— А стрелки? Стрелки ведь тоже не переведены.— С нехваткой угля мы справимся тогда, когда до этого дойдет очередь, — отвечал я. — А стрелки? Что ж, будем переводить их по дороге.— Ватсон, вы превосходите самого себя. — Холмс тепло улыбнулся. — Вперед, друзья. Машине ход! Самый полный!Машинист и начальник вокзала беспомощно переглянулись. В конце концов начальник вокзала решительно кивнул, машинист удрученно вздохнул, не особо веря в успех, повернул свой штурвал, и мы отправились в путь. Погоня Конечно, невозможно было двигаться полным ходом, пока мы не выбрались из Вены. Приходилось переводить слишком много стрелок, да и само полотно, тянувшееся по окраинам города к северо-востоку, было непригодно для скоростной езды. Первые полчаса просто сводили нас с ума, ибо доктор Фрейд и я вынуждены были то и дело соскакивать на землю и бежать вперед, чтобы под руководством машиниста переводить бессчетное количество стрелок. Холмс же, не выпуская из рук моего револьвера, следил за тем, чтобы ни машинист, ни начальник вокзала не помешали нашему предприятию.Быстро темнело, что намного усложняло задачу. Стрелки были плохо видны, и, что еще хуже, соображения безопасности требовали возвращать их в первоначальное положение после прохода поезда, чтобы, упаси Бог, по пути нашего следования не случилось крушения.Как заметил Холмс, если бы наши усилия спасти одну женщину вызвали гибель сотен людей, худшей насмешки судьбы и не придумать.Вдобавок стрелки поддавались с трудом, иногда нужны были усилия, по меньшей мере, двоих. Я был благодарен Фрейду, что он согласился поехать с нами. Без него положение было бы просто аховое.Мы миновали Гермальзер-Парк, когда уже совсем стемнело, так что я ничего не смог разглядеть. Поезд двигался к югу и вышел на путь, который тянулся на запад от того самого вокзала, куда мы с Холмсом прибыли, кажется, целую вечность тому назад.Итак, мы с Фрейдом переводили стрелку за стрелкой туда и обратно. С нас градом катился пот, когда мы справились с последней, и наш поезд, набирая скорость, устремился в ночь.К тому времени Холмс уже обрисовал положение вещей машинисту и начальнику вокзала, и их отношение круто изменилось. Теперь уже они действовали не под дулом револьвера, хотя Холмс для верности оставил его у себя в кармане на тот случай, если они снова передумают. Наоборот, оба предложили помогать нам всем, чем смогут.Мы продолжали мчаться вперед. В ночном воздухе повеяло прохладой, но мы этого не чувствовали — надо было работать. Те, кто никогда не шуровал уголь, не представляют себе как следует, что это за утомительное занятие. Но, раз уж мы собрались догнать барона, надо было забить топку паровоза до отказа.Что мы и сделали на совесть! Во тьме мимо нас проносились поля и городки, а Фрейд и я кидали и кидали уголь с таким рвением, будто от этого зависела наша жизнь. Первым выдохся я. От того, что мы с Фрейдом то и дело слезали с паровоза и залезали обратно, переводя стрелки, моя раненая нога ныла все сильнее. Сгоряча я почти не замечал этого, но теперь ее все чаще дергало от боли. Пуля, выпущенная из афганского ружья в битве при Майванде, всерьез напомнила о себе.Я продолжал кидать уголь до самого Нойлегенбаха, где пришлось сдать вахту Холмсу. Он протянул мне оружие, и я рухнул на пол кабины, привалившись к железной стенке, и стал поглаживать раненую ногу. Револьвер, однако, держал под рукой. На ночном ветру меня стало знобить, но я стиснул зубы, стараясь не показывать виду. Моим друзьям и без того работы хватало.И все же Холмс заметил мое состояние, когда, кинув очередную порцию, отвернулся от топки. Ни слова не говоря, он отставил лопату, стянул с себя плащ и набросил на меня. Не было времени для слов. Я лишь благодарно прикрыл глаза, а Холмс кивнул, ободряюще потрепал меня по плечу и снова принялся за работу.Эту картину я не скоро забуду: величайший в мире сыщик и отец-основатель новой области медицины, именуемой теперь психоанализом, оба без сюртуков, стояли бок о бок и швыряли уголь в топку так, будто были для этого рождены.Фрейд слабел на глазах — он ведь уже поработал наравне со мной. И хотя ему не мешали, как мне, старые раны — сказывалась непривычка к таким перегрузкам.