Как говорят: «Это старая песенка».
Падишах вздумал испытать честность Бахтияра в делах в вопросах доходов и расходов и назначил его старшим конюшенным. Бахтияр проявил на этой должности осведомленность и добросовестность, так что не пропал ни единый ман ячменя. Он непрестанно держал под своим наблюдением конюшни и вникал в дела, так что лошади шаха и придворных каждым днем становились все краше и упитаннее.
И вот как-то падишах навестил конюшни и убедился в хорошем состоянии животных: тощие стали упитанными, худосочные – крепкими. Он понял, что это благодаря умению Бахтияра, тут же возложил на него халат со своих плеч и назначил начальником над всеми шахскими конюшнями.
Дождь начинается с капли, но потом превращается в ливень.
Счастье все больше сопутствовало Бахтияру, дела его шли в гору. Падишах убедился в добросовестности, удостоверился в его верности. Как говорится: «Аромат благовония не скроешь». И вот однажды падишах рассудил:
– Тот, в ком сочетаются в такой мере твердость характера, умеренность и добронравие, заслуживает быть казначеем, а не старшим конюшенным, дабы благодаря его стараниям процветала казна, столь необходимая государству, дабы сокровища преумножались благодаря совершенству его деяний.
И падишах сказал, чтобы перед Бахтияром склонили головы сановники и великие мужи державы. Ему вручили ключи от казны и печать от шахской сокровищницы.
Бахтияр исправно вел доходы и расходы государства, производил строгий учет всех трат и поступлений. Без шахского соизволения он не выдавал никому ни единого дирхема. Пока не принесут ему шахского перстня с печатью, он не снимет ни одной печати! И в скором времени казна пришла в порядок, а сокровища умножились.
Рук чистота и верность души
Лучше ста тысяч ценных каменьев.
Эимра падишаха и приближенные двора, видя расположение шаха к Бахтияру, стали завидовать ему. А у Бахтияра с каждым днем дел становилось все больше, а счастье все светлее. Он начал покупать себе рабов, стал заботиться о своем оружии и сбруе своего коня.
Однажды Бахтияр в уединении пил вино и дарил своим слугам золото и одеяния. Стояла весенняя пора, время, когда расцветают деревья. Тучи рассыпали жемчуг, а утренний ветерок мешал амбру и мускус. В саду стройный кипарис начал свои пляски, а утки стали нырять на дно водоемов. Земля облачилась в зеленое одеяние, погода избрала умеренность. Из каждой щелочки в земле пробивались чудесные и удивительные творения.
Бахтияру вздумалось отправиться погулять, чтобы насладиться улыбками роз и песнопениями соловья. Из царского казнахранилища одна дверь вела в покои шаха, а другая – в дворцовый сад. Бахтияр в пылу опьянения перепутал двери и увидел комнату, нарядно убранную и украшенную изображениями небесных светил. В том покое стояло ложе, на котором по ночам возлежал падишах. Бахтияр, сильно опьяненный, упал на это ложе и заснул. А служанка приняла его за шаха и поставила перед ним, как было принято, кувшин с водой.
Когда войско Рима удалилось на запад и на небо вторгся первый полк занзибарцев тьмы , слуги закрыли двери шахских покоев, а шахские стражники выстроились в проходе между рядами дверей. Падишах вошел в свою комнату и увидел на ложе Бахтияра, который спал, возложив голову на царские подушки. Падишах закричал на Бахтияра:
– Эй, проклятый! Эй, дерзкий! Как ты смел оказаться здесь? Зачем ты сюда явился?
Сгубила тебя твоя злая судьба,
Окончилось счастье по воле небес!
Падишах велел заковать Бахтияра и отправить в темницу. Как говорится: «Легче сесть верхом на горячие уголья, чем совладать с опьянением». Или: «Начало опьянения – зло, а исход – гибель». Сколь много мужей пали из-за опьянения, которое не приводит к успеху; лучше не пить вина, из-за которого можно лишиться чести.
Когда Бахтияра отвели в темницу, падишах с гневом в сердце и смятением в душе вошел в гарем и закричал на старшую жену:
– Говори правду! Что за этим кроется? Кто в этом виноват? Бахтияр не мог прийти сюда просто так! Он не вошел бы сюда, если бы не бывал здесь раньше!
