С различных трибун депутат говорил складно, а вот писал о перспективах отношений государства и частного капитала нас-только косноязычно, что проще было заново переписать статью, чем править.
"Мы понимаем, что то, что уже сделано, что бы ни говорили злые языки, красноречиво свидетельствует, что..."
Вжик! Жирная карандашная линия перечеркнула неудачную фразу. Править карандашом удобнее, нежели авторучкой - можно стирать поправки и вносить в текст новые изменения, а потом опять стирать и опять вносить...
- Мы понимаем, мы понимаем,- бубнил себе под нос Чекмарев,- что тебе нужно вернуться в школу и научиться писать пра-вильно, а потом уже объяснять народу, кому на Руси жить хоро-шо. А еще мы понимаем, что никому эти объяснения и на хрен не нужны, все давно знают, кто на Руси живет хорошо: тот, кто радеет о благе народном. Вот удивительно, всегда народ на Руси жил хреново, а радетели о благе народном всегда жили замечательно. Мы понимаем...
Он не выдержал, черкнул на полях: "Что ты - мудак!!!". На третьем восклицательном знаке карандаш сломался, чинить его было лень. Теперь нужно было стереть надпись, потому что автор может заглянуть в редакцию, поинтересоваться: как там моя ста-тейка? Всю правку необходимо согласовывать со мной. Ну-ка, что вы там поправили? А это к кому относится?
Да, хорошо им живется, и женщины, если уходят, то к более высокопоставленным народным защитникам, и честно предупреждают об этом. А Настя не предупредила... Наверное, потому, что он простой журналист, страстный почитатель женщин, а не страстный защитник народа (государственных интересов, партии, правитель-ства, демократии, мира во всем мире). Живет себе потихоньку, никого не трогает и хочет лишь одного: любить, и чтобы его лю-били. Женщинам этого мало? Наверное, они же загадочные сущест-ва...
А это внутренний телефон звонит. Наверное, Боря Павлюко-вич решил осчастливить его известием о том, что еще один клас-сик народного капитализма согласился написать статью. Каким же дерьмом приходиться заниматься!
- Аппарат господина Чекмарева!- сурово сказал он в трубку.- Кто его беспокоит?
- Аппарат, или господина Чекмарева?- язвительно спросила Аля.
- Аппарат, конечно.
- Ты неподражаем, господин Чекмарев! Так бы и слушала весь день твои шуточки.
- Да я не навязываюсь, можешь не слушать, а только гово-рить. Хочешь, подскажу, как это делать? Берешь вату...
- И не подумаю! Тебя Валерий Петрович вызывает, немедлен-но. И кажется, не для того, чтобы объявить благодарность.
- Тебе или мне?
- Болтун! Приходи, сам увидишь.
Все кабинеты больших и малых руководителей начинаются одинаково: с тесноватой (по сравнению с самим кабинетом) ком-натки, где за столом с телефонами сидит секретарша, оберегая покой уважаемого босса, трудящегося на благо народа за пухлой, обитой черным кожзаменителем, дверью. И кончаются тоже одина-ково: длинным Т-образным столом, во главе которого сидит Сам. Сразу после этого нет ничего, кроме собственного настроения, чаще испорченного, реже - приподнятого.
- Я пришел,- сказал Чекмарев, останавливаясь перед столом Али. Подумал и добавил.- Тебя нема, пидманула, пидвела.
- Ничего я тебя не пидманула! Час назад Павлюкович захо-дил, он мне сказал...
- Мне тоже сказал.
- Что?
- Как похлопал тебя в коридоре. Говорит: понравилось, слов нет сказать, и работоспособность увеличилась на двести процентов.
- Да тьфу на тебя, дурак самый настоящий! Оба вы придур-ки несчастные!
- Верно, что тот, понимаешь, что этот, два генерала,- сказал Чекмарев и пошел в кабинет главного.
Валерий Петрович Лавкин, высокий, солидный мужчина в са-мом расцвете бюрократических сил (55 лет), стоял у стола, су-рово глядя на приближающегося редактора отдела экономики. Ря-дом с ним Чекмарев чувствовал себя и невысоким, и несолидным мужчиной. Невысоким - понятно почему, несолидным - тоже понят-но, не имел соответствующего живота. И тщательно уложенной се-дой шевелюры.
- Я ничего не понимаю, Сергей Владимирович,- сказал Лав-кин.- Вы что, работаете на "Расцвет-банк"?
Чекмарев мигом отбросил дурашливые мысли, внутренне нап-рягся. Что, уже известно, кому он отдал рукопись?
- Почему вы так думаете, Валерий Петрович?
