— Ваше высочество, Нолькен желает с вами объясниться наедине по весьма важному делу.
Цесаревна рассмеялась:
— Какую мзду ты получил от Нолькена, чтобы уговорить меня?
— Во всяком случае, он не обидел меня, но дело касается вашей персоны.
— Пожалуй, обговори с ним удобный час, да чтобы затемно и без провожатых. Сам ведаешь, соглядатаи караулят меня.
На первой же встрече Нолькен объявил Елизавете о желании шведского короля помочь ей занять на законных основаниях престол, как наследнице.
— Что же будет нужно с моей стороны? — без обиняков спросила Елизавета.
— Ваше высочество должны обещать вернуть шведской короне прежние земли.
— Коим образом?
— Вы должны, ваше высочество, подписать сей документ.
Нолькен протянул Елизавете свернутый в трубку лист бумаги.
— «Я поручаю и разрешаю господину Нолькену, чрезвычайному посланнику шведскому при русском дворе, — медленно, по слогам, нараспев и запинаясь, начала читать Елизавета, — ходатайствовать от моего имени перед его величеством королем и королевством шведским об оказании мне помощи и необходимого содействия для поддержания моих неотъемлемых прав на всероссийский престол, основывающихся на моем происхождении и на завещании покойной императрицы Екатерины, блаженные памяти моей родительницы...»
Елизавета на минуту остановилась и пожала плечами: «Вроде все правильно, меня ни к чему не обязывает».
— «Я обещаю, в случае, если Провидению, прибежищу угнетенных, угодно будет даровать счастливый исход задуманному плану, не только вознаградить короля и королевство шведское за все издержки этого предприятия, но и представить им самые существенные доказательства моей признательности»
Вторая половина документа заставила Елизавету задуматься: «Если я нынче же поставлю свою подпись, то шведы свяжут меня по рукам и ногам». Она протянула бумагу Нолькену.
— Я в согласии принять сии предложения. Думаю, моего слова будет достаточно.
Такой ответ явно не удовлетворил посланника. «Однако принцесса не так уж глупа и себе на уме», — подумал он, а вслух сказал:
— И все же для короля Швеции ваша подпись необходима.
Но как ни упрашивал Нолькен, Елизавета документ не подписала.
О начале переговоров с цесаревной Нолькен сообщил Шетарди, и тот отнесся к этому скептически.
— Мне кажется, эта особа не та фигура, — высказался француз и посоветовал Нолькену воздержаться от ставки на Елизавету.
В очередном донесении в Париж он высказал свое мнение о Елизавете: «Страсть к удовольствиям ослабила у этой принцессы честолюбивые стремления; она находится в состоянии бессилия, из которого не выйдет, если не послушается добрых советов; советчиков же у нее нет никаких, она окружена лицами, неспособными давать ей советы. Отсюда необходимо происходит уныние, которое вселяет в нее робость даже относительно самых простых действий».
Соглашаясь с Шетарди, министр иностранных дел Франции Жан Амело все же поручил своему послу уверить принцессу Елизавету в следующем: «Если король найдет возможность оказать ей эту услугу и она захочет доставить ему средства к тому, то может рассчитывать, что е. в. доставит удовольствие содействовать успеху того, что она может пожелать, и ей следует вполне положиться на добрые намерения е. в.».
И вскоре тот же Амело, не желая уступать первенство в заговоре шведам, наставлял Шетарди: «Вы понимаете все основания, побуждающие нас желать, чтобы эта принцесса имела возможность чувствовать признательность к нашему королю за успех своих планов».
После Крещения взбудораженный Лесток, не скрывая радостного настроения, как обычно, без доклада, ворвался к Елизавете.
— Маркиз Шетарди просит ваше высочество очно свидеться с ним. — Лесток выдержал паузу и добавил: — По той же материи, что и Нолькен с вами, ваше высочество, речи заводил.
«Знать, и Франция вынюхивает, чем поживиться может, но мне-то все равно, наиглавное — монету них заполучить», — размышляла, слушая доктора Елизавета и ответила:
— Мы с ним нынче на маскараде свидимся, а по той материи с ним токмо ты будешь сноситься в каких потаенных местах. Дабы сие в тайне сберечь. Благо ты с ним одних кровей.
