области с индусским большинством (Мадрас, Бомбей, Соединенные и Центральные провинции, Орисса, Бихар), северо-западные и северо-восточные области, где преобладали мусульмане. Каждая из этих групп образует свое правительство и разрабатывает собственную конституцию. (Известный буржуазный историк М.Бречер позднее признавал, что это предложение предусматривало «группирование районов, при котором Пакистан как бы протаскивался с черного хода, хотя внешне сохранялась видимость объединенной Индии».) Учредительное собрание, выборы в которое проводились по индусской, мусульманской и сикхской куриям, должно было разработать конституцию Индийского союза. Англичане также предлагали создать временное правительство на основе реорганизации вице-королем его Исполнительного совета, которое бы пользовалось «поддержкой всех основных политических партий».
В конце мая Конгресс опубликовал заявление по поводу предложений британского правительства. Конгрессисты воздерживались выносить окончательную оценку этим предложениям, однако в заявлении отмечалось, что «в дебрях ограничений, оговорок, предохранительных статей... трудно увидеть ясную и полную картину свободной и независимой Индии». При согласовании текста заявления на заседаниях Рабочего комитета высказывались различные мнения, но главный спор возник между Ганди, утверждавшим, что план англичан для Индии — «залог превращения этой страны горя в страну без горя и страдания», и Неру, который не переставал сомневаться в искренности намерений правительства Эттли, неустанно повторявшего о желании Англии как можно скорее предоставить независимость Индии. Очевидно, разногласия между двумя крупнейшими лидерами ИНК и определили несколько уклончивый характер официального заявления.
Руководство Мусульманской лиги одобрило английские предложения, заявив, что они не исключают возможности создания суверенного Пакистана.
7 июля 1946 года в Бомбее состоялось заседание Всеиндийского комитета Конгресса, на котором председатель ИНК А.К.Азад призвал принять майские предложения. Он уверял собравшихся в том, что Конгресс одержал крупную победу. Независимость близка и будет достигнута «без насилия и кровопролитного восстания». «Удовлетворение англичанами национального требования Индии, — восклицал Азад, — в результате переговоров и пропаганды ненасилия является беспрецедентным... Нация, насчитывающая 400 миллионов человек, приобретает независимость не в результате военных действий, а посредством совещаний, переговоров и урегулирования разногласий. Уже на одном этом основании было бы безумием недооценивать нашу победу». Слушая выступление друга, Неру без труда улавливал в его словах знакомые интонации Ганди. Мнение Махатмы, предпочитавшего тактику компромиссов стратегии борьбы, на этот раз оказалось решающим: большинство конгрессистов проголосовало за резолюцию, в которой говорилось, что майские предложения принимаются в качестве основы для разработки конституции Индии.
Всеиндийскому комитету ИНК предстояло избрать нового председателя партии. Азад, возглавлявший Конгресс на протяжении последних семи лет, предложил кандидатуру Неру. Многие конгрессисты поддержали его. Против избрания Джавахарлала председателем ИНК не возражал и Ганди, который, правда, поначалу больше склонялся поддержать кандидатуру Пателя, рвавшегося занять высший пост в партии.
10 июля Неру, уже как председатель ИНК, выступил перед журналистами. «Смысл, который Конгресс вкладывает в понятие „независимость“, безусловно, отличается от того, что понимают под этим Мусульманская лига и вице-король. Независимость для нас — это полная свобода от иностранного влияния и даже возможность разрыва отношений с англичанами. Мы хотим создать Индийскую республику», — провозгласил он.
На вопрос одного из журналистов, означает ли утверждение резолюции Конгрессом, что майские предложения, включая рекомендацию о формировании временного правительства, принимаются целиком, без поправок, Неру ответил:
— Конгресс войдет в состав Учредительного собрания, не связанный никакими соглашениями, сохраняя за собой при любой ситуации право самостоятельного решения.
— Значит, предложения англичан могут быть подвергнуты изменениям? — не унимался дотошный газетчик.
— Конгресс согласился лишь принять участие в работе Учредительного собрания, — твердо сказал Неру, — и считает себя вольным по своему усмотрению вносить в предложения любые изменения.
Услышав об этом выступлении Джавахарлала, Джинна созвал совет Мусульманской лиги и добился принятия им резолюции, перечеркивавшей его прежнее решение. Он демагогически утверждал, что, если Конгресс, имевший большинство в Учредительном собрании, может, по заявлению его председателя Неру, изменять одобренные всеми майские предложения, то меньшинству, то есть мусульманам, опять грозит опасность подпасть под диктат индусского большинства. Иного выхода, кроме создания суверенного Пакистана, у индийских мусульман нет. Джинна категорически отказался вступать в какие-либо объяснения с конгрессистами и призвал единоверцев к «прямым действиям», объявив 16 августа «Днем прямой борьбы за Пакистан».
Всем, кто хоть немного знал о тактических приемах руководителя Мусульманской лиги, было ясно, что Джинна использовал бы любой повод, чтобы усложнить политическую обстановку в стране и попытаться при этом извлечь для себя какие-нибудь выгоды. «Уж не думаете ли вы, что я буду сидеть сложа руки?» — многозначительно заметил он одному журналисту вскоре после того, как совет Мусульманской лиги по настоянию большинства его членов одобрил майские предложения. И Джинна, поощряемый англичанами, действовал... Однако и кое-кто из конгрессистов, побуждаемый отнюдь не добрыми чувствами в отношении Неру, поспешил обвинить его в необдуманных и ошибочных действиях, создающих угрозу раскола Индии. Особенно усердствовал Патель, ополчившийся на Джавахарлала после того, как потерпел неудачу в выдвижении своей кандидатуры на пост председателя ИНК. В одном из своих писем он характеризовал поведение Неру как «наивное, ребяческое», а то и просто «безумное», и бездоказательно утверждал, что Джавахарлал доставляет много хлопот людям, с ним сотрудничающим, и нередко ставит руководство Конгресса в сложное положение.
В начале августа вице-король предложил Неру сформировать временное правительство. Конгрессистам отдавалось шесть мест из четырнадцати. Одновременно Уэйвелл обратился к Джинне, выделив Мусульманской лиге пять мест в правительстве.
Руководство Конгресса приняло предложение Уэйвелла, решив при этом, что участие конгрессистов в правительстве, которое англичане представляли себе как привычный и послушный им исполнительный совет при вице-короле, все-таки будет способствовать приближению того часа, когда страна обретет полную независимость. Дни британского империализма в Индии, подорванного войной и ослабленного борьбой с освободительными движениями в колониях, были сочтены, и конгрессисты это хорошо понимали. Но для них было очевидным и то, что англичане отнюдь не заинтересованы в сохранении единой, потенциально мощной в политическом и экономическом отношениях Индии. Колонизаторы наверняка постараются воспользоваться любой слабиной индийцев и прежде всего религиозно-общинными раздорами, чтобы расколоть нацию, раздробить страну и таким образом попытаться как можно дольше удержать Индию в сфере своего влияния. Участие конгрессистов во временном правительстве, по замыслам лидеров ИНК, открывало какие-то дополнительные возможности воспрепятствовать осуществлению планов коварных лондонских политиков.
Уведомив вице-короля о согласии Конгресса с его предложением, Неру обратился к Джинне с призывом образовать коалиционное правительство, но тот и слушать не хотел о сотрудничестве с конгрессистами и продолжал свою сепаратистскую деятельность, угрожающе заявляя, что мусульмане держат наготове свои мечи. Слова Джинны, как это вскоре выяснилось, не были пустой угрозой...
Наступило утро 16 августа 1946 года. Как всегда, в ожидании привычных трудов и забот встретили его шесть миллионов жителей Калькутты, крупного портового города, раскинувшегося на берегах реки Хугли — одного из рукавов Ганга.
Когда-то в этих местах стояли, спрятавшись в болотистых джунглях, две небольшие деревушки. Английские купцы, построившие здесь в конце XVII века несколько домишек с глинобитными стенами и соломенными крышами, и не подозревали, что их скромная фактория превратится в огромный, европейского типа город с джутовыми, текстильными, бумажными фабриками, с сахарными и кирпичными заводами. Потомки тех купцов спустя полтора столетия даже перенесут сюда столицу Индии, правда, только на несколько десятилетий: организованные выступления боевого калькуттского пролетариата заставят напуганных колонизаторов в 1911 году вновь вернуть все правительственные учреждения в Дели.
В Калькутте, в городе, где родились великий Тагор и классик английской литературы Уильям Теккерей, живут как добрые соседи индусы и мусульмане, имя которым одно — бенгальцы, люди трудолюбивые, любящие пофилософствовать и горячо реагирующие на всякую несправедливость. Утром 16 августа по призыву Мусульманской лиги началась демонстрация, участники которой шумно протестовали против формирования Конгрессом временного правительства. Большинство демонстрантов и не догадывались, что те самые конгрессисты, о чьем коварстве им упорно твердили руководители лиги и чьи имена они с таким негодованием выкрикивали сегодня, еще вчера в какой уж раз безуспешно пытались преодолеть разногласия и договориться о сотрудничестве с Джинной.
Никому не показалось удивительным, что на калькуттских улицах стояло не больше, чем обычно, полицейских, отсутствовали солдаты, без которых не проходила в городе ни одна демонстрация. Колонна беспрепятственно миновала несколько кварталов. В царившем шуме трудно было услышать звуки бьющихся стекол витрин лавок и магазинов, принадлежавших индусам. Возмущенные владельцы выбежали на улицу, осыпая хулиганов ругательствами. Только этого и ждали затесавшиеся в колонну демонстрантов, нанятые и подкупленные колониальными властями головорезы. С яростными воплями они набросились на индусов и принялись жестоко избивать их. В ответ фашиствующие молодчики из «Хинду махасабха» устремились к домам, где жили мусульмане. Кровавое побоище продолжалось четыре дня. Последствия его были ужасны: тысячи убитых, десятки тысяч раненых, разрушенные жилища, разгромленные и разграбленные магазины и лавки. Английский губернатор Бенгалии и пальцем не пошевельнул, чтобы прекратить эту оргию насилий и убийств. Столкновения между мусульманами и индусами произошли также в Бихаре, Бомбее, в Западной Бенгалии.
Неру тяжело переживал трагедию Калькутты, «безумную братоубийственную резню». Для него не было тайной, кто стоял за спинами насильников и убийц, нанесших страшный по силе удар единству индийской нации. В эти дни он написал вице-королю письмо, в котором излил переполнявшие его душу гнев и решимость к борьбе: «Наши друзья и родные могут исчезнуть в пучине кровавых убийств, в любую минуту наших детей и дорогих нашему сердцу людей может встретить нож убийцы. Такова беспощадная реальность сегодняшнего дня, и нам, естественно, приходится считаться с ней. Однако мы не собираемся мириться с политикой убийств или позволять ей определять жизнь страны. Мы будем продолжать улаживать спорные вопросы между индусами, мусульманами, сикхами и другими и добиваться их дружеского сотрудничества. Без этого путь Индии к прогрессу закрыт». Джавахарлал еще раз предложил Джинне войти в правительство и, получив отказ, все-таки публично заявил, что «двери для Мусульманской лиги будут всегда открыты».
24 августа индийцы узнали состав временного правительства, которое, как это было объявлено, возглавил вице-король Индии лорд Уэйвелл. Посты вице-премьера, министра иностранных дел и по делам Содружества занял Джавахарлал Неру. Остальные посты заняли конгрессисты Патель, Раджендра Прасад, Сарат Чандра Бос (старший брат погибшего С.Ч.Боса), С.Раджагопалачария, Асаф Али, а также представитель касты «неприкасаемых» Джагдживан Рам, от индийских христиан — Джон Маттхаи, лидер сикхов Балдев Сингх, парс Ч.X.Бхабха и двое мусульман, не являющиеся членами Мусульманской лиги, — Шафат Ахмад-хан и Али Захир.
2 сентября правительство приступило к исполнению своих обязанностей, а 7 сентября индийцы затаив дыхание слушали по радио взволнованную речь Джавахарлала Неру: «Друзья и товарищи, Джай Хинд! Шесть дней назад мои коллеги и я заняли высокие посты в правительстве Индии. В нашей стране появилось новое правительство, промежуточное, или временное правительство, как его мы назвали, — веха на пути к полной независимости Индии. Мы получили много тысяч приветственных посланий и добрых пожеланий со всех концов мира, из каждого уголка Индии. Однако мы не призывали праздновать это историческое событие и даже сдерживали энтузиазм нашего народа, ибо нам хотелось, чтобы он осознал, что мы пока находимся в пути и нам предстоит еще достичь нашу цель.
...Мы вошли в это правительство в надежде на скорое достижение полной независимости, и мы намерены работать так, чтобы постепенно достичь этой независимости действий как в нашей внутренней, так и внешней политике. Мы будем принимать активное участие в международных конференциях, проводя свою собственную политику как свободная страна, а не как сателлит другой страны. Мы надеемся установить тесные и непосредственные контакты с другими странами и сотрудничать с ними в укреплении всеобщего мира и свободы.
Мы намерены, насколько это возможно, держаться в стороне от политики силы, проводимой противостоящими друг другу группировками, которая в прошлом вела к мировым войнам и опять может привести к большим бедствиям... Мы особенно заинтересованы в освобождении колониальных и зависимых стран и народов, и в признании в теории и на практике равных возможностей для всех рас...»
В заключение Неру сказал: «Индия идет вперед, и старый порядок уходит. Мы слишком долго оставались безучастными зрителями событий, игрушками в руках других. Сейчас инициатива переходит к нашему народу, и мы сами будем вершить его историю. Объединимся же ради выполнения этой огромной задачи и сделаем дорогую нашему сердцу Индию великой страной, играющей выдающуюся роль в деле мира и прогресса».
Это выступление Неру явилось, по существу, первой внешнеполитической декларацией новой Индии...
Сегодня, в наши дни, когда история независимой Индии насчитывает уже три десятилетия, а внешняя политика индийского государства, оказывающего серьезное влияние на оздоровление международной обстановки в Азии и во всем мире, пользуется заслуженным признанием всех миролюбивых сил, нельзя не вспомнить, что у истоков этой политики стоял Джавахарлал Неру. Вспомним также, что за полгода до программного выступления Неру другой политик, бывший премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль в американском городе Фултоне в присутствии и с одобрения президента США Г.Трумэна произнес свою печально известную речь, положившую начало «холодной войне» с ее агрессивными доктринами «сдерживания», «отбрасывания», «массированного возмездия», с ее бешеной гонкой вооружений, с ее «локальными» войнами, каждая из которых могла завершиться ядерной катастрофой для всего человечества. В 1946 году империалисты уже с лихорадочной поспешностью разрабатывали планы создания англоамериканского военно-политического блока, направленного против СССР и стран Центральной, Юго-Восточной Европы, против Китая, Кореи и Вьетнама, где победили или были близки к победе народно-демократические революции, а также против национально-освободительного движения угнетенных народов.
Политическому деятелю страны, еще не освободившейся от колониальной зависимости, нужно было обладать немалым мужеством, чтобы в это напряженное и тревожное время не только не отречься от прежних прогрессивных демократических воззрений, но и громко, на весь мир полностью подтвердить их. В выступлении Неру от 7 сентября 1946 года отчетливо прозвучали отказ Индии от участия в военных блоках, призывы к продолжению борьбы за предотвращение войны и сохранение мира, против колониализма и империализма, были сформулированы новые принципы в практике международных отношений, которые вскоре станут основой политики «позитивного нейтралитета», а с середины 50-х годов получат название — «политика неприсоединения»...
В своем выступлении Неру обратился с приветствием к «великой стране современного мира» — к Советскому Союзу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
В конце мая Конгресс опубликовал заявление по поводу предложений британского правительства. Конгрессисты воздерживались выносить окончательную оценку этим предложениям, однако в заявлении отмечалось, что «в дебрях ограничений, оговорок, предохранительных статей... трудно увидеть ясную и полную картину свободной и независимой Индии». При согласовании текста заявления на заседаниях Рабочего комитета высказывались различные мнения, но главный спор возник между Ганди, утверждавшим, что план англичан для Индии — «залог превращения этой страны горя в страну без горя и страдания», и Неру, который не переставал сомневаться в искренности намерений правительства Эттли, неустанно повторявшего о желании Англии как можно скорее предоставить независимость Индии. Очевидно, разногласия между двумя крупнейшими лидерами ИНК и определили несколько уклончивый характер официального заявления.
Руководство Мусульманской лиги одобрило английские предложения, заявив, что они не исключают возможности создания суверенного Пакистана.
7 июля 1946 года в Бомбее состоялось заседание Всеиндийского комитета Конгресса, на котором председатель ИНК А.К.Азад призвал принять майские предложения. Он уверял собравшихся в том, что Конгресс одержал крупную победу. Независимость близка и будет достигнута «без насилия и кровопролитного восстания». «Удовлетворение англичанами национального требования Индии, — восклицал Азад, — в результате переговоров и пропаганды ненасилия является беспрецедентным... Нация, насчитывающая 400 миллионов человек, приобретает независимость не в результате военных действий, а посредством совещаний, переговоров и урегулирования разногласий. Уже на одном этом основании было бы безумием недооценивать нашу победу». Слушая выступление друга, Неру без труда улавливал в его словах знакомые интонации Ганди. Мнение Махатмы, предпочитавшего тактику компромиссов стратегии борьбы, на этот раз оказалось решающим: большинство конгрессистов проголосовало за резолюцию, в которой говорилось, что майские предложения принимаются в качестве основы для разработки конституции Индии.
Всеиндийскому комитету ИНК предстояло избрать нового председателя партии. Азад, возглавлявший Конгресс на протяжении последних семи лет, предложил кандидатуру Неру. Многие конгрессисты поддержали его. Против избрания Джавахарлала председателем ИНК не возражал и Ганди, который, правда, поначалу больше склонялся поддержать кандидатуру Пателя, рвавшегося занять высший пост в партии.
10 июля Неру, уже как председатель ИНК, выступил перед журналистами. «Смысл, который Конгресс вкладывает в понятие „независимость“, безусловно, отличается от того, что понимают под этим Мусульманская лига и вице-король. Независимость для нас — это полная свобода от иностранного влияния и даже возможность разрыва отношений с англичанами. Мы хотим создать Индийскую республику», — провозгласил он.
На вопрос одного из журналистов, означает ли утверждение резолюции Конгрессом, что майские предложения, включая рекомендацию о формировании временного правительства, принимаются целиком, без поправок, Неру ответил:
— Конгресс войдет в состав Учредительного собрания, не связанный никакими соглашениями, сохраняя за собой при любой ситуации право самостоятельного решения.
— Значит, предложения англичан могут быть подвергнуты изменениям? — не унимался дотошный газетчик.
— Конгресс согласился лишь принять участие в работе Учредительного собрания, — твердо сказал Неру, — и считает себя вольным по своему усмотрению вносить в предложения любые изменения.
Услышав об этом выступлении Джавахарлала, Джинна созвал совет Мусульманской лиги и добился принятия им резолюции, перечеркивавшей его прежнее решение. Он демагогически утверждал, что, если Конгресс, имевший большинство в Учредительном собрании, может, по заявлению его председателя Неру, изменять одобренные всеми майские предложения, то меньшинству, то есть мусульманам, опять грозит опасность подпасть под диктат индусского большинства. Иного выхода, кроме создания суверенного Пакистана, у индийских мусульман нет. Джинна категорически отказался вступать в какие-либо объяснения с конгрессистами и призвал единоверцев к «прямым действиям», объявив 16 августа «Днем прямой борьбы за Пакистан».
Всем, кто хоть немного знал о тактических приемах руководителя Мусульманской лиги, было ясно, что Джинна использовал бы любой повод, чтобы усложнить политическую обстановку в стране и попытаться при этом извлечь для себя какие-нибудь выгоды. «Уж не думаете ли вы, что я буду сидеть сложа руки?» — многозначительно заметил он одному журналисту вскоре после того, как совет Мусульманской лиги по настоянию большинства его членов одобрил майские предложения. И Джинна, поощряемый англичанами, действовал... Однако и кое-кто из конгрессистов, побуждаемый отнюдь не добрыми чувствами в отношении Неру, поспешил обвинить его в необдуманных и ошибочных действиях, создающих угрозу раскола Индии. Особенно усердствовал Патель, ополчившийся на Джавахарлала после того, как потерпел неудачу в выдвижении своей кандидатуры на пост председателя ИНК. В одном из своих писем он характеризовал поведение Неру как «наивное, ребяческое», а то и просто «безумное», и бездоказательно утверждал, что Джавахарлал доставляет много хлопот людям, с ним сотрудничающим, и нередко ставит руководство Конгресса в сложное положение.
В начале августа вице-король предложил Неру сформировать временное правительство. Конгрессистам отдавалось шесть мест из четырнадцати. Одновременно Уэйвелл обратился к Джинне, выделив Мусульманской лиге пять мест в правительстве.
Руководство Конгресса приняло предложение Уэйвелла, решив при этом, что участие конгрессистов в правительстве, которое англичане представляли себе как привычный и послушный им исполнительный совет при вице-короле, все-таки будет способствовать приближению того часа, когда страна обретет полную независимость. Дни британского империализма в Индии, подорванного войной и ослабленного борьбой с освободительными движениями в колониях, были сочтены, и конгрессисты это хорошо понимали. Но для них было очевидным и то, что англичане отнюдь не заинтересованы в сохранении единой, потенциально мощной в политическом и экономическом отношениях Индии. Колонизаторы наверняка постараются воспользоваться любой слабиной индийцев и прежде всего религиозно-общинными раздорами, чтобы расколоть нацию, раздробить страну и таким образом попытаться как можно дольше удержать Индию в сфере своего влияния. Участие конгрессистов во временном правительстве, по замыслам лидеров ИНК, открывало какие-то дополнительные возможности воспрепятствовать осуществлению планов коварных лондонских политиков.
Уведомив вице-короля о согласии Конгресса с его предложением, Неру обратился к Джинне с призывом образовать коалиционное правительство, но тот и слушать не хотел о сотрудничестве с конгрессистами и продолжал свою сепаратистскую деятельность, угрожающе заявляя, что мусульмане держат наготове свои мечи. Слова Джинны, как это вскоре выяснилось, не были пустой угрозой...
Наступило утро 16 августа 1946 года. Как всегда, в ожидании привычных трудов и забот встретили его шесть миллионов жителей Калькутты, крупного портового города, раскинувшегося на берегах реки Хугли — одного из рукавов Ганга.
Когда-то в этих местах стояли, спрятавшись в болотистых джунглях, две небольшие деревушки. Английские купцы, построившие здесь в конце XVII века несколько домишек с глинобитными стенами и соломенными крышами, и не подозревали, что их скромная фактория превратится в огромный, европейского типа город с джутовыми, текстильными, бумажными фабриками, с сахарными и кирпичными заводами. Потомки тех купцов спустя полтора столетия даже перенесут сюда столицу Индии, правда, только на несколько десятилетий: организованные выступления боевого калькуттского пролетариата заставят напуганных колонизаторов в 1911 году вновь вернуть все правительственные учреждения в Дели.
В Калькутте, в городе, где родились великий Тагор и классик английской литературы Уильям Теккерей, живут как добрые соседи индусы и мусульмане, имя которым одно — бенгальцы, люди трудолюбивые, любящие пофилософствовать и горячо реагирующие на всякую несправедливость. Утром 16 августа по призыву Мусульманской лиги началась демонстрация, участники которой шумно протестовали против формирования Конгрессом временного правительства. Большинство демонстрантов и не догадывались, что те самые конгрессисты, о чьем коварстве им упорно твердили руководители лиги и чьи имена они с таким негодованием выкрикивали сегодня, еще вчера в какой уж раз безуспешно пытались преодолеть разногласия и договориться о сотрудничестве с Джинной.
Никому не показалось удивительным, что на калькуттских улицах стояло не больше, чем обычно, полицейских, отсутствовали солдаты, без которых не проходила в городе ни одна демонстрация. Колонна беспрепятственно миновала несколько кварталов. В царившем шуме трудно было услышать звуки бьющихся стекол витрин лавок и магазинов, принадлежавших индусам. Возмущенные владельцы выбежали на улицу, осыпая хулиганов ругательствами. Только этого и ждали затесавшиеся в колонну демонстрантов, нанятые и подкупленные колониальными властями головорезы. С яростными воплями они набросились на индусов и принялись жестоко избивать их. В ответ фашиствующие молодчики из «Хинду махасабха» устремились к домам, где жили мусульмане. Кровавое побоище продолжалось четыре дня. Последствия его были ужасны: тысячи убитых, десятки тысяч раненых, разрушенные жилища, разгромленные и разграбленные магазины и лавки. Английский губернатор Бенгалии и пальцем не пошевельнул, чтобы прекратить эту оргию насилий и убийств. Столкновения между мусульманами и индусами произошли также в Бихаре, Бомбее, в Западной Бенгалии.
Неру тяжело переживал трагедию Калькутты, «безумную братоубийственную резню». Для него не было тайной, кто стоял за спинами насильников и убийц, нанесших страшный по силе удар единству индийской нации. В эти дни он написал вице-королю письмо, в котором излил переполнявшие его душу гнев и решимость к борьