поднялся на рассвете, чтобы проводить своих гостей. Ночью прошли ливни, и утро было прозрачное и влажное. Солнце сверкало, покрывая позолотой отмели на востоке.
— Ступайте с богом! — сказал епископ, стоя в воротах, и его приземистая крепкая фигура, казалось, готова была в одиночку стоять против всех, кто попытается вторгнуться в его владения. Благодарственные письма Меурига уже были уложены в седельную сумку Марка вместе с маленькой фляжкой из позолоченного стекла, наполненной целительным напитком, который был изготовлен из меда с пасеки епископа. Кадфаэль нес корзину с запасом еды скорее на шестерых, чем на двоих. — Ты езжай скорее к своему епископу, да благословит его бог, а ты, брат Кадфаэль, в свое аббатство, где, несомненно, присутствует благодать господня. Я верю, что однажды мы еще встретимся.
Близкая опасность определенно не внушала епископу страха. Когда, выехав за ворота, они оглянулись, Меуриг стремительно шел по двору, наклонив голову, как решительный бычок, который пока не собирается вступить в бой, но предупреждает, что с ним шутки плохи.
Добравшись до окраины города, они выехали на большую дорогу. Тут Марк внезапно осадил лошадь и остановился, молчаливый и задумчивый, оглядываясь то на дорогу, ведущую в Эбер, то на запад, где невидимый узкий пролив отделял Англси от Арфона. Кадфаэль тоже остановил лошадь и ждал, догадываясь, что на уме у друга.
— Могла ли она здесь проезжать? Не должны ли мы поехать на запад? Она выехала из Эбера на несколько часов раньше нас. Интересно, когда она услышала о вторжении датчан?
— Если она ехала ночью, то вряд ли узнала об этом до утра, — ответил Кадфаэль. — Ее некому было предостеречь в пути. К утру она могла довольно далеко забраться на запад, и если бежала, чтобы избавиться от замужества, то не приблизилась бы к Бангору, поскольку должна была там встретиться с женихом. Да, ты прав, сейчас она может быть на западе, значит, в опасности. И я не уверен, что она повернула бы назад, даже если бы узнала о датчанах.
— Тогда чего же мы ждем? — просто спросил Марк, поворачивая лошадь на запад.
В церкви святого Дейниоля, находившейся в нескольких милях к юго-западу от Бангора и, возможно, в паре миль от пролива, они наконец-то услышали о девушке. Должно быть, Хелед придерживалась старой прямой дороги — той, по которой проехал Овейн со своим войском, но на несколько часов позже. Единственное, что было неясно, — почему она так долго добиралась до этого места? На их вопрос священник ответил, не колеблясь ни минуты, — да, она спешилась здесь, чтобы спросить дорогу, вчера поздно вечером, перед вечерней.
— Молодая женщина на резвой чалой, в полном одиночестве. Она спросила, где найти хижину Нонны. Отсюда надо ехать прямо на запад — она совсем близко от воды. Я предложил девушке переночевать, но та заявила, что хочет поехать к святой женщине.
— В хижине она бы никого не нашла, — сказал Кадфаэль. — Епископ Меуриг из боязни за отшельницу послал за ней, чтобы привезти в Бангор. С какой стороны приехала девушка?
— Из леса, с юга. Я не знал, — с расстроенным видом заметил священник, — что хижина опустела. Что же стала делать эта бедная девочка? Правда, у нее оставалось еще достаточно времени, чтобы найти прибежище в Бангоре.
— Вряд ли бы она так поступила, — возразил Кадфаэль. — Если она добралась до хижины в столь поздний час, то, наверно, там и заночевала — она бы не стала рисковать и путешествовать в темноте. — Он взглянул на Марка, ничуть не сомневаясь в том, о чем сейчас думает молодой человек. В этой поездке главным был Марк, и ни за что на свете Кадфаэль не стал бы отнимать у него право первенства.
— Мы поедем и поищем ее в хижине, — твердо произнес Марк, — а если ее там нет, разделимся и проверим те пути, которые скорее всего могли бы привести ее в надежное место. На пастбищах в долинах должны быть фермы, куда она могла зайти.
