Меч взлетел и опустился, перерубив веревку у самой ноги. Их глаза встретились. На лице девушки не дрогнул ни один мускул. Ни капли страха, восхищенно подумал Конан.
– Что он сделал? – закричал один из солдат. – Он что, убил ее? Мне отсюда не видно.
Небрежно и неторопливо Конан выехал из круга, провожаемый подозрительными взглядами. Прежде чем он присоединился к своим спутникам, черная женщина воспользовалась подаренным ей шансом. Ее шест засвистел в воздухе, вращаясь с неимоверной скоростью. Она бросилась в атаку.
– Поехали, живее, – прокричал Конан.
Конец шеста разорвал горло одного из солдат прежде, чем они успели сообразить, что их пленница освободилась от привязи. Затем деревянное орудие, отскочив от шлема, неожиданно ударило второго солдата под колени, сбив с ног. Еще один выпад копьем был отбит, а шест вонзился в лицо второй жертвы.
Толпа с криками расступилась перед мечом Конана, описывающим круги в воздухе, и перед его всхрапывающим конем. Бомбатта перехватил поводья Дженны, хотя она и сопротивлялась, что-то крича Конану, который не слышал ее из-за общего шума, и показывая рукой в сторону сражающейся женщины.
Трое солдат в считанные мгновения пали жертвами страшного в этих маленьких черных руках оружия. Трое оставшихся остановились в нерешительности. Разящий шест взлетел над головой чернокожей девушки, и она издала пронзительный воинственный крик. Троица, переглянувшись, пришла к общему решению: покинуть поле боя как можно скорее. Еще один, победный, крик вырвался из ее груди, и девушка бросилась вдогонку своим обидчикам.
Конан зло перехватил поводья лошади Дженны. Она хотела что-то сказать, но Киммериец пустил животных таким бешеным галопом, что ей оставалось только покрепче ухватиться за луку седла, чтобы не свалиться на землю.
Жители деревни грозили им вслед кулаками, то тут, то там в воздух поднималось копье или ржавый меч, но никто не сделал ни малейшего усилия, чтобы догнать удаляющихся всадников.
Только когда деревня скрылась за поворотом долины, Конан притормозил лошадей и вернул девушке поводья.
Она выхватила их из его рук и, задыхаясь, спросила:
– Почему мы оставили эту женщину там, в деревне? Она…
– У нее теперь куда больше шансов, чем час назад, – буркнул Конан. – И вообще, мы приехали сюда, чтобы спасать разбойников или искать Ключ?
Ему стоило немалых усилий сдержать гнев: эта дура так и не поняла, какой опасности она подвергала всех их.
Цокот копыт вдали заставил Бомбатту разжать зубы:
– Коринфийцы. Они, конечно, не забудут сообщить о нас в своем рапорте начальству.
Акиро прикинул:
– Они наверняка забудут упомянуть о чернокожей девушке. Зато нас окажется в несколько раз больше. Еще бы, одно дело – быть разбитыми большим отрядом вооруженных людей, и совсем другое – потерпеть поражение от одной женщины.
Дженна переводила взгляд с одного из говорящих на другого.
– Мы все равно должны были сделать это, – упрямо твердила она. – Эта женщина не заслужила издевательств и пыток.
– Куда дальше? – спросил ее Конан, с трудом сдерживая себя.
Дженна махнула рукой вдоль долины. Ну что ж, подумал Киммериец, по крайней мере, не назад к деревне. В дальнейший путь они отправились в полном молчании.
Глава 10
Долина, по которой они ехали, плавно перешла в другую, та – в следующую, а та – в узкий извилистый каньон, дно которого было загромождено большими валунами и обломками скал. Карапашские горы нависали над ними: высокие пики блестели снежной белизной, более низкие вершины покрывали пятна выжженных солнцем рощиц и зарослей кустов.
Конан посмотрел на солнце, стоявшее на полпути к закату, и прикинул, сколько оставалось времени. Всего три дня, а они не нашли пока что даже Ключ, не говоря уже о Сокровище. А вернуться в Шадизар надо не позже ночи третьего дня… Конан до боли сжал в руке золотой амулет.
Малак догнал ехавшего впереди всех Киммерийца и сообщил:
– За нами кто-то едет, Конан.
Тот кивнул:
– Я знаю.
– По-моему, он один, но он уже довольно близко.
– Значит, надо отсоветовать ему следить за кем попало, – сказал Конан. – Ты и Акиро останетесь с девушкой. И не приближайтесь ко мне. Я сам вас догоню.
Он натянул поводья и подождал, пока с ним поравнялся Бомбатта.
