А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 



«Мир приключений»: «Детская литература»; М.; 1980
Борис Володин
КАНДИДАТ В ЧЕМПИОНЫ ПОРОДЫ
Повесть о происшествии малозначительном и невероятном

Мой Варяг – ирландский сеттер. Друг человека-добытчика. Чистейших кровей – родословная, как у Габсбургов. И все у него прямо по знаменитой книжке Сабанеева «Охотничий календарь». Шерсть длинная, золотисто-каштановая, на лбу белая звездочка, нос коричневый, глаза как спелый фундук, тело легкое, крепкое, хвост саблей. Мне его два года назад подарил сам Руднев. Да, именно он, Виктор Семенович. Видите ли, я его лечил – после той аварии, помните? А потом знакомство завязалось. И мне на юбилей он преподнес щеночка и стихи – каким великим я стану охотником. А я за полтора года ни разу не вывел Варяга на выставку – не получилось. Руднев варваром меня называл! И вот прошлым летом, когда я сам был низвергнут из врачей в пациенты, случилась эта история.
1
В августе меня перевели из клиники, где я пребывал после инфаркта, в институтский сердечный санаторий. Чувствовал я себя уже сносно, и неудивительно, что вскоре принялся клянчить: привезите да привезите Варяга – два месяца собаку не видел. Наташа, жена моя, ноет: «Ну как его довезешь до „Дубков“ в автобусе с пересадками!» Но везти Варяга не хочет не потому, что трудно, а чтобы я себе душу не травил. Увижу пса и начну строить планы, как бы выбраться с ним на охоту. А я ее перехитрил. Позвонил Рудневу и попросил, чтобы он помог ей привезти собаку. И в воскресенье к санаторию подкатил знаменитый оранжевый «Москвич» – один Руднев знает, что там под его капотом. Впереди Наталья Павловна, сзади Даша, моя дочь, с мужем Юрой. А первым из «Москвича» вылетел рыжий мохнатый метеор и чуть меня не сшиб – видели бы вы, что творилось!
И поехали мы в одно хорошее место – километров за двадцать. Там и речка, и рощица. Рядом овсяное поле. Безлюдно. И есть большой пень – как стол. Даша с Юрой – в речку. Наталья Павловна раскидывает на этом пне скатерть-самобранку: два больших термоса с хорошим, не по-санаторски заваренным чаем и все такое. А мы с Виктором Семеновичем в тенечке любуемся на небо, на облака, на листву. Он сосет трубку. Я жую травинку. И на мне, понимаете, не осточертевшая больничная пижама, а родные задрипанные хлопчатые джинсики. И мы смотрим, как Варяг «челноком» прочесывает рощицу – как работают в нем эти самые инстинкты десятков поколений собачьих Габсбургов.
А он прочесывал так плотно, так хорошо и не ковырялся носом в следах, словно какая-то там ищейка, а шел все время верхним чутьем и так благородно держал голову, что Виктор Семенович только покосился на мою благоверную – и слышали бы, с какой горечью вздохнул:
– Такая собака без работы пропадает, а ведь охота уж два дня как открыта – с двадцать шестого! В этом году задержали…
И тут же он был круто прерван бабой Натой, то есть Натальей Павловной, – ведь мы с ней уже дедушка с бабушкой:
– Прошу вас, обещайте, что сегодня больше про охоту ни полслова! Незачем Сереже душу томить.
А мой Варяг уже ушел от нас далеко в сторону – мелькнет метрах в ста и пропадет, даже не слышно, как он шмыгает сквозь кусты. Но вдруг выскочил откуда-то – и ко мне. И делает «анонс»: доклад, что нашел дичь и надо идти за ним туда, где она прячется.
Есть навыки обязательные, без которых охотничья собака – не собака: например, когда птица ранена, собака должна догнать подранка, прижать его к земле лапой или осторожно взять зубами и подать хозяину, но не душить. Но анонс – это другое: это высший собачий пилотаж. Его не всякий дрессировщик может добиться и не каждая собака способна освоить. А ведь, честно говоря, я и охотник и собачник пока что липовый – только и начал с легкой руки Виктора Семеновича. Он мне вместе со щенком подарил две книжки про собачью педагогику, и я старался обучать Варяга дома и на прогулках. А в поле, снисходя к моей неумелости, натаскивал он сам. Натаска – это целая наука! Но ни Виктор Семенович, ни я до анонса не дошли. А Варяг сам дошел – в полтора года! Мы даже не сразу поняли, отчего он, подбежав, легонечко припадает к земле, смотрит в глаза, тихо поскуливает, делает вид, что хочет отбежать, но не отбегает.
