А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Он остановился, чтобы отдышаться, и посмотрел на бескрайнее водное пространство, простирающееся на западе. Отсюда была видна вершина Виндбраш, а пониже — узенькая полоска Меерз-Пойнт, похожая на красный волнорез. Туда и направился Люк. От взрыва у него все еще звенело в ушах, этот звон смешивался с шумом моря, и получалось нечто похожее на посвистывание ветра среди скал.
Он сейчас не думал ни о чем. И в тоже время думал обо всем. Слишком многое отягощало его сознание: отголоски прошлого, боль, тоска, отвращение, чувство утраты, — слишком много, чтобы он мог сосредоточиться на чем-то одном. Действия его были инстинктивными.
Он пробежал более двух миль не останавливаясь и в конце концов оказался на тропинке, пролегающей над расселиной, там, где два огромных валуна громоздились у самой воды: один похожий на тюленя, прокладывающего путь среди волн, другой — на выгнутую дугой кошачью спину. Он наклонился вперед, упершись руками в колени, и сплюнул. Грудную клетку обжигало болью, ноги сводило от усталости.
Он жадно глотал воздух, легкие раздувались, словно кузнечные меха. И все это — лишь по велению инстинкта. У него еще будет время подумать о происходящем. Поразмыслить над превратностями жизни и смерти, над тайнами магии и постараться постичь те слова, от которых разверзаются могильные плиты.
* * *
Софи и Паскью замешкались у двери, словно пришли в гости к друзьям. Он дважды обошел дом, но никого не заметил. Так получилось, что вначале Эллвуд с Карлой спускались по лестнице, потом оказались на первом этаже, в тот самый момент, когда Паскью не мог их видеть, и скрылись в коридоре.
Услышав, как открывается дверь, Эллвуд выхватил пистолет и, как только Паскью вошел, выстрелил, повинуясь рефлексу. Времени на раздумья у него не оставалось, он убил бы сейчас любого. Пуля вонзилась Паскью в мякоть чуть повыше бедра, и он грузно осел на пол в коридоре. Софи застыла в дверном проеме, как будто только сейчас догадалась по удивленным взглядам хозяев, что пришла в гости, но не в назначенный день. Эллвуд помахал пистолетом, словно говоря: «Заходите, раз уж пожаловали к нам, угощения хватит на всех». Карла захлопнула за ней дверь.
— Да ведь ты должен был умереть! — удивился Эллвуд. — Он что же — врал мне?
Паскью опустил взгляд на рану, приложив к ней ладонь, опасаясь, что кровь хлынет ручьем, однако она едва сочилась, и сильной боли он не ощущал.
— Кто это? — недоумевала Карла, но в следующий момент удивление исчезло с ее лица. — Ах да, знаю, кто они такие, — видимо, вспомнив рассказ Люка о призраках.
— Он не солгал, — возразил Паскью, — он старался как мог, просто я решил не умирать.
— Теперь у тебя есть возможность передумать. — Эллвуд махнул пистолетом в сторону гостиной, жестом приказывая пройти туда. Голос его звучал так, будто его сейчас занимало лишь предстоящее дело, однако глаза потемнели от гнева и смущения. — Опусти занавески, — сказал он Карле.
— Все равно никто сюда не придет.
— Как видишь, кое-кто уже пришел, так что опусти эти чертовы занавески.
Карла прошлась по комнате. На каждом окне были подвешены деревянные жалюзи из двух половинок. Она опустила их, и комната погрузилась в полумрак. Паскью сидел на полу, прислонившись спиной к деревянной балке. Эллвуд отступил назад, чтобы удерживать обоих в поле зрения, и стоял, закусив губу.
Софи подумала вслух:
— Когда не знаешь, что делать, попробуй не делать ничего.
Эллвуд подошел к ней и с силой ткнул дулом пистолета под ребра.
Софи приоткрыла рот, но не издала ни звука, лишь наклонилась вперед, как будто старалась лучше расслышать его слова. А Эллвуд в свою очередь тоже нагнулся к ней, и их лица теперь находились так близко, что от его дыхания у нее чуть колыхались ресницы. В комнате послышался его торопливый шепот, напряженный, как перед совершением убийства, слова сыпались скороговоркой:
— Ты хочешь умереть, сучка? Ты этого хочешь? Это очень просто. Это может случиться в любой момент. Это совсем просто, тварь, проще не бывает.
Софи присела рядом с Паскью, держась за бок, и сдвинула ладонь ближе к сердцу. Паскью понял: она беспокоится о ребенке.
Эллвуд отошел назад, не отрывая от них взгляда. Он потянулся было к телефону, но потом уселся на плетеный стул, положив ногу на ногу, созерцая происходящее с видом человека, у которого в голове созрел какой-то план.