Елизавета не зря тревожилась. Приболевший ногами Остерман теперь редко покидал свой дом, отлеживался в постели, но все, что творилось при дворе знал достоверно через своих агентов. Не прошло мимо него и донесение о слишком частых уединенных беседах Елизаветы с Нолькеном и Шетарди на придворных балах.
Остерман вызвал своего аудитора Барановского и распорядился:
— Нынче же наряди своих сыщиков безотлучно присматривать за домом цесаревны Елизаветы Петровны. Всех, кто входит, выходит, на заметку брать, хоть мужеска, хоть женская персона. Да и сама ее высочество куда изволит съезжать и как изволит возвращаться. Особо присматривай, когда французский посол приезжать будет во дворец цесаревны. Об нем рапортовать немедля.
Затеянная в Петербурге интрига привлекла пристальное внимание и на берегах Темзы, в министерстве иностранных дел. В самом начале весны министр Гаррингтон поручил послу в Петербурге, Эдуарду Финчу, довести до дружественного Британии правительства Анны Леопольдовны следующее: «В секретной комиссии шведского сейма решено немедленно стянуть войска, расположенные в Финляндии, усилить их из Швеции. Франция для поддержки этих замыслов обязалась выплатить два миллиона крон. На эти предприятия комиссия одобрена подвигнута известием, полученным от шведского посла в Санкт-Петербурге Нолькена, будто в России образовалась большая партия, готовая взяться за оружие для возведения на престол великой княжны Елизаветы Петровны и соединиться с этой целью со шведами, едва они перейдут границу. Нолькен пишет также, что весь этот план задуман и окончательно улажен между ним и агентами великой княжны с одобрения и при помощи французского посла маркиза де ла Шетарди; что все переговоры между ними и великой княжной велись через француза-хирурга, состоящего при ней с самого детства».
После визита посла Остерману пришлось подняться с постели. Перед уходом Финча Остерман без обиняков попросил посла:
— Вы можете сослужить большую службу государыне Анне Леопольдовне, ежели сумеете заполучить в гости Лестока да угостить его как следует винцом. Мне ведомо, он горазд задарма выпить. А там, глядишь, и проговорится.
С принцем Брауншвейгским Антоном-Ульрихом у Остермана сложились дружелюбные отношения на почве взаимной неприязни к Миниху. Выслушав сообщение из Лондона, принц поделился своими опасениями:
— Я также имею сведения о довольно частых интимных встречах цесаревны с Шетарди и Нолькеном. Вряд ли здесь играют роль любовные страсти, Елизавета имеет иной вкус. Но более меня тревожит, что некоторое время тому назад в дом ее наведался Миних. У него, как ни говори, сохранились связи с гвардейцами.
Остерман встревожился не на шутку:
— В таком случае заговорщики могут использовать и отставного фельдмаршала. Надобно упредить их замыслы.
Генералиссимус Антон-Ульрих вспомнил о своей должности.
— Я немедля отдам распоряжение следить за ним днем и ночью. Как только он выйдет из дома вечером и направится к великой княжне, я прикажу схватить его живым или мертвым.
Остерман уехал несколько успокоенный, но спустя две недели ему сообщили, что Нолькен вдруг начал готовиться к отъезду.
«Видимо, не зря пятки смазывает, — подумал Остерман, — стало, шведы войну затевают».
И в самом деле, Нолькен получил депешу из Стокгольма: срочно покинуть Петербург, но перед отъездом заручиться подписью цесаревны под обязательством перед шведской короной.
Прощальная встреча ни к чему не привела. Елизавета не захотела преждевременно связывать себе руки, не зная, что ждет ее впереди. Да и шведы жадничали, не давали денег ей для подкупа и угощения гвардейцев.
В противоположность Нолькену, французы не поскупились дать задаток. Сумма была невелика, да, как говорится, «дорого яичко ко Христову дню».
