Неглупый. И не из жополизов. Такого, пожалуй, нужно иметь в союзниках.
— Что же это за программа? — спросил он.
— Возвращение к плановой экономике. Государственное регулирование. В разумных, естественно, пределах. Социализм с капиталистическим лицом.
— А вот многие считают, что возвращение к плановой экономике невозможно, — заметил Экс, испытующе разглядывая собеседника из-под нависших седых бровей.
— Но не вы, — живо возразил Нифонтов все в том же тоне непринужденной светской беседы. — Вы рассуждаете так. Есть политические предпосылки: люди наигрались в демократию и жаждут порядка. Есть природные ресурсы. Есть смекалистые и трудолюбивые россияне, почувствовавшие вкус к свободному предпринимательству.
Есть, наконец, образ врага: все эти олигархи и прихватизаторы, плодящие криминал. Осталось немного: освободиться от долгов Западу. И вперед. Вы убеждены, что это единственный для России путь.
Не дурак. Очень не дурак. И держится свободно. Даже слишком, пожалуй, свободно.
— Откуда тебе знать, как я рассуждаю? — ворчливо спросил Экс. — «Вы рассуждаете», «Вы убеждены». Чего это ты за меня думаешь?
Нифонтов усмехнулся:
— Так думаю не я. Так думают мои аналитики.
— А им кто дал право рассуждать за меня?
— Я задал им этот вопрос. Мне самому это было интересно.
— И что ответили? Нифонтов развел руками:
— Вы же знаете, какая нынче молодежь. Никаких авторитетов. Никакого уважения к старшим.
— Не увиливай, не увиливай!
— Они ответили так. Эти старые пердуны всегда думали за нас. «Россияне уверены», «Россияне считают», «Россияне думают». Они полагают, это дает им право думать за вас. Во всяком случае, строить предположения. И они, пожалуй, действительно имеют на это право. Не выпить ли нам за молодую Россию?
Гость повертел в руках фужер и поставил на стол.
— Аналитики у тебя хорошие, а коньяк говенный. Чем заканчивается их сценарий?
— Социальный взрыв. Диктатура. Гражданская война. Развал России. Экс нахмурился:
— И ты согласен с этим прогнозом?
— Нет. Я уверен, что обойдется без гражданской войны. А с остальным — да, согласен. Мы окажемся отброшенными в девяносто первый год. И придется начинать все с нуля.
Тяжелое лицо гостя еще больше потяжелело.
— А ты, я смотрю, большой оптимист, — с хмурой иронией проговорил он.
— Я реалист, — возразил Нифонтов. — Как и вы. Между нами только одна разница. Вы считаете, что народ — это стадо. А я думаю, что народ — это табун. Он вырвался из загона. И кнутом его назад уже не загнать. К счастью, это не единственный из возможных сценариев.
— Кто будет президентом по другим сценариям?
— Не вы.
Экс помолчал. Похоже, зря он сюда приехал. Этот генерал оказался не тем, за кого он его принимал.
Мужик, конечно, неглупый, но с гонором. И политик плохой. Хороший политик умеет не только просчитать ситуацию, но и прочувствовать ее. Не дипломат. Хоть и выглядит дипломатом. Или это просто игра в расчете на сильные козыри, которые есть у него на руках? Какие у него могут быть козыри? Да никаких. Они ему только кажутся сильными. В этой игре, как в преферансе, важно не то, что у тебя на руках. А то, что в прикупе. Нифонтов не знал прикупа. А Экс знал. И решил, что не стоит заниматься размазыванием каши по столу. Его привело сюда конкретное дело. К делу надо и переходить.
— Интересно с тобой разговаривать, Александр Николаевич, интересно, — покивал он. — Догадываешься, зачем я к тебе приехал?
— Будет лучше, если вы скажете сами. Не хочу уподобляться моим аналитикам и думать за вас.
— Скажу, — согласился гость. — Ты меня знаешь, я человек прямой, хитрым дипломатиям не обучен. Поэтому я тебя прямо спрошу: ты приказал взорвать «Мрию»?
— Нет.
— Нет? — переспросил Экс.
— Нет, — повторил Нифонтов. — Ни я, ни мои люди приказа взорвать «Мрию» не отдавали, — Что ты знаешь обо всем этом деле? Только не говори, что не знаешь ничего, — предупредил Экс возможные возражения. — Президент поручил заняться этим твоему управлению. Он это сделал при мне, — добавил он, резонно рассудив, что у генерала не будет возможности проверить его слова.
