А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Он заканчивает словами: «Я вынужден изгнать их из храма и прошу вас наложить печати на его ворота».
– Это должно совпадать со временем, когда он обнаружил, что госпожа Лян разыскала его следы, – заметил судья, – Вероятно, вместо того, чтобы изгнать монахов, он их вежливо попросил уйти, вручив существенное возмещение. Странствующих монахов этой породы разыскать почти что невозможно, и мы никогда не узнаем, ни какую роль они играли в тайных деяниях Линь Фана, ни были ли они осведомлены о роли большого бронзового колокола в исчезновении Лян Кофа.
Обратившись к архивариусу, судья закончил:
– Хорошо, я сохраню эти бумаги. Попробуйте найти план города, составленный около ста лет назад.
Старик архивариус поклонился и вышел. С запечатанным письмом вошел писарь. Почтительно, обеими руками, протянул он его судье, сообщив, что оно только что доставлено военным.
Судья сорвал печать и пробежал текст глазами прежде, чем передал секретарю.
– Меня официально извещают о возвращении гарнизона, – сказал он. Попросив горячего чая, он выпрямился в кресле и добавил:
– Позовите Тао Гана. Я хочу вам всем изложить, как намерен открыть дело против Линь Фана.
По приходе Тао Гана был подан чай. Они начали пить, отхлебывая маленькими глотками этот ароматный напиток. Но только судья поставил свою чашку, как вошел начальник стражи и доложил о госпоже Лян.
Судья посмотрел на своих соратников.
– Наверное, будет нелегко поставить в известность эту пожилую женщину, – прошептал он.
Хорошо причесанная, с живым взглядом, госпожа Лян явно чувствовала себя много лучше, чем во время последнего посещения. После того, как секретарь Хун усадил ее в удобное кресло, судья заговорил:
– Сударыня, Линь Фан арестован. У нас достаточно улик, чтобы держать его под замком. Я также обнаружил, что он кого-то убил в Пуяне.
– Вы нашли тело моего внука!
– Не могу утверждать, что это именно он. Остался лишь скелет, и ничто не позволяет установить личность убитого.
– Это он! – простонала бедная женщина, – Линь Фан принял решение его убить, как только узнал, что мы нашли его след. Может быть, вам будет полезен такой факт: когда мы бежали из горящей башни, на левую руку моего внука упала балка. Как только мы оказались в надежном месте, я обратилась к лекарю, но кости срослись неправильно.
Судья задумчиво посмотрел на нее, медленно теребя бороду.
– С сожалением должен вам сообщить, сударыня, что на левой руке скелета виден след плохо сросшегося перелома.
– Я хорошо знала, что Линь Фан его убил! – рыдала она. Ее тело сводило судорога, по впалым щекам текли слезы. Секретарь Хун поспешил поднести ей чашку горячего чая.
Судья подождал, пока она немного успокоится, и снова заговорил:
– Обещаю вам, что это убийство будет отомщено, сударыня. Я в отчаянии, что мне приходится причинять вам лишнюю боль, но я обязан задать еще несколько вопросов. Согласно переданному вами отчету, когда Лян Кофа и вы спаслись из горящей башни, вас приютил дальний родственник. Можете ли вы подробнее .рассказать мне, как вам удалось бежать от напавших на вас бандитов и как вы добрались до этого родственника?
Госпожа Лян посмотрела на судью растерянно и внезапно разразилась рыданиями.
– Это было... это было ужасно! – заикалась она. – Я не хочу... не хочу больше об этом... об этом думать!
Ее голос затих, и судья дал знак секретарю. Тот обнял за плечи бедную женщину и вывел ее.
– Ничего не поделаешь, – заметил судья Ди подавленно.
– Но почему так важны подробности бегства госпожи Лян, ваше превосходительство? – спросил Тао Ган, подергивая три волоска своей бородавки.
– Некоторые моменты вызывают вопросы, – ответил судья. – Но мы поговорим об этом позднее. Сейчас же давайте лучше посмотрим, что мы предпримем против Линь Фана. Это хитрый негодяй, и нам надо основательно подумать прежде, чем мы сформулируем свое обвинение.
– Мне кажется, благородный судья, что убийство Лян Кофа представляет нам наилучшее оружие, – сказал секретарь. – Это серьезное дело, и если нам удастся уличить его в этом преступлении, мы можем оставить в стороне и контрабанду и даже его покушение на нас.
