)
Я уже собиралась с ним согласиться, когда за дверью кто-то зашевелился. Мы замерли, думая, что дверь сейчас распахнется, но этого не произошло.
- Может быть, собака? - предположил Леша.
Мысль вообще-то здравая. Обученная собака не станет лаять, когда в дверь звонят. Встанет за дверью, и будет терпеливо ждать развития событий. Но что-то подсказывало мне: в данном случае за дверью притаилось не четвероногое. Наверное, мою подозрительность пробудил "глазок". Его наличие наводило на мысль, что шевеление в квартире имеет иное происхождение. Например, такое: кто-то из двуногих подкрался к глазку и, посмотрев в него, решил не открывать. Что ж, проверим. Я опустила голову так, чтобы челка упала на лицо, отстранила Лешу и принялась терзать звонок сама. А вдосталь натрезвонившись, громко сказала:
- Ничего не поделаешь, придется встать здесь лагерем. Будем подавать звуковые сигналы с периодом в три минуты.
Когда я в третий раз попыталась изобразить на подручном инструменте траурный марш Шопена, нервы у противника сдали. "Вот она, неискушенность! думала я со снисходительностью мастера к неумелому ученику, прислушиваясь к щелчкам замков и засовов. - Если тебе хочется впускать только избранных, раздай им ключи и не подходи к двери. А настойчивый трезвон можно игнорировать, надев наушники и включив музыку. И вообще, если уж ты считаешь свой дом крепостью, закаляй нервную систему. Вон троянцы, как пить дать, в первый же день осады устали от шума, поднятого у ворот ахейцами, но открывать почему-то не бросились".
Минуту спустя я смотрела в злые глаза Манихиной. Она изменилась. Тощие хвостики стараниями парикмахера превратились в пышную гриву. Искусная подводка вкупе с сильными чувствами придавала глазам яркость и выразительность. Куда только подевалась памятная мне блеклость! Дамочку, яростно сопящую мне в лицо, никто не назвал бы тихоней. Тем не менее я ее узнала. У меня хорошая память на лица.
Ольга тоже меня узнала. Не сразу, но узнала. Однако это не прибавило ей дружелюбия.
- Ты всегда была чемпионкой по наглости, Клюева! Вижу, годы тебя не изменили. Говори, чего нужно, и проваливай, - прошипела она.
Я никогда не вступаю в пререкания с фуриями. По себе знаю: бесполезное это занятие. Даже опасное, пожалуй. Если вы хотите чего-то добиться от разгневанной дамы, то либо уйдите на время и дайте ей успокоиться, либо смиренно согласитесь со всем, в чем она вас не замедлит обвинить, и подчинитесь ее требованиям.
Уйти и дать Манихиной успокоиться я не могла - кто знает, открыла ли бы она нам во второй раз? Оставался один вариант. Я ласково изложила приевшуюся уже историю о подготовке к выпускному юбилею. Манихина затряслась от негодования и попыталась захлопнуть дверь. Я уперлась плечом в стену и ладонью в дверную ручку.
- Ты же знаешь, Ольга, я упрямая. Раз пообещала Надьке раздобыть снимки и биографии, - умру, а раздобуду. - И, прибегнув к проверенной уже уловке, добавила: - В крайнем случае найму частного сыщика, он сделает все в лучшем виде.
Результат превзошел все ожидания. Манихина побелела и ухватилась за косяк, чтобы не упасть.
- Ты... ты не имеешь права!
- Спасибо, что предупредила. Непременно проконсультируюсь со своим адвокатом.
- Чего ты хочешь?! - заорала она истерично.
- Разве я не объяснила?
Она уставилась на меня. Не знаю, чего в ее взгляде было больше - ярости или смятения. Безмолвная дуэль длилась минуту. Потом она стремительно повернулась и бросилась в комнату. Я не успела решить, следует ли принять это за приглашение, как Манихина уже вернулась. С фотоснимком в руке.
- Вот. И дай мне телефон Денисовой. Я сама ей позвоню.
- Пожалуйста. - Я пожала плечами, вынула из сумочки записную книжку и продиктовала номер. От попытки вытянуть из собеседницы последний недостающий адрес меня удержало выражение ее лица. Ну не было в нем приветливости и стремления помочь ближнему.
Глава 13
Как ни скромны были наши с Лешей сегодняшние успехи, на фоне достижений прочих они оказались самыми значительными. Но все по порядку.