Шахиня поцеловала прах перед падишахом и сказала:
– О падишах! Кто может выслушать такие упреки и дать на них ответ?… Потерпи, пусть прояснится причина этого дерзкого поступка, пусть обнажится основа этой беды. А потом уж наказывай, как тебе вздумается, соскобли ржавчину позора с зеркала чести. И если падишах строго накажет этого беднягу, на то шахская воля!
Падишах велел надеть цепи на всех обитательниц гарема, а старшую жену собственноручно заковал в кандалы, потом же со скорбным сердцем, горюя о бесчестии, возложил голову на подушку.
На другой день, когда эмиры и везиры пришли на прием и выстроились в отведенном для них месте, они узрели на челе падишаха приметы гнева, но никто не дерзнул спросить его о причине сего. Наконец падишах позвал главного везира, мудрейшего из мудрецов, и поведал ему о том, что произошло ночью.
Везир ненавидел доброго Бахтияра и завидовал ему вместе с придворными и приближенными. И он подумал: «Настал час! Я погублю его и вылью на него дождь мучений». Как говорят: «Судьба – удобные случаи, в остальном же – сплошное горе».
– О падишах! – воскликнул везир. – Разве достоин быть приближенным к шаху и служить твоему трону отпрыск разбойников, выросший в пустыне? Если побег милостей посадить на скудной почве, то, вне сомнения, вырастут лишь заботы для сердца.
Величье духа твоего внушает.
Меч наказанья милостью сменить.
Поступок сей не менее опасен,
Чем если милость заменить мечом.
Падишах велел везиру:
– Ступай, расследуй и разузнай все об этом, установи, кто прав, кто виноват, чтобы меч наш, наказывая, стал бы еще более могущественным.
Везир пришел к шахине и сказал:
– Что за скверная история приключилась с тобой при твоем высоком положении? Сердце и печень мои разрываются, а разум мутится. Расскажи мне правду, быть может, мы сумеем исправить положение, и за мраком ночи настанет свет утра.
– Да будет тебе известно, – отвечала шахиня, – я не знаю ни начала, ни конца этой истории. Моя душа непричастна к этому бесчестию, мое тело безгрешно перед этим срамом.
– Тебе лучше говорить так, как я научу тебя, – стал внушать везир, – солгать во имя собственного спасения, чтобы смыть с себя скверну, чтобы вырвать с лужайки твоей беспорочности сей терновник.
– Ты – словно отец, а я словно дочь, – отвечала шахиня. – Как прикажешь, так я и сделаю. Ведь ты желаешь только очистить мой двор и исцелить мои раны. Каждая капля, которая падает из тучи, твоего разума, – это драгоценная жемчужина; каждая мысль, выраженная в твоих достойных речах, – это крепкая вервь.
– Наилучший выход, – стал уверять везир, – это чтобы я сказал от твоего имени падишаху, что этот низкородный малец неоднократно покушался на твою честь, не уважал тебя, бросал камешки с крыши и угрожал: «Если ты не уступишь мне, то однажды ночью я ворвусь в покои и отрублю головы тебе и падишаху».
– Как бы нас не постигло возмездие на этом свете и наказание на том, – отвечала шахиня, – за напраслину на невинного человека, за то, что мы отдадим его мечу гнева.
Везир разгневался и закричал не нее:
– По шариату дозволено пролить кровь, и закон разрешает убиение разбойника, который в течение многих лет грабил караваны и отбирал насильно имущество мусульман! И преславный Коран по этому случаю предписал: «Воистину наказание Для тех, кто сражается против Аллаха и его Посланника». Следовательно, убить вора – праведное дело и венец добрых Деяний.
– Повинуюсь, – сказала шахиня, – ибо люди видят в тебе муфтия и считают Мессией всего мира.
Тогда везир пришел к падишаху, стал поносить Бахтияра клеветническими речами, наговорил всяких слов, насочинил разных небылиц. Гнев падишаха разгорелся, и он велел воздвигнуть виселицу в назидание другим.
И вот Бахтияра вызвали для дознания. Шах взглянул на него во гневе и закричал:
– О ничтожный неудачник! Я доверил тебе все царские сокровища, вручил государственную казну, включил тебя в число приближенных сановников. Не стыдно тебе платить коварством за доверие? Ты обрек себя на виселицу, сделал себя дурным примером для всех людей мира.