– За нами кто-то едет, – сказал он человеку со шрамом.
– Я слышу, – ответил тот.
– Надо бы убедить его отстать. Попробуем вдвоем?
Бомбатта бросил полный сомнения взгляд на Дженну и с явной неохотой утвердительно кивнул.
Остальные, не давая неизвестному повода насторожиться, последовали дальше, не останавливаясь. А Конан с Бомбаттой притормозили лошадей за двумя большими валунами, почти перегораживавшими путь через каньон.
Обнажив клинки, они застыли в ожидании.
Не успела Дженна со спутниками скрыться за поворотом каньона, как хруст гравия под копытами возвестил о приближении незнакомца. Конан недовольно поморщился: человек явно не пытался скрыть своего приближения – и это настораживало. Он бросил взгляд на Бомбатту – тот тоже весь превратился в напряженное ожидание.
Стоило морде лошади показаться между валунов, как Конан страшным голосом крикнул: «Стой! Кто идет?» В следующее мгновение он застыл с открытым в изумлении ртом; по другую сторону тропы Бомбатта сыпал проклятиями.
Переводя взгляд с одного на другого, перед ним стояла чернокожая женщина, спасенная ими в деревне. Она ехала верхом на кобыле, намного мельче, чем их кони, на которой было прилажено военное седло коринфийской кавалерии. Сзади к седлу был приторочен большой бурдюк с водой.
– Мое имя – Зула, я воин горного народа, живущего к югу от страны, называемой вами Кешан. Я хотела бы знать имя того, кто спас меня от смерти.
– Мое имя Конан, родом из Киммерии.
Зула пристально смотрела ему в лицо:
– Я даже не поверила себе, когда впервые увидела твои глаза. У многих людей в твоей Киммерии такие глаза, цвета сапфира?
– Хватит разговоров! – рявкнул Бомбатта. – Узнала то, что хотела, – и проваливай подобру-поздорову.
Женщина, казалось, даже не заметила его присутствия и не слышала резких слов.
– Я поеду с тобой, Конан из Киммерии. Быть может, у меня будет шанс отплатить тебе тем же, что ты сделал для меня.
Конан медленно покачал головой. Этот разговор о долге за спасенную жизнь был слишком похож на его мысли о Валерии. Явно это какой-то знак, но какой?
– Я сделал это не ради спасения твоей жизни, а для того, чтобы дать нам возможность в общем беспорядке смыться из этой деревни. Ты мне ничем не обязана.
– Важны не причины, а поступки. Только поступки. Благодаря тому, что ты сделал, я жива и на свободе, а если бы не ты – то была бы в плену, а то и мертва.
Прежде чем Конан смог сформулировать ответ, к ним быстрой рысью подъехали Дженна и оба ее спутника.
Конан гневно посмотрел на Малака и Акиро:
– Я что, непонятно объяснил, что вы должны охранять Дженну, не приближаясь ко мне и Бомбатте? А что, если бы за нами увязался эскадрон коринфийской кавалерии? Так-то вы оберегаете Дженну?
Малак виновато улыбнулся и погрузился в изучение поводьев вьючной лошади. Акиро только пожал плечами и вздохнул:
– Я уже слишком стар, чтобы не позволять женщине делать то, что ей взбредет в голову.
– Не прикидывайся глупым, Конан, – сказала Дженна. – Я прекрасно слышала, как ты согласился с Малаком, что за нами едет всего один человек, – она повернулась к Зуле: – Жители деревни называли тебя разбойницей.
– Они лгали, – презрительно ответила чернокожая всадница. – К югу от их деревни есть другая, много меньше этой. Жители большой деревни увели оттуда насильно нескольких молодых девушек, а меня и других наших воинов наняли, чтобы вернуть их. Ночью мы подожгли пару сараев, чтобы отвлечь внимание этих псов, которые называют себя мужчинами. Нам удалось освободить девушек, но мой боевой товарищ, Т'кар, был ранен и не смог уйти, а я не могла оставить его.
– Значит, поэтому они и схватили тебя? – тихо, затаив дыхание, спросила Дженна. – Ты поступила храбро. О таких поступках слагают песни…
– Он был моим братом по оружию, – просто ответила Зула.
Дженна вскинула голову, явно приняв какое-то решение.
– Ты поедешь с нами.
– Нет! – крикнул Бомбатта. – О, всемогущий Митра! Ты так и будешь подвергать опасности все наше дело? Вспомни о пророчестве.