Карла вначале смотрела на него, а потом отвернулась, чтобы опустить до конца жалюзи, приветствуя широкой, лучистой улыбкой мир, простиравшийся снаружи. "Ты ведь ломаешь голову, что тебе делать с ним, да, Валлас? Ты не можешь позвонить в департамент, не скомпрометировав себя, — ведь тогда придется рассказать обо всем, с самого начала, рассказать о магических представлениях со смертями и о странном исчезновении преподобного Тома Кэри... Я чувствую, как часть твоей силы переходит ко мне".
Она пересекла комнату и тронула Эллвуда за плечо, давая ему разумный совет, как подобает заботливой жене.
— Тебе придется убить их, Эллвуд. Главное — чтобы это не имело никакого отношения к нам и не бросило на нас тень. Поэтому нужно устроить все так, чтобы их ни в коем случае не "нашли. Тут кругом леса, а за лесом начинается море. Мы сейчас сядем и спокойно подумаем, как это сделать получше.
«Чтобы не имело отношения к нам, не бросило на нас тень». Эллвуд подумал: «Амбициозность — вот в чем твоя слабость». Он взял на заметку эту ее черту характера и, подумав немного, сказал:
— Где бы мы их ни спрятали, лучше доставить их туда мертвецами.
Карла ушла на кухню и вернулась с двумя большими пластиковыми мешками для мусора. Она осмотрелась вокруг и взяла с кресла подушку.
— Годится? — спросила она.
Это был достаточно распространенный способ: жертву кладут на бок, под голову подкладывают подушку, на которой остаются брызги, вылетающие вместе с пулей, а сверху до пояса накрывают пластиковой пленкой, чтобы ничего не пролилось и нигде не осталось пятен. Чаще всего жертвы соглашаются на это, даже стараются угодить убийце. Но с некоторыми возникают осложнения. Паскью поднялся с пола, загородив собой Софи. Эллвуд тоже встал.
— Что же, как тебе больше нравится? Могу выстрелить тебе пару раз в кишки, тогда крови тоже будет немного, но тебе придется помучиться. Потом мы прикончим ее, а следом за ней добьем тебя. В конце концов, результат будет тот же. — Стоя футах в шести от Паскью, Эллвуд опустил пистолет до уровня его живота.
Одновременно Карла стала надвигаться на Софи, держа в одной руке подушку, а в другой — пластиковый пакет, словно продавец, демонстрирующий новую модель сезона. И в этот момент белый шар замерцал в полумраке и прокатился по комнате с легким шипением. Казалось, тишина наступила на несколько минут, а может быть, это длилось всего секунды две.
Эллвуд обернулся и выстрелил, пуля угодила в одну из половинок жалюзи, расщепив ее. Он слегка согнул ногу в колене, как теннисный игрок перед подачей, и тут нож, брошенный Люком, вонзился ему в лицо, пройдя через мякоть щеки и застряв в челюсти. Он вскрикнул и попятился, согнувшись от боли, а Паскью легко выхватил у него из руки пистолет. Ноги Эллвуда заплетались, он спотыкался, но не падал, схватившись за лицо, напоминая канатоходца, отбивающегося от роя пчел. Паскью водил пистолетом в разные стороны, не зная, кого брать на прицел.
— Застрели его, — сказала Софи.
Но Паскью так и не понял, кого она имеет в виду. Да и в любом случае момент был неподходящий. Он смотрел на Люка, а Люк — на Карлу. Эллвуд продолжал отступать к двери, еще не оправившись от болевого шока. Кровь текла по лицу, словно пот.
— Он припарковал машину на аллее, футах в шестидесяти от поворотного круга, — сказала Карла, рассчитывая переключить внимание Люка на Эллвуда.
Но Люк не шелохнулся, продолжая смотреть на Карлу.
Тогда Карла повернулась к Паскью, бросив:
— Застрели его!
* * *
Эллвуд привалился к дверце своей машины. Рукоятка ножа торчала у него из щеки пониже левого глаза. Он попробовал вытащить нож, но не смог — не в силах вытерпеть боль.
— Что же ты натворил, козел вонючий? — произнес он. — Ты хоть понимаешь, что натворил, придурок? Или тебе жить надоело? — Все это звучало так, как будто он пережевывал кусок мяса. — Придурок, ты что, хочешь умереть? Козел ты вонючий!
Продолжая бормотать себе под нос, он забрался в машину, завел двигатель и выехал на дорогу, пролегающую над океаном, окутанную синеватой дымкой, вихляя из стороны в сторону. Слезы и кровь ручьями бежали по подбородку.