Нифонтов подошел к письменному столу, бросил в интерком:
— Пригласите ко мне полковника Голубкова. — Объяснил гостю:
— Начальник оперативного отдела. Он непосредственно занимается этой темой.
Через минуту в кабинете появился сухощавый штатский с седыми, коротко подстриженными волосами, с озабоченным лицом, в мешковатом темном костюме с немодным галстуком, похожий скорей на бухгалтера, но никак не на начальника оперативного отдела одной из самых секретных разведслужб России. Он остановился у двери, всем своим видом показывая, что не одобряет пьянку в служебном кабинете в рабочее время и ни под каким видом не намерен принимать в ней участия.
— Полковник Голубков, — представил его Нифонтов. — Нашего гостя вы знаете.
Проходите, полковник. Доложите, что у нас есть по «Фениксу».
Экс насторожился, но тут же понял, что речь идет о фирме «Феникс», а не о программе с тем же кодовым названием.
Голубков сел, но докладывать не спешил.
— Дело с грифом «совершенно секретно», — сухо напомнил он.
— Наш гость имеет допуск к гостайнам, — ответил Нифонтов. — Так что можете говорить. Под мою ответственность.
Полковник помедлил, словно раздумывая, должен он воспринять слова начальника управления как приказ или следует отказаться принимать участие в этой светской беседе.
— Мы слушаем, — поторопил Нифонтов. — Предысторию опустите. Давайте сразу выводы. Если они есть.
— Да, есть, — так же сухо подтвердил полковник. — Мы пришли к определенным выводам. Их три. С момента своего создания в январе девяносто седьмого года фирма «Феникс» занимается регулярной поставкой российских истребителей военным формированиям движения Талибан. «Госвооружение» является государственной компанией и не могло напрямую продавать самолеты талибам, так как это запрещено международными соглашениями. Поэтому и была создана эта фирма. Оплачивает самолеты бен Ладен через своего эмиссара аль-Джаббара. Вывод первый: эта деятельность «Госвооружения» противозаконна.
— Дальше, — кивнул Нифонтов.
— В настоящее время реализуется контракт на общую сумму девятьсот шестьдесят миллионов долларов, — продолжал полковник, глядя перед собой, на свои сцепленные на столе руки. — Из них двести миллионов уже перечислены. Авария «Руслана» в Иркутске сорвала график поставок, пришлось идти на сверхресурсную загрузку машин. Вывод второй:
«Госвооружение» несет ответственность за гибель самолета «Антей», а возможно — и самолета «Руслан» в Иркутске.
— Бардак, везде бардак! — пробормотал Экс. — И конца-края ему не видно. Какой же третий вывод?
— При средней стоимости истребителя тридцать миллионов долларов контракт подразумевал поставку талибам тридцати двух машин. Такого количества новых изделий нет ни в резерве «Госвооружения», ни на авиазаводах. Это заставило нас предположить, что под видом торговли новыми истребителями осуществляется какая-то иная программа. Мы предприняли ряд оперативно-розыскных мероприятий и выяснили, в чем заключается эта программа.
Экс прервал полковника:
— Что за мероприятия?
— Прошу извинить. Я не могу ответить на ваш вопрос. Была задействована наша агентура. Раскрыть ее я не имею права. И приказать это сделать мне не может никто. Даже президент.
— И даже я, — кивнул Нифонтов, жестом показав гостю, что он бессилен ему помочь.
— Продолжайте, Константин Дмитриевич. Что это за программа?
— Полтора года назад нынешний генеральный директор компании «Феникс» генерал-лейтенант Ермаков встретился в Нью-Йорке с профессором Ефимовым, известным специалистом по радиолокации. Он предложил ему вернуться в Россию и заняться созданием антирадарной защиты для обычных серийных машин. Ефимов отказался, но дал понять, что в России остались его ученики. Ермаков нашел одного из них. Николай Фалин из НПО имени Жуковского. Отдел конструктора Крылова занимался этой тематикой и имел определенные успехи. Год назад финансирование было закрыто, оборудование с полигона под Воронежем закуплено фирмой «Феникс», а сам Фалин уволился и исчез. Мы установили, что он был завербован человеком Ермакова и увезен на базовый аэродром «Феникса» в Потапово. Перед тем как уволиться, Фалин запустил в компьютеры отдела вирус и уничтожил всю базу данных по этой тематике. Не сомневаюсь, что он это подтвердит, если нам удастся его допросить. В последнем уверенности нет. Он написал матери, что вернется недели через три. Не думаю, что он вернется. Его уберут.