Передав через Лестока Елизавете две тысячи ливров, Шетарди делился далеко идущими планами с министром Амело: «Русский без волнения взирает на опасности, которым себя подвергает. Он умирает с истинным геройством. Однако он никогда не имеет мужества выполнить план, который, как ему известно, должен привести его к смерти, в случае его обнаружения, если только он не будет увлечен толпой и ясным сознанием, что тайна их уже выдана. В том случае, если бы проложить путь к престолу принцессе Елизавете, можно быть нравственно убежденным, что претерпенные ею страдания, равно как и пламенная любовь к своему народу, отдалят ее от иностранцев и поселят в ней полное доверие к русским. Как по собственной склонности, так и уступая желанию народа, она немедленно удалится в Москву. Вследствие хозяйственных забот, которым вельможи питают особую склонность и которым они предадутся тем рачительнее, что они не занимались ими уже много лет, флот останется в пренебрежении, и постепенно Россия, как увидят, обратится опять к прежним основным взглядам, которые желали водворить Долгоруковы в царствование Петра II, а впоследствии Волынский, и которые существовали до воцарения Петра I. К этим соображениям можно прибавить еще некоторые частные. Принцесса Елизавета ненавидит англичан, она любит французов».
О чем мечтают французы? Для того чтобы отбросить Россию назад, в первую очередь надо лишить ее флота, закрыть морские ворота в Европу.
Да и науськивая Швецию против России, в Париже, по донесениям Шетарди, предполагали, что Балтийский флот русских давно обветшал, эскадры в море не выходят и шведы без особых хлопот появятся у стен Петербурга.
Анну Леопольдовну с некоторых пор начали именовать «величеством».
9 августа 1741 года в Адмиралтейств-коллегию поступил «Указ из кабинета Ея И. В.: „Понеже получена из Стокгольма подлинная ведомость, что корона шведская, наруша имеющий вечного мира трактат, минувшего июля 24 дня против всероссийской империи войну действительно объявили, и о том в Стокгольме в народе публиковано и шведские войска и корабли, и другие военные суда к действам военным уже готовы... надлежит из той Адмиралтейств-коллегии во флот и прочие места при Балтийском море, и у порта Архангельского при внезапном неприятельском нападении не токмо надлежащий отпор, но и над оным при помощи Божией и поиски чинить и поступать как с неприятелем“.
Зачитав указ, адмирал Головин с грустью взглянул на Захара Мишукова и Василия Урусова, расположившихся напротив него. Два контр-адмирала — вот и вся консилия. Поредели ряды флагманов, мало кого это волнует. Отдали Богу душу Наум Сенявин и Дмитриев-Мамонов, бит плетьми и сослан в Сибирь Федор Соймонов, в Архангельске Бредаль готовит корабли для перегона на Балтику, в Кронштадте недавно скончался Томас Гордон.
— Не стерпели шведы, трех недель не дотянули до двух десятков лет, — прервал молчание Головин, — Ништадтский мир порушили. Ведомо мне, что корабельная эскадра ихова неподалеку от Фридрихсхамна на якорях отстаивается, а галерный флот там же в гавани укрылся. Видать, не особо рвутся в баталию. Лазутчики сказывают, хворь у них в экипажах. Однако нам все одно без промедления надлежит оборону занять наикрепчайшую, столица-то под боком.
Головин кивнул Мишукову.
— Ты, Захар, сей же час отправляйся в Кронштадт. Подними по тревоге все кораблики, кои можно, на рейд выволочи для устрашения неприятеля. Генерала Любераса настропали все батареи крепостные на фортах изготовить для боя и держать в готовности. Наперво накажи убрать все вехи сигнальные с фарватеров, да с той ночи затушить все огни маячные на островах и по берегу.
— Недурно бы и цепями фарватер загородить, — важно вставил Мишуков.
— Канительно, это и к осени не управимся, — саркастически ответил Головин, — а вот пару-тройку посудин ветхих притопить на фарватерах, пожалуй, стоит. Поищи в гаванях пару гнилых купчишек и затопи их на ходовом пути. Шведы наверняка туда не сунутся.
Посматривая на Мишукова, президент Адмиралтейств-коллегии размышлял: «Староват становится Захарий, но хорохорится, подумывает, как бы отсидеться в гавани. Самому мне бы отправиться в Кронштадт» небось и он так подумывает». И, словно отвечая на немой взгляд Мишукова, проговорил:
— Постарайся все произвести досконально, а мне нынче недосуг. — Головин скривил в улыбке рот: — Правительницею велено быть на великом торжестве. В субботу провозглашается обручение ее любимицы Менгден с небезызвестным графом Динаром.