- Из-за вашей статьи. Я просил переделать ее, сегодня Павлюкович принес мне исправленный вариант, подписанный вами. Во-первых, могли бы сами зайти ко мне, объяснить, что и как вы переписали, а во-вторых...- он взял со стола рукопись, прочи-тал.- "В последние годы "Расцвет-банк" на деле доказал пра-вильность своей, точно расчитанной стратегии роста и по праву заслужил имя банка с государственным менталитетом". Это что такое? Вы полагаете, что Сафаров будет в восторге от подобных словоизлияний?! Я допускаю, что мы должны быть объективны в оценке конкурирующих групп, но не до такой же степени!
- Не до такой,- кивнул Чекмарев.
Так вот оно в чем дело! Боря Павлюкович все же обиделся вчера и переделал статью таким образом, что Лавкин еще больше разозлился. Шутник, мать его!.. Да и сам тоже хорош, надо было прочитать перед тем, как подписывать!
- Тогда почему?!- рявкнул главный.
- Там... немало добрых слов сказано в адрес корпорации "ДЕГЛ", и я подумал, что справедливости ради, нужно похвалить и конкурентов... Не надо было, да, Валерий Петрович?
Смиренный тон Чекмарева подействовал на Лавкина, как таб-летка успокаивающего.
- Не мне вас учить, Сергей Владимирович, как писать. Тре-тий год вы работаете в нашей газете и заслуженно считаетесь одним из лучших журналистов. Но в последнее время с вами что-то происходит. И это не нравится мне, я не удовлетворен качеством вашей работы.
- Я сам себе не нравлюсь,- признался Чекмарев.
- Нет, я не отрицаю, что вы толковый журналист, думающий, способный точно оценить обстановку и сделать прекрасную статью. У вас нет огня в глазах, нет прежнего напора. В ваших статьях не чувствуется былой энергии. Что случилось, Сергей Владимирович?
Чекмарев пожал плечами. Почему в его статьях не чувству-ется энергии, понятно, он оставлял ее дома, в постели и за компьютером. Но последнюю статью писал Павлюкович, выходит, у него тоже нет энергии? На что же он ее расходует, неужто на камни в желчном пузыре тестя?
- Да ничего не случилось, Валерий Петрович. Просто... иногда приходят в голову крамольные мысли. Пишем, пишем, пуб-ликуем неграмотных экономистов, которые все знают на двести лет вперед, а что толку? Ничего ведь не меняется.
- Ну, это вы зря,- окончательно успокоился Лавкин.- Как говорится, работа есть работа. Да, не меняется, да, тяжело сейчас всем, но это не значит, что нужно лечь на диван, сло-жить руки на груди и помирать. Давайте, соберитесь, возьмите себя в руки - и за работу. Статью исправьте, завтра утром она должна лежать у меня на столе. В противном случае я снимаю ее из номера. Что и как править - сами знаете, да и я оставил свои пометки.
Выйдя из кабинета, Чекмарев подумал, что нужно будет взять у Павлюковича дискету с текстом и просто убрать все аб-зацы, которые не нравятся главному. А еще сказать Боре пару ласковых слов за его самодеятельность. Так ведь обидится, ска-жет: сам же предупредил, что нужен объективный анализ. Кому она тут нужна, объективность!
Он даже не посмотрел в сторону Али, не заметил ожидания, застывшего в ее глазах. И этим очень огорчил девушку.
11
Константин Рашидович Сафаров знал, что за глаза его назы-вают Котом, и не обижался на это. Нередко, разглядывая свое отражение в зеркале, он приходил к выводу, что немного похож на этого уважаемого домашнего хищника: округлое лицо, короткий нос, плутоватые глаза и седая челка на лбу. А если учитывать округлость невысокой фигуры, плавность в движениях и мягкий, вкрадчивый голос - так очень похож. Иногда его называли не просто Котом, а "Азиатским Котом средней пушистости". Констан-тин Рашидович и об этом знал, и на это не обижался. Если он Кот, то конечно азиатский, не сибирский же. А почему "средней пушистости" - об этом, наверное, не знал и тот, кто придумал такое. Ну и ладно. Если обижаться на клички и выискивать обид-чиков, на работу времени не останется, а работы у генерального директора корпорации "ДЕГЛ" хватало.
Название "ДЕГЛ" расшифровывалось просто: "ДЕло - ГЛав-ное". Восемь лет назад, организовав ТОО, Константин Рашидович твердо решил, что в названии должно присутствовать слово "де-ло", дабы напоминать всем сотрудникам, что бездельников здесь не терпят. После трудных размышлений и споров родилось "ДЕГЛ"
- кому надо, знают, что значит, кому не надо много знать - просто запомнят.