– Я что-то не припоминаю в нем ни слова, запрещающего женщине сопровождать меня. – Ее голос зазвучал твердо, но все же она повернулась к Конану, словно обращаясь за поддержкой: – Скажи ей, что она может ехать со мной. У тебя есть Малак и Акиро, а у меня только Бомбатта, да и тот только и делает, что кричит на меня. Раньше он никогда не повышал на меня голоса.
Малак со смехом влез в разговор:
– Да где ей угнаться за нами, на этой-то коринфийской овце!
Зула не была намерена переводить дело в шутку, но процедила сквозь зубы:
– Да уж ты-то даже во весь рост пройдешь под брюхом любой овцы, коротышка.
Конан прикоснулся к своему амулету. Бомбатта, может быть, прав. А что, если они и вправду нарушат условия пророчества, а значит – рискуют не выполнить его, и он лично – останется без Валерии. Но все же эта ситуация – явный знак судьбы.
– Я не скажу «нет», – сказал он наконец.
Бомбатта выругался, но Дженна уже сломила его сопротивление своим энтузиазмом.
– Значит, ты поедешь со мной.
– Я поеду с Конаном, и только поэтому – с тобой.
Дженна, казалось, не заметила поправки, так она была рада.
– Ладно, тогда давайте поехали все, а там разберемся, – подвел итог Конан, поворачивая коня и направляясь дальше в глубь каньона.
В кроваво-красном свете Камня Амон-Рама внимательно изучал двигающиеся фигуры. Еще двое, отметил он и внимательно присмотрелся к толстенькому желтокожему человечку с седыми усами. От него исходила Сила. Колдун. Но не такой уж и сильный по сравнению с самим Стигийцем.
– Идите же ко мне, – зловеще улыбаясь, шептал он, – приведите ее ко мне.
– Ну а когда ты вернешься в Шадизар с Ключом и Сокровищем, что тогда?
Дженна с удивлением уставилась на свою спутницу. Она даже не задумывалась об этом.
– Ну, я буду жить во дворце, как и раньше, – на ее лице отразилась какая-то тень неудовлетворенности, но что еще она могла предположить? – Это моя судьба и предназначение, – заключила она.
Зула только хмыкнула.
Сама не понимая почему, Дженна чувствовала себя совсем разбитой и рассеянно переводила взгляд с одного из своих спутников на другого. Конан по-прежнему ехал впереди, за ним Акиро с Малаком, а замыкал их процессию Бомбатта, напряженно всматривавшийся в окружавшие их склоны, словно принюхиваясь к запаху опасности, которая могла бы подстерегать их повсюду, разлитая даже в предвечернем кроваво-золотистом свете солнца.
Но все же больше всего ее мысли занимал Киммериец. Он был так непохож ни на кого из известных ей людей и персонажей. Такие, как Акиро и Малак, попадались в сказках, рассказанных ей ее служанками. Но высокому северянину не находилось места в этих историях про утонченных принцев и изящных принцесс. Дженне никак не удавалось разобраться в тех чувствах, которые он внушал ей. Они не были похожи на те, которые описывались в стихах и песнях. Да и трудно было бы представить его героем этих песен, вручающим золотую розу в хрустальных каплях росы, чтобы напоминать о себе, когда он уедет в дальние страны, и всякое такое. Скорее уж он перекинул бы ее через седло перед собой и… а что потом? Она не могла себе даже представить, но что бы он ни сделал – это всегда будет не так, как описано в сказках.
Зула, наверное, могла бы многое растолковать ей. Но что-то мешало Дженне спросить ее напрямую. Она решила постепенно подвести ее к разговору о Конане.
– Женщины-воины, – начала она, – это так странно. Это обычно в твоей стране?
Темнокожая женщина кивнула:
– Наши горы окружены недругами. А нас очень мало. Мы не можем позволить себе роскошь предоставить лишь мужчинам браться за оружие. Все должны уметь воевать, если мы хотим выжить.
– Я даже не знаю, есть ли в моей стране женщины-воины, – Дженна заинтересовалась этой темой. – Скажи, а я смогла бы стать воином? – спросила она, справедливо полагая, что такая жизнь сильно отличалась бы от поднадоевшего ей существования в дворцовых стенах.
– Быть может, если твоя воля выдержит тяжелые тренировки, испытания, лишения. И если у тебя хватит решимости. Это тяжелая жизнь, и главное – нужно всегда быть готовой к смерти. Собственной смерти или гибели близкого человека.
Дженна тихо, стараясь не задеть женщину, спросила:
– Т'кар. Ты назвала его твоим боевым товарищем. А он… он был твоим возлюбленным?