Бахтияр поднял голову и сказал:
– Да будет вечен падишах всего мира и счастливый государь! И хотя в том положении, в котором очутился я, впору прощаться с жизнью и расставаться с миром, но мужи шариата сказали, имея в виду такие случаи: «Воистину у правой стороны есть рука и язык». Я невиновен в этой возводимой на меня напраслине и безгрешен в приписываемых преступлениях. Значит, если я не докажу свою правоту, то буду виноват в том, что сам сгубил свою жизнь. Ведь сказал всевышний: «Не встречайте гибель собственноручно». Слава всевышнему Аллаху, что наш падишах – пастырь своих подданных и покровитель чужестранцев; его разум украшает сады государства, его вера и счастье наряжают лужайки царства и религиозной общины. При поддержке его десницы можно подниматься на небо, а мирские желания благоволят к нему. Он расположил в строгом порядке слуг и вельмож, озарил все трудности светом твердого ума. Как сказал всевышний, да будет славен и всемогущ он: «По милосердию от Аллаха ты смягчился к ним».
Твоими милостями так упрочен мой удел,
Я от щедрот твоих настолько преуспел,
Что, если вдруг теперь меня ты милостей лишишь,
Мой дух от алчности мирской ты тем освободишь.
Но я не стану умалять, что даровал ты мне,
И с благодарностью тебя я восхвалю вдвойне.
– О падишах, – продолжал Бахтияр, – вели заточить меня в темницу, не торопись казнить меня. Быть может, твои высокие помыслы убедятся в моей невиновности и безгрешности, ибо положение мое такое же, как у купца, от которого отвернулось счастье, дела которого пришли в расстройство, дни благоденствия стали пасмурными, а небо удачи затянулось дымом.
– Что это за история? – спросил падишах.
Тут Бахтияр раскрыл уста красноречия и дал возлететь Анке ясного изложения и приступил к рассказу о купце.
Глава вторая
Рассказ о купце, от которого отвернулось счастье. В этом рассказе заключены назидания для мудрецов и мудрые изречения для разумных мужей
– Да будет падишах вечен, – начал Бахтияр. – Рассказывают, что в древние времена жил в городе Басре некий купец. У него были несметные сокровища и огромное состояние. Он часто разъезжал по делам торговли и не мог нарадоваться судьбе и удаче. Поскольку путешествие по морю приносит большой успех и терпение в опасностях моря – большую прибыль, он непрестанно цитировал стих: «Тот, кто домогается моря, пренебрегает ручейками» – и повторял пословицу: «Соседствуй с царем или морем». Он проводил время в плаще юности и в прохладе вина. Весна его желаний была свежа, деревья его наслаждений были зелены, на лужайке его жизни распустились розы, на ветвях его удовольствий приходили в восторг соловьи радости.
Кликнул я виночерпия и подозвал желанья,
Когда же явились они, кубок велел я позвать,
Если достигнет муж свершенья своих желаний,
Нет уже больше тревог, более нету забот.
Но случилось так, что по воле небес, по желанию своенравного небосвода его дела опрокинулись, верные решения стали превращаться в заблуждения, добрые побуждения стали оборачиваться противоположностью. Осень невзгод изменила свежий цвет его радостей и желаний, а ветры горестей остудили Дыхание его жизни.
Чтут благородного мужа по воле небес,
Воля же неба то так обернется, то этак.
Купец дивился и говорил себе: «Надо мне что-то придумать, найти какой-нибудь выход из этих трудностей. Сказано же: «Не сотворил господь болезни, чтобы не сотворить одновременно и зелья от него. Для каждого недуга есть лекарство, и каждая беда приходит и к концу». И еще он подумал: «Я многие годы странствовал по закоулкам мира, много раз я обменивал монеты истин и аллегорий, а жизнь в конечном итоге подарила мне одну лишь скорбь да страх вместо уважения.
Молвил я сердцу: «Где те богатства и нега?»
И поскольку великие опасности не обернулись выгодой поскольку путешествия в Ирак не принесли мне снисхождения судьбы, поскольку лучшие друзья оказались плутами, поскольку мои кости не принесли выигрыша, уж лучше мне удалиться от мира и жить в уединении, не ведая тягот».
Друзья мои! Воистину весь мир таков.
Терпенье! Вот единственный исход.
Быть может, выпадет мне радостный удел,
Покуда я сношу смиренно груз невзгод.
Мудрецы знают, что за радостями вина следует губительное похмелье. Ни один влюбленный не видел еще ночи свидания и наслаждения без того, чтобы не последовало за нею сто дней разлуки, разлуки, приносящей сотню бед. Тот, кто не ведает тонкостей коварства судьбы, кто не поднимается от низин животной тупости до вершин обладателей высоких помыслов, каждый миг лицезреет и весну и ноуруз, каждое мгновение он видит и дей и таммуз. Как говорят: «Мир – обитель тлена, ни для кого он не пребудет в одном состоянии: или благоденствие исчезает, или приходит беда».
Сколь великие надежды мы лелеем,
Только жизни наши слишком коротки…
Уж настало время покидать стоянку,
Торопись, нас кони ждут, спеши!…
«Уж лучше мне, – продолжал он размышлять, – поселиться в окрестностях Басры, не зная ни забот, ни тягот, и стойко отражать удары судьбы. С тем, что у меня осталось я стану дожидаться лучших времен, буду жить так, чтобы в эти оставшиеся годы с меня не упал покров доброго имени, чтобы на закате жизни не обрушилась основа моего достатка.
Того, кто обеспечен, встречает всяк охотно,
Но тот, кто впал в нужду, внушает подозренья.
Ибо смотреть на карман и в миску посторонних людей – все равно что сеять семена несчастий, горестей и унижения. Нельзя, как муха, садиться к первой же миске; нельзя, словно сор, падать в каждую лохань. Надо быть и розой, и соловьем: украшать каждое общество, словно роза, своим цветом и ароматом и услаждать слух каждого, словно соловей, своими песнопениями.
В цветнике влюбленных розой будь
Или соловьем будь над кустом поющим».
На оставшиеся деньги купец приобрел разной пищи и подумал: «Люди нуждаются в провизии и пище более, чем в любом другом товаре. Весной я продам эту провизию с большой выгодой. Сдается мне, что таким путем я изрядно заработаю и получу хорошую прибыль.
Мало осталось надежды, но я не тужу:
Долго никто не скорбит в этом мире».
И он проводил все время, и утро и вечер, в надеждах и упованиях. Но по юле небес и божественного рока случилось так, что весной провизия подешевела, ее стали отдавать за гроши, а на базаре продуктов было полным-полно. Посмотрел и купец видит, что товар его обесценился, что сам он стал мишенью для стрел судьбы.
Тело наше – вместилище притеснений судьбы,
Где бы ни было горе, гнездо его – в сердце.
Купец был поражен, но он не решился продать накопленную провизию в убыток и подумал: «Подожду-ка, может быть, в следующем году цены повысятся»
Но на следующий год по воле божественного рока и бесконечной божьей милости произросло из лона земли столько растений, выпало с небес столько дождя, что каждая колючка превратилась в базилик, каждый бурьян стал ромашкой. Солнце стояло в погребке созвездия Рыбы , а небо все еще было облачено в зеленую накидку, дарованную десницей умеренности судьбы. И всюду, где росли травы, они пили животворный щербет.
Купец тяжело переживал такой оборот событий, однако решил: «Продавать в убыток нет смысла. Лучше пока воздержусь от продажи и сохраню зерно».
Но нежданно-негаданно в его амбары просочилась вода, и все зерно сопрело. Люди стали поносить и бранить его, а ему пришлось заплатить изрядные деньги, чтобы выбросить сгнившее зерно в степь. Как говорят арабы: «Домогавшийся рогов лишился ушей».
Это была для него беда за бедой, лишняя гиря на весах его скорби. Люди, видя, как выкидывают сгнившее зерно, проклинали его и поносили. Одни говорили:
– Зловеще лицо владельца зерна! Другие говорили:
– Позорно дожидаться голода и дороговизны! Пророк сказал: «Да будет проклят перекупщик!»
Купец был поражен, ведь он опозорился перед людьми, верующие люди записали его в число неверных.
Зачем мне тратить жизнь на ухищренья,
Когда не в силах я преодолеть судьбу?
Купец убедился, что поступал неправильно. Он вновь собрал немного денег на товар и направился в Бахрейн. В ушах у него раздавалось карканье ворона разлуки, а он говорил себе: «Попытаю судьбу еще разок. Или я выиграю, или проиграю все. Как говорят: «Или царство – или гибель».
Не боится за жизнь тот, кто славы взыскует,
Кто красавицы жаждет, не считает калыма.
Итак, он вошел в компанию с приятелями и сговорился с купцами, сел на корабль, вручил поводья удачи утреннему ветерку и стал днем и ночью прислушиваться к голосу моряков.
Путники мы в этом мире,
По морям и по волнам.