— Многие могли внять предостережению, — с сомнением покачал головой священник. — Через несколько недель фермеры так или иначе стали бы перегонять свои стада в горы, даже если бы им ничего не грозило. Возможно, некоторые уже туда перебрались, чтобы не стать добычей налетчиков.
— Все же мы можем попытаться, — настаивал Марк. — В случае необходимости мы в поисках девушки тоже отправимся в горы.
И, поклонившись священнику, он тотчас же повернул лошадь и направился прямо на запад. Священник из святого Дейниоля смотрел ему вслед, приподняв брови. Чувствовалось, что поведение молодого монаха не только слегка позабавило его, но в то же время и обеспокоило.
— Этот молодой, человек ищет девушку по доброте сердечной или ради своих собственных интересов?
— Таков уж по натуре этот юноша, что при виде живого существа, которому грозит беда — будь то мужчина, женщина, лошадь или заяц, — готов спешить на выручку в болота и зыбучие пески. Я знал, что мне никогда не увезти его в Шрусбери, пока не найдется Хелед.
— А сам ты сейчас поворачиваешь назад? — сухо осведомился священник.
— Ни в коем случае! Раз его интересы не выходят за рамки простого добросердечия — то я с ним. Я доставлю его домой!
— Ну что же, даже если его беспокойство о девушке чище росы, — убежденно заявил священник, — то лучше бы ему вспомнить о данном обете, когда он найдет ее. Потому что это самая красивая брюнетка, какую я только видел. Когда я предложил ей переночевать в своем доме, то радовался, что годы мои клонятся к закату. И благодарил бога, когда она отказалась. А у этого паренька жизнь еще подобна заре — неважно, что у него тонзура.
— Тем более мне нужно скорее следовать за ним! — заметил брат Кадфаэль. — Благодарю тебя за доброе слово. За все добрые слова! Я постараюсь, чтобы они не пропали даром, как только нагоню его.
— Святая Нонна, — поучительным тоном произнес брат Кадфаэль, когда они пробирались через лес, тянувшийся более чем на милю от залива, — была матерью святого Давида. У нее в этих краях много священных колодцев, которые исцеляют, особенно глазные болезни, даже слепоту. Эта святая женщина, должно быть, решила назваться в ее честь.
Брат Марк, решительно продолжавший свой путь по узкой тропинке, ничего не ответил. По обе стороны росли деревья, листва которых влажно поблескивала на солнце после ливня, прошедшего рано утром. Это был смешанный лес, пропускавший лучи полуденного солнца. Тропинка была такой узкой, что позволяла проехать только по одному. Листва была молодая и свежая, на ветвях заливались птицы. «Каждая весна — единственная весна, вечное чудо. Она обрушивается на человека каждый год, — подумал Кадфаэль с восторгом, — несмотря на все треволнения. Словно ничего подобного не бывало прежде и бог только сию минуту показал, как сделать, чтобы невозможное оказалось возможным».
Впереди на вытоптанной тропинке Марк остановился, вглядываясь во что-то. Между поредевшими деревьями, на небольшом расстоянии от них, что-то сверкало — это свет отражался от воды. Они приближались к заливу. Узкая дорожка вела влево и, петляя между деревьями, доходила до хижины с низкой крышей, находившейся в нескольких ярдах от тропинки, по которой они ехали.
— Вот это место.
— И она здесь была, — сказал Кадфаэль. Ветер не сбил с влажной травы росу, от которой свежая зелень стала серебристо-серой, но здесь определенно проходила лошадь, оставив за собой темный след. Верхушки молодых побегов были сбиты, так как проезд к хижине оказался узким. По тропинке, на которой они сейчас остановились, часто ездили, так что им не пришло в голову осматривать ее. Но здесь, между кустами, после дождя явно проезжала лошадь. Причем не к хижине, а от нее. Несколько молодых побегов были сломаны — они склонились в сторону наезженной тропинки, а высокие травы, потемневшие от следов копыт, ясно показывали, в каком направлении двигался всадник.