* * *
А в доме так никто и не двинулся с места. Люк даже не удосужился взглянуть на Паскью. Конечно, было совершенно непонятно, как тот выжил, но к этому моменту он уже утратил способность чему-либо удивляться. Сэм Паскью должен быть мертв, а он стоит перед ним живой: не осталось ничего невозможного, прошлое может стать настоящим, любовь — обернуться безумием и убийством, покойники запросто разгуливают.
— Я вместе с ней подожду, пока сюда приедут, — сказал Люк.
— Нет! — Карла умоляюще посмотрела на Паскью и Софи. — Прошу вас! Останьтесь здесь!
Пластиковый пакет и подушка валялись на полу, у ног Карлы. Софи представила себя лежащей в наглухо закрытом капюшоне.
— Ты в порядке? — спросила она Паскью.
— Более или менее.
— Пойдем.
— А ты что собираешься делать? — спросил Паскью у Люка.
— Ждать вместе с ней, пока сюда приедут.
— А кто она? — спросила Софи у Паскью.
— Не знаю.
Какой-то бред. Люк напал на Эллвуда. А теперь не сводил глаз с этой женщины, одержимый одной-единственной мыслью. Паскью знал, что у Люка на уме, но причины понять не мог.
— Пойдем. — Софи направилась к выходу.
— Он убьет ее, — возразил Паскью, — история с Лори повторится. Мы не можем просто так уйти.
— Она не Лори, сейчас все по-другому. Мы не совершили ничего плохого. Нас это не касается.
— Но стоит нам уйти, и она умрет. Ты этого хочешь?
— А ты уверен?
Паскью вздохнул.
— Посмотри на него. О чем он сейчас думает? — Оба повернулись к Люку, а тот все смотрел на Карлу.
Софи сказала:
— Все ясно. Если мы останемся, нас впутают в это дело. И мы никогда не отмоемся, нам тогда вообще не жить. Ты собираешься позвонить в полицию? И что ты им скажешь? Каждое слово таит для нас смертельную опасность. Это связано с прошлым, и именно поэтому мы здесь. Разве ты не понимаешь? Я не хочу больше думать о прошлом, Сэм. Мне плевать на него! Для меня существует только будущее.
— Смерть ради сохранения, будущего? — Люк обернулся к ним, будто его имя выкликнули из толпы. — Одним меньше, — согласился он. — Все правильно, для вас станет одним меньше... Я подожду вместе с ней, пока они приедут.
— Застрелите его, — попросила Карла, — и тогда мы свободны.
— Ты хотел убить нас всех, — сказала Софи. — Всех, кто входил в группу.
— Да. — Люк с трудом переключил внимание на нее.
— Зачем?
— Я хотел убить прошлое ради спасения будущего. Ты сама так сказала — значит, понимаешь меня.
Софи посмотрела на Карлу — перед ней была насмерть перепуганная женщина, которую ноги не держали.
— Это твое будущее? — поинтересовалась Софи.
Люк промолчал, но Софи поняла, что попала в точку.
— А чем она стала сейчас?
— Сейчас... Сейчас она «самая страшная вещь», — ответил Люк.
* * *
Софи повернулась и, не сказав больше ни слова, прошла через коридор, а оттуда — на улицу. Люк подступил к Карле и взял ее за руку. Она рванулась назад, но он схватил еще крепче, потом обернулся к Паскью:
— Вот в чем проблема, Сэм. Утрата значит гораздо больше, чем то, что человек способен сохранить.
* * *
Он сел в машину. И они тронулись с места прежде, чем он успел захлопнуть дверцу. Она слизала слезинку с верхней губы.
— Хватит с меня всего этого дерьма, довольно, не могу больше! — Софи ударила по рулю ребром ладони.
Паскью заваливался то на одну, то на другую сторону, пока они тряслись на крутой дороге, начинающейся у подножия холма.
— Чувствую я себя отвратительно, — пожаловался он.
Об этом она как-то не подумала.
— И что теперь будет?
— Обо всех огнестрельных ранах положено сообщать в полицию.
— А нельзя обойтись своими силами?
— Вряд ли.
— Но мы должны.
— Как бы то ни было, необходимы антибиотики и нитки, чтобы наложить шов. Насколько я представляю, требуется хирургическое вмешательство. Прежде всего, отвези меня обратно в Лондон.
— И все-таки это не одно и то же, — сказала Софи. — В смерти Лори повинны мы все, а в смерти этой женщины будет виноват только Люк.
— Не надо, — попросил Паскью. — Не хочу сейчас думать об этом. — Он сидел, прислонив голову к окну, его клонило в сон, но рана не давала покоя. — Роб Томас порекомендует нам какого-нибудь подпольного эскулапа.