— Минутку, полковник, — вмешался гость. — Что за страсти вы нам рассказываете?
Кому и зачем нужно убирать этого Фалина?
— Это не страсти. Это версия, основанная на фактах. Судя по всему, Фалин закончил разработку методики. И стал не нужен. А знает слишком много. У таких сюжетов всегда только один конец.
— Выходит, Ермаков не просто переманивает кадры, но и целенаправленно занимается вредительством? Так, по-вашему?
— Здесь замешан не только Ермаков. Прекращение финансирования этой темы в НПО имени Жуковского не могло быть случайностью. Да, я считаю, что это целенаправленная работа. Ее координировал кто-то повыше Ермакова. Намного выше.
— Цель?
— Монополизировать превращение старых серийных машин в невидимки. И продавать их по цене новых. Сейчас на аэродроме Потапово находятся пятнадцать МиГ-23, МиГ-25 и Су-25. На них уже нанесено антирадарное покрытие. В ближайшее время они будут переданы талибам. После этого в Потапове будет налажен конвейер. У нас тысячи старых машин. Они пойдут во все горячие точки мира. А таких точек более чем достаточно.
Экс почувствовал, как крахмальный воротник рубашки вжимается в шею. Да что же это делается? Целый отдел из самых опытных гэрэушников был создан для прикрытия программы «Феникс». Мощное спецподразделение с информационным центром, аналитиками, оперативниками и агентурой. А теперь этот бухгалтер-замухрыга, хмурый, как с перепоя, обыденно излагает самую суть этой сверхсекретной программы, о деталях которой не знали даже. высшие руководители государства.
Экс повернулся к начальнику управления:
— Сколько времени вы занимаетесь этим делом?
— Вплотную — три недели.
— Я слышал, что у вас работают профессионалы. Но не подозревал, что такие. Всего три недели. Поздравляю, генерал. Как вам удалось раскопать все так быстро?
— Помог случай. Командир экипажа погибшего «Антея» оказался другом детства полковника Голубкова.
— Бог ты мой! — изумился Экс. — Вот уж повезло так повезло! Да, против такого везения не попрешь.
— Я не склонен считать это простым везением, — заметил Нифонтов. — Не было бы этого случая, был бы другой. Всякая криминальная система неустойчива по своей природе. Как только она оказалась в поле зрения, конец ее предрешен.
— Почему вы назвали ее криминальной? Это всего лишь коммерция. Крупномасштабная — да. Не вполне безупречная с точки зрения закона — возможно. Но в наше время любая коммерция сомнительна. Торговля оружием — не исключение. А когда речь идет о миллиардах долларов, которые мы можем получить… — Это не коммерция, — перебил гостя полковник Голубков. — Это заговор. Экс нахмурился:
— Вот как? Заговор? Против кого?
— Торговлю истребителями в таких масштабах скрыть невозможно. Ее и не будут скрывать. Это заговор против России. Демократическая Россия перестанет существовать. Это и есть третий вывод.
— Эк куда вы хватили! — хохотнул гость. — Заговор! Кто же организовал этот заговор?
— Разрешите мне не отвечать на этот вопрос. У меня есть уверенность, но доказательств нет.
— Отчего же? — запротестовал Экс. — Разговор у нас неофициальный. Да и я лицо неофициальное. Сделайте милость, полковник, поделитесь своими соображениями. Кто же, по-вашему, стоит во главе заговора? Генерал-лейтенант Ермаков?
— Нет.
— Генерал армии Г.?
— Нет.
— Кто?
— Вы.
Экс растерянно оглянулся на Нифонтова. Тот свободно сидел в кресле, нога на ногу, сцепив на колене руки, только что пальцами не крутил. На лице — вежливый интерес к происходящему. И никакого желания вмешаться, поставить на место своего зарвавшегося подчиненного. Гость перевел тяжелый взгляд на полковника.
— Вы не хотите взять свои слова назад?
— Нет.
И вновь начальник управления никак не прореагировал.
Гость поднялся из кресла и подошел к письменному столу.
Из десятка телефонных аппаратов наметанным взглядом отыскал «вертушку». Взял трубку. Но, помедлив, положил ее на рычаг.