Горожанам предоставим
Запираться по домам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Падишах вздумал испытать честность Бахтияра в делах в вопросах доходов и расходов и назначил его старшим конюшенным. Бахтияр проявил на этой должности осведомленность и добросовестность, так что не пропал ни единый ман ячменя. Он непрестанно держал под своим наблюдением конюшни и вникал в дела, так что лошади шаха и придворных каждым днем становились все краше и упитаннее.
И вот как-то падишах навестил конюшни и убедился в хорошем состоянии животных: тощие стали упитанными, худосочные – крепкими. Он понял, что это благодаря умению Бахтияра, тут же возложил на него халат со своих плеч и назначил начальником над всеми шахскими конюшнями.
Дождь начинается с капли, но потом превращается в ливень.
Счастье все больше сопутствовало Бахтияру, дела его шли в гору. Падишах убедился в добросовестности, удостоверился в его верности. Как говорится: «Аромат благовония не скроешь». И вот однажды падишах рассудил:
– Тот, в ком сочетаются в такой мере твердость характера, умеренность и добронравие, заслуживает быть казначеем, а не старшим конюшенным, дабы благодаря его стараниям процветала казна, столь необходимая государству, дабы сокровища преумножались благодаря совершенству его деяний.
И падишах сказал, чтобы перед Бахтияром склонили головы сановники и великие мужи державы. Ему вручили ключи от казны и печать от шахской сокровищницы.
Бахтияр исправно вел доходы и расходы государства, производил строгий учет всех трат и поступлений. Без шахского соизволения он не выдавал никому ни единого дирхема. Пока не принесут ему шахского перстня с печатью, он не снимет ни одной печати! И в скором времени казна пришла в порядок, а сокровища умножились.
Рук чистота и верность души
Лучше ста тысяч ценных каменьев.
Эимра падишаха и приближенные двора, видя расположение шаха к Бахтияру, стали завидовать ему. А у Бахтияра с каждым днем дел становилось все больше, а счастье все светлее. Он начал покупать себе рабов, стал заботиться о своем оружии и сбруе своего коня.
Однажды Бахтияр в уединении пил вино и дарил своим слугам золото и одеяния. Стояла весенняя пора, время, когда расцветают деревья. Тучи рассыпали жемчуг, а утренний ветерок мешал амбру и мускус. В саду стройный кипарис начал свои пляски, а утки стали нырять на дно водоемов. Земля облачилась в зеленое одеяние, погода избрала умеренность. Из каждой щелочки в земле пробивались чудесные и удивительные творения.
Бахтияру вздумалось отправиться погулять, чтобы насладиться улыбками роз и песнопениями соловья. Из царского казнахранилища одна дверь вела в покои шаха, а другая – в дворцовый сад. Бахтияр в пылу опьянения перепутал двери и увидел комнату, нарядно убранную и украшенную изображениями небесных светил. В том покое стояло ложе, на котором по ночам возлежал падишах. Бахтияр, сильно опьяненный, упал на это ложе и заснул. А служанка приняла его за шаха и поставила перед ним, как было принято, кувшин с водой.
Когда войско Рима удалилось на запад и на небо вторгся первый полк занзибарцев тьмы , слуги закрыли двери шахских покоев, а шахские стражники выстроились в проходе между рядами дверей. Падишах вошел в свою комнату и увидел на ложе Бахтияра, который спал, возложив голову на царские подушки. Падишах закричал на Бахтияра:
– Эй, проклятый! Эй, дерзкий! Как ты смел оказаться здесь? Зачем ты сюда явился?
Сгубила тебя твоя злая судьба,
Окончилось счастье по воле небес!
Падишах велел заковать Бахтияра и отправить в темницу. Как говорится: «Легче сесть верхом на горячие уголья, чем совладать с опьянением». Или: «Начало опьянения – зло, а исход – гибель». Сколь много мужей пали из-за опьянения, которое не приводит к успеху; лучше не пить вина, из-за которого можно лишиться чести.
Когда Бахтияра отвели в темницу, падишах с гневом в сердце и смятением в душе вошел в гарем и закричал на старшую жену:
– Говори правду! Что за этим кроется? Кто в этом виноват? Бахтияр не мог прийти сюда просто так! Он не вошел бы сюда, если бы не бывал здесь раньше!