Теперь бывшее ТОО превратилось в мощную корпорацию, вла-деющую акциями многих промышленных предприятий, транспортных организаций и включающую в себя банк "ДЕГЛ", нефтяную компанию "ДЕГЛ", сеть бензоколонок и престижных магазинов "ДЕГЛ". Поп-робовал бы кто сказать в глаза Сафарову, что он Кот увидел бы смертельный оскал тигриных клыков!
За окном уже стемнело, когда мелодичный голос секретарши доложил Сафарову о приходе его помошника Александра Мануйлова.
- Заходи, Сашок, присаживайся,- сказал Сафаров.- И расс-казывай, что там за товар на миллион долларов. Ты работал с ним на отдельном компьютере? Вирус никакой не занесет в нашу сеть?
- Это текст, Константин Рашидович, а вирус - программа, которая прячется в других программах. В тексте не может быть вируса.
- Я тоже иногда думаю, что в моем теле нет вируса, я здо-ров, как бык, а потом смотрю - температура поднимается. Поче-му, отчего - никто не знает.
- Не беспокойтесь, я просмотрел текст на своем "ноутбу-ке", он не связан с сетью.
- И что?
- Это роман. Его написал хорошо знакомый нам сотрудник "Коридоров власти" Сергей Чекмарев.
- Почему сам не пришел, послал девушку? Почему Лавкин ни-чего не докладывает?
- Это нам предстоит еще выяснить. Как я уже докладывал вам, тексту роману предпослано сообщение, что большинство со-бытий, описанных в нем, происходило в реальности и имеют доку-ментальное подтверждение. Якобы, наша корпорация крайне заин-тересована в получении такого материала. За документы и текст автор хочет миллион долларов.
- Почему сам... Ладно. Значит, миллион, говоришь? Он или круглый дурак, или Джеймс Бонд. Я знаю Чекмарева, толковый па-рень, дело свое знает, место тоже. Это странно. Ты прочитал роман, Сашок?
- Просмотрел, Константин Рашидович. За пять часов трудно внимательно прочесть триста девяносто две страницы. Но я по-нял, в чем дело. Вы правы, на Чекмарева это мало похоже, но вот, что интересно: автор не зря просит миллион.
- Что значит, не зря? У тебя есть миллион? Дай ему! Нету? И у меня нету,- проворчал Сафаров.- За что он просит?
- Роман посвящен криминально-банковским делам. Детально описан механизм подкупа высоких чиновников, на уровне замми-нистров, и механизм использования бюджетных средств для осу-ществления эффективной стратегии развития. Есть интересные сведения о работе с корпоративными и государственными ценными бумагами. А некоторых героев я даже знаю. Например, генерала, у которого дергается правый глаз.
Глаза Сафарова сузились и хищно заблестели. "Точно Кот, который готовится к прыжку",- подумал Мануйлов.
- Не наши операции, да, Сашок?
- Не наши, Константин Рашидович.
- Квочкин? "Расцвет-банк"?
- Очень даже похоже.
- И этому есть документальное подтверждение?!
- Судя по записке автора, есть. Я не могу этого гаранти-ровать, но думаю, что если человек просит миллион, понимает, что за филькину грамоту ему столько не дадут.
- И за нефилькину не дадут. Провокация? Шантаж?
- Я считаю, что нет. Описание некоторых финансовых опера-ций, в частности, залоговых аукционов, где мы проиграли мощно-му "Расцвет-банку", мне знакомо. Зачем нас пугать документами о делах, с которых мы не поимели ни рубля? И вполне естествен-ным кажется расчет автора, что перед аукционом по "Черному алмазу" мы, имея конфиденциальные, строго секретные документы "Расцвет-банка", можем диктовать ему свои условия. Ну и...
- Продолжай, продолжай.
- Чем мы, собственно, рискуем, Константин Рашидович? Ли-повые документы нам невозможно подсунуть, а если они подлин-ные, и те, которые нам нужны - почему бы ни встретиться, ни поговорить с автором?
- С Чекмаревым? Таких документов у него нет и быть не мо-жет. Но подумаем... Кто еще читал этот... роман?
- Только я.
- Вот что, Сашок. Никому об этом ни слова - раз. Немед-ленно сделай мне распечатку, возьму домой, почитаю - два. И скажи Марине, пусть немедленно пригласит ко мне Евгения Иг-натьевича Рекрутова - три. Все, ступай. Нет, погоди. Сделай мне ксерокопии последних статей Чекмарева. Штук десять. А те-перь ступай, спасибо тебе.
- Пожалуйста,- сказал Мануйлов.