Заметив это, Холмс велел ему остановиться, а затем попросил начальника вокзала занять место доктора. Тот ответил, что будет только рад оказаться полезным, и хотел тут же взяться за лопату. (Если бы между паровозом и тендером было побольше места, он, конечно, помог бы нам и раньше, но там могли находиться одновременно лишь два кочегара.)Фрейд не хотел отдавать лопату, уверяя нас, что прекрасно себя чувствует, но Холмс настоял на своем, сказав, что если доктор не отдохнет сейчас, то потом не сможет никого подменить. Пока они пререкались, мы проехали Богеймкирхен: я едва успел заметить его, когда он промелькнул мимо. В конце концов Фрейд сдался и передал лопату начальнику вокзала, и тот с рвением принялся за работу.Вздохнув, Фрейд надел куртку и присел напротив меня.— Сигару? — прокричал он. И протянул мне одну, которую я с благодарностью принял.Доктор не переставая курил отличные сигары, совсем так, как Холмс свои трубки. Хотя, как я заметил, мой друг был не столь придирчив в выборе табака, что приводило к менее ароматным результатам.Мы с Фрейдом молча курили, Холмс и начальник вокзала без устали кидали уголь в топку, а машинист следил за манометрами, клапанами и дорогой. Беспокойство, написанное у него на лице, красноречиво свидетельствовало о том, что он не одобряет того, как обращаются с его локомотивом. Взглянув на манометры, он обернулся и крикнул кочегарам, чтобы те не так усердствовали.— Эй, полегче, ребята, не то взорвемся, — предостерег он, пытаясь перекричать грохот.— Как же! — огрызнулся начальник вокзала. — Не слушайте его, герр Холмс. Я водил паровозы, когда этот малый еще бегал в коротких штанишках. Черта с два он взорвется! — ворчал начальник вокзала, отправляя лопату за лопатой во чрево машины. — Этот паровоз построен на заводах фон Лайнсдорфа, а кто-нибудь может мне сказать, что хоть один паровоз фон Лайнсдорфа когда-нибудь взорвался? Ха-ха! Не беспокойтесь, герр Холмс. Ох уж мне эта молодежь: ни храбрости, ни выдержки, ни почтения к старшим! — заключил он, махнув рукой в сторону оробевшего машиниста.— Погодите-ка, перебил его Холмс. — Так вы говорите, этот паровоз построен компанией барона фон Лайнсдорфа?— Да, сэр. А кем же еще? — Начальник вокзала швырнул еще лопату в белое пламя топки, бушевавшее за заслонкой и хоть как-то обогревавшее кабину. Потом запачканным сажей платком потер закопченную табличку у меня над головой.— Видите? — крикнул он.Холмс взглянул с любопытством и, улыбаясь, отступил назад.— Что такое, герр Холмс?— Насмешка судьбы, дружище, и какая! Ну что ж, за работу...Мы мчались в ночи вперед и вперед. Начальник вокзала сказал нам, что поезд барона состоит не из одного, как наш, а из трех вагонов, а его паровоз, заказанный всего лишь за несколько часов до отправления, меньше и не такой мощный. Это известие сильно взбодрило нас. Мы промчались через довольно крупный город Санкт-Пельтен, где нам пришлось перевести всего одну стрелку, а затем и через Мелк со скоростью совершенно немыслимой.— Теперь надо решить вот что, — донесся до нас сквозь рев локомотива голос начальника вокзала. когда Мелк остался позади. — Как поедем — через Линц или другой дорогой?— Есть разница? — крикнул Холмс начальнику вокзала, приложившему ладонь к уху, чтобы лучше слышать.— Через Линц дорога на Зальцбург короче, — сообщил нам этот бесценный человек, сложив ладони рупором у рта, — но в самом Линце мы потеряем время. Слишком много стрелок. В объезд на юг через Амштеттен и Штайр будет гораздо легче: стрелок меньше и не столько путейцев, которые могут застукать нас на месте преступления. Надо решать до того, как мы будем в Похларне. Да, вот еще что, полотно на юге хуже, — добавил он напоследок.— Но ехать-то можно?Начальник вокзала повернулся к машинисту. Тот пожал плечами и кивнул. Холмс взглянул на Фрейда, а потом на меня. На лице его был написан вопрос.— Откуда известно, что барон едет через Зальцбург? — спросил Фрейд. — Быть может, он направляется в Браунау?— Ну нет, за это я могу поручиться, — отвечал начальник вокзала. — Когда кто-нибудь заказывает экстренный, дорогу выбирают заранее и посылают уведомление по телеграфу, чтобы повсюду переключить стрелки. Я сам освобождал путь для поезда барона и знаю, какой дорогой он едет.