Шахиня поцеловала прах перед падишахом и сказала:
– О падишах! Кто может выслушать такие упреки и дать на них ответ?… Потерпи, пусть прояснится причина этого дерзкого поступка, пусть обнажится основа этой беды. А потом уж наказывай, как тебе вздумается, соскобли ржавчину позора с зеркала чести. И если падишах строго накажет этого беднягу, на то шахская воля!
Падишах велел надеть цепи на всех обитательниц гарема, а старшую жену собственноручно заковал в кандалы, потом же со скорбным сердцем, горюя о бесчестии, возложил голову на подушку.
На другой день, когда эмиры и везиры пришли на прием и выстроились в отведенном для них месте, они узрели на челе падишаха приметы гнева, но никто не дерзнул спросить его о причине сего. Наконец падишах позвал главного везира, мудрейшего из мудрецов, и поведал ему о том, что произошло ночью.
Везир ненавидел доброго Бахтияра и завидовал ему вместе с придворными и приближенными. И он подумал: «Настал час! Я погублю его и вылью на него дождь мучений». Как говорят: «Судьба – удобные случаи, в остальном же – сплошное горе».
– О падишах! – воскликнул везир. – Разве достоин быть приближенным к шаху и служить твоему трону отпрыск разбойников, выросший в пустыне? Если побег милостей посадить на скудной почве, то, вне сомнения, вырастут лишь заботы для сердца.
Величье духа твоего внушает.
Меч наказанья милостью сменить.
Поступок сей не менее опасен,
Чем если милость заменить мечом.
Падишах велел везиру:
– Ступай, расследуй и разузнай все об этом, установи, кто прав, кто виноват, чтобы меч наш, наказывая, стал бы еще более могущественным.
Везир пришел к шахине и сказал:
– Что за скверная история приключилась с тобой при твоем высоком положении? Сердце и печень мои разрываются, а разум мутится. Расскажи мне правду, быть может, мы сумеем исправить положение, и за мраком ночи настанет свет утра.
– Да будет тебе известно, – отвечала шахиня, – я не знаю ни начала, ни конца этой истории. Моя душа непричастна к этому бесчестию, мое тело безгрешно перед этим срамом.
– Тебе лучше говорить так, как я научу тебя, – стал внушать везир, – солгать во имя собственного спасения, чтобы смыть с себя скверну, чтобы вырвать с лужайки твоей беспорочности сей терновник.
– Ты – словно отец, а я словно дочь, – отвечала шахиня. – Как прикажешь, так я и сделаю. Ведь ты желаешь только очистить мой двор и исцелить мои раны. Каждая капля, которая падает из тучи, твоего разума, – это драгоценная жемчужина; каждая мысль, выраженная в твоих достойных речах, – это крепкая вервь.
– Наилучший выход, – стал уверять везир, – это чтобы я сказал от твоего имени падишаху, что этот низкородный малец неоднократно покушался на твою честь, не уважал тебя, бросал камешки с крыши и угрожал: «Если ты не уступишь мне, то однажды ночью я ворвусь в покои и отрублю головы тебе и падишаху».
– Как бы нас не постигло возмездие на этом свете и наказание на том, – отвечала шахиня, – за напраслину на невинного человека, за то, что мы отдадим его мечу гнева.
Везир разгневался и закричал не нее:
– По шариату дозволено пролить кровь, и закон разрешает убиение разбойника, который в течение многих лет грабил караваны и отбирал насильно имущество мусульман! И преславный Коран по этому случаю предписал: «Воистину наказание Для тех, кто сражается против Аллаха и его Посланника». Следовательно, убить вора – праведное дело и венец добрых Деяний.
– Повинуюсь, – сказала шахиня, – ибо люди видят в тебе муфтия и считают Мессией всего мира.
Тогда везир пришел к падишаху, стал поносить Бахтияра клеветническими речами, наговорил всяких слов, насочинил разных небылиц. Гнев падишаха разгорелся, и он велел воздвигнуть виселицу в назидание другим.
И вот Бахтияра вызвали для дознания. Шах взглянул на него во гневе и закричал:
– О ничтожный неудачник! Я доверил тебе все царские сокровища, вручил государственную казну, включил тебя в число приближенных сановников. Не стыдно тебе платить коварством за доверие? Ты обрек себя на виселицу, сделал себя дурным примером для всех людей мира.