Вдруг Виктор Семенович словно проснулся, вскочил и говорит: «Пошли».
Варяг удостоверился, что мы идем следом, и поспешил вперед. Когда сквозь кусты уже проглянуло поле, он замер. Потом перешел к «потяжку» – стал ступать медленно, бесшумно, будто плыл в невесомости… и застыл в стойке, подняв лапу. Так всегда рисуют и лепят легавых собак, это их классическая поза.
А у нас и ружья-то нет!
Руднев свистнул. И представляете, Варяг с края овсяного поля поднял крупную тетерку!
Виктор Семенович запричитал от восторга:
– Ах ты умница! Ах ты прелесть! Сам научился, да чему – анонсу! Ты понимаешь, Сергей Дмитриевич, что это такое? Ведь этому только сеттеры-гордоны сами научаются, и то не всегда! А он-то ирландский, у них это один раз на сотню, и он же может передать это потомству!..
Мы вернулись к пеньку, и Руднев принялся рассказывать, что было, – с жаром, с истинной страстью. Даже показал, как Варяг шел в потяжке и как застыл в стойке. А поскольку Наталья Павловна не пришла в восторг, он вдруг распалился:
– Надо срочно ехать на охоту, чтобы закрепить такой замечательный навык! И завтра же найти Варягу пару, чтобы в ноябре были щенки! Тогда к трем годам он возьмет большую золотую медаль, а в семьдесят девятом, как выставят новых щенков, – вторую! А собака, которая дважды берет большую золотую, становится чемпионом породы! Он же верный кандидат, могу даже на свою машину поспорить!
Даша вылезла на крик из речки, присела в купальничке рядом и переглядывалась с Натальей Павловной. Юра слушал его монолог, стоя по пояс в воде, и Варяг смотрел Виктору Семеновичу в рот, словно был ошеломлен перспективой.
Мы уселись вокруг пня, принялись чаевничать, а я начал исподволь готовить бабу Нату к очевидной необходимости. Начал я издалека: есть всеобщий закон – в интересах дела надо поддерживать рабочую форму. А способ один: как можно больше и лучше заниматься своим делом. Музыканту – играть, хирургу – оперировать, охотничьей собаке – охотиться.
Наталья Павловна слушала-слушала, потом вдруг всплеснула руками, словно сейчас расхохочется. Но сказала грустно:
– Что ты говоришь, дед! Честное слово, все мужчины, даже седые и толстые, – это, оказывается, дети, которые не могут успокоиться, пока не доиграют игру, которую не смогли доиграть в детстве.
Я не стал возражать. За тридцать три года я изучил Наталью Павловну достаточно и понимал, что продолжать не стоит. Но Виктор Семенович этого не знал и говорит:
– Дело не в играх. Я, конечно, не врач, но убежден, что и Сергею Дмитриевичу и Варягу нужно поехать на охоту. У меня есть знакомый писатель, а у него на Валдае изба. Там озера! Воздух! И всего в километре от избы сейчас утки кормятся на пожнях!..
Наталья Павловна даже побелела:
– Ни за что! Он у меня один! Это безрассудство! Вам обоим за пятьдесят, а вы рассуждаете точно мальчишки!
Я лучше знаю, как поставить Сергея на ноги.
– Как же? – не без ехидства спросил Виктор.
– Моя приятельница, редакторша с телевидения, после инфаркта водила своего мужа в Теплый Стан заниматься йогой. Там у них целая группа. Ее муж помолодел буквально на двадцать лет. Он забыл, что такое нитроглицерин!..
– Ну что вы, какие могут быть йоги в Теплом Стане! – попытался отшутиться Виктор Семенович.
– Настоящие! Московские! С индийским дипломом! И я должна сказать, что жалею, что вы всучили нам собаку, которая угрожает жизни моего мужа!
…А я же не сказал, как Виктор Семенович выглядит! Ростом – мне по плечо. Квадратный. Пружинистый. Черные волосы щеткой. Брови и усики как у молодого грузина. Глаза голубые, яркие. Глаза сверкнули. Усики взъерошились. Он повернулся круто. По-военному – на нем были босоножки из ремешков, так у него даже каблуки щелкнули. Сел в машину. Смотрит только перед собой – ни на кого. И сигнал нажал. Бибикнул коротко – знаете, как шоферы поторапливают, когда пассажиры мешкают. И у бабы Наты глаза сверкают – настоящая звезда экрана во гневе! Она же у нас с прошлой весны на телевидении стала выступать: в передаче «Экран – учителю». Разъясняет там, как надо объяснять вывод формулы объема конуса современному школьнику, если он, понимаете ли, знает принцип «приращения бесконечно малых».