— Тот, кто обитал в хижине, уехал этим утром, — продолжал Кадфаэль.
Монахи спешились и подошли к низенькой хижине, в которой была только одна комната. У женщины, жившей здесь, не было потребностей — в комнате находилось лишь самое насущное: маленький каменный алтарь — у одной стены, простой соломенный тюфяк — у другой да еще крошечный огород за домом, где росли овощи и травы. Дверь была прикрыта, но на ней не было ни замка снаружи, ни засова изнутри — только щеколда, которую любой путник мог приподнять и войти. Сейчас в хижине никого не было. Нонна подчинилась настоянию епископа и позволила увезти себя — неизвестно, правда, насколько охотно, — в Бангор. Если в ее отсутствие здесь побывала гостья, то она тоже уехала. Но под деревьями трава была выщипана — недавно здесь привязывали лошадь. Это было еще до дождя, так как дождинки на траве остались нетронутыми. А в одном месте они заметили помет, свежий и влажный, но уже остывший.
— Девушка провела здесь ночь, — заключил Кадфаэль, — а утром уехала. После дождя. А в какую сторону, кто знает! Она приехала в Лландейниолен с гор и ехала лесом — так сказал священник. Собиралась ли она найти у кого-то прибежище? Возможно, там живут какие-то родственники Мейриона? Может быть, она никого не застала и с надеждой подумала об отшельнице? Тогда понятно, почему она так долго сюда добиралась. Но что касается того, куда она уехала сейчас, кто знает?
— Теперь ей уже известно об опасности с моря, — сказал Марк. — Конечно, она бы не поехала на запад, раз это так опасно! А назад, в Бангор, к своему жениху? Она уже рискнула многим, чтобы избежать этой встречи. Вернется ли она в Эбер, к отцу? Это не избавило бы ее от брака, а она, по-видимому, не настроена на замужество.
— Она в любом случае не стала бы этого делать, — согласился Кадфаэль. — Как ни странно, Хелед столь же сильно любит своего отца, как и ненавидит. Одно чувство является отражением другого. Она ненавидит его, поскольку любит его больше, чем он ее, к тому же он готов избавиться от дочери, чтобы та не мешала его продвижению по службе. Насколько я помню, она очень ясно высказалась об этом сама.
— Я тоже это помню, — заметил Марк.
— Тем не менее она не сделает ничего, чтобы навредить отцу. Она отказалась постричься в монахини, выбрав брак как меньшее из двух зол, и все это только ради отца. Но когда представился случай, она сбежала, предпочтя удалиться и не бросать тень на репутацию отца. Она взяла жизнь в собственные руки, готовая подвергнуться опасностям и платить свои собственные долги. Приняв такое решение, она не вернется.
— Но он от нее не свободен, — сказал Марк, с сожалением нащупывая болевую точку в отношениях отца и дочери. — Теперь, когда ее нет рядом, он все время думает о ней так, как не думал, когда она покорно обслуживала его и была на глазах. Он не будет знать покоя, пока не узнает, что дочь в безопасности.
— Итак, — закончил разговор Кадфаэль, — давай лучше поскорее двинемся на поиски.
Когда они снова очутились на тропинке, Кадфаэль взглянул сквозь ветки деревьев на искрившуюся водную гладь и видневшийся вдали берег Англси. Легкий ветерок превратил ярко-зеленую листву в мерцающий занавес, но сквозь него проникали ослепительные лучи, отражавшиеся от воды. Покачивавшиеся ветви то скрывали, то снова обнаруживали у воды что-то еще. Этот предмет покачивался на волнах, меняя очертания в зависимости от колыханий листвы. В глаза бросался ярко-красный цвет.
— Погоди-ка! — окликнул Кадфаэль Марка, останавливаясь. — Что там такое?
