Пол стал подниматься вслед за мной.В шахте стояла страшная вонь, и чем выше я поднималась, тем невыносимее она становилась. Видимо, она поднималась снизу вверх, а там не было для неё выхода, и она скапливалась в течение нескольких десятков лет, пока страшный бункер бездействовал. Пальцы и ноги в туфлях скользили по покрытым холодной плесенью перекладинам лестницы, и я изо всех сил убеждала себя, что это только плесень, а не что-нибудь другое, например, красного цвета. Пол, тяжело дыша и поминутно чертыхаясь, цеплялся за мои пятки и один раз даже чуть не сорвал меня вниз, но все обошлось. Лезть в полной темноте неведомо куда — не очень приятное занятие, особенно если знаешь, что тебя в любую минуту могут поймать и убить. Я не знала, сколько прошло времени и какую высоту мы преодолели, но по меньшей мере метров двадцать. Наконец моя рука, потянувшись за очередной перекладиной, наткнулась на голую стену. Ощупав её руками, я поняла, что лестница кончилась.Вверх уходила пустота.— Что такое, почему остановилась? — обеспокоенно спросил Пол снизу. — Устала?— По-моему, мы приехали — лестница кончилась.— А шахта?— Шахта — нет.— Шутишь? — сразу охрип американец. — Пощупай там хорошенько, должен быть край или что-нибудь в этом роде.— Уже щупала. Сколько хватает руки — сплошная стена вверх. Я боюсь.— Не нужно. Дай подумать.— Что тут думать? Нужно спускаться. Не помирать же здесь…— Помолчи, радибога, — попросил он. — Нам можно или вверх, или уже просто броситься вниз и разбиться, чтобы избежать встречи с этими подонками.— Кажется, я уже готова это сделать.— Я тебе дам готова. Не вздумай. Нужно нам как-нибудь местами поменяться. У меня руки длиннее, может, я достану до края. Не верю, что лестница просто оканчивается посередине стены. Хотя у вас, русских, все может быть…— Если мы начнём меняться, то я точно свалюсь. Лестница очень уж узкая, и не видно ни зги.— Дурацкая ситуация! Этот прапорщик небось знал, что тут творится, потому и сказал про это, сволочь! Ладно, вцепись в лестницу сбоку изо всех сил и держись, а я все-таки попытаюсь пролезть.— Это бесполезно, — мой голос дрогнул. — Наверное, лестницу просто сломали, чтобы никто сюда сверху не лазил. Нам конец…— Только не плачь, умоляю, — проворчал он, карабкаясь мимо меня. — Сейчас посмотрим…Я спустилась немного ниже, чтобы не мешать ему, С минуту он пыжился, кряхтел и шуршал по стене руками, а потом неуверенно проговорил:— Кажется, я что-то нащупал.— Не может быть! — у меня отлегло от сердца.— Да, по-моему, это конец какого-то троса… Да, это металлический трос. Наверное, на нем был подвешен подъёмник, пока не сломали. Я почти достаю до него кончиками пальцев.— Только кончиками? — мне опять стало плохо. — И не сможете по нему залезть?— Смог бы, но не дотянусь — слишком высоко. Проклятье! Это духи посылают мне эти испытания! Золото своё берегут, будь оно трижды неладно…— А может, попробовать допрыгнуть?— С ума сошла? Чтобы прыгнуть, нужно отпустить руки, а если я не поймаю трос в темноте? Соображаешь? Я ведь упаду…— А вдруг поймаете? Кажется, кто-то грозился меня защитить.— Это не в счёт. Впрочем, ладно, попробую. Только ты прижмись к стене, а то, если буду падать, ещё тебя сшибу, чего доброго. Если что, передашь от меня привет Индусу. Или Родиону. Как повезёт. Все, прыгаю. Прощай на всякий случай…Я ощутила резкий толчок лестницы и зажмурилась. Прошла вечность, прежде чем до меня дошло, что я не слышу свиста пролетающего мимо меня вниз тела американца.— Готово! Я поймал его! — радостно просипел он сверху.— И что вы теперь делаете? — Я с трудом перевела дух.— Вишу на нем, болтаюсь, как обезьяна. Он скользкий, как угорь. Все, я полез дальше…— А как же я?!— Ах, да… Ты побудь пока там, я проверю, что наверху, а то, может, не стоит и лезть.— Стоит! Я тут одна не останусь. Заберите меня отсюда, а то сейчас зареву!— Как же я тебя заберу? Сам еле держусь.— Как хотите!— Ты меня поражаешь иногда. То ты неведомо как расправляешься с четырьмя убийцами, а то боишься посидеть одна минутку. Хорошо, я сейчас спущу ногу, а ты поднимись выше и цепляйся за неё. А потом карабкайся, пока не достанешь до троса. Это единственный вариант. Только делай это быстрее, а то я могу соскользнуть с таким весом. Все поняла?— Нет.— Ну что ещё? — простонал он.— Я уцеплюсь за ваш ботинок, а вам придётся подтянуть меня до троса.— Это ещё почему?Не могла же я ему сказать, что в противном случае просто раздеру всю его ногу своими острыми когтями! Поэтому придумала другое объяснение:— Я… стесняюсь хватать вас за ноги. А вдруг ухвачусь не зато…Он замолчал, переваривая, затем проворчал:— Ну ты и штучка. Делай как знаешь.Я поднялась до конца лестницы, нащупала в темноте болтающуюся в воздухе ногу американца и, мысленно простившись с жизнью, ухватилась за ботинок двумя руками и повисла. Он начал меня поднимать. Но не тут-то было!— Кажется, я сползаю! — прохрипел он вдруг, и я почувствовала, что медленно опускаюсь вниз. — Не могу удержаться — скользко!!! Хватайся там за что-нибудь, а то сейчас упадём!— За что же я схвачусь?! Мамочка! Я даже уже не помню, где лестница!Мы неумолимо ползли вниз. Я старалась не шевелиться, чтобы не ускорить скольжение, но это не помогало. Пол скрипел зубами, громко сипел и стонал, но, похоже, духам надоело играть с ним и они решили его прикончить. А заодно и меня…— Все, больше не могу! — выдохнул он и вдруг закричал:— А-а-а!И сразу сползание вниз прекратилось. Я замерла ни жива ни мертва, боясь сказать хоть слово, чтобы не нарушить зыбкого положения, а Пол, мучительно простонав, начал поднимать ногу, сильную, как стрела экскаватора. Через мгновение я нащупала рукой толстенный трос и повисла на нем, вцепившись в него мёртвой хваткой.— Что случилось, мистер Кейди?— Проклятье! Эти русские тросы… Тут заусенец размером с крюк мясника.Кажется, я нанизался на него рукой… Боже, как больно…— Так мы что, висели на этом заусенце?!— А думаешь, почему мы не упали? Ладно, давай взбираться.— Подождите, я перелезу через вас.— Спятила!Но я уже кошкой вскарабкалась по тросу мимо него и полезла дальше.Что-что, а лазать я умела хорошо. Всего метрах в трех над нами оказался металлический швеллер, за который и был закреплён трос. Он уходил в нишу в стене, где стоял электродвигатель. В нише вполне могли разместиться двое.Забравшись туда, я подождала, пока залезет Пол, подала ему руку, и наконец мы смогли немного отдохнуть, усевшись на краю ниши, свесив ноги вниз. Вокруг по-прежнему было темно, тихо и страшно воняло.— Ну и дела, — проговорил он с усмешкой. — Ещё неделю назад я был добропорядочным американцем, а теперь сижу в центре России в каком-то вонючем подвале Лубянки с проткнутой насквозь рукой и сумасшедшей девицей в придачу.— Почему сумасшедшей? — обиделась я.— Потому что ни одна нормальная секретарша такого бы не выдержала — умерла бы. Значит, ты — сумасшедшая. Не расстраивайся, я тоже псих.— А вот это заметно. Ну что, заночуем здесь или двинемся дальше?Пол, видимо, тоже обидевшись, молча встал во весь рост и начал методично обшаривать поверхность над головой.— Слушай, а здесь, кажется, есть люк. Чугунный. Как в канализации.— Шутите?— Отнюдь, — весело ответил он и начал, пыхтя, что-то двигать вверху.Послышался металлический скрежет, и наконец мрак сплошной сменился мраком слегка рассеянным, и я стала видеть слабые очертания фигуры американца.В тот же миг образовался сквозняк, и вся вонь начала со свистом уноситься вверх, как в трубу. Меня чуть не сдуло этим ветром в шахту. Ещё пара минут, и мы оказались в подвале жилого дома. Совершенно пустынное и довольно большое помещение было необитаемым. Всюду валялись кучи мусора и ржавых труб. С потолка и со стен свисала паутина. Слабый свет проникал сюда через единственное маленькое оконце в дальней стене, и стоял полумрак. Оглядевшись, Пол стал пробираться к окошку. Я пошла за ним. Сунув носы в незастекленный, но забранный железной решёткой оконный проем, мы замерли.На улице была ночь, но фонари ярко освещали все пространство перед домом. Хорошо была видна мостовая, по которой изредка проскакивали автомашины, и дом напротив, в котором не светились окна.— Что это за улица? — спросил Пол, внимательно всматриваясь в соседние окна.— Не могу узнать отсюда. Слушайте, вас же нужно перевязать! — Только тут, при свете, я увидела, что из разорванной ладони у него фонтаном хлещет кровь, даже несмотря на то, что он старательно зажимал её другой рукой.— Успеется. Сначала нужно выбраться отсюда. Что-то подсказывает мне, что Индус где-то рядом.— Плевать на Индуса! Вы умрёте от потери крови. Я стащила с него пиджак, оторвала рукав рубашки и перевязала на скорую руку. После этого мы пошли искать дверь. Она оказалась в другом конце подвала, заваленная каким-то строительным мусором. Она тоже была железной. Раскидав кое-как кирпичи и доски, я подобралась к ней, тщетно подёргала за ручку и поняла, что этот подвал все-таки станет нашей могилой.— Бесполезно. Она закрыта снаружи, — мрачно обронил американец, сидевший на ящике из-под бутылок. Я заставила его сделать это по случаю ранения. — Придётся ждать утра. Может, кто-то пройдёт мимо, тогда мы постучим и попросим открыть. Другого выхода нет.— Да уж, — я села на другой ящик рядом с ним, — не хотят ваши духи отпускать нас с миром.— Ой, не хотят. Чувствую, пока не прикончат меня — не успокоятся.— И зачем вам это золото сдалось? Жили бы себе спокойно, как раньше…— А что раньше? Думаешь, я до этого марки собирал? Или парикмахером работал? Я ведь всю жизнь жил так, словно мне вожжа под хвост попала.— А зачем вам это?— Не знаю, — он вздохнул. — Кто-то мне сказал, что смысл жизни в том, чтобы умереть, не став подлецом. Это самое трудное, оказывается. Быть негодяем — легко. Для этого, как правило, даже делать ничего не нужно. А я вот пытаюсь доказать всем и себе самому, что не подлец и быть им не собираюсь. Помогаю всем, лезу, куда сам черт побоится нос сунуть. Дурость, наверное…— Ну а золото здесь при чем?— Золото вообще ни при чем. Я ведь не из-за золота влип. Я на самом деле хотел помочь тому человеку, который написал своей кровью записку. Мог ведь, узнав, что там написано, просто выбросить её, и дело с концом. Но потом бы меня до конца дней угрызения совести мучили. Вот и понёс меня нечистый в тот дом напротив. А там и затянуло по самые уши.— Но вы можете прямо сейчас это бросить. Вот выберемся отсюда, и забудьте обо всем.— Черта с два я позволю, чтобы клад достался этим ублюдкам! — с горячностью проговорил он. — Теперь уж нет! Лучше пусть убьют, чем буду сознавать, что они на эти деньги жируют и надо мной посмеиваются. И потом, мне кажется, что это главное дело всей моей жизни. Вот найду его, возьму себе, сколько нужно для нормального существования, а остальное раздам нищим и голодным — пусть знают, что мир не без добрых людей. А то ведь почти все уже совсем веру в добро потеряли.— Вы — идеалист, сударь. Мой босс уже однажды пытался накормить московских бомжей, так они чуть его самого не сожрали.— Не кормить нужно было, а сначала нормальных людей из них сделать, чтобы себя уважать начали. Дать им жильё, работу и так далее. Тогда бы они сами не захотели уже ничего дурного творить. Все человеческие пороки от бедности происходят. А так, наверное, даже не поблагодарили Родиона? — Он усмехнулся. — А Родион, кстати, молодец, умный парень. Интересно, что он сейчас делает?Небось гадает, что с нами случилось. Хорошо, что он успел дверь кабинета захлопнуть, а то бы сейчас вместе с нами кувыркался. Индус сказал, что за ним наблюдают и он не сможет выйти из своей будки. А так бы и вправду, смог бы проверить, на месте ли клад. Кстати, ты тогда так и не ответила мне: кто он такой на самом деле? О нем даже Индус с каким-то генералом по телефону разговаривал. Помнишь?— Помню. Но вы все равно не поверите, если отвечу.— А ты попробуй.— Честно?— Конечно!Я набрала в лёгкие побольше воздуха, чтобы выдохнуть ответ, и в этот момент за дверью подвала послышались голоса.Первым моим желанием было закричать от радости, но Пол своей железной ручищей закрыл мне лицо и тревожно прислушался. Голоса были неразборчивыми.Кто-то находился по ту сторону двери и негромко переговаривался. Судя по всему, их там было двое.Убрав руку с моего рта, Пол прошептал:— Тише. Вдруг это Индус? Надо бы сначала проверить.— А как?— Не знаю. Сиди здесь, я подберусь поближе и постараюсь подслушать.Он осторожно пробрался по мусору к двери, приложил к ней ухо и стал слушать. На лице его сначала отразилось удивление, потом оно расплылось в улыбке. Так же бережно ступая по кирпичам, он вернулся ко мне.— Не знаю, как это сказать, — он смущённо отвернулся. — Но, по-моему, там занимаются любовью…— Что?!— А чего? У вас в России все может быть. Может, людям негде больше, так они в подвале. У нас в Америке для этого номера сдают в гостиницах на час-два за пару долларов.— И что будем делать? Надо же как-то выбираться. Пусть позовут кого-нибудь, кто сможет открыть дверь.— Подождём, пока закончат. А то прервём их на самом интересном, тогда хрен чего они для нас сделают, — он усмехнулся. — Пусть уж потешатся.Тут из-за двери послышались уже вполне разборчивые женские стоны, которые стали постепенно переходить в яростные страстные выкрики. Я покраснела и заткнула уши. Американец как-то весь подобрался, нахмурился и мужественно выжидал. О том, что происходило у него в душе, я могла только догадываться. Мне было неловко перед ним ни много ни мало за всю Россию, но я ничего не могла изменить. Наконец, когда мускулы на его лице расслабились, я поняла, что сеанс любви в подворотне закончился, и убрала руки.— Кажется, у них все получилось как надо, — пробормотал Пол, не глядя на меня. — Горячие ребята, черт возьми. Пойду стучать…— Нет, стойте, лучше я, — я поднялась. — Они могут испугаться мужского голоса.Пожав плечами, он снова сел на ящик и стал смотреть, как я пробираюсь через кучу мусора. Голоса за дверью опять притихли, их стало почти не слышно, видимо, любовнички отдыхали. Постучав в дверь, я громко крикнула:— Эй, есть там кто-нибудь? Помогите выбраться отсюда!Кто-то испуганно вскрикнул, потом все смолкло. Я опять постучала.— Люди добрые, отзовитесь, ради Христа! Выпустите нас отсюда!— Кто там? — испуганно спросил грубый мужской голос.— Это мы: я и мой друг! — радостно затараторила я. — Мы зашли сюда на минутку поцеловаться, а потом кто-то закрыл дверь на замок с той стороны!Найдите кого-нибудь, пожалуйста, чтобы открыли эту проклятую дверь! Мы уже с вечера здесь сидим! Спасите нас, ради бога!За дверью послышался невнятный женский голос, она что-то сердито говорила своему спутнику. Он так же сердито отвечал. Потом громко крикнул:— Чтоб я сдох, но тут нет никакой двери! И не было никогда! Кто вы такие и что вам нужно?!Я так и присела на кучу мусора. И беспомощно оглянулась на побледневшего американца. Замуровали…— Эй, вы что замолкли? — прокричал мужик с той стороны. — Откуда вы взялись?— Мы в подвале! — сквозь слезы отозвалась я. — У нас тут дверь, я по ней стучу! — и снова постучала. — А вы где?— Где, где, дома у себя, ядрёна корень! В спальне!— Надо милицию вызвать! — истерично проорала женщина. — Мне страшно!— Помолчи! — осадил её мужчина и закричал мне:— Послушайте, я тут десять лет живу, и никогда никакой двери здесь не было! Здесь кирпичная стена!А за стеной, насколько я знаю, склад коммерческий!— Тут не склад, тут подвал какой-то замурованный! Как нам выйти?!— Как вошли, так и выбирайтесь! — услышала логичный ответ. — А нам больше не мешайте — скоро на работу идти, спать хочется! Мы только что из гостей вернулись! Ещё раз стукнете — позвоню в милицию!— Ой, позвоните, пожалуйста! — взмолилась я. — Пусть побыстрее приедут!Там опять начали переругиваться. Затем мужчина крикнул:— На фига мне менты в пять часов утра? Оставьте нас в покое, мать вашу так, или я за себя не отвечаю! Бродят тут всякие…— Сам такой! — в отчаянии выкрикнула я.— Не по-онял! — возмущённо протянул тот. — Ты что, ещё и выступать будешь, лярва?!— Буду, козёл несчастный! — начала я его злить в надежде, что он все-таки вызовет милицию. — Сидишь там в своей норе и людям помочь не хочешь!Недоделок!— Что?! — проревел он и ударил по стене так, что дверь содрогнулась. — Да я тебе сейчас…— Ну что ты мне сделаешь? Иди сюда, поговорим, трус несчастный!— Вася, не нужно!!! — истерично провизжала женщина. — Пошли они к черту!— Пусти, зараза! Я им сейчас покажу труса!— Вася, брось кувалду! — крикнула женщина. — Ты что задумал, охламон?!— Сейчас я их достану! — ревел тот, двигая по комнате мебель, наверное, убирал кровать от стены. — Давно хотел на ком-нибудь оторваться! Ну, сволочи, держитесь!И оскорблённый мужчина начал молотить чем-то железным по стене. Дверь с нашей стороны застонала вместе со всей стеной.— Вася, Васенька, обои испортишь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46