– Любовником? Да, и я тебе скажу, лучшим любовником из всех мужчин, которых я знала.
– А как… как это все началось? Между тобой и Т'каром?
Зула рассмеялась, словно вспомнив о чем-то веселом:
– Многие женщины хотели быть с ним. Еще бы – такой красивый и мужественный. Я сказала, что любая, которая захочет разделить с ним ложе, должна будет сначала выйти на поединок со мной. Никто не рискнул сразиться, а когда Т'кар увидел это, он пригласил меня в свой дом.
Дженна задумалась. Все это было так непохоже на то, что рассказывалось в сказках.
– Значит, ты просто решила быть с ним, сама выбрала его. Мужчинам это нравится?
– Некоторым – да. Настоящим мужчинам. А остальные боятся таких женщин. У них кишка тонка.
– А кого из тех, кто едет с нами, ты выбрала бы? Может, Малака, а?
– Ну, скажешь тоже. Ничего себе шуточки. Если серьезно, то я выбрала бы Конана.
– Потому что он спас тебе жизнь? – Дженна, сама не понимая почему, закипела от гнева. – А почему не Бомбатту?
– Этот считает, что грубость добавляет ему силы. Хотя его ничего не стоит привязать к себе. А Конан может быть сильным и добрым одновременно. Привязать его – нелегкое дело, если вообще это возможно, пока он сам не захочет. А лучше уж спать с кроликом, чем с мужчиной, который тебе легко достался.
Зула искоса посмотрела на Дженну, и та, понимая, что ей не удалось скрыть своего смущения, покраснела еще больше.
– Не бойся, девочка, я не собираюсь отбивать его у тебя.
– Отбивать?.. У меня… Да ведь он и не мой вовсе… – Она выпрямилась в седле и, подражая голосу Тарамис, величественно произнесла: – И не называй меня девочкой. Я – женщина.
– Конечно. Извини, Дженна. – Зула помолчала, прежде чем продолжить: – У моего народа есть обычай. После смерти любовника я не могу спать ни с одним мужчиной в течение года. Если бы вчера погибла я, то Т'кар поступил бы так же.
Настал черед Дженны ехать молча, переваривая все услышанное. Мало что могло помочь ей. Никто вокруг не собирался вступать с ней в поединок за Конана, если бы даже она знала, как нужно драться. И если бы она была уверена, что именно это ей нужно. А что касается остального… Она, как бы невзначай, спросила:
– Зула, ты тут говорила что-то, кажется – спать с мужчиной. А что это такое?
– Видят боги! – воскликнула Зула. – Да ты и вправду ребенок.
Дженна уже открыла рот для гневного окрика, но замерла, так и не закрыв его. Перед ними открылась новая гора, вернее, половина горы – потому что ее вершина исчезла много веков назад. Даже с их места было понятно, что за этими обломанными склонами скрывается большой кратер.
– Конан, – прошептала она, а затем громко крикнула: – Конан! Там Ключ! Я чувствую, как он тянет меня. Он там – в кратере!
Она резко пустила свою лошадь в галоп.
Глава 11
– Стой, Дженна, – уже в десятый раз крикнул Конан, понимая, что уже поздно. Она не только доскакала до самого верха, но и перевалила через гребень на ту сторону и скрылась из виду.
Изрыгая проклятья, он рванулся вслед за нею так быстро, как только мог двигаться в гору его конь. Остальные отстали, но Конану было не до них. Он доскакал до гребня и замер, пораженный открывшимся зрелищем.
На дне гигантской впадины лежало озеро. Даже легкое дуновение ветерка не нарушало зеркальной глади. По двум сторонам озера возвышались отвесные обрывы. Впереди под ним был небольшой пляж с черным песком, окаймленный полосой кустов. Лошадь Дженны была уже на полпути к кромке воды. А на другом берегу возвышалось огромное сверкающее сооружение, вид которого заставил волосы на затылке Конана встать дыбом.
Когда он наконец поравнялся с Дженной, ее взмыленная лошадь уже, шумно фыркая, пила воду из озера. Сама же она не отрываясь глядела на хрустальные своды и башни. Высокие стены кратера раньше времени сгустили вечерние сумерки над берегом озера.
– Ключ во дворце? – спросил Конан.
Дженна радостно кивнула:
– Да, я чувствую, как он тянет меня.
– Тогда нам нужно выбраться из кратера и обойти гору с другой стороны. По-другому туда можно добраться только вплавь.
Первыми их нагнали Бомбатта и Зула, затем Акиро и, наконец, Малак, со второй лошадью в поводу.