Да, слава, даже собачья, – дело сложное. Она еще не пришла, а неприятности уже наступили. Два дорогих мне человека очень друг на друга обиделись.
2
На следующий день Даша с Юрой привезли с дачи в город наших внуков Митю и Данилу и отбыли к теплому морю. Но внуки у нас – люди современные, надежные. Они занялись своими делами, бабушка – своими.
Наталья Павловна твердо принялась осуществлять свои планы насчет гимнастики йогов. Первого сентября она сразу из своего института под водительством телевизионной редакторши поехала в Теплый Стан к нашему «простому московскому йогу». Йог ворковал, что хатха-йога – гимнастика не только тела, но и, так сказать, души: после инфарктов, порождаемых душевными волнениями, она особенно полезна, если не возражает лечащий врач.
А Наталья Павловна блаженно слушала йога, смотрела на настоящий диплом настоящей йоговой академии в Бомбее, что висел на серых узорчатых обоях двухкомнатной стандартной квартиры, и постепенно впадала в то особое состояние, в какое впадают новообращенные, особенно дамы, увидевшие свет новой веры. Но так как знала, что обратить меня в эту веру затруднительно, она решила пожертвовать собой и к моему возвращению из «Дубков» предстать передо мной примером благодетельного трехдневного воздействия хатха-йоги, для чего немедленно записалась в ту группу. И она, да еще после работы, столько сил вложила в эту самую йогу, что еле доплелась до дому, где уже назревали драматические события, именуемые теперь в семье не иначе, как «Наш собачий детектив».
Виной всему оказалась пришедшая к Варягу слава. Ведь ссора ссорой, а с той минуты, как Варяг был высажен из апельсинового «Москвича» в нашем дворе на Башиловской, даже сама баба Ната ни от кого не скрывала, какую блистательную карьеру напророчил ему Виктор Семенович и почему напророчил. И новость о прорезавшемся таланте произвела впечатление даже на людей, до того никаких симпатий к Варягу не испытывавших. Например, Аида Федоровна, соседка из квартиры над нами, увидев Варяга, сначала тяжко охнула: «Опять этот пустолайка явился, конец покою…» – а всего через пять минут побежала к себе за вкусными утиными косточками. Даже Гасан Давыдыч Пузик, благодетель нашей жэковской сантехники и собачий ненавистник, укушенный за последние четыре года при исполнении служебных обязанностей шестью собаками различных пород, с неожиданным дружелюбием ударился в практическую математику. Он стал, брызгая от азарта слюнями, подсчитывать, что от Варяга каждый раз должно рождаться по шесть щенков, и половину чемпионского потомства мы должны брать себе и продавать не меньше чем по сотне за штуку. «Золотая собака, – сказал он, – выгодное животное», а Варяг неблагодарно от него отстранился, ибо не любит винного запаха…
Добрых три или четыре дня жизни моих внуков и почти целиком двух классов их школы были наполнены грядущей славой нашего пса. Ажиотаж начался еще до первого сентября – ведь их одноклассники большей частью живут в шести панельных девятиэтажках – домах, окаймляющих наш квартал. И еще в четырнадцатиэтажной кирпичной кооперативной башне. К будущему чемпиону породы началось паломничество, и на него обрушилось столько внимания, что в первый день Варяг удивился, а на третий отвернулся от супа с овсянкой, потому что ожидал на завтрак только мороженого.
А внуки наши – в деда и бабку. Ведь я бы тоже, как Митя, бездумно наслаждался отблесками славы, падающими на нас. Зато Данила все взвесил и решил ограничить паломничество. Он даже постановил – а Митька, как старший, подчинился – выводить Варяга только на пять минут и в разговоры с любопытными более не вступать.
Митькиного приятеля Эдика Соломатина, человека самоотверженного, он впустил в квартиру только потому, что из принесенных им для Варяга двух брикетов мороженого падали на пол вереницы белых капель и Эдик молил: «Хоть сами съешьте!» Съели втроем – Варягу из воспитательных соображений не досталось.