Трое его товарищей согласно кивнули, но судья не торопился с ответом. Он погрузился в глубокие размышления. Но в конце концов все же высказался:
– У Линь Фана было достаточно времени, чтобы убрать все следы подвигов подпольного солеторговца. Не верю, что нам удастся собрать достаточно улик, чтобы поддержать обвинение в контрабанде. К тому же, если бы даже мы получили его признания, он ускользнул бы у нас между пальцев. Нарушение законов, оберегающих государственную монополию, является преступлением, выходящим за пределы моих полномочий. Дело рассматривалось бы в провинциальном суде, и у Линь Фана было бы время опереться на друзей и родственников, которые бы раздали множество взяток кому надо.
Но его попытка замуровать нас под колоколом храма подходит под категорию «действий с целью убийства». И больше того, императорского чиновника! Если память меня не подводит, это нам даже позволяет расценить его деяние как государственное преступление. Мне надо просмотреть свод законов, но думаю, друзья, здесь у нас что-то есть.
– Разве убийство Лян Кофа не дало бы нам лучший повод для обвинения? – спросил Тао Ган. Начальник уезда покачал головой.
– Нет, – ответил он, – Не с уликами, которые у нас есть. Мы не знаем, ни когда, ни как убийство было совершено. В наших протоколах утверждается, что Линь Фан закрыл храм из-за распущенного поведения монахов. Он мог бы утверждать, что, начав наблюдать за ним, Лян Кофа свел с ними знакомство, а новые друзья его убили во время ссоры за азартной игрой и сами же спрятали его тело под большим колоколом.
Ма Чжуна это не убедило.
– Раз мы знаем, что это – человек, виновный во множестве преступлений, к чему затрудняться юридическими тонкостями? Применим пытку, и он быстренько признается.
– Ты забываешь, – возразил судья Ди, – что Линь Фан старик. Если мы прибегнем к слишком крутым средствам, он отдаст богу душу, и у нас будут серьезные неприятности. Нет, единственная наша надежда – найти веские доказательства. У меня есть намерение допросить его управляющего и капитана джонки во время сегодняшнего вечернего заседания. Это крепкие ребята, и к ним мы сможем применить те средства воздействия, которые закон нам предоставляет. Тем временем ты пойдешь вместе с Тао Ганом и секретарем продолжить у него обыск. Постарайтесь втроем разыскать компрометирующие документы. Вы также сможете...
Внезапно распахнулась дверь, и в кабинет ворвался старший тюремщик.
Он упал на колени и принялся безостановочно бить лбом об пол.
– Давай же, говори, – воскликнул нетерпеливо судья, – Что случилось?
– Недостойный слуга, валяющийся у ваших ног, заслуживает смерти, – простонал старший тюремщик, – Сегодня рано утром управляющий Линь Фана сумел вступить в разговор с одним из моих глупцов стражников, и болван открыл ему, что Линь Фан задержан и будет судим по обвинению в убийстве. Совершая свой обход, я только что обнаружил управляющего мертвым в его камере.
Судья в ярости стукнул кулаком по столу.
– Несчастный пес! – выкрикнул он, – Почему ты его не обыскал, чтобы проверить, нет ли у него яда? Разве ты не отобрал у него пояс?
– Мы приняли все требуемые меры предосторожности, господин судья. Но он перекусил себе язык. Когда мы его обнаружили, он уже истек кровью и был мертв.
Судья глубоко вздохнул и сказал уже чуть спокойнее:
– Значит, ты ничего не мог поделать. У негодяя не отнимешь силы характера, и если разбойник такого склада решает покончить с собой, его не остановишь. Возвращайся в тюрьму и прикажи приковать капитана джонки за запястья и щиколотки к стене его камеры. И пусть между зубов ему вставят деревянный кляп. Я не хочу потерять своего второго свидетеля.
Не успел выйти начальник тюрьмы, как вернулся архивариус. Он развернул длинный, пожелтевший от времени свиток. Это был сделанный сто пятьдесят лет назад план Пуяна.
Ткнув пальцем в северо-восточный район города, судья Ди удовлетворенно заметил:
– Наш канал здесь есть, и хорошо виден. В то время он не был закрытым и обеспечивал водой искусственное озеро, существовавшее на месте нынешнего храма. Этот канал был сделан подземным, когда строилось жилище, позднее приобретенное Линь Фаиом. Вероятно, кантонец нашел его случайно и был счастлив, увидев, что его владение даже лучше подходит для целей контрабанды, чем он надеялся.
Свернув план, он более жестким тоном сказал своим помощникам:
– А теперь идите. И постарайтесь найти новые улики в усадьбе Линь Фана. Мы очень в них нуждаемся.