– Все в порядке, дитя? – взволнованно крикнул Бомбатта, и в тот же миг, словно эхо, раздался голос Зулы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
– Что он сделал? – закричал один из солдат. – Он что, убил ее? Мне отсюда не видно.
Небрежно и неторопливо Конан выехал из круга, провожаемый подозрительными взглядами. Прежде чем он присоединился к своим спутникам, черная женщина воспользовалась подаренным ей шансом. Ее шест засвистел в воздухе, вращаясь с неимоверной скоростью. Она бросилась в атаку.
– Поехали, живее, – прокричал Конан.
Конец шеста разорвал горло одного из солдат прежде, чем они успели сообразить, что их пленница освободилась от привязи. Затем деревянное орудие, отскочив от шлема, неожиданно ударило второго солдата под колени, сбив с ног. Еще один выпад копьем был отбит, а шест вонзился в лицо второй жертвы.
Толпа с криками расступилась перед мечом Конана, описывающим круги в воздухе, и перед его всхрапывающим конем. Бомбатта перехватил поводья Дженны, хотя она и сопротивлялась, что-то крича Конану, который не слышал ее из-за общего шума, и показывая рукой в сторону сражающейся женщины.
Трое солдат в считанные мгновения пали жертвами страшного в этих маленьких черных руках оружия. Трое оставшихся остановились в нерешительности. Разящий шест взлетел над головой чернокожей девушки, и она издала пронзительный воинственный крик. Троица, переглянувшись, пришла к общему решению: покинуть поле боя как можно скорее. Еще один, победный, крик вырвался из ее груди, и девушка бросилась вдогонку своим обидчикам.
Конан зло перехватил поводья лошади Дженны. Она хотела что-то сказать, но Киммериец пустил животных таким бешеным галопом, что ей оставалось только покрепче ухватиться за луку седла, чтобы не свалиться на землю.
Жители деревни грозили им вслед кулаками, то тут, то там в воздух поднималось копье или ржавый меч, но никто не сделал ни малейшего усилия, чтобы догнать удаляющихся всадников.
Только когда деревня скрылась за поворотом долины, Конан притормозил лошадей и вернул девушке поводья.
Она выхватила их из его рук и, задыхаясь, спросила:
– Почему мы оставили эту женщину там, в деревне? Она…
– У нее теперь куда больше шансов, чем час назад, – буркнул Конан. – И вообще, мы приехали сюда, чтобы спасать разбойников или искать Ключ?
Ему стоило немалых усилий сдержать гнев: эта дура так и не поняла, какой опасности она подвергала всех их.
Цокот копыт вдали заставил Бомбатту разжать зубы:
– Коринфийцы. Они, конечно, не забудут сообщить о нас в своем рапорте начальству.
Акиро прикинул:
– Они наверняка забудут упомянуть о чернокожей девушке. Зато нас окажется в несколько раз больше. Еще бы, одно дело – быть разбитыми большим отрядом вооруженных людей, и совсем другое – потерпеть поражение от одной женщины.
Дженна переводила взгляд с одного из говорящих на другого.
– Мы все равно должны были сделать это, – упрямо твердила она. – Эта женщина не заслужила издевательств и пыток.
– Куда дальше? – спросил ее Конан, с трудом сдерживая себя.
Дженна махнула рукой вдоль долины. Ну что ж, подумал Киммериец, по крайней мере, не назад к деревне. В дальнейший путь они отправились в полном молчании.
Глава 10
Долина, по которой они ехали, плавно перешла в другую, та – в следующую, а та – в узкий извилистый каньон, дно которого было загромождено большими валунами и обломками скал. Карапашские горы нависали над ними: высокие пики блестели снежной белизной, более низкие вершины покрывали пятна выжженных солнцем рощиц и зарослей кустов.
Конан посмотрел на солнце, стоявшее на полпути к закату, и прикинул, сколько оставалось времени. Всего три дня, а они не нашли пока что даже Ключ, не говоря уже о Сокровище. А вернуться в Шадизар надо не позже ночи третьего дня… Конан до боли сжал в руке золотой амулет.
Малак догнал ехавшего впереди всех Киммерийца и сообщил:
– За нами кто-то едет, Конан.
Тот кивнул:
– Я знаю.
– По-моему, он один, но он уже довольно близко.
– Значит, надо отсоветовать ему следить за кем попало, – сказал Конан. – Ты и Акиро останетесь с девушкой. И не приближайтесь ко мне. Я сам вас догоню.
Он натянул поводья и подождал, пока с ним поравнялся Бомбатта.
– За нами кто-то едет, – сказал он человеку со шрамом.