Домой мы приплелись полуживые от усталости, и, вдохув гастрономических ароматов, витавших в квартирке, едва не попадали в голодный обморок, ибо банан, сомнительный чебурек и несомненная бурда под кодовым названием "кофе со сливками", подкреплявшие наши силы в течение дня, давно отошли в область воспоминаний. Ввалившись на кухню, мы обнаружили шкворчащий на плите омлет с помидорами и луком, и Прошку, любовно нарезающего огурчики и зеленый салат.
- Спасибо, darling, ты спас нам жизнь, - проникновенно сказала я и выложила омлет в две тарелки, одну из которых взяла себе, а другую поставила перед Лешей.
Прошка сначала онемел, а потом издал боевой клич. Услышь его краснокожие, они в тот же миг превратились бы в бледнолицых, побросали томогавки и дали деру. А мы даже не вздрогнули (ну, разве что чуть-чуть).
- Штаны, - коротко напомнила я, отправляя в рот первый кусочек омлета.
Сраженный на лету, Прошка сник и покосился на Лешу в слабой надежде найти в его лице защитника. Но тот удавил надежду в зародыше.
- А ты что будешь? Салатик? - спросил он, с аппетитом уминая плод Прошкиного кулинарного искусства. - Это правильно. От него не толстеют.
В глубине Прошкиных очей поселилась печаль. По доброте душевной я решила отвлечь друга от неприятных мыслей.
- Как твои успехи на поприще частного сыска? Удалось расколось психопатку Инну?
Прошка помрачнел еще больше (хотя, казалось, дальше некуда) и попытался уклониться от ответа.
- Она не психопатка. Наоборот. Дверь, захлопнутая перед твоим носом, свидетельствует о ее незаурядном уме, проницательности и хорошо развитом инстинкте самосохранения.
Я не поддалась на провокацию.
- Ее незаурядные способности давай обсудим в другой раз. Сейчас меня интересует, что ты от нее узнал. Она сообщила, где трудился и с кем якшался Доризо?
- До этого мы еще не дошли, - пробурчал Прошка, с неудовольствием разглядывая листик салата, свисающий с его вилки.
- Вот как? - Леша от удивления перестал жевать. - А до чего же вы дошли?
- Мы достигли известного взаимопонимания во взглядах. Так сказать, в мировоззренческом плане. - Уловив наше разочарование, Прошка разъярился: - Я вам что, чародей?! Вчера девица не разжимала губ и не желала никого видеть. И сегодня я разве что на руках не плясал, соловьем разливался, чтобы она хотя бы изредка подала реплику. Начни я допытываться про Доризо, она тут же сообразила бы, что мой интерес к ней меркантилен, и послала бы к чертовой бабушке. Вы этого хотите? Ну и нечего на меня наседать! Чтобы установить доверительные отношения с девушкой, которая к ним не стремится, нужно терпение. Я выкладываюсь, как могу. И уже кое-чего добился. Например, поприставав к ней всего каких-то два часа с вопросом, почему она такая грустная, вырвал признание, что девушка недавно потеряла любимого человека и пока не готова говорить на эту тему. Довольны?
- Любимого? - переспросила я. - Ты думаешь, речь идет о Доризо? Но Евгений Алексеевич сказал, что они вот уже пару лет друг с другом не разговаривали и даже не здоровались. Скорее всего, она имела в виду кого-то другого.
- Я всегда подозревал, Варвара, что ты эмоционально ущербная личность. И не только эмоционально, коли уж на то пошло. Тут все ясно, как дважды два. Девушка крупно поссорилась с возлюбленным, вышла ему назло замуж, но сердце-то не обманешь. Два года она маялась, не зная, как выбраться из ловушки, в которую сама себя загнала, а потом возлюбленный погиб. Ей впору волосы на себе рвать, а она вынуждена перед мужем и домашними делать вид, что у нее все в порядке. А тут еще являешься ты и требуешь, чтобы она рассказала тебе о Доризо...
- Я не требовала. Я вежливо попросила.
- Да плевать ей на твою вежливость! Она и без тебя на стенку лезла, а ты пришла сыпать ей соль на раны. Скажи спасибо, что она просто дверь захлопнула. Могла бы и на части разорвать. Короче, я готов спорить, что ее любимый - Доризо. Это объясняет все странности ее поведения.
Поразмыслив, я неохотно (нелегко было отказаться от убеждения, что Инна - обыкновенная психопатка) признала его возможную правоту. Потом мы с Лешей поведали о своих приключениях. После горячего спора на тему: можно ли считать неадекватной реакцию на мое появление Жердочкиной и Манихиной, я встала из-за стола, объявила, что мне нужно позвонить, и ушла в спальню.