— А теперь послушайте меня, господа. То, что я тут услышал, — это сказки Шахерезады. У вас нет доказательств и никогда не будет. А то, что скажу я, это не сказки Шахерезады. У меня были подозрения, что все, что произошло в Потапове, организовали вы. Сейчас я в этом уверен. Что же произошло? Если оставить в стороне вашу фантастику про заговоры, произошло следующее. Вы не просто превысили полномочия. Диверсии на железнодорожной ветке, взрыв ЛЭП и взрыв «Мрии» — преступления. Только так это будет расценено президентом. Остается получить доказательства, что эти террористические акты были совершены по вашему приказу. И они будут получены. Пять диверсантов захвачены службой безопасности.
Это для вас новость, не так ли? Сейчас они дают показания. Пока неохотно, но существует много способов развязывать языки. И вы, профессионалы, все эти способы знаете лучше меня.
Он оглядел хмурые лица контрразведчиков и заключил:
— Я даю вам последний шанс. Мы еще можем договориться. Скажу откровенно, я хотел бы видеть вас союзниками. Другого выхода для вас нет. Итак, генерал?
Нифонтов с сомнением покачал головой:
— Экипаж «Руслана». Экипаж «Антея». Офицеры сопровождения. Семьдесят погибших в Иркутске. Не говоря об афганцах, которые уже крошат друг друга с помощью российских штурмовиков. А в перспективе? Тысячи трупов? Десятки и сотни тысяч?
Во всех горячих точках мира. А их, как справедливо заметил мой коллега и друг полковник Голубков, хватает. И с нашей помощью будет становиться все больше. Вам не кажется, что это слишком дорогая плата за повышение благосостояния россиян?
Даже если эти миллиарды долларов дойдут до них, в чем у меня есть очень большие сомнения.
— Кончайте демагогию! — прикрикнул Экс. — Я задал конкретный вопрос. И жду конкретный ответ.
— Это и есть ответ. Я не хочу попасть в ад за чужие грехи. У меня и своих хватает. — Нифонтов обернулся к полковнику Голубкову. — У тебя есть что сказать, Константин Дмитриевич?
— Есть. Но я воздержусь.
— Говорите, полковник, не стесняйтесь, — подбодрил Экс. — А то будете потом жалеть, что не сказали.
— Да? Тогда скажу, — кивнул Голубков. Впервые за весь разговор он посмотрел в лицо гостю. В его взгляде была глубокая усталость и холодное безразличие. Так в 96-м смотрели на Экса солдаты и офицеры поредевших полков, выведенных из Чечни.
Полковник помолчал и негромко произнес:
— Пошел на…!
Экс взял трубку «вертушки» и набрал номер.
— Мы были правы, это они, — сказал он, услышав голос Г. — Свяжись с Потаповом.
Ты знаешь, что приказать.
Он положил трубку и направился к выходу.
Нифонтов вызвал помощника:
— Проводите нашего гостя.
Тот предупредительно открыл дверь:
— Прошу вас.
Экс выплыл из кабинета, не оглянувшись на контрразведчиков. Они для него не существовали. Они сами решили свою судьбу.
В холле, надевая плащ, поданный порученцем, он увидел в зеркале свое тяжелое холеное лицо.
Лицо бывшего.
* * *
Генерал-лейтенант Нифонтов постоял к окна, глядя, как из ворот управления выезжает черный лимузин гостя, и повернулся к полковнику:
— Что с тобой, Константин Дмитриевич? Голубков не ответил.
Нифонтов прянее из комнаты отдыха чистый фужер, привычно разверстал коньяк, кивнул:
— Давай-ка по соточке. Как говорят американцы: «Help yourself». Помоги себе сам.
Выпил, прислушался к себе.
— С чего он взял, что коньяк говенный? Коньяк как коньяк. — Поставил фужер на стол, внимательно посмотрел на сумрачное лицо Голубкова. — Знаешь, Константин Дмитриевич, о чем я подумал? Если тебе доведется писать мемуары, в них будет сильная глава. Она будет называться: «Как я послал на… Президента России».
— Он не будет президентом, — буркнул Голубков.
— Вот как? Почему?
— Я буду голосовать против.
— Ребят действительно взяли?
— Боюсь, что да. Сейчас проверим. Пошли.
Они спустились в информационный центр.
Голубков приказал оператору:
— Передавай: «Центр — Пастухову. За успешное выполнение задания представлены к очередным воинским званиям: Пастухов — майор, Перегудов — майор, Злотников и Хохлов — капитан, Мухин — старший лейтенант».
Сигнал ушел на спутник. Оттуда, отразившись от серебряной паутинки антенны, плывущей в космической бездне, в божьих имениях, вернулся на землю, в дикую забайкальскую степь, пробившись сквозь эфир, забитый многоголосьем жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Что же это за программа? — спросил он.