Такой оттенок красного не найдешь в природе, особенно весной, когда преобладают нежно-розовые, золотистые и белые тона на зеленом фоне. Этот красный предмет определенно обладал плотностью и твердостью. Кадфаэль спешился и стал осторожно пробираться, прячась под деревьями. Наконец он добрался до возвышения, где мог залечь и, оставаясь невидимым, ясно видеть все на расстоянии около трехсот шагов. Зеленое пастбище, несколько пашен, одинокий домик, обитатели которого, несомненно, покинули его, и затем серебристо-синий сверкающий пролив. Здесь, в самой узкой части, ширина была не менее мили. А там, вдали, простиралась плодородная равнина Англси — житницы Уэльса. Был прилив. А у того самого берега, неподалеку от которого находился Кадфаэль, стояла на якоре длинная изящная ладья, нос и корма ее были украшены головами дракона. Ладья мягко покачивалась на волнах прилива. Парус был опущен, весла вставлены в уключины, а вдоль борта вывешены пурпурные щиты. Это была легкая боевая ладья с мачтой, опущенной к корме, чтобы высвободить длинное туловище для маневра. Сейчас ладья покачивалась на волнах, похожая на ящерицу, дремлющую на солнце, — такая же грациозная и безобидная. Двое из команды прохлаждались на узкой корме — это были крупные светловолосые мужчины; у одного из них волосы были заплетены в две косички. Еще один нагишом лениво плескался в проливе. Кадфаэль сосчитал весла в третьем поясе корпуса — это был стирборд, и весел всего двенадцать. Значит, двенадцать пар весел, двадцать четыре гребца да еще члены команды, не считая этих троих, оставленных на часах. Остальные тоже где-то неподалеку.
Брат Марк привязал лошадей и подошел к Кадфаэлю. Он сразу определил направление его взгляда и не стал задавать вопросы.
— Это, — тихо произнес Кадфаэль, — военная ладья из Дублина!
Глава седьмая
Больше они не проронили ни слова. Не сговариваясь, повернули назад, поспешили к лошадям и, отведя их по тропинке в глубь леса на достаточное расстояние от берега, вскочили в седла. Если Хелед, проведя ночь в хижине отшельницы, заметила появление этой ладьи с такой большой командой, неудивительно, что она постаралась как можно скорее оказаться подальше. И, несомненно, она во весь опор скачет теперь прочь от залива, дабы найти себе прибежище в городе. По крайней мере, так поступила бы на ее месте любая девушка в здравом рассудке. Здесь она оказалась на полпути между Бангором и Карнарвоном. Какую дорогу она выберет?
— Всего один корабль, — наконец сказал Марк, когда тропинка расширилась так, что по ней можно было ехать рядом. — Разумно ли это? Ведь им могут оказать сопротивление и даже захватить!
— Да, сейчас это возможно, — согласился Кадфаэль, — но тут некому дать им отпор. Будь уверен, ночью они прошмыгнули мимо Карнарвона, а в эту ночь проскользнут обратно. Это самый маленький и быстроходный корабль из их флота, и на борту у него свыше двадцати вооруженных гребцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Епископ покачал головой.
— Наши святые сестры не собираются в монастыри, как ваши, а живут где-нибудь в уединенном месте в полном одиночестве. Такие отшельницы никогда не селятся вблизи городов, но часто удаляются в горы. Мы знаем одну такую, ее хижина находится вблизи пролива Менай — это в нескольких милях к западу отсюда. Как только мы услышали об угрозе с моря, я послал предупредить ее и увезти сюда, под защиту. И она без всяких возражений согласилась. Конечно, бог — лучший защитник одиноких женщин, но я считаю, что неправильно все сваливать на него. Мне не нужны мученики в моей епархии, а святость — ненадежная зашита.
— Значит, ее хижина опустела, — со вздохом сказал Марк. — Но если эта девушка доехала до нее и не нашла там помощи, куда же еще она может обратиться?
— Несомненно, она поедет к лесу, прочь от моря. Я не знаю ни одного защищенного хозяйства здесь поблизости, но если эти налетчики и высадятся, они не уйдут далеко от своих кораблей. Любой дом здесь приютит девушку, хотя ближайшие к морю и сами под угрозой, и жители их, скорее всего, уйдут в горы. Вот твой друг знает, как легко мы можем исчезнуть в случае необходимости.