Бахтияр поднял голову и сказал:
– Да будет вечен падишах всего мира и счастливый государь! И хотя в том положении, в котором очутился я, впору прощаться с жизнью и расставаться с миром, но мужи шариата сказали, имея в виду такие случаи: «Воистину у правой стороны есть рука и язык». Я невиновен в этой возводимой на меня напраслине и безгрешен в приписываемых преступлениях. Значит, если я не докажу свою правоту, то буду виноват в том, что сам сгубил свою жизнь. Ведь сказал всевышний: «Не встречайте гибель собственноручно». Слава всевышнему Аллаху, что наш падишах – пастырь своих подданных и покровитель чужестранцев; его разум украшает сады государства, его вера и счастье наряжают лужайки царства и религиозной общины. При поддержке его десницы можно подниматься на небо, а мирские желания благоволят к нему. Он расположил в строгом порядке слуг и вельмож, озарил все трудности светом твердого ума. Как сказал всевышний, да будет славен и всемогущ он: «По милосердию от Аллаха ты смягчился к ним».
Твоими милостями так упрочен мой удел,
Я от щедрот твоих настолько преуспел,
Что, если вдруг теперь меня ты милостей лишишь,
Мой дух от алчности мирской ты тем освободишь.
Но я не стану умалять, что даровал ты мне,
И с благодарностью тебя я восхвалю вдвойне.
– О падишах, – продолжал Бахтияр, – вели заточить меня в темницу, не торопись казнить меня. Быть может, твои высокие помыслы убедятся в моей невиновности и безгрешности, ибо положение мое такое же, как у купца, от которого отвернулось счастье, дела которого пришли в расстройство, дни благоденствия стали пасмурными, а небо удачи затянулось дымом.
– Что это за история? – спросил падишах.
Тут Бахтияр раскрыл уста красноречия и дал возлететь Анке ясного изложения и приступил к рассказу о купце.
Глава вторая
Рассказ о купце, от которого отвернулось счастье. В этом рассказе заключены назидания для мудрецов и мудрые изречения для разумных мужей
– Да будет падишах вечен, – начал Бахтияр. – Рассказывают, что в древние времена жил в городе Басре некий купец. У него были несметные сокровища и огромное состояние. Он часто разъезжал по делам торговли и не мог нарадоваться судьбе и удаче. Поскольку путешествие по морю приносит большой успех и терпение в опасностях моря – большую прибыль, он непрестанно цитировал стих: «Тот, кто домогается моря, пренебрегает ручейками» – и повторял пословицу: «Соседствуй с царем или морем». Он проводил время в плаще юности и в прохладе вина. Весна его желаний была свежа, деревья его наслаждений были зелены, на лужайке его жизни распустились розы, на ветвях его удовольствий приходили в восторг соловьи радости.
Кликнул я виночерпия и подозвал желанья,
Когда же явились они, кубок велел я позвать,
Если достигнет муж свершенья своих желаний,
Нет уже больше тревог, более нету забот.
Но случилось так, что по воле небес, по желанию своенравного небосвода его дела опрокинулись, верные решения стали превращаться в заблуждения, добрые побуждения стали оборачиваться противоположностью. Осень невзгод изменила свежий цвет его радостей и желаний, а ветры горестей остудили Дыхание его жизни.
Чтут благородного мужа по воле небес,
Воля же неба то так обернется, то этак.
Купец дивился и говорил себе: «Надо мне что-то придумать, найти какой-нибудь выход из этих трудностей. Сказано же: «Не сотворил господь болезни, чтобы не сотворить одновременно и зелья от него. Для каждого недуга есть лекарство, и каждая беда приходит и к концу». И еще он подумал: «Я многие годы странствовал по закоулкам мира, много раз я обменивал монеты истин и аллегорий, а жизнь в конечном итоге подарила мне одну лишь скорбь да страх вместо уважения.
Молвил я сердцу: «Где те богатства и нега?»
И поскольку великие опасности не обернулись выгодой поскольку путешествия в Ирак не принесли мне снисхождения судьбы, поскольку лучшие друзья оказались плутами, поскольку мои кости не принесли выигрыша, уж лучше мне удалиться от мира и жить в уединении, не ведая тягот».
Друзья мои! Воистину весь мир таков.
Терпенье! Вот единственный исход.
Быть может, выпадет мне радостный удел,
Покуда я сношу смиренно груз невзгод.