Первым делом я протелефонировала Татке и попросила ее узнать у экс-супруга, где пребывает его кузина. Татка проворчала, что беседы с бывшеньким не относятся к числу ее любимых развлечений, но позвонить согласилась. Потом я набрала номер Жердочкиной. На третьем гудке включился определитель номера. На десятом стало ясно, что трубку никто не снимет. Не исключено, что Жердочкина до сих пор где-то шлялась, но мне в это почему-то не верилось. Я позвонила Надежде и рассказала ей о событиях дня.
- Не знаю, что и сказать, Варварка. Жердочкина пропала с горизонта сразу после окончания школы. Не помню, чтобы кто-нибудь из ребят хоть раз ее помянул. Но старое мое впечатление о ней таково, что Галина никогда не ввязалась бы в глупую, сомнительную затею. Не стала бы она звонить тебе, назвавшись чужим именем, не говоря уже о том, чтобы заманивать в квартиру с трупом. Конечно, люди со временем меняются, но не настолько же!
- А чего же она тогда испугалась?
- Мало ли чего! Может, ждала возлюбленного, которому рассказывала всякие небылицы о своей необыкновенной популярности в юности. Представь, как бы ей было неловко, если бы вы столкнулись, и ей пришлось тебя представить. А вдруг разговор свернет на школу?
- Ты не видела ее лица. Она была вне себя от страха.
- Ну и что? На свете полно таких, кто предпочтет наложить на себя руки, лишь бы не попасть в неловкое или смешное положение. Тем более, на глазах объекта нежной страсти.
- Как-то не ассоциируется Жердочкина с нежной страстью, - буркнула я. Ладно, оставим пока Жердочкину. А что тебе известно о Манихиной?
- Немногое. Закончила пед. Замужем, двое детей. Лет двенадцать прозябали в коммуналке, потом получили квартиру. Ты лучше с Таткой о ней поговори. Они раньше жили рядом, часто встречались. Таткина Ксюшка и Ольгин младший сын - ровесники.
- Понятно. И последний вопрос. - Я посмотрела в список, который мы с Надеждой составили вчера общими усилиями, и нашла глазами единственную фамилию, оставшуюся без пометок. - Ты не знаешь, у кого можно раздобыть адрес Белоусовой? Кто поддерживал с ней связь?
- Точно не знаю, но, думаю, нужно справиться у Гели. Помнишь, Белоусова ходила за ней хвостиком? Как - не помнишь? Ты же сама Ленку Липучкой нарекла!
Я схватилась за голову. Вот так, незаметно, подкрадывается старческий маразм! Как я могла забыть Липучку - неизменную подпевалу и тень Гелены? Они составляли парочку того же рода, что Шер-Хан и Табаки. Липучка, понятное дело, разделяла Гелину неприязнь ко мне. В списке одноклассниц, предположительно готовых подстроить мне пакость, ее имя следовало бы поставить вторым.
- Надька, это она! Нутром чую - она. Черт, сколько мы времени даром потратили! Вижу, придется мне завтра до Сергиева Посада тащиться, клянчить у Гели адрес...
- Остынь, Варька, не пори горячку. Я совсем не уверена, что Ленка - та, кого ты ищешь. Мне кажется, она не питала к тебе личной неприязни. Так, прикидывалась Гелиного одобрения ради.
- Тогда скажи, кто питал. У меня оказалось дырявое решето вместо головы. Кому я досадила до такой степени, что у человека и двадцать лет спустя не пропало желание отомстить? Кто меня так ненавидел, ты можешь сказать?
- Могу. Единственный человек в классе, который тебя ненавидел - Геля. Другие иногда на тебя обижались или даже злились. Тактом, уж извини, ты не отличалась. Но это были обиды-однодневки. А Геля с наслаждением бросила бы тебя в чан с маслом и развела под ним медленный огонь.
- Ты преувеличиваешь, Надька. Тебя она ненавидела больше.
- Не обманывай себя, солнышко. Меня она никогда не принимала всерьез. С ее точки зрения, я - человек второго сорта, об меня не стоит и руки марать. Ты - другое дело. Тебя она считала ровней. И ненавидела от души.
- По-моему, ты не права. Наша непримиримая вражда кончилась еще в начальной школе. Все, что ты наблюдала потом, - остаточная деформация. Но Геля в любом случае не наш человек. Она с первого августа не просыхая гуляет на даче и о здешних драматических событиях, по нашим сведениям, не ведает ни сном, ни духом. Так что Липучка - самая многообещающая кандидатка. Как бы раздобыть ее координаты, минуя Гелю?