— Я сомневаюсь, что она далеко уехала, — заметил Кадфаэль. — К тому же у нее могут быть свои собственные планы, и она прекрасно знает, куда бежать. По крайней мере, мы можем расспрашивать всех, кто встретится на обратном пути. Также не исключено, что каноник Мейрион уже нашел свою дочь неподалеку от королевской резиденции в Эбере.
— Я могу молиться, чтобы с ней ничего не случилось, — оживленно предложил епископ. — Но поскольку у меня самого есть овечки, которых я должен пасти и охранять, то не могу отправиться на поиски одной заблудившейся. А вы, братья, проведите здесь хотя бы одну ночь и отдохните, прежде чем снова отправитесь в путь. Дай вам бог благополучно добраться и услышать добрые вести о девушке, которую ищете.
Хотя епископ Меуриг и был занят охраной своих обширных владений, это ни в коей мере не повлияло на его гостеприимство. Трапеза была обильной, еда и питье отменно приготовлены. На следующий день епископ поднялся на рассвете, чтобы проводить своих гостей. Ночью прошли ливни, и утро было прозрачное и влажное. Солнце сверкало, покрывая позолотой отмели на востоке.
— Ступайте с богом! — сказал епископ, стоя в воротах, и его приземистая крепкая фигура, казалось, готова была в одиночку стоять против всех, кто попытается вторгнуться в его владения. Благодарственные письма Меурига уже были уложены в седельную сумку Марка вместе с маленькой фляжкой из позолоченного стекла, наполненной целительным напитком, который был изготовлен из меда с пасеки епископа. Кадфаэль нес корзину с запасом еды скорее на шестерых, чем на двоих. — Ты езжай скорее к своему епископу, да благословит его бог, а ты, брат Кадфаэль, в свое аббатство, где, несомненно, присутствует благодать господня. Я верю, что однажды мы еще встретимся.
Близкая опасность определенно не внушала епископу страха. Когда, выехав за ворота, они оглянулись, Меуриг стремительно шел по двору, наклонив голову, как решительный бычок, который пока не собирается вступить в бой, но предупреждает, что с ним шутки плохи.
Добравшись до окраины города, они выехали на большую дорогу. Тут Марк внезапно осадил лошадь и остановился, молчаливый и задумчивый, оглядываясь то на дорогу, ведущую в Эбер, то на запад, где невидимый узкий пролив отделял Англси от Арфона. Кадфаэль тоже остановил лошадь и ждал, догадываясь, что на уме у друга.
— Могла ли она здесь проезжать? Не должны ли мы поехать на запад? Она выехала из Эбера на несколько часов раньше нас. Интересно, когда она услышала о вторжении датчан?
— Если она ехала ночью, то вряд ли узнала об этом до утра, — ответил Кадфаэль. — Ее некому было предостеречь в пути. К утру она могла довольно далеко забраться на запад, и если бежала, чтобы избавиться от замужества, то не приблизилась бы к Бангору, поскольку должна была там встретиться с женихом. Да, ты прав, сейчас она может быть на западе, значит, в опасности. И я не уверен, что она повернула бы назад, даже если бы узнала о датчанах.
— Тогда чего же мы ждем? — просто спросил Марк, поворачивая лошадь на запад.
В церкви святого Дейниоля, находившейся в нескольких милях к юго-западу от Бангора и, возможно, в паре миль от пролива, они наконец-то услышали о девушке. Должно быть, Хелед придерживалась старой прямой дороги — той, по которой проехал Овейн со своим войском, но на несколько часов позже. Единственное, что было неясно, — почему она так долго добиралась до этого места? На их вопрос священник ответил, не колеблясь ни минуты, — да, она спешилась здесь, чтобы спросить дорогу, вчера поздно вечером, перед вечерней.
— Молодая женщина на резвой чалой, в полном одиночестве. Она спросила, где найти хижину Нонны. Отсюда надо ехать прямо на запад — она совсем близко от воды. Я предложил девушке переночевать, но та заявила, что хочет поехать к святой женщине.