Вторично Данила отступил от своих принципов, когда в дверях появилась жительница кооперативной башни, Митькина одноклассница Ольга Скородумова, не по одиннадцати своим годам крупная черноглазая девица с короткой стрижкой и в солидных очках. Очень важная особа. Я никогда – ни до, ни после – не слышал, чтобы мальчишки даже между собой называли ее иначе чем полным именем – не Олей и не Олькой или Лелькой, но всегда лишь Ольгою.
В пятом «А» у нее и сейчас сразу несколько пионерских должностей по совместительству. В том числе она бессменно возглавляет классную стенгазету, и Дмитрий, случается, с неожиданным для него терпением корпит за обеденным столом над сочинением заметки в этот почтенный орган, ибо «Ольга велела завтра принести». Она может и хорошую шишку набить на лбу – даже сыну Аиды Федоровны, нашей соседки сверху, этакому малосимпатичному семикласснику, вечно задирающему Митьку, потому что Митька, как известно всей округе, никого не способен ударить, так как «ударенному будет больно». И наконец, сверх всего, юная Скородумова была славна тем, что ее папа работает на Петровке, 38, почему по будням носит щеголеватый серый мундир с майорскими погонами, университетским значком, ленточками четырех медалей и солидные, как у самой Ольги, очки. По всеобщему мнению, когда Скородумов-папа эти очки снимает, чтобы протереть стекла, он становится точь-в-точь телевизионный майор Томин. И ребята даже пытались выведать у Ольги, не с ее ли папы списан тот майор, но не получили никакого ответа – ни положительного, ни отрицательного – и признали за Ольгой и учреждением, в котором майор работает, право на некие тайны.
А по моим наблюдениям, в семье Скородумовых у Ольги чин повыше отцовского. В одну из суббот я вместо Даши или Юры беседовал с Митькиной классной руководительницей по поводу его недостаточной решительности при ответах на уроках, а с майором Скородумовым беседа шла по поводу избыточной Ольгиной решительности во время перемен. Я и Ольга со своим папой вышли из школы вместе, но я сразу поотстал – ведь у них было что сказать друг другу наедине. Их слова мне слышны не были, по жестам и, так сказать, «по выражению спины» за виноватого у них шел майор.
И как понимаете, увидев Ольгу перед своей дверью, Данила только посторонился вежливо – тем более Скородумова явилась не из какого-то праздного любопытства, а по делу. Она решила учредить в классной газете рубрику «Наши чемпионы» и для начала в первом номере поместить портрет Варяга в каком-нибудь интересном ракурсе. И даже принесла с собой фотоаппарат «Смена-4». А когда Варяг ею был собственноручно запечатлен – сидя, лежа, стоя, на поводке у Мити и еще с учебником географии в зубах, – Ольга извлекла из аппарата катушку с пленкой и, всучив ее ребятам, сказала, что она свою часть работы сделала – им осталось только все проявить, закрепить и отпечатать к завтрашнему дню, а у нее самой другие хлопоты, у нее «отец на руках». И удалилась.
У ребят и мысли не мелькнуло отложить исполнение возложенной на них миссии. Но пока шли приготовления да пока заряжали бачок пленкой, как на грех, непрестанно звенел то дверной звонок, то телефонный.
Явился в яркой зеленой рубашке Гасан Давыдыч. Умильно сказал Варягу: «Золотая собакаГ» – и огорчился, что нет бабы Наты – он хотел одолжить у нее трояк до получки.
Славик Рыбкин, из дома четырнадцать по Нижней Масловке, главный любопытный из Димкиного класса, конечно, не был впущен для обозрения Варяга. Он пустил от обиды слезу и несколько раз трахнул кулаком и даже ногой по запертой перед его носом двери. И тотчас же мама Эдика Соломатина осведомилась по телефону, намерен ли ее сын сегодня готовить уроки, а сообщение о том, что он занят исполнением общественной работы, почему-то восприняла с недоверием.
И дважды какой-то неприятный скрипучий голос спрашивал Наталью Павловну. А затем по моему поручению позвонил навестивший меня в тот день в «Дубках» писатель, приятель Виктора Семеновича, и попросил непременно предупредить бабу Нату, что в санатории испортились телефоны, пусть она не беспокоится – до понедельника их вряд ли починят. Этот звонок, единственный, был кстати: подошедший к телефону Данила вежливо спросил, сколько минут надо проявлять пленку. Совет был дан. Приятель Виктора Семеновича поболтал с ним еще немного. Сообщил, что у Виктора Семеновича неприятность: он собрался на охоту, а какой-то шофер-новичок помял ему крыло и разбил фару.
1 2 3 4 5 6 7 8