Мне не удалось решить эту задачу. Я еще раз поговорила с Таткой и выяснила, что Веденеева в конце июля отправилась в двунедельный круиз по Средиземному морю. Но о Белоусовой Татка ничего не знала. Как и экс-Митина, которой я позвонила следом. У Жердочкиной по-прежнему никто не брал трубку. Приставать к Манихиной после сегодняшнего рандеву я не решилась. Переложила это неблагодарное дело на Надькины плечи. Надежда, поболтав с Ольгой, в подробностях пересказала мне, что та обо мне думает, но почти ничего к старой информации не добавила. Только место работы Манихиной - она, оказывается, была редактором одного престижного международного женского журнала, который сравнительно недавно начал выходить на русском языке. О Белоусовой - ноль.
Положив, наконец, раскалившуюся телефонную трубку, я вернулась к друзьям. И только тут заметила, что уже полдвенадцатого, а от Марка ни слуху, ни духу. При мысли, что он пытался мне дозвониться, а телефон был занят, я покрылась холодным потом. И немного успокоилась, лишь вспомнив о сотовых, которые Марк приобрел себе и Леше, чтобы предупредить мои возможные попытки удрать от последнего.
- Леша, у тебя сотовый включен?
Он отцепил от пояса футляр с телефоном, посмотрел на дисплей и кивнул.
- Включен, а что?
- Позвони Марку, узнай, где его черти носят.
Леша нажал пару кнопок, поднес трубку к уху и сообщил:
- Абонент недоступен. Видно, Марк в метро. Скоро приедет.
Приехал он в начале первого. Сразу стало ясно, что Марк пьян, - и не по бессмысленному, расфокусированному взору, и не по безуспешным попыткам самостоятельно переобуться и рубленым жестам, и не по безошибочно распознаваемому, сбивающему с ног запаху перегара, а по милой, благодушной улыбке на устах. Он был пьян, как никогда в жизни, - не считая пары легендардных случаев из студенческой юности, что давно отошли в область преданий.
- Марк, что случилось?
Он долго вглядывался в мое лицо и наконец величественно, словно монарх, подающий знак об окончании аудиенции, махнул рукой. Потом прошел в гостиную, рухнул прямо в туфлях на диван и отключился.
Мы растерянно переглянулись.
- Вот так номер! - протянул Прошка. - И что теперь делать?
- Ему нельзя сейчас спать, - сказал Леша. - При таком отравлении нужно непрерывно пить, чтобы вывести всю гадость. Иначе он завтра совсем загнется.
- А что нужно пить, ты знаешь? - спросила я. - Просто воду?
- Можно просто воду, но лучше слабый сладкий чай с лимоном.
Марк силен и страшен во гневе. Попыткам разбудить и напоить его чаем он сопротивлялся, как дикий мустанг противится ковбою на родео. Но на стороне экзекуторов были численный перевес и вера в наше правое дело. Не могли же мы допустить, чтобы наш верный товарищ скончался в похмельных муках. После двухчасовой битвы гостиная, залитая сладким чаем, лимонным соком и кровью из двух разбитых носов, выглядела, словно декорация к фильму ужасов, но Марк уже не лежал, а сидел и пил-таки злополучный чай. А еще через час нам удалось добиться членораздельных показаний.
Ловля репортера отдела криминальной хроники, которого сосватал ему знакомый журналист, заняла целый день, но наконец Марк поймал этого неуловимого Джо в баре какого-то пресс-центра. Неуловимый Джо выслушал его и согласился помочь. Практически бескорыстно, всего за бутылку рома. Марк тут же заказал бутылку и хотел откланяться, но Джо заявил, что не любит пить один, и потребовал, чтобы новый знакомый составил ему компанию. Распив первую бутылку, они, по настоянию репортера, взяли вторую. Теперь выпивку поставил Джо. Он же первый и сошел с дистанции, уснув прямо за столиком. Марк объяснил это разницей в комплекции. Пили они поровну, но маленькому худому репортеру досталось больше алкоголя на единицу веса, вот он и вырубился, тогда как Марку удалось отбыть на своих двоих.
Добравшись под утро до постели, я перед сном еще успела подумать, что расследование наше в этот раз как-то не заладилось. Прошло уже почти трое суток, как завертелась эта карусель, мы изнурены, а результат нулевой. Может, послать все к черту? Зачем суетиться, если больше никаких зловещих событий не происходит и милиция оставила меня в покое?
С этой мыслью я отключилась.