— Возвращение к плановой экономике. Государственное регулирование. В разумных, естественно, пределах. Социализм с капиталистическим лицом.
— А вот многие считают, что возвращение к плановой экономике невозможно, — заметил Экс, испытующе разглядывая собеседника из-под нависших седых бровей.
— Но не вы, — живо возразил Нифонтов все в том же тоне непринужденной светской беседы. — Вы рассуждаете так. Есть политические предпосылки: люди наигрались в демократию и жаждут порядка. Есть природные ресурсы. Есть смекалистые и трудолюбивые россияне, почувствовавшие вкус к свободному предпринимательству.
Есть, наконец, образ врага: все эти олигархи и прихватизаторы, плодящие криминал. Осталось немного: освободиться от долгов Западу. И вперед. Вы убеждены, что это единственный для России путь.
Не дурак. Очень не дурак. И держится свободно. Даже слишком, пожалуй, свободно.
— Откуда тебе знать, как я рассуждаю? — ворчливо спросил Экс. — «Вы рассуждаете», «Вы убеждены». Чего это ты за меня думаешь?
Нифонтов усмехнулся:
— Так думаю не я. Так думают мои аналитики.
— А им кто дал право рассуждать за меня?
— Я задал им этот вопрос. Мне самому это было интересно.
— И что ответили? Нифонтов развел руками:
— Вы же знаете, какая нынче молодежь. Никаких авторитетов. Никакого уважения к старшим.
— Не увиливай, не увиливай!
— Они ответили так. Эти старые пердуны всегда думали за нас. «Россияне уверены», «Россияне считают», «Россияне думают». Они полагают, это дает им право думать за вас. Во всяком случае, строить предположения. И они, пожалуй, действительно имеют на это право. Не выпить ли нам за молодую Россию?
Гость повертел в руках фужер и поставил на стол.
— Аналитики у тебя хорошие, а коньяк говенный. Чем заканчивается их сценарий?
— Социальный взрыв. Диктатура. Гражданская война. Развал России. Экс нахмурился:
— И ты согласен с этим прогнозом?
— Нет. Я уверен, что обойдется без гражданской войны. А с остальным — да, согласен. Мы окажемся отброшенными в девяносто первый год. И придется начинать все с нуля.
Тяжелое лицо гостя еще больше потяжелело.
— А ты, я смотрю, большой оптимист, — с хмурой иронией проговорил он.
— Я реалист, — возразил Нифонтов. — Как и вы. Между нами только одна разница. Вы считаете, что народ — это стадо. А я думаю, что народ — это табун. Он вырвался из загона. И кнутом его назад уже не загнать. К счастью, это не единственный из возможных сценариев.
— Кто будет президентом по другим сценариям?
— Не вы.
Экс помолчал. Похоже, зря он сюда приехал. Этот генерал оказался не тем, за кого он его принимал.
Мужик, конечно, неглупый, но с гонором. И политик плохой. Хороший политик умеет не только просчитать ситуацию, но и прочувствовать ее. Не дипломат. Хоть и выглядит дипломатом. Или это просто игра в расчете на сильные козыри, которые есть у него на руках? Какие у него могут быть козыри? Да никаких. Они ему только кажутся сильными. В этой игре, как в преферансе, важно не то, что у тебя на руках. А то, что в прикупе. Нифонтов не знал прикупа. А Экс знал. И решил, что не стоит заниматься размазыванием каши по столу. Его привело сюда конкретное дело. К делу надо и переходить.
— Интересно с тобой разговаривать, Александр Николаевич, интересно, — покивал он. — Догадываешься, зачем я к тебе приехал?
— Будет лучше, если вы скажете сами. Не хочу уподобляться моим аналитикам и думать за вас.
— Скажу, — согласился гость. — Ты меня знаешь, я человек прямой, хитрым дипломатиям не обучен. Поэтому я тебя прямо спрошу: ты приказал взорвать «Мрию»?
— Нет.
— Нет? — переспросил Экс.
— Нет, — повторил Нифонтов. — Ни я, ни мои люди приказа взорвать «Мрию» не отдавали, — Что ты знаешь обо всем этом деле? Только не говори, что не знаешь ничего, — предупредил Экс возможные возражения. — Президент поручил заняться этим твоему управлению. Он это сделал при мне, — добавил он, резонно рассудив, что у генерала не будет возможности проверить его слова.