— В хижине она бы никого не нашла, — сказал Кадфаэль. — Епископ Меуриг из боязни за отшельницу послал за ней, чтобы привезти в Бангор. С какой стороны приехала девушка?
— Из леса, с юга. Я не знал, — с расстроенным видом заметил священник, — что хижина опустела. Что же стала делать эта бедная девочка? Правда, у нее оставалось еще достаточно времени, чтобы найти прибежище в Бангоре.
— Вряд ли бы она так поступила, — возразил Кадфаэль. — Если она добралась до хижины в столь поздний час, то, наверно, там и заночевала — она бы не стала рисковать и путешествовать в темноте. — Он взглянул на Марка, ничуть не сомневаясь в том, о чем сейчас думает молодой человек. В этой поездке главным был Марк, и ни за что на свете Кадфаэль не стал бы отнимать у него право первенства.
— Мы поедем и поищем ее в хижине, — твердо произнес Марк, — а если ее там нет, разделимся и проверим те пути, которые скорее всего могли бы привести ее в надежное место. На пастбищах в долинах должны быть фермы, куда она могла зайти.
— Многие могли внять предостережению, — с сомнением покачал головой священник. — Через несколько недель фермеры так или иначе стали бы перегонять свои стада в горы, даже если бы им ничего не грозило. Возможно, некоторые уже туда перебрались, чтобы не стать добычей налетчиков.
— Все же мы можем попытаться, — настаивал Марк. — В случае необходимости мы в поисках девушки тоже отправимся в горы.
И, поклонившись священнику, он тотчас же повернул лошадь и направился прямо на запад. Священник из святого Дейниоля смотрел ему вслед, приподняв брови. Чувствовалось, что поведение молодого монаха не только слегка позабавило его, но в то же время и обеспокоило.
— Этот молодой, человек ищет девушку по доброте сердечной или ради своих собственных интересов?
— Таков уж по натуре этот юноша, что при виде живого существа, которому грозит беда — будь то мужчина, женщина, лошадь или заяц, — готов спешить на выручку в болота и зыбучие пески. Я знал, что мне никогда не увезти его в Шрусбери, пока не найдется Хелед.
— А сам ты сейчас поворачиваешь назад? — сухо осведомился священник.
— Ни в коем случае! Раз его интересы не выходят за рамки простого добросердечия — то я с ним. Я доставлю его домой!
— Ну что же, даже если его беспокойство о девушке чище росы, — убежденно заявил священник, — то лучше бы ему вспомнить о данном обете, когда он найдет ее. Потому что это самая красивая брюнетка, какую я только видел. Когда я предложил ей переночевать в своем доме, то радовался, что годы мои клонятся к закату. И благодарил бога, когда она отказалась. А у этого паренька жизнь еще подобна заре — неважно, что у него тонзура.
— Тем более мне нужно скорее следовать за ним! — заметил брат Кадфаэль. — Благодарю тебя за доброе слово. За все добрые слова! Я постараюсь, чтобы они не пропали даром, как только нагоню его.
— Святая Нонна, — поучительным тоном произнес брат Кадфаэль, когда они пробирались через лес, тянувшийся более чем на милю от залива, — была матерью святого Давида. У нее в этих краях много священных колодцев, которые исцеляют, особенно глазные болезни, даже слепоту. Эта святая женщина, должно быть, решила назваться в ее честь.
Брат Марк, решительно продолжавший свой путь по узкой тропинке, ничего не ответил. По обе стороны росли деревья, листва которых влажно поблескивала на солнце после ливня, прошедшего рано утром. Это был смешанный лес, пропускавший лучи полуденного солнца. Тропинка была такой узкой, что позволяла проехать только по одному. Листва была молодая и свежая, на ветвях заливались птицы. «Каждая весна — единственная весна, вечное чудо. Она обрушивается на человека каждый год, — подумал Кадфаэль с восторгом, — несмотря на все треволнения. Словно ничего подобного не бывало прежде и бог только сию минуту показал, как сделать, чтобы невозможное оказалось возможным».