Глава 14
А назавтра все вновь завертелось со страшной силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Я уже собиралась с ним согласиться, когда за дверью кто-то зашевелился. Мы замерли, думая, что дверь сейчас распахнется, но этого не произошло.
- Может быть, собака? - предположил Леша.
Мысль вообще-то здравая. Обученная собака не станет лаять, когда в дверь звонят. Встанет за дверью, и будет терпеливо ждать развития событий. Но что-то подсказывало мне: в данном случае за дверью притаилось не четвероногое. Наверное, мою подозрительность пробудил "глазок". Его наличие наводило на мысль, что шевеление в квартире имеет иное происхождение. Например, такое: кто-то из двуногих подкрался к глазку и, посмотрев в него, решил не открывать. Что ж, проверим. Я опустила голову так, чтобы челка упала на лицо, отстранила Лешу и принялась терзать звонок сама. А вдосталь натрезвонившись, громко сказала:
- Ничего не поделаешь, придется встать здесь лагерем. Будем подавать звуковые сигналы с периодом в три минуты.
Когда я в третий раз попыталась изобразить на подручном инструменте траурный марш Шопена, нервы у противника сдали. "Вот она, неискушенность! думала я со снисходительностью мастера к неумелому ученику, прислушиваясь к щелчкам замков и засовов. - Если тебе хочется впускать только избранных, раздай им ключи и не подходи к двери. А настойчивый трезвон можно игнорировать, надев наушники и включив музыку. И вообще, если уж ты считаешь свой дом крепостью, закаляй нервную систему. Вон троянцы, как пить дать, в первый же день осады устали от шума, поднятого у ворот ахейцами, но открывать почему-то не бросились".
Минуту спустя я смотрела в злые глаза Манихиной. Она изменилась. Тощие хвостики стараниями парикмахера превратились в пышную гриву. Искусная подводка вкупе с сильными чувствами придавала глазам яркость и выразительность. Куда только подевалась памятная мне блеклость! Дамочку, яростно сопящую мне в лицо, никто не назвал бы тихоней. Тем не менее я ее узнала. У меня хорошая память на лица.
Ольга тоже меня узнала. Не сразу, но узнала. Однако это не прибавило ей дружелюбия.
- Ты всегда была чемпионкой по наглости, Клюева! Вижу, годы тебя не изменили. Говори, чего нужно, и проваливай, - прошипела она.
Я никогда не вступаю в пререкания с фуриями. По себе знаю: бесполезное это занятие. Даже опасное, пожалуй. Если вы хотите чего-то добиться от разгневанной дамы, то либо уйдите на время и дайте ей успокоиться, либо смиренно согласитесь со всем, в чем она вас не замедлит обвинить, и подчинитесь ее требованиям.
Уйти и дать Манихиной успокоиться я не могла - кто знает, открыла ли бы она нам во второй раз? Оставался один вариант. Я ласково изложила приевшуюся уже историю о подготовке к выпускному юбилею. Манихина затряслась от негодования и попыталась захлопнуть дверь. Я уперлась плечом в стену и ладонью в дверную ручку.
- Ты же знаешь, Ольга, я упрямая. Раз пообещала Надьке раздобыть снимки и биографии, - умру, а раздобуду. - И, прибегнув к проверенной уже уловке, добавила: - В крайнем случае найму частного сыщика, он сделает все в лучшем виде.
Результат превзошел все ожидания. Манихина побелела и ухватилась за косяк, чтобы не упасть.
- Ты... ты не имеешь права!
- Спасибо, что предупредила. Непременно проконсультируюсь со своим адвокатом.
- Чего ты хочешь?! - заорала она истерично.
- Разве я не объяснила?
Она уставилась на меня. Не знаю, чего в ее взгляде было больше - ярости или смятения. Безмолвная дуэль длилась минуту. Потом она стремительно повернулась и бросилась в комнату. Я не успела решить, следует ли принять это за приглашение, как Манихина уже вернулась. С фотоснимком в руке.
- Вот. И дай мне телефон Денисовой. Я сама ей позвоню.
- Пожалуйста. - Я пожала плечами, вынула из сумочки записную книжку и продиктовала номер. От попытки вытянуть из собеседницы последний недостающий адрес меня удержало выражение ее лица. Ну не было в нем приветливости и стремления помочь ближнему.
Глава 13
Как ни скромны были наши с Лешей сегодняшние успехи, на фоне достижений прочих они оказались самыми значительными. Но все по порядку.