Мишуков понимающе кивнул, насмешливо переглянулся с Урусовым.
История эта тянулась уже много лет. Едва появившись при дворе Анны Иоанновны, семнадцатилетняя принцесса Мекленбургская еще до замужества втюрилась по уши в саксонского посланника Морица Линара. Связь их зашла так далеко, что могла расстроить все планы императрицы о будущих наследниках престола. Пять лет назад по ее требованию саксонский посланник был отозван. Теперь же, добравшись до власти, 23-летняя правительница Анна Леопольдовна немедля вытребовала своего возлюбленного ко двору. Придворные вельможи со страхом поеживались. Им явно мерещился новоявленный Бирон, на роль которого недвусмысленно намекала правительница. Для того чтобы хоть как-то сгладить пересуды о постоянном присутствии в своих покоях Линара, она решила женить его на своей верной подруге недалекой фрейлине Юлиане Менгден.
Обручение прошло на славу, и Линар укатил в Саксонию улаживать свои дела перед свадьбой.
А Головин верно подметил нерасторопность шведов в Финском заливе. Они явно не торопились показать свой воинственный пыл на море. Да и на суше шведские генералы действовали вяло, чем не преминул воспользоваться главнокомандующий русскими войсками фельдмаршал Ласси.
Стремительным ударом русские войска разгромили шведов под Вильманстранд, овладели этой крепостью и пленили генерала Врангеля. Шведы отошли и начали собирать силы. К ним прибыл новый главнокомандующий фельдмаршал Левенгаупт. Он велел подбросить в расположение русских полков прокламацию о намерении шведов «избавить достохвальную русскую нацию, для ее же собственной безопасности, от тяжкого чужеземного притеснения и бесчеловечной тирании и представить ей свободное избрание законного и справедливого правительства».
Шведский король, вроде сочувствуя русским, откровенно намекал на поддержку Елизаветы.
Все «возмутительные» листки доставили в Петербург. Всполошились Антон-Ульрих и Остерман. Встревоженный больной канцлер велел на руках отнести себя к правительнице.
— Ваше величество, несомненно готовится против вас злой умысел, надобны срочные меры.
— Ах, бросьте, граф, ваши фантазии, — весело ответила взбалмошная и беспечная Анна, — лучше посмотрите, какой чудесный наряд придумали портные для моего сына!
Остерман знал, что правительница под влиянием Линара давно не расположена к нему, но не до такой степени.
Прошла неделя-другая, и Анна получила известие от британского посла Финча о замыслах Елизаветы свергнуть ее с престола. Спустя несколько дней, в ночной час, правительницу потревожило письмо обер-гофмаршала Левенвольде — ей серьезно угрожает заговор Шетарди и Лестока с целью воз вести на престол Елизавету. Заставило встрепенуться наконец-то благодушную Анну сообщение из Бреславля — верные люди предостерегали ее, также советовали немедля арестовать Лестока.
Вечером 23 ноября 1741 года, как часто бывало на куртаге, за карточным столом у правительницы собрались приближенные вельможи, генералы, иноземные послы. В разгар игры шел обычный светский разговор, но в паузе Анна, посмотрев на Елизавету, вдруг спросила:
— Что это, матушка, слышала я, будто ваше высочество имеет корреспонденцию с армией неприятеля и будто доктор ваш ездит к французскому посланнику и с ним разные фикции в той же силе делает?
Ни тени замешательства или растерянности не появилось на лице Елизаветы. Лишь легкий румянец выдал некоторое смущение, но ответ был скорым и твердым:
— Я с неприятелем отечества моего никаких альянсов и корреспонденции не имею, а когда мой доктор ездит до посланника французского, то я его спрошу, а как он мне донесет, то я вам объявлю.
— Ну, гляди, матушка, сделай спрос, а то, не ровен час, доктора вашего и заарестовать недолго.
Прерванная игра возобновилась, а когда Елизавета вернулась в свой Смольный дом подле Преображенских казарм, где ее поджидал Лесток, на лице ее не было обычной беспечной улыбки.
— Худы наши дела, — вздохнула, раздеваясь, Елизавета, — все домыслы наши известны правительнице.
Трусливый от природы, побледневший Лесток, выслушав Елизавету, пробормотал:
— Что-то предпринять надобно без промедления, каждый час дорог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54