– Я слышу, – ответил тот.
– Надо бы убедить его отстать. Попробуем вдвоем?
Бомбатта бросил полный сомнения взгляд на Дженну и с явной неохотой утвердительно кивнул.
Остальные, не давая неизвестному повода насторожиться, последовали дальше, не останавливаясь. А Конан с Бомбаттой притормозили лошадей за двумя большими валунами, почти перегораживавшими путь через каньон.
Обнажив клинки, они застыли в ожидании.
Не успела Дженна со спутниками скрыться за поворотом каньона, как хруст гравия под копытами возвестил о приближении незнакомца. Конан недовольно поморщился: человек явно не пытался скрыть своего приближения – и это настораживало. Он бросил взгляд на Бомбатту – тот тоже весь превратился в напряженное ожидание.
Стоило морде лошади показаться между валунов, как Конан страшным голосом крикнул: «Стой! Кто идет?» В следующее мгновение он застыл с открытым в изумлении ртом; по другую сторону тропы Бомбатта сыпал проклятиями.
Переводя взгляд с одного на другого, перед ним стояла чернокожая женщина, спасенная ими в деревне. Она ехала верхом на кобыле, намного мельче, чем их кони, на которой было прилажено военное седло коринфийской кавалерии. Сзади к седлу был приторочен большой бурдюк с водой.
– Мое имя – Зула, я воин горного народа, живущего к югу от страны, называемой вами Кешан. Я хотела бы знать имя того, кто спас меня от смерти.
– Мое имя Конан, родом из Киммерии.
Зула пристально смотрела ему в лицо:
– Я даже не поверила себе, когда впервые увидела твои глаза. У многих людей в твоей Киммерии такие глаза, цвета сапфира?
– Хватит разговоров! – рявкнул Бомбатта. – Узнала то, что хотела, – и проваливай подобру-поздорову.
Женщина, казалось, даже не заметила его присутствия и не слышала резких слов.
– Я поеду с тобой, Конан из Киммерии. Быть может, у меня будет шанс отплатить тебе тем же, что ты сделал для меня.
Конан медленно покачал головой. Этот разговор о долге за спасенную жизнь был слишком похож на его мысли о Валерии. Явно это какой-то знак, но какой?
– Я сделал это не ради спасения твоей жизни, а для того, чтобы дать нам возможность в общем беспорядке смыться из этой деревни. Ты мне ничем не обязана.
– Важны не причины, а поступки. Только поступки. Благодаря тому, что ты сделал, я жива и на свободе, а если бы не ты – то была бы в плену, а то и мертва.
Прежде чем Конан смог сформулировать ответ, к ним быстрой рысью подъехали Дженна и оба ее спутника.
Конан гневно посмотрел на Малака и Акиро:
– Я что, непонятно объяснил, что вы должны охранять Дженну, не приближаясь ко мне и Бомбатте? А что, если бы за нами увязался эскадрон коринфийской кавалерии? Так-то вы оберегаете Дженну?
Малак виновато улыбнулся и погрузился в изучение поводьев вьючной лошади. Акиро только пожал плечами и вздохнул:
– Я уже слишком стар, чтобы не позволять женщине делать то, что ей взбредет в голову.
– Не прикидывайся глупым, Конан, – сказала Дженна. – Я прекрасно слышала, как ты согласился с Малаком, что за нами едет всего один человек, – она повернулась к Зуле: – Жители деревни называли тебя разбойницей.
– Они лгали, – презрительно ответила чернокожая всадница. – К югу от их деревни есть другая, много меньше этой. Жители большой деревни увели оттуда насильно нескольких молодых девушек, а меня и других наших воинов наняли, чтобы вернуть их. Ночью мы подожгли пару сараев, чтобы отвлечь внимание этих псов, которые называют себя мужчинами. Нам удалось освободить девушек, но мой боевой товарищ, Т'кар, был ранен и не смог уйти, а я не могла оставить его.
– Значит, поэтому они и схватили тебя? – тихо, затаив дыхание, спросила Дженна. – Ты поступила храбро. О таких поступках слагают песни…
– Он был моим братом по оружию, – просто ответила Зула.
Дженна вскинула голову, явно приняв какое-то решение.
– Ты поедешь с нами.
– Нет! – крикнул Бомбатта. – О, всемогущий Митра! Ты так и будешь подвергать опасности все наше дело? Вспомни о пророчестве.