Секретарь, Ма Чжун и Тао Ган сразу же ушли, но Цяо Тай не двинулся с места. Он не принимал участия в обсуждении, лишь внимательно прислушиваясь к тому, что говорили другие. Подергивая с задумчивым видом свои усы, он наконец решил высказаться:
– Если мне дозволено говорить со всей откровенностью, благородный судья, то у меня сложилось впечатление, что ваше превосходительство не очень хочет говорить об убийстве Лян Кофа.
Судья живо поднял голову.
– Твое впечатление верно, Цяо Тай, – ответил он, – Еще преждевременно говорить об этом. Мне пришла в голову одна мысль, но она столь фантастична, что мне трудно в нее поверить. Через некоторое время мы вместе все обсудим.
И, взяв лежавшую на столе бумагу, начальник уезда погрузился в чтение. Цяо Тай поднялся и вышел.
Оставшись один, судья сразу же отложил бумагу и достал из ящика толстый свиток документов, относящихся к делу «Лян против Линь». Он принялся за их изучение, и его лоб прорезала глубокая складка.
23. ПОМОЩНИКИ СУДЬИ ДИ ОБЫСКИВАЮТ ПРЕКРАСНУЮ БИБЛИОТЕКУ. В СКРОМНОМ ТРАКТИРЕ ОНИ ОБНАРУЖИВАЮТ БЕСЦЕННУЮ УЛИКУ
По прибытии в прекрасную усадьбу Линь Фана секретарь и двое его сотоварищей сразу же прошли в библиотеку.
Эта комната выходила окнами во второй двор, и вид на декоративный сад очень скрашивал пребывание в подобном доме. Внимание Тао Гана привлек массивный стол из резного эбена. Пока он небрежно осматривал богатый письменный прибор, стоящий на полированной дощечке, Ма Чжун попытался открыть средний ящик стола. Ему это никак не удавалось, к тому же замочной скважины не было видно, и Тао Ган сказал:
– Младший брат, оставь это мне. Я жил в Кантоне и знаю, на что способны краснодеревщики тех мест!
Его пальцы слегка касались вырезанных в дереве узоров. И вскоре ему удалось обнаружить скрытую пружину. В выдвинутом ящике обнаружились плотные связки различных документов.
Тао Ган выложил их на стол.
– Секретарь, вот работа для тебя! – весело воскликнул он. Пока секретарь Хун устраивался в мягком кресле, Тао Ган попросил Ма Чжуна помочь ему сдвинуть тяжелый диван, чтобы осмотреть дальнюю стену. Проверив ее вершок за вершком, он снял с верхних полок книги, которые внимательно просмотрел.
Так прошло около часа, и только проклятия Ма Чжуна и шелест бумаг нарушали тишину. Наконец секретарь встал.
– Простая коммерческая переписка! – расстроенно объявил он. – Но я все возьму в присутствие, чтобы изучить на досуге. Мне кажется, что некоторые места содержат скрытые намеки на контрабандные сделки. А вы что-нибудь нашли?
Тао Ган отрицательно покачал головой.
– Совершенно ничего! Теперь пойдем, осмотрим спальню.
Втроем они спустились во двор и пришли в комнату, где находился предательский люк. Тао Ган быстро обнаружил подвижную панель за огромной кроватью хозяина дома. Сдвинув ее, он увидел металлическую крышку стального ящика, снабженного даже на вид сложнейшим запором. Он сразу же проверил на нем свои таланты, но после четверти часа тщетных усилий пожал плечами и заявил:
– Мы спросим у Линь Фана, как это открывается. А теперь давайте осмотрим секретный проход и третий двор храма. Именно там этот негодяй хранил мешки с солью. Может быть, часть их содержимого осталась на полу?
При ярком свете дня даже лучше, чем накануне, было видно, как тщательно все было вычищено. Циновки были просто невероятно чисты. И нигде не оставалось ни крупицы соли!
Несколько обескураженные, они вернулись в большой дом. С тем же успехом обыскали они и другие комнаты. Все были пусты, мебель отправлена на юг одновременно с женщинами и слугами.
Приближался полдень. Помощники судьи Ди почувствовали усталость и захотели подкрепиться.
– На прошлой неделе, – заметил Тао Ган, – когда я нес здесь охрану, один из стражников рассказал мне о маленьком трактирчике, где готовят крабов, рядом с рыбным рынком. Повар фарширует пустые панцири смесью мелко нарубленного и приготовленного на пару крабьего мяса, свинины и мелких луковок. Те места славятся этим блюдом.