— Ты уверен?
— Думаю, да. Гони-ка побыстрее, а то мне совсем худо.
* * *
Люк повернулся, будто хотел поцеловать ее, а она, попятившись, уперлась спиной в стену. Он подошел к ней почти вплотную.
— А что ты хотел от меня? — спросила она. — И почему это так много для тебя значило?
Люк обнял ее за плечи. От страха она едва не потеряла сознание. Люк положил ей руку на грудь, словно хотел затронуть струны ее сердца.
— Люк... — произнесла она, и зрачки ее закатились, так что стали видны одни белки.
Шарик все еще светился в темноте, в углу, окруженный сиянием неонового света. Карла съехала вниз по стенке, как пьяная, она была в полуобморочном состоянии и сидела вытянув ноги, уронив голову Люку на колени, не в силах отвести взгляд от светящегося шарика. Ее била дрожь.
— Отпусти меня! — взмолилась она. — Ну какое это имеет значение? Отпусти меня!
Он двумя пальцами зажал ей нос. А когда она разомкнула губы, глотая воздух, вытащил из уха яйцо с бриллиантовым колечком и затолкал ей за щеку.
Одну ее руку он придерживал, другую она вскинула, стараясь убрать яйцо, но он пинком отбросил ее в сторону. Пестрый шелковый шарф взвился у нее над головой, как знамя. Она старалась закрыть рот, но ей не хватало воздуха. И вот шарф стал исчезать у нее во рту, вслед за яйцом, раздувая ее щеки. А он одной рукой зажимал ее нос, а другой — рот. Он склонился над ней, держа ее голову бережно, словно драгоценную чашу.
В доме и в прилегающем лесочке было тихо. И в этой тишине что-то шебуршало, словно невидимые насекомые сновали по деревянной панели. Это Карла перебирала ногами по полу. Спина ее выгнулась настолько, что, казалось, позвоночник вот-вот хрустнет, каждый мускул вздулся от напряжения, вены, сухожилия натянулись тугими бечевками. А потом тело ее обмякло.
Люк все еще сжимал ее голову руками, как будто она могла еще что-то сказать, а он не хотел этого. Потом он вытащил у нее изо рта шарф — слова так и остались невысказанными. Достал яйцо. Вынул из него колечко и надел ей на палец.
— Я подожду, пока они приедут, — сказал он непонятно кому.
Капелька крови застыла в уголке ее губ. Он осторожно снял ее пальцем и поднес ко рту. Потом закрыл глаза и стал приглаживать ей волосы.
Глава 49
Эллвуд проехал с три сотни миль, он вел машину, как пьяный. Даже на окраине города продолжал перескакивать из одного ряда в другой, постоянно идя на обгон, то выжимая полную скорость, то резко притормаживая. Краска на крыле была содрана — машина то и дело задевала разделительный барьер.
Лицо почти полностью онемело. Он не мог вытащить нож из щеки, не расковыряв рану, но время от времени трогал рукой рукоятку, инстинктивно, будто окровавленный талисман, надеясь, что судьба проявит к нему благосклонность.
Почти всю дорогу он ощущал себя раненым животным, которое ищет, где бы укрыться; ему хотелось одного — добраться до Лондона, вернуться домой, убежать. Но постепенно в голову стали приходить другие мысли.
Ошибка. Это было ошибкой — уехать. Надо вернуться и все переиграть, вернуться, чтобы спасти себя, вернуться и убить их всех.
Он представил их на тех же местах, на каких они находились, когда он покинул дом: Люк стоит у лестницы, напротив Карлы, Паскью с Софи у деревянной колонны — так они запечатлелись у него в памяти.
Это единственный способ спастись. Поехать туда и убить их всех.
Все полосы были забиты едва ползущими автомобилями — по наружной полосе кто-то полз со скоростью восемьдесят миль. Эллвуд проехал по обочине мимо трех машин, едва не задев их бампером, и подрезал их, а потом по диагонали, дав задний ход, выскочил на скоростную полосу. Он дотронулся до рукоятки ножа. Мякоть щеки в радиусе двух дюймов вокруг того места, куда воткнулось лезвие, стала пунцовой и отекла.
«Я вернусь и прикончу их всех». С левой стороны, внизу, Эллвуд видел какое-то перламутровое свечение. На самом деле это слепота подступала к нему. В том месте, где заканчивалась пригородная зона, движение стало еще более плотным и интенсивным. Чувствуя, как утреннее солнце припекает спину, Эллвуд протискивался между грузовиками и легковыми автомобилями, словно повторяя причудливые контуры складывающейся из кусочков картинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42