Домой мы приплелись полуживые от усталости, и, вдохув гастрономических ароматов, витавших в квартирке, едва не попадали в голодный обморок, ибо банан, сомнительный чебурек и несомненная бурда под кодовым названием "кофе со сливками", подкреплявшие наши силы в течение дня, давно отошли в область воспоминаний. Ввалившись на кухню, мы обнаружили шкворчащий на плите омлет с помидорами и луком, и Прошку, любовно нарезающего огурчики и зеленый салат.
- Спасибо, darling, ты спас нам жизнь, - проникновенно сказала я и выложила омлет в две тарелки, одну из которых взяла себе, а другую поставила перед Лешей.
Прошка сначала онемел, а потом издал боевой клич. Услышь его краснокожие, они в тот же миг превратились бы в бледнолицых, побросали томогавки и дали деру. А мы даже не вздрогнули (ну, разве что чуть-чуть).
- Штаны, - коротко напомнила я, отправляя в рот первый кусочек омлета.
Сраженный на лету, Прошка сник и покосился на Лешу в слабой надежде найти в его лице защитника. Но тот удавил надежду в зародыше.
- А ты что будешь? Салатик? - спросил он, с аппетитом уминая плод Прошкиного кулинарного искусства. - Это правильно. От него не толстеют.
В глубине Прошкиных очей поселилась печаль. По доброте душевной я решила отвлечь друга от неприятных мыслей.
- Как твои успехи на поприще частного сыска? Удалось расколось психопатку Инну?
Прошка помрачнел еще больше (хотя, казалось, дальше некуда) и попытался уклониться от ответа.
- Она не психопатка. Наоборот. Дверь, захлопнутая перед твоим носом, свидетельствует о ее незаурядном уме, проницательности и хорошо развитом инстинкте самосохранения.
Я не поддалась на провокацию.
- Ее незаурядные способности давай обсудим в другой раз. Сейчас меня интересует, что ты от нее узнал. Она сообщила, где трудился и с кем якшался Доризо?
- До этого мы еще не дошли, - пробурчал Прошка, с неудовольствием разглядывая листик салата, свисающий с его вилки.
- Вот как? - Леша от удивления перестал жевать. - А до чего же вы дошли?
- Мы достигли известного взаимопонимания во взглядах. Так сказать, в мировоззренческом плане. - Уловив наше разочарование, Прошка разъярился: - Я вам что, чародей?! Вчера девица не разжимала губ и не желала никого видеть. И сегодня я разве что на руках не плясал, соловьем разливался, чтобы она хотя бы изредка подала реплику. Начни я допытываться про Доризо, она тут же сообразила бы, что мой интерес к ней меркантилен, и послала бы к чертовой бабушке. Вы этого хотите? Ну и нечего на меня наседать! Чтобы установить доверительные отношения с девушкой, которая к ним не стремится, нужно терпение. Я выкладываюсь, как могу. И уже кое-чего добился. Например, поприставав к ней всего каких-то два часа с вопросом, почему она такая грустная, вырвал признание, что девушка недавно потеряла любимого человека и пока не готова говорить на эту тему. Довольны?
- Любимого? - переспросила я. - Ты думаешь, речь идет о Доризо? Но Евгений Алексеевич сказал, что они вот уже пару лет друг с другом не разговаривали и даже не здоровались. Скорее всего, она имела в виду кого-то другого.
- Я всегда подозревал, Варвара, что ты эмоционально ущербная личность. И не только эмоционально, коли уж на то пошло. Тут все ясно, как дважды два. Девушка крупно поссорилась с возлюбленным, вышла ему назло замуж, но сердце-то не обманешь. Два года она маялась, не зная, как выбраться из ловушки, в которую сама себя загнала, а потом возлюбленный погиб. Ей впору волосы на себе рвать, а она вынуждена перед мужем и домашними делать вид, что у нее все в порядке. А тут еще являешься ты и требуешь, чтобы она рассказала тебе о Доризо...
- Я не требовала. Я вежливо попросила.
- Да плевать ей на твою вежливость! Она и без тебя на стенку лезла, а ты пришла сыпать ей соль на раны. Скажи спасибо, что она просто дверь захлопнула. Могла бы и на части разорвать. Короче, я готов спорить, что ее любимый - Доризо. Это объясняет все странности ее поведения.
Поразмыслив, я неохотно (нелегко было отказаться от убеждения, что Инна - обыкновенная психопатка) признала его возможную правоту. Потом мы с Лешей поведали о своих приключениях. После горячего спора на тему: можно ли считать неадекватной реакцию на мое появление Жердочкиной и Манихиной, я встала из-за стола, объявила, что мне нужно позвонить, и ушла в спальню.
Первым делом я протелефонировала Татке и попросила ее узнать у экс-супруга, где пребывает его кузина. Татка проворчала, что беседы с бывшеньким не относятся к числу ее любимых развлечений, но позвонить согласилась. Потом я набрала номер Жердочкиной. На третьем гудке включился определитель номера. На десятом стало ясно, что трубку никто не снимет. Не исключено, что Жердочкина до сих пор где-то шлялась, но мне в это почему-то не верилось. Я позвонила Надежде и рассказала ей о событиях дня.
- Не знаю, что и сказать, Варварка. Жердочкина пропала с горизонта сразу после окончания школы. Не помню, чтобы кто-нибудь из ребят хоть раз ее помянул. Но старое мое впечатление о ней таково, что Галина никогда не ввязалась бы в глупую, сомнительную затею. Не стала бы она звонить тебе, назвавшись чужим именем, не говоря уже о том, чтобы заманивать в квартиру с трупом. Конечно, люди со временем меняются, но не настолько же!
- А чего же она тогда испугалась?
- Мало ли чего! Может, ждала возлюбленного, которому рассказывала всякие небылицы о своей необыкновенной популярности в юности. Представь, как бы ей было неловко, если бы вы столкнулись, и ей пришлось тебя представить. А вдруг разговор свернет на школу?
- Ты не видела ее лица. Она была вне себя от страха.
- Ну и что? На свете полно таких, кто предпочтет наложить на себя руки, лишь бы не попасть в неловкое или смешное положение. Тем более, на глазах объекта нежной страсти.
- Как-то не ассоциируется Жердочкина с нежной страстью, - буркнула я. Ладно, оставим пока Жердочкину. А что тебе известно о Манихиной?
- Немногое. Закончила пед. Замужем, двое детей. Лет двенадцать прозябали в коммуналке, потом получили квартиру. Ты лучше с Таткой о ней поговори. Они раньше жили рядом, часто встречались. Таткина Ксюшка и Ольгин младший сын - ровесники.
- Понятно. И последний вопрос. - Я посмотрела в список, который мы с Надеждой составили вчера общими усилиями, и нашла глазами единственную фамилию, оставшуюся без пометок. - Ты не знаешь, у кого можно раздобыть адрес Белоусовой? Кто поддерживал с ней связь?
- Точно не знаю, но, думаю, нужно справиться у Гели. Помнишь, Белоусова ходила за ней хвостиком? Как - не помнишь? Ты же сама Ленку Липучкой нарекла!
Я схватилась за голову. Вот так, незаметно, подкрадывается старческий маразм! Как я могла забыть Липучку - неизменную подпевалу и тень Гелены? Они составляли парочку того же рода, что Шер-Хан и Табаки. Липучка, понятное дело, разделяла Гелину неприязнь ко мне. В списке одноклассниц, предположительно готовых подстроить мне пакость, ее имя следовало бы поставить вторым.
- Надька, это она! Нутром чую - она. Черт, сколько мы времени даром потратили! Вижу, придется мне завтра до Сергиева Посада тащиться, клянчить у Гели адрес...
- Остынь, Варька, не пори горячку. Я совсем не уверена, что Ленка - та, кого ты ищешь. Мне кажется, она не питала к тебе личной неприязни. Так, прикидывалась Гелиного одобрения ради.
- Тогда скажи, кто питал. У меня оказалось дырявое решето вместо головы. Кому я досадила до такой степени, что у человека и двадцать лет спустя не пропало желание отомстить? Кто меня так ненавидел, ты можешь сказать?
- Могу. Единственный человек в классе, который тебя ненавидел - Геля. Другие иногда на тебя обижались или даже злились. Тактом, уж извини, ты не отличалась. Но это были обиды-однодневки. А Геля с наслаждением бросила бы тебя в чан с маслом и развела под ним медленный огонь.
- Ты преувеличиваешь, Надька. Тебя она ненавидела больше.
- Не обманывай себя, солнышко. Меня она никогда не принимала всерьез. С ее точки зрения, я - человек второго сорта, об меня не стоит и руки марать. Ты - другое дело. Тебя она считала ровней. И ненавидела от души.
- По-моему, ты не права. Наша непримиримая вражда кончилась еще в начальной школе. Все, что ты наблюдала потом, - остаточная деформация. Но Геля в любом случае не наш человек. Она с первого августа не просыхая гуляет на даче и о здешних драматических событиях, по нашим сведениям, не ведает ни сном, ни духом. Так что Липучка - самая многообещающая кандидатка. Как бы раздобыть ее координаты, минуя Гелю?