– От твоих слов у меня слюнки текут! – воскликнул Ма Чжун. – Пошли-ка туда побыстрее.
Трактир, занимавший скромное двухэтажное здание, звался «Беседка зимородка». Название приятное! Из-под навеса крыши свисала лента, извещающая крупными иероглифами, что отборные напитки как Севера, так и Юга подаются внутри.
Троих сотоварищей, как только они, отодвинув занавеску, вошли в зал, встретил аппетитный запах жареного лука. С бамбуковым черпаком в руке у огромного железного чана стоял толстый повар с обнаженным торсом. В решето, положенное прямо на чан, были грудой навалены панцири, и их содержимое медленно варилось на пару, который поднимался над чаном. Рядом с поваром поваренок рубил на деревянном пне мясо.
Широко улыбаясь, толстяк крикнул вновь вошедшим:
– Да соблаговолят ваши благородные превосходительства подняться на следующий этаж. Они будут сразу же обслужены!
Секретарь заказал три дюжины крабов и три кувшина вина, а затем вслед за друзьями прошел вверх по шаткой лестнице.
Идущий впереди Ма Чжун услышал оглушительный грохот.
– Судя по этому шуму, там за столом целая армия! – воскликнул он.
Но он ошибался. В зале находился только один посетитель – согнувшийся над стоящим у окна столом колосс. Он втягивал содержимое небольших панцирей с такой поразительной мощью, что один производил весь этот невообразимый шум. Его широкие плечи покрывал великолепный халат из расшитого черного шелка.
Ма Чжун дал знак своим товарищам не двигаться, а сам, приблизившись к столу, положил руку на плечо шумливого гурмана и сказал самым громким голосом:
– Давненько не встречались, младший брат!
Сидевший поднял голову, обнаружив сальную бороду, скрывавшую низ его похожего на луну лица. Он недружелюбно глянул в сторону Ма Чжуна и с огорченным видом снова уткнул нос в еду. Затем указательным пальцем отодвинул в сторону пустые панцири, усеивавшие стол, издал громкий вздох и сказрд.
– Именно людишки вроде тебя, старший брат, разрушг ют мое доверие к честным людям. Разве я не обошелся с тобой как с другом при твоем посещении? А затем я слышу, что ты работаешь в присутствии. Конечно, это ты заставил прогнать нас из столь уютного убежища в храме? Задумайся над своими поступками, брат-родившийся-передо-мной, и раз уж ты работаешь в суде, суди себя сам!
– Брось, брось! – возразил Ма Чжун. – Зачем нам ссориться. В этом мире у каждого есть свое дело: мое – в служении нашему благородному судье.
– Значит, мне сказали правду, – загробным голосом констатировал толстяк, – Ах, старший брат, моя дружба к тебе испаряется. Иди же. Оставь честного человека его одиноким размышлениям о ничтожности порций, которые осмеливается подавать скряга владелец этой мерзкой обжорки.
– Кстати, раз речь зашла о скудости порций, – весело заметил Ма Чжун, – если бы ты был готов попробовать еще дюжину этих сочных крабов, мои друзья и я были бы рады видеть тебя за своим столом.
Его собеседник тщательно вытер пальцы о бороду и, чуть подумав, заявил:
– Никто не посмеет сказать, что Чэн Па лишен великодушия. Старший брат, для меня будет честью познакомиться с твоими друзьями.
Он встал. Ма Чжун церемонно представил ему секретаря Хуна и Тао Гана, а затем, выбрав квадратный стол, настоял на том, чтобы приглашенный занял почетное место, сев спиной к стене. Секретарь Хун и Тао Ган сели справа и слева, а Ма Чжун устроился напротив, крикнув хозяину прислать еще крабов и побольше вина.
Слуга спустился вновь. Когда первый кувшин вина был опустошен, Ма Чжун воскликнул:
– Я вижу, мой младший брат, на тебе прекрасный халат. Он должен был тебе дорого обойтись, потому что люди не имеют обыкновение делать столь сногсшибательные подарки. Может быть, ты разбогател после нашей последней встречи?
Чэн Па пробормотал несколько смущенных слов о приближающейся зиме и уткнул нос в чашу вина.
Ма Чжун вскочил, вырвал у него чарку и, прижав беднягу к стене столом, крикнул:
– Говори, мерзавец! Откуда у тебя этот халат? Чэн Па посмотрел налево, посмотрел направо: секретарь и Тао Ган закрывали пути к отступлению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25