– Я что-то не припоминаю в нем ни слова, запрещающего женщине сопровождать меня. – Ее голос зазвучал твердо, но все же она повернулась к Конану, словно обращаясь за поддержкой: – Скажи ей, что она может ехать со мной. У тебя есть Малак и Акиро, а у меня только Бомбатта, да и тот только и делает, что кричит на меня. Раньше он никогда не повышал на меня голоса.
Малак со смехом влез в разговор:
– Да где ей угнаться за нами, на этой-то коринфийской овце!
Зула не была намерена переводить дело в шутку, но процедила сквозь зубы:
– Да уж ты-то даже во весь рост пройдешь под брюхом любой овцы, коротышка.
Конан прикоснулся к своему амулету. Бомбатта, может быть, прав. А что, если они и вправду нарушат условия пророчества, а значит – рискуют не выполнить его, и он лично – останется без Валерии. Но все же эта ситуация – явный знак судьбы.
– Я не скажу «нет», – сказал он наконец.
Бомбатта выругался, но Дженна уже сломила его сопротивление своим энтузиазмом.
– Значит, ты поедешь со мной.
– Я поеду с Конаном, и только поэтому – с тобой.
Дженна, казалось, не заметила поправки, так она была рада.
– Ладно, тогда давайте поехали все, а там разберемся, – подвел итог Конан, поворачивая коня и направляясь дальше в глубь каньона.
В кроваво-красном свете Камня Амон-Рама внимательно изучал двигающиеся фигуры. Еще двое, отметил он и внимательно присмотрелся к толстенькому желтокожему человечку с седыми усами. От него исходила Сила. Колдун. Но не такой уж и сильный по сравнению с самим Стигийцем.
– Идите же ко мне, – зловеще улыбаясь, шептал он, – приведите ее ко мне.
– Ну а когда ты вернешься в Шадизар с Ключом и Сокровищем, что тогда?
Дженна с удивлением уставилась на свою спутницу. Она даже не задумывалась об этом.
– Ну, я буду жить во дворце, как и раньше, – на ее лице отразилась какая-то тень неудовлетворенности, но что еще она могла предположить? – Это моя судьба и предназначение, – заключила она.
Зула только хмыкнула.
Сама не понимая почему, Дженна чувствовала себя совсем разбитой и рассеянно переводила взгляд с одного из своих спутников на другого. Конан по-прежнему ехал впереди, за ним Акиро с Малаком, а замыкал их процессию Бомбатта, напряженно всматривавшийся в окружавшие их склоны, словно принюхиваясь к запаху опасности, которая могла бы подстерегать их повсюду, разлитая даже в предвечернем кроваво-золотистом свете солнца.
Но все же больше всего ее мысли занимал Киммериец. Он был так непохож ни на кого из известных ей людей и персонажей. Такие, как Акиро и Малак, попадались в сказках, рассказанных ей ее служанками. Но высокому северянину не находилось места в этих историях про утонченных принцев и изящных принцесс. Дженне никак не удавалось разобраться в тех чувствах, которые он внушал ей. Они не были похожи на те, которые описывались в стихах и песнях. Да и трудно было бы представить его героем этих песен, вручающим золотую розу в хрустальных каплях росы, чтобы напоминать о себе, когда он уедет в дальние страны, и всякое такое. Скорее уж он перекинул бы ее через седло перед собой и… а что потом? Она не могла себе даже представить, но что бы он ни сделал – это всегда будет не так, как описано в сказках.
Зула, наверное, могла бы многое растолковать ей. Но что-то мешало Дженне спросить ее напрямую. Она решила постепенно подвести ее к разговору о Конане.
– Женщины-воины, – начала она, – это так странно. Это обычно в твоей стране?
Темнокожая женщина кивнула:
– Наши горы окружены недругами. А нас очень мало. Мы не можем позволить себе роскошь предоставить лишь мужчинам браться за оружие. Все должны уметь воевать, если мы хотим выжить.
– Я даже не знаю, есть ли в моей стране женщины-воины, – Дженна заинтересовалась этой темой. – Скажи, а я смогла бы стать воином? – спросила она, справедливо полагая, что такая жизнь сильно отличалась бы от поднадоевшего ей существования в дворцовых стенах.
– Быть может, если твоя воля выдержит тяжелые тренировки, испытания, лишения. И если у тебя хватит решимости. Это тяжелая жизнь, и главное – нужно всегда быть готовой к смерти. Собственной смерти или гибели близкого человека.
Дженна тихо, стараясь не задеть женщину, спросила:
– Т'кар. Ты назвала его твоим боевым товарищем. А он… он был твоим возлюбленным?
– Любовником? Да, и я тебе скажу, лучшим любовником из всех мужчин, которых я знала.