Мудрецы знают, что за радостями вина следует губительное похмелье. Ни один влюбленный не видел еще ночи свидания и наслаждения без того, чтобы не последовало за нею сто дней разлуки, разлуки, приносящей сотню бед. Тот, кто не ведает тонкостей коварства судьбы, кто не поднимается от низин животной тупости до вершин обладателей высоких помыслов, каждый миг лицезреет и весну и ноуруз, каждое мгновение он видит и дей и таммуз. Как говорят: «Мир – обитель тлена, ни для кого он не пребудет в одном состоянии: или благоденствие исчезает, или приходит беда».
Сколь великие надежды мы лелеем,
Только жизни наши слишком коротки…
Уж настало время покидать стоянку,
Торопись, нас кони ждут, спеши!…
«Уж лучше мне, – продолжал он размышлять, – поселиться в окрестностях Басры, не зная ни забот, ни тягот, и стойко отражать удары судьбы. С тем, что у меня осталось я стану дожидаться лучших времен, буду жить так, чтобы в эти оставшиеся годы с меня не упал покров доброго имени, чтобы на закате жизни не обрушилась основа моего достатка.
Того, кто обеспечен, встречает всяк охотно,
Но тот, кто впал в нужду, внушает подозренья.
Ибо смотреть на карман и в миску посторонних людей – все равно что сеять семена несчастий, горестей и унижения. Нельзя, как муха, садиться к первой же миске; нельзя, словно сор, падать в каждую лохань. Надо быть и розой, и соловьем: украшать каждое общество, словно роза, своим цветом и ароматом и услаждать слух каждого, словно соловей, своими песнопениями.
В цветнике влюбленных розой будь
Или соловьем будь над кустом поющим».
На оставшиеся деньги купец приобрел разной пищи и подумал: «Люди нуждаются в провизии и пище более, чем в любом другом товаре. Весной я продам эту провизию с большой выгодой. Сдается мне, что таким путем я изрядно заработаю и получу хорошую прибыль.
Мало осталось надежды, но я не тужу:
Долго никто не скорбит в этом мире».
И он проводил все время, и утро и вечер, в надеждах и упованиях. Но по юле небес и божественного рока случилось так, что весной провизия подешевела, ее стали отдавать за гроши, а на базаре продуктов было полным-полно. Посмотрел и купец видит, что товар его обесценился, что сам он стал мишенью для стрел судьбы.
Тело наше – вместилище притеснений судьбы,
Где бы ни было горе, гнездо его – в сердце.
Купец был поражен, но он не решился продать накопленную провизию в убыток и подумал: «Подожду-ка, может быть, в следующем году цены повысятся»
Но на следующий год по воле божественного рока и бесконечной божьей милости произросло из лона земли столько растений, выпало с небес столько дождя, что каждая колючка превратилась в базилик, каждый бурьян стал ромашкой. Солнце стояло в погребке созвездия Рыбы , а небо все еще было облачено в зеленую накидку, дарованную десницей умеренности судьбы. И всюду, где росли травы, они пили животворный щербет.
Купец тяжело переживал такой оборот событий, однако решил: «Продавать в убыток нет смысла. Лучше пока воздержусь от продажи и сохраню зерно».
Но нежданно-негаданно в его амбары просочилась вода, и все зерно сопрело. Люди стали поносить и бранить его, а ему пришлось заплатить изрядные деньги, чтобы выбросить сгнившее зерно в степь. Как говорят арабы: «Домогавшийся рогов лишился ушей».
Это была для него беда за бедой, лишняя гиря на весах его скорби. Люди, видя, как выкидывают сгнившее зерно, проклинали его и поносили. Одни говорили:
– Зловеще лицо владельца зерна! Другие говорили:
– Позорно дожидаться голода и дороговизны! Пророк сказал: «Да будет проклят перекупщик!»
Купец был поражен, ведь он опозорился перед людьми, верующие люди записали его в число неверных.
Зачем мне тратить жизнь на ухищренья,
Когда не в силах я преодолеть судьбу?
Купец убедился, что поступал неправильно. Он вновь собрал немного денег на товар и направился в Бахрейн. В ушах у него раздавалось карканье ворона разлуки, а он говорил себе: «Попытаю судьбу еще разок. Или я выиграю, или проиграю все. Как говорят: «Или царство – или гибель».
Не боится за жизнь тот, кто славы взыскует,
Кто красавицы жаждет, не считает калыма.
Итак, он вошел в компанию с приятелями и сговорился с купцами, сел на корабль, вручил поводья удачи утреннему ветерку и стал днем и ночью прислушиваться к голосу моряков.
Путники мы в этом мире,
По морям и по волнам.
Горожанам предоставим
Запираться по домам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16