Нифонтов подошел к письменному столу, бросил в интерком:
— Пригласите ко мне полковника Голубкова. — Объяснил гостю:
— Начальник оперативного отдела. Он непосредственно занимается этой темой.
Через минуту в кабинете появился сухощавый штатский с седыми, коротко подстриженными волосами, с озабоченным лицом, в мешковатом темном костюме с немодным галстуком, похожий скорей на бухгалтера, но никак не на начальника оперативного отдела одной из самых секретных разведслужб России. Он остановился у двери, всем своим видом показывая, что не одобряет пьянку в служебном кабинете в рабочее время и ни под каким видом не намерен принимать в ней участия.
— Полковник Голубков, — представил его Нифонтов. — Нашего гостя вы знаете.
Проходите, полковник. Доложите, что у нас есть по «Фениксу».
Экс насторожился, но тут же понял, что речь идет о фирме «Феникс», а не о программе с тем же кодовым названием.
Голубков сел, но докладывать не спешил.
— Дело с грифом «совершенно секретно», — сухо напомнил он.
— Наш гость имеет допуск к гостайнам, — ответил Нифонтов. — Так что можете говорить. Под мою ответственность.
Полковник помедлил, словно раздумывая, должен он воспринять слова начальника управления как приказ или следует отказаться принимать участие в этой светской беседе.
— Мы слушаем, — поторопил Нифонтов. — Предысторию опустите. Давайте сразу выводы. Если они есть.
— Да, есть, — так же сухо подтвердил полковник. — Мы пришли к определенным выводам. Их три. С момента своего создания в январе девяносто седьмого года фирма «Феникс» занимается регулярной поставкой российских истребителей военным формированиям движения Талибан. «Госвооружение» является государственной компанией и не могло напрямую продавать самолеты талибам, так как это запрещено международными соглашениями. Поэтому и была создана эта фирма. Оплачивает самолеты бен Ладен через своего эмиссара аль-Джаббара. Вывод первый: эта деятельность «Госвооружения» противозаконна.
— Дальше, — кивнул Нифонтов.
— В настоящее время реализуется контракт на общую сумму девятьсот шестьдесят миллионов долларов, — продолжал полковник, глядя перед собой, на свои сцепленные на столе руки. — Из них двести миллионов уже перечислены. Авария «Руслана» в Иркутске сорвала график поставок, пришлось идти на сверхресурсную загрузку машин. Вывод второй:
«Госвооружение» несет ответственность за гибель самолета «Антей», а возможно — и самолета «Руслан» в Иркутске.
— Бардак, везде бардак! — пробормотал Экс. — И конца-края ему не видно. Какой же третий вывод?
— При средней стоимости истребителя тридцать миллионов долларов контракт подразумевал поставку талибам тридцати двух машин. Такого количества новых изделий нет ни в резерве «Госвооружения», ни на авиазаводах. Это заставило нас предположить, что под видом торговли новыми истребителями осуществляется какая-то иная программа. Мы предприняли ряд оперативно-розыскных мероприятий и выяснили, в чем заключается эта программа.
Экс прервал полковника:
— Что за мероприятия?
— Прошу извинить. Я не могу ответить на ваш вопрос. Была задействована наша агентура. Раскрыть ее я не имею права. И приказать это сделать мне не может никто. Даже президент.
— И даже я, — кивнул Нифонтов, жестом показав гостю, что он бессилен ему помочь.
— Продолжайте, Константин Дмитриевич. Что это за программа?
— Полтора года назад нынешний генеральный директор компании «Феникс» генерал-лейтенант Ермаков встретился в Нью-Йорке с профессором Ефимовым, известным специалистом по радиолокации. Он предложил ему вернуться в Россию и заняться созданием антирадарной защиты для обычных серийных машин. Ефимов отказался, но дал понять, что в России остались его ученики. Ермаков нашел одного из них. Николай Фалин из НПО имени Жуковского. Отдел конструктора Крылова занимался этой тематикой и имел определенные успехи. Год назад финансирование было закрыто, оборудование с полигона под Воронежем закуплено фирмой «Феникс», а сам Фалин уволился и исчез. Мы установили, что он был завербован человеком Ермакова и увезен на базовый аэродром «Феникса» в Потапово. Перед тем как уволиться, Фалин запустил в компьютеры отдела вирус и уничтожил всю базу данных по этой тематике. Не сомневаюсь, что он это подтвердит, если нам удастся его допросить. В последнем уверенности нет. Он написал матери, что вернется недели через три. Не думаю, что он вернется. Его уберут.