— Вот счастливое совпадение, — вставил Холмс. — Что же вы посоветуете?Начальник вокзала задумчиво покручивал ус, который тут же стал черен от угольной пыли.— Свернуть на юг.— Отлично.Так мы и поступили. У городишки под названием Похларн мы притормозили и Холмс сам соскочил на землю, чтобы перевести стрелки.Фрейд и я, немного отдохнув, были готовы снова приняться за работу, что и сделали без промедления. Поезд наш понесся к Амштеттену. Тут я заметил, что запасы угля тают, и сказал об этом Холмсу, когда тот вернулся в кабину с полной лопатой, оставив Фрейда на тендере подгребать остатки топлива. Холмс кивнул, но ничего не сказал. В эту минуту он был занят тем, что пытался раскурить трубку, прикрывая спичку от ветра.— Сколько у нас осталось? — спросил он у начальника вокзала, когда наконец его усилия увенчались успехом. Тот отправился вместе со мной на тендер осмотреть запасы, а затем взглянул на манометры, за которыми присматривал машинист.— Если удастся добраться до Штайра, считайте, нам повезло.Холмс вновь кивнул, поднялся на ноги и, ухватившись за железные поручни тендера, перемахнул через них и спустился по наружной стене, направляясь к одному-единственному вагону, который тянул за собой наш паровоз. Я перестал работать лопатой и невольно затаил дыхание, моля Бога, чтобы на всем ходу Холмс не сорвался вниз. Его плащ, который он опять надел, развевался на ветру, как парус. Встречный поток воздуха был так силен, что сдул с сыщика дорожное кепи с ушами.На некоторое время он исчез из виду, а я продолжал вместе с Фрейдом кидать уголь, но долгое отсутствие моего друга не давало мне покоя. Я уже совсем было собрался поделиться своими опасениями с доктором, как тут Холмс залег на тендер сбоку, бросив перед собой целую груду занавесок и другого горючего материала, содранного внутри вагона.— Пускайте это в дело, — скомандовал он. — Сейчас я принесу еще. — Затем он снова исчез.В определенном смысле рассказ о том, как мы разодрали на части и сожгли по кусочкам несчастный вагон — раму за рамой, дверь за дверью, может показаться даже занимательным. Однако делать такое отступление совершенно неуместно. Достаточно сказать, что мы работали по очереди, кроме машиниста, который отказался участвовать во всем этом деле и туманно намекнул, что мы уничтожаем собственность железной дороги. Начальник вокзала наградил его ругательством по-немецки, смысл которого я не смог уяснить, предполагаю, что оно было как-то связано с матушкой машиниста и звучало так же выразительно, как и на любом другом языке. Я же извлек из углубления над табличкой топорик и, как бы подавая пример остальным, отправился потрудиться над вагоном сам.Состав мчался, вспарывая ночь, и в этой сумасшедшей гонке вагон мало-помалу с нашей помощью исчез. Скорости мы не теряли, только раз остановились для того, чтобы перевести стрелки, чтобы продолжить наш кружной путь, да еще, ближе к пяти утра, сделали по настоянию машиниста остановку в Эбензее, где запаслись водой. Это отняло у нас несколько минут, но довольно много тепла ушло впустую — в предрассветное небо вместе с паром и снопами искр. После того как дело было сделано, машинист повеселел и мы снова набрали скорость, утешая себя тем, что, по словам начальника вокзала, барон, несомненно, встретился с большими препятствиями, пробираясь через огромный железнодорожный узел в Линце.Светало. Восток окрасился в оранжево-красные тона, когда мы перевели последние стрелки в Бад-Ишле. Местные железнодорожники сначала ошарашенно наблюдали за происходящим, а потом разразились воплями нам вслед, но наш покалеченный состав уже грохотал через станцию. Высунувшись из кабины, я увидел, что они разбегаются в разные стороны, словно муравьи.— Они сообщат обо всем по телеграфу на следующие станции, — предостерег я. Начальник вокзала угрюмо кивнул и беспомощно развел руками.— И все же надо рискнуть, — решил Холмс, — у нас нет другого выхода. Держи клапан открытым, машинист.