Впереди на вытоптанной тропинке Марк остановился, вглядываясь во что-то. Между поредевшими деревьями, на небольшом расстоянии от них, что-то сверкало — это свет отражался от воды. Они приближались к заливу. Узкая дорожка вела влево и, петляя между деревьями, доходила до хижины с низкой крышей, находившейся в нескольких ярдах от тропинки, по которой они ехали.
— Вот это место.
— И она здесь была, — сказал Кадфаэль. Ветер не сбил с влажной травы росу, от которой свежая зелень стала серебристо-серой, но здесь определенно проходила лошадь, оставив за собой темный след. Верхушки молодых побегов были сбиты, так как проезд к хижине оказался узким. По тропинке, на которой они сейчас остановились, часто ездили, так что им не пришло в голову осматривать ее. Но здесь, между кустами, после дождя явно проезжала лошадь. Причем не к хижине, а от нее. Несколько молодых побегов были сломаны — они склонились в сторону наезженной тропинки, а высокие травы, потемневшие от следов копыт, ясно показывали, в каком направлении двигался всадник.
— Тот, кто обитал в хижине, уехал этим утром, — продолжал Кадфаэль.
Монахи спешились и подошли к низенькой хижине, в которой была только одна комната. У женщины, жившей здесь, не было потребностей — в комнате находилось лишь самое насущное: маленький каменный алтарь — у одной стены, простой соломенный тюфяк — у другой да еще крошечный огород за домом, где росли овощи и травы. Дверь была прикрыта, но на ней не было ни замка снаружи, ни засова изнутри — только щеколда, которую любой путник мог приподнять и войти. Сейчас в хижине никого не было. Нонна подчинилась настоянию епископа и позволила увезти себя — неизвестно, правда, насколько охотно, — в Бангор. Если в ее отсутствие здесь побывала гостья, то она тоже уехала. Но под деревьями трава была выщипана — недавно здесь привязывали лошадь. Это было еще до дождя, так как дождинки на траве остались нетронутыми. А в одном месте они заметили помет, свежий и влажный, но уже остывший.
— Девушка провела здесь ночь, — заключил Кадфаэль, — а утром уехала. После дождя. А в какую сторону, кто знает! Она приехала в Лландейниолен с гор и ехала лесом — так сказал священник. Собиралась ли она найти у кого-то прибежище? Возможно, там живут какие-то родственники Мейриона? Может быть, она никого не застала и с надеждой подумала об отшельнице? Тогда понятно, почему она так долго сюда добиралась. Но что касается того, куда она уехала сейчас, кто знает?
— Теперь ей уже известно об опасности с моря, — сказал Марк. — Конечно, она бы не поехала на запад, раз это так опасно! А назад, в Бангор, к своему жениху? Она уже рискнула многим, чтобы избежать этой встречи. Вернется ли она в Эбер, к отцу? Это не избавило бы ее от брака, а она, по-видимому, не настроена на замужество.
— Она в любом случае не стала бы этого делать, — согласился Кадфаэль. — Как ни странно, Хелед столь же сильно любит своего отца, как и ненавидит. Одно чувство является отражением другого. Она ненавидит его, поскольку любит его больше, чем он ее, к тому же он готов избавиться от дочери, чтобы та не мешала его продвижению по службе. Насколько я помню, она очень ясно высказалась об этом сама.
— Я тоже это помню, — заметил Марк.
— Тем не менее она не сделает ничего, чтобы навредить отцу. Она отказалась постричься в монахини, выбрав брак как меньшее из двух зол, и все это только ради отца. Но когда представился случай, она сбежала, предпочтя удалиться и не бросать тень на репутацию отца. Она взяла жизнь в собственные руки, готовая подвергнуться опасностям и платить свои собственные долги. Приняв такое решение, она не вернется.
— Но он от нее не свободен, — сказал Марк, с сожалением нащупывая болевую точку в отношениях отца и дочери. — Теперь, когда ее нет рядом, он все время думает о ней так, как не думал, когда она покорно обслуживала его и была на глазах. Он не будет знать покоя, пока не узнает, что дочь в безопасности.
— Итак, — закончил разговор Кадфаэль, — давай лучше поскорее двинемся на поиски.
Когда они снова очутились на тропинке, Кадфаэль взглянул сквозь ветки деревьев на искрившуюся водную гладь и видневшийся вдали берег Англси. Легкий ветерок превратил ярко-зеленую листву в мерцающий занавес, но сквозь него проникали ослепительные лучи, отражавшиеся от воды. Покачивавшиеся ветви то скрывали, то снова обнаруживали у воды что-то еще. Этот предмет покачивался на волнах, меняя очертания в зависимости от колыханий листвы. В глаза бросался ярко-красный цвет.
— Погоди-ка! — окликнул Кадфаэль Марка, останавливаясь. — Что там такое?
Такой оттенок красного не найдешь в природе, особенно весной, когда преобладают нежно-розовые, золотистые и белые тона на зеленом фоне. Этот красный предмет определенно обладал плотностью и твердостью. Кадфаэль спешился и стал осторожно пробираться, прячась под деревьями. Наконец он добрался до возвышения, где мог залечь и, оставаясь невидимым, ясно видеть все на расстоянии около трехсот шагов. Зеленое пастбище, несколько пашен, одинокий домик, обитатели которого, несомненно, покинули его, и затем серебристо-синий сверкающий пролив. Здесь, в самой узкой части, ширина была не менее мили. А там, вдали, простиралась плодородная равнина Англси — житницы Уэльса. Был прилив. А у того самого берега, неподалеку от которого находился Кадфаэль, стояла на якоре длинная изящная ладья, нос и корма ее были украшены головами дракона. Ладья мягко покачивалась на волнах прилива. Парус был опущен, весла вставлены в уключины, а вдоль борта вывешены пурпурные щиты. Это была легкая боевая ладья с мачтой, опущенной к корме, чтобы высвободить длинное туловище для маневра. Сейчас ладья покачивалась на волнах, похожая на ящерицу, дремлющую на солнце, — такая же грациозная и безобидная. Двое из команды прохлаждались на узкой корме — это были крупные светловолосые мужчины; у одного из них волосы были заплетены в две косички. Еще один нагишом лениво плескался в проливе. Кадфаэль сосчитал весла в третьем поясе корпуса — это был стирборд, и весел всего двенадцать. Значит, двенадцать пар весел, двадцать четыре гребца да еще члены команды, не считая этих троих, оставленных на часах. Остальные тоже где-то неподалеку.
Брат Марк привязал лошадей и подошел к Кадфаэлю. Он сразу определил направление его взгляда и не стал задавать вопросы.
— Это, — тихо произнес Кадфаэль, — военная ладья из Дублина!
Глава седьмая
Больше они не проронили ни слова. Не сговариваясь, повернули назад, поспешили к лошадям и, отведя их по тропинке в глубь леса на достаточное расстояние от берега, вскочили в седла. Если Хелед, проведя ночь в хижине отшельницы, заметила появление этой ладьи с такой большой командой, неудивительно, что она постаралась как можно скорее оказаться подальше. И, несомненно, она во весь опор скачет теперь прочь от залива, дабы найти себе прибежище в городе. По крайней мере, так поступила бы на ее месте любая девушка в здравом рассудке. Здесь она оказалась на полпути между Бангором и Карнарвоном. Какую дорогу она выберет?
— Всего один корабль, — наконец сказал Марк, когда тропинка расширилась так, что по ней можно было ехать рядом. — Разумно ли это? Ведь им могут оказать сопротивление и даже захватить!
— Да, сейчас это возможно, — согласился Кадфаэль, — но тут некому дать им отпор. Будь уверен, ночью они прошмыгнули мимо Карнарвона, а в эту ночь проскользнут обратно. Это самый маленький и быстроходный корабль из их флота, и на борту у него свыше двадцати вооруженных гребцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26