— Минутку, полковник, — вмешался гость. — Что за страсти вы нам рассказываете?
Кому и зачем нужно убирать этого Фалина?
— Это не страсти. Это версия, основанная на фактах. Судя по всему, Фалин закончил разработку методики. И стал не нужен. А знает слишком много. У таких сюжетов всегда только один конец.
— Выходит, Ермаков не просто переманивает кадры, но и целенаправленно занимается вредительством? Так, по-вашему?
— Здесь замешан не только Ермаков. Прекращение финансирования этой темы в НПО имени Жуковского не могло быть случайностью. Да, я считаю, что это целенаправленная работа. Ее координировал кто-то повыше Ермакова. Намного выше.
— Цель?
— Монополизировать превращение старых серийных машин в невидимки. И продавать их по цене новых. Сейчас на аэродроме Потапово находятся пятнадцать МиГ-23, МиГ-25 и Су-25. На них уже нанесено антирадарное покрытие. В ближайшее время они будут переданы талибам. После этого в Потапове будет налажен конвейер. У нас тысячи старых машин. Они пойдут во все горячие точки мира. А таких точек более чем достаточно.
Экс почувствовал, как крахмальный воротник рубашки вжимается в шею. Да что же это делается? Целый отдел из самых опытных гэрэушников был создан для прикрытия программы «Феникс». Мощное спецподразделение с информационным центром, аналитиками, оперативниками и агентурой. А теперь этот бухгалтер-замухрыга, хмурый, как с перепоя, обыденно излагает самую суть этой сверхсекретной программы, о деталях которой не знали даже. высшие руководители государства.
Экс повернулся к начальнику управления:
— Сколько времени вы занимаетесь этим делом?
— Вплотную — три недели.
— Я слышал, что у вас работают профессионалы. Но не подозревал, что такие. Всего три недели. Поздравляю, генерал. Как вам удалось раскопать все так быстро?
— Помог случай. Командир экипажа погибшего «Антея» оказался другом детства полковника Голубкова.
— Бог ты мой! — изумился Экс. — Вот уж повезло так повезло! Да, против такого везения не попрешь.
— Я не склонен считать это простым везением, — заметил Нифонтов. — Не было бы этого случая, был бы другой. Всякая криминальная система неустойчива по своей природе. Как только она оказалась в поле зрения, конец ее предрешен.
— Почему вы назвали ее криминальной? Это всего лишь коммерция. Крупномасштабная — да. Не вполне безупречная с точки зрения закона — возможно. Но в наше время любая коммерция сомнительна. Торговля оружием — не исключение. А когда речь идет о миллиардах долларов, которые мы можем получить… — Это не коммерция, — перебил гостя полковник Голубков. — Это заговор. Экс нахмурился:
— Вот как? Заговор? Против кого?
— Торговлю истребителями в таких масштабах скрыть невозможно. Ее и не будут скрывать. Это заговор против России. Демократическая Россия перестанет существовать. Это и есть третий вывод.
— Эк куда вы хватили! — хохотнул гость. — Заговор! Кто же организовал этот заговор?
— Разрешите мне не отвечать на этот вопрос. У меня есть уверенность, но доказательств нет.
— Отчего же? — запротестовал Экс. — Разговор у нас неофициальный. Да и я лицо неофициальное. Сделайте милость, полковник, поделитесь своими соображениями. Кто же, по-вашему, стоит во главе заговора? Генерал-лейтенант Ермаков?
— Нет.
— Генерал армии Г.?
— Нет.
— Кто?
— Вы.
Экс растерянно оглянулся на Нифонтова. Тот свободно сидел в кресле, нога на ногу, сцепив на колене руки, только что пальцами не крутил. На лице — вежливый интерес к происходящему. И никакого желания вмешаться, поставить на место своего зарвавшегося подчиненного. Гость перевел тяжелый взгляд на полковника.
— Вы не хотите взять свои слова назад?
— Нет.
И вновь начальник управления никак не прореагировал.
Гость поднялся из кресла и подошел к письменному столу.
Из десятка телефонных аппаратов наметанным взглядом отыскал «вертушку». Взял трубку. Но, помедлив, положил ее на рычаг.
— А теперь послушайте меня, господа. То, что я тут услышал, — это сказки Шахерезады. У вас нет доказательств и никогда не будет. А то, что скажу я, это не сказки Шахерезады. У меня были подозрения, что все, что произошло в Потапове, организовали вы. Сейчас я в этом уверен. Что же произошло? Если оставить в стороне вашу фантастику про заговоры, произошло следующее. Вы не просто превысили полномочия. Диверсии на железнодорожной ветке, взрыв ЛЭП и взрыв «Мрии» — преступления. Только так это будет расценено президентом. Остается получить доказательства, что эти террористические акты были совершены по вашему приказу. И они будут получены. Пять диверсантов захвачены службой безопасности.
Это для вас новость, не так ли? Сейчас они дают показания. Пока неохотно, но существует много способов развязывать языки. И вы, профессионалы, все эти способы знаете лучше меня.
Он оглядел хмурые лица контрразведчиков и заключил:
— Я даю вам последний шанс. Мы еще можем договориться. Скажу откровенно, я хотел бы видеть вас союзниками. Другого выхода для вас нет. Итак, генерал?
Нифонтов с сомнением покачал головой:
— Экипаж «Руслана». Экипаж «Антея». Офицеры сопровождения. Семьдесят погибших в Иркутске. Не говоря об афганцах, которые уже крошат друг друга с помощью российских штурмовиков. А в перспективе? Тысячи трупов? Десятки и сотни тысяч?
Во всех горячих точках мира. А их, как справедливо заметил мой коллега и друг полковник Голубков, хватает. И с нашей помощью будет становиться все больше. Вам не кажется, что это слишком дорогая плата за повышение благосостояния россиян?
Даже если эти миллиарды долларов дойдут до них, в чем у меня есть очень большие сомнения.
— Кончайте демагогию! — прикрикнул Экс. — Я задал конкретный вопрос. И жду конкретный ответ.
— Это и есть ответ. Я не хочу попасть в ад за чужие грехи. У меня и своих хватает. — Нифонтов обернулся к полковнику Голубкову. — У тебя есть что сказать, Константин Дмитриевич?
— Есть. Но я воздержусь.
— Говорите, полковник, не стесняйтесь, — подбодрил Экс. — А то будете потом жалеть, что не сказали.
— Да? Тогда скажу, — кивнул Голубков. Впервые за весь разговор он посмотрел в лицо гостю. В его взгляде была глубокая усталость и холодное безразличие. Так в 96-м смотрели на Экса солдаты и офицеры поредевших полков, выведенных из Чечни.
Полковник помолчал и негромко произнес:
— Пошел на…!
Экс взял трубку «вертушки» и набрал номер.
— Мы были правы, это они, — сказал он, услышав голос Г. — Свяжись с Потаповом.
Ты знаешь, что приказать.
Он положил трубку и направился к выходу.
Нифонтов вызвал помощника:
— Проводите нашего гостя.
Тот предупредительно открыл дверь:
— Прошу вас.
Экс выплыл из кабинета, не оглянувшись на контрразведчиков. Они для него не существовали. Они сами решили свою судьбу.
В холле, надевая плащ, поданный порученцем, он увидел в зеркале свое тяжелое холеное лицо.
Лицо бывшего.
* * *
Генерал-лейтенант Нифонтов постоял к окна, глядя, как из ворот управления выезжает черный лимузин гостя, и повернулся к полковнику:
— Что с тобой, Константин Дмитриевич? Голубков не ответил.
Нифонтов прянее из комнаты отдыха чистый фужер, привычно разверстал коньяк, кивнул:
— Давай-ка по соточке. Как говорят американцы: «Help yourself». Помоги себе сам.
Выпил, прислушался к себе.
— С чего он взял, что коньяк говенный? Коньяк как коньяк. — Поставил фужер на стол, внимательно посмотрел на сумрачное лицо Голубкова. — Знаешь, Константин Дмитриевич, о чем я подумал? Если тебе доведется писать мемуары, в них будет сильная глава. Она будет называться: «Как я послал на… Президента России».
— Он не будет президентом, — буркнул Голубков.
— Вот как? Почему?
— Я буду голосовать против.
— Ребят действительно взяли?
— Боюсь, что да. Сейчас проверим. Пошли.
Они спустились в информационный центр.
Голубков приказал оператору:
— Передавай: «Центр — Пастухову. За успешное выполнение задания представлены к очередным воинским званиям: Пастухов — майор, Перегудов — майор, Злотников и Хохлов — капитан, Мухин — старший лейтенант».
Сигнал ушел на спутник. Оттуда, отразившись от серебряной паутинки антенны, плывущей в космической бездне, в божьих имениях, вернулся на землю, в дикую забайкальскую степь, пробившись сквозь эфир, забитый многоголосьем жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37