– А как… как это все началось? Между тобой и Т'каром?
Зула рассмеялась, словно вспомнив о чем-то веселом:
– Многие женщины хотели быть с ним. Еще бы – такой красивый и мужественный. Я сказала, что любая, которая захочет разделить с ним ложе, должна будет сначала выйти на поединок со мной. Никто не рискнул сразиться, а когда Т'кар увидел это, он пригласил меня в свой дом.
Дженна задумалась. Все это было так непохоже на то, что рассказывалось в сказках.
– Значит, ты просто решила быть с ним, сама выбрала его. Мужчинам это нравится?
– Некоторым – да. Настоящим мужчинам. А остальные боятся таких женщин. У них кишка тонка.
– А кого из тех, кто едет с нами, ты выбрала бы? Может, Малака, а?
– Ну, скажешь тоже. Ничего себе шуточки. Если серьезно, то я выбрала бы Конана.
– Потому что он спас тебе жизнь? – Дженна, сама не понимая почему, закипела от гнева. – А почему не Бомбатту?
– Этот считает, что грубость добавляет ему силы. Хотя его ничего не стоит привязать к себе. А Конан может быть сильным и добрым одновременно. Привязать его – нелегкое дело, если вообще это возможно, пока он сам не захочет. А лучше уж спать с кроликом, чем с мужчиной, который тебе легко достался.
Зула искоса посмотрела на Дженну, и та, понимая, что ей не удалось скрыть своего смущения, покраснела еще больше.
– Не бойся, девочка, я не собираюсь отбивать его у тебя.
– Отбивать?.. У меня… Да ведь он и не мой вовсе… – Она выпрямилась в седле и, подражая голосу Тарамис, величественно произнесла: – И не называй меня девочкой. Я – женщина.
– Конечно. Извини, Дженна. – Зула помолчала, прежде чем продолжить: – У моего народа есть обычай. После смерти любовника я не могу спать ни с одним мужчиной в течение года. Если бы вчера погибла я, то Т'кар поступил бы так же.
Настал черед Дженны ехать молча, переваривая все услышанное. Мало что могло помочь ей. Никто вокруг не собирался вступать с ней в поединок за Конана, если бы даже она знала, как нужно драться. И если бы она была уверена, что именно это ей нужно. А что касается остального… Она, как бы невзначай, спросила:
– Зула, ты тут говорила что-то, кажется – спать с мужчиной. А что это такое?
– Видят боги! – воскликнула Зула. – Да ты и вправду ребенок.
Дженна уже открыла рот для гневного окрика, но замерла, так и не закрыв его. Перед ними открылась новая гора, вернее, половина горы – потому что ее вершина исчезла много веков назад. Даже с их места было понятно, что за этими обломанными склонами скрывается большой кратер.
– Конан, – прошептала она, а затем громко крикнула: – Конан! Там Ключ! Я чувствую, как он тянет меня. Он там – в кратере!
Она резко пустила свою лошадь в галоп.
Глава 11
– Стой, Дженна, – уже в десятый раз крикнул Конан, понимая, что уже поздно. Она не только доскакала до самого верха, но и перевалила через гребень на ту сторону и скрылась из виду.
Изрыгая проклятья, он рванулся вслед за нею так быстро, как только мог двигаться в гору его конь. Остальные отстали, но Конану было не до них. Он доскакал до гребня и замер, пораженный открывшимся зрелищем.
На дне гигантской впадины лежало озеро. Даже легкое дуновение ветерка не нарушало зеркальной глади. По двум сторонам озера возвышались отвесные обрывы. Впереди под ним был небольшой пляж с черным песком, окаймленный полосой кустов. Лошадь Дженны была уже на полпути к кромке воды. А на другом берегу возвышалось огромное сверкающее сооружение, вид которого заставил волосы на затылке Конана встать дыбом.
Когда он наконец поравнялся с Дженной, ее взмыленная лошадь уже, шумно фыркая, пила воду из озера. Сама же она не отрываясь глядела на хрустальные своды и башни. Высокие стены кратера раньше времени сгустили вечерние сумерки над берегом озера.
– Ключ во дворце? – спросил Конан.
Дженна радостно кивнула:
– Да, я чувствую, как он тянет меня.
– Тогда нам нужно выбраться из кратера и обойти гору с другой стороны. По-другому туда можно добраться только вплавь.
Первыми их нагнали Бомбатта и Зула, затем Акиро и, наконец, Малак, со второй лошадью в поводу.
– Все в порядке, дитя? – взволнованно крикнул Бомбатта, и в тот же миг, словно эхо, раздался голос Зулы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19