Он был явно разочарован тем, что Сафаров отсылает его, даже не сказав, что собирается делать с автором и секретными документами, если они существуют за пределами "Расцвет-банка". Миллиона у Мануйлова не было, но, как воспользоваться неожи-данным подарком судьбы, он уже знал.
Однако, Сафаров не спросил его об этом. А если шеф не спрашивает, вылезать со своими соображениями не следует. Это - "ДЕГЛ".
Полковник запаса Евгений Игнатьевич Рекрутов служил те-перь начальником службы безопасности корпорации. Примчавшись на срочный зов шефа, он устроился на краю кожаного кресла и внимательно слушал Сафарова, время от времени нервно приглажи-вая седеющий "ежик" на голове. Генеральный директор устроился в другом кресле.
- Что ты скажешь на это, Женя?- спросил Сафаров, закончив рассказ о странной рукописи, которую днем принесла в офис не-известная девушка.
- В принципе, такое возможно,- шумно вздохнув, сказал Рекрутов.Строго конфиденциальные бумаги "Расцвет-банка" мог-ли оказаться в руках... скажем так - не слишком лояльного к руководству человека.
- Олежек Троицкий?
- Мы говорили с вами об этом странном убийстве. Оно было совершено профессионалами, которые прекрасно знали маршрут и время передвижения Троицкого. "Дикие", "отморозки" на такое не способны, с ним был вооруженный телохранитель. Врагов среди влиятельных людей Троицкий не имел. Недоброжелателей - сколько угодно, голова у парня была золотая, а характер не сахар. Но вряд ли кто-то из недоброжелателей решился бы убрать его. Так считали не только мы. Но вслух никто этого не сказал. Даже га-зетчики не осмелились заподозрить Квочкина - такие помпезные похороны устроил, такие слезы, такие сожаления были...
- Были, были,- вздохнул и Сафаров.- Ты правильно рассуж-даешь, Женя. Я вот вспомнил встречу крупных предпринимателей с вице-премьерами в Белом доме, там и Троицкий был, заменял при-болевшего Квочкина. Я ему в шутку сказал: Олежек, иди к нам работать, дадим, что хочешь. А мне: конечно, Константин Раши-дович, я вам очень интересен, слишком много знаю. Но пока про-даваться не собираюсь. А дело было в августе, и я знал, что между ним и Квочкиным трения возникли. Понимаешь, как сказал: пока не собираюсь. Я запомнил. Выходит, Олежек мог сообразить, что Квочкин хочет от него избавиться, и подстраховаться, так?
- Возможно. Точно сейчас трудно сказать. К тому же, у ме-ня большие подозрения вызывает фигура Чекмарева. Мы его знаем, да и он бывал здесь, брал у вас интервью - и вдруг такой странный поступок. Рукопись принесла незнакомая дама, сказала, что позвонит. Допустим, к Чекмареву каким-то образом попали документы, которые Троицкий мог взять в качестве страхового полиса. Ну тогда - пришел бы сам, сказал, что важное дело, вы бы его приняли...
- Может, побоялся? Отнимем документы и ничего не дадим?
- Если имелись опасения, он бы снял свою фамилию и все. Дама принесла, дама позвонит, узнает наше решение. дама и для переговоров может прийти, а он страховать ее стал бы. Мог и сам прийти в последний момент. Но тут - и фамилия, и дама. К чему такой огород городить?
- Мне тоже это не нравится. Сашок считает, что провокации тут быть не может. А ты что думаешь, Женя?
- Я так не считаю, Константин Рашидович. Возможно, нас хотят втянуть в какую-то грязную игру незадолго до аукциона. Скажем, рассчитывают, что мы пригласим Чекмарева. Он поедет к нам и... не доедет. Убьют. Рукопись и записка, что она стоит миллион вместе с документами - у нас, некая дама знает об этом. И подозрение в убийстве падает на нас. Убили, чтобы не платить. Конечно, доказать это будет невозможно, но ведь в га-зетах шумиха поднимется, тот, кто стоит за всем этим - позабо-тится.
- Может быть и так, все может быть,- задумчиво сказал Са-фаров.Грязная игра, говоришь? Почему нет? А вот Сашок не по-думал об этом, молодой еще, горячий. Документы дай - горы свернет, все нефтекомпании, прииски, рудники скупит. А вместо документов - петля. Полезет? Нет, откажется. А деваться-то уже некуда, надо лезть... Значит, Женя, встречаться с Чекмаревым пока не следует?
- А зачем, Константин Рашидович? Он или не знает, что его фамилия стоит на рукописи, или знает, да не скажет. Иначе - не стоило все это затевать.
- Ну тогда позвоним Лавкину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40