Мне не удалось решить эту задачу. Я еще раз поговорила с Таткой и выяснила, что Веденеева в конце июля отправилась в двунедельный круиз по Средиземному морю. Но о Белоусовой Татка ничего не знала. Как и экс-Митина, которой я позвонила следом. У Жердочкиной по-прежнему никто не брал трубку. Приставать к Манихиной после сегодняшнего рандеву я не решилась. Переложила это неблагодарное дело на Надькины плечи. Надежда, поболтав с Ольгой, в подробностях пересказала мне, что та обо мне думает, но почти ничего к старой информации не добавила. Только место работы Манихиной - она, оказывается, была редактором одного престижного международного женского журнала, который сравнительно недавно начал выходить на русском языке. О Белоусовой - ноль.
Положив, наконец, раскалившуюся телефонную трубку, я вернулась к друзьям. И только тут заметила, что уже полдвенадцатого, а от Марка ни слуху, ни духу. При мысли, что он пытался мне дозвониться, а телефон был занят, я покрылась холодным потом. И немного успокоилась, лишь вспомнив о сотовых, которые Марк приобрел себе и Леше, чтобы предупредить мои возможные попытки удрать от последнего.
- Леша, у тебя сотовый включен?
Он отцепил от пояса футляр с телефоном, посмотрел на дисплей и кивнул.
- Включен, а что?
- Позвони Марку, узнай, где его черти носят.
Леша нажал пару кнопок, поднес трубку к уху и сообщил:
- Абонент недоступен. Видно, Марк в метро. Скоро приедет.
Приехал он в начале первого. Сразу стало ясно, что Марк пьян, - и не по бессмысленному, расфокусированному взору, и не по безуспешным попыткам самостоятельно переобуться и рубленым жестам, и не по безошибочно распознаваемому, сбивающему с ног запаху перегара, а по милой, благодушной улыбке на устах. Он был пьян, как никогда в жизни, - не считая пары легендардных случаев из студенческой юности, что давно отошли в область преданий.
- Марк, что случилось?
Он долго вглядывался в мое лицо и наконец величественно, словно монарх, подающий знак об окончании аудиенции, махнул рукой. Потом прошел в гостиную, рухнул прямо в туфлях на диван и отключился.
Мы растерянно переглянулись.
- Вот так номер! - протянул Прошка. - И что теперь делать?
- Ему нельзя сейчас спать, - сказал Леша. - При таком отравлении нужно непрерывно пить, чтобы вывести всю гадость. Иначе он завтра совсем загнется.
- А что нужно пить, ты знаешь? - спросила я. - Просто воду?
- Можно просто воду, но лучше слабый сладкий чай с лимоном.
Марк силен и страшен во гневе. Попыткам разбудить и напоить его чаем он сопротивлялся, как дикий мустанг противится ковбою на родео. Но на стороне экзекуторов были численный перевес и вера в наше правое дело. Не могли же мы допустить, чтобы наш верный товарищ скончался в похмельных муках. После двухчасовой битвы гостиная, залитая сладким чаем, лимонным соком и кровью из двух разбитых носов, выглядела, словно декорация к фильму ужасов, но Марк уже не лежал, а сидел и пил-таки злополучный чай. А еще через час нам удалось добиться членораздельных показаний.
Ловля репортера отдела криминальной хроники, которого сосватал ему знакомый журналист, заняла целый день, но наконец Марк поймал этого неуловимого Джо в баре какого-то пресс-центра. Неуловимый Джо выслушал его и согласился помочь. Практически бескорыстно, всего за бутылку рома. Марк тут же заказал бутылку и хотел откланяться, но Джо заявил, что не любит пить один, и потребовал, чтобы новый знакомый составил ему компанию. Распив первую бутылку, они, по настоянию репортера, взяли вторую. Теперь выпивку поставил Джо. Он же первый и сошел с дистанции, уснув прямо за столиком. Марк объяснил это разницей в комплекции. Пили они поровну, но маленькому худому репортеру досталось больше алкоголя на единицу веса, вот он и вырубился, тогда как Марку удалось отбыть на своих двоих.
Добравшись под утро до постели, я перед сном еще успела подумать, что расследование наше в этот раз как-то не заладилось. Прошло уже почти трое суток, как завертелась эта карусель, мы изнурены, а результат нулевой. Может, послать все к черту? Зачем суетиться, если больше никаких зловещих событий не происходит и милиция оставила меня в покое?
С этой мыслью я отключилась.
Глава 14
А назавтра все вновь завертелось со страшной силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32