Мы рванулись вперед. За спиной у нас показалось солнце. В его восходящих лучах засверкали озера удивительной красоты. Хотя времени было не так много, чтобы насладиться их прелестью, я заметил, что пейзаж здесь по своему великолепию не уступает тем, что я уже имел возможность созерцать на пути в Вену. Правда, теперь вместо того, чтобы сидеть у окна в уютном купе, восторгаться заснеженными вершинами и философствовать, я топориком разносил в щепки точь-в-точь такое же окно, а Холмс, стоя на крыше, орудовал другими инструментами, позаимствованными в кабине паровоза. Он взламывал эту самую крышу и сбрасывал обломки в коридор вагона через дыру, специально пробитую для этой цели. Там их подбирал Фрейд и кидал в тендер, откуда их забирал начальник вокзала и швырял в полыхающий огонь.Показался Зальцбург. Я как раз шел в коридор со своей ношей обломков, когда крики машиниста и начальника вокзала привлекли наше внимание и заставили перебраться в переднюю часть вагона.О чудо! Впереди, менее чем в трех милях от нас, насколько я мог судить, мы увидели поезд — паровоз, тендер и три вагона, — движущийся на юго-запад.— Вот они! — удовлетворенно воскликнул Холмс; глаза его сияли. — Бергер, вы гений! — Он восторженно похлопал изумленного начальника вокзала по плечу и замер, наблюдая за тем, как другой экстренный состав пересек наш путь всего в нескольких милях от нас и плавно перешел на ветку, ведущую к Зальцбургу. Если барон и его подручные и заметили наш поезд или заподозрили неладное, то никак не выдали этого. Через милю мы вынуждены были остановиться, перевели последнюю стрелку и повисли на хвосте у поезда барона. Что было дальше — Надо выжать из этой железки все, что можно, — приказал Холмс, сложив руки рупором, чтобы его было слышно, — и забудьте о стрелках. Их уже перевели перед поездом барона, нам надо настичь его до того, как он выгрузится в Зальцбурге.Мы были измотаны, едва держались на ногах, но теперь, как борзые при виде загнанной дичи, наверное, удесятерили свои силы и сделали то, о чем просил Холмс: сбиваясь с ног, забивали топку обломками некогда роскошного вагона, и пламя разгорелось добела. Когда мы въехали в Зальцбург, железнодорожное полотно перед нами напоминало настоящий лабиринт, такой же запутанный, как кровеносная система человеческого тела. Если хоть одна из этих стрелок была уже переведена обратно, нам бы пришел конец. Место совершенно потерявшего самообладание машиниста занял видавший виды начальник вокзала, в то время как тот довольно робко стал помогать подбрасывать в топку, боясь даже смотреть вперед.Когда мы вплотную приблизились к поезду барона, Холмс выстрелил в воздух, чтобы привлечь к себе внимание. Однако в этом не было особой необходимости, так как нас уже заметили. Я разглядел две головы, высунувшиеся из окна кабины и повернутые в нашу сторону. Поезд барона стал прибавлять скорость.Город Зальцбург промелькнул с головокружительной быстротой. Тут-то я понял, как и бедняга-машинист, что лучше смотреть на дорогу. И все же невозможно было не видеть несущуюся на нас станцию и удивленных людей, когда мы мчались мимо. Поезд барона двигался со скоростью, значительно превышавшей ту, что допускали правила. Однако другой состав, несущийся вслед за первым, не только ошеломлял, но казался угрожающе опасным! Я смутно различал, как ревели разноголосые гудки (один из них был наш, данный Бергером) и вопили вокруг люди.Едва мы проскочили вокзал, как поезд барона достиг реки Зальцах, пересек границу и оказался в Баварии. Не обращая ни на что внимания, мы продолжали собирать остатки вагона и делали это с нечеловеческой скоростью.— Они закрыли шлагбаумы! — крикнул Фрейд, показывая в сторону границы.— Идем на таран, — приказал Шерлок Холмс. Затем последовал удар, и во все стороны полетели щепки.Оказавшись в Баварии, наш локомотив выжал все, на что был способен, и мы стали быстро нагонять беглецов. Теперь можно было немного передохнуть, но тут мы увидели, как кто-то грозит нам кулаком, а затем услышали выстрелы.— Ложись, — скомандовал Холмс, и мы распластались на полу кабины, все, за исключением машиниста. Именно в этот момент он решил встать и посмотреть, что же происходит. И получил пулю в плечо. Закрутившись волчком, словно кукла на веревочках, он повалился на пол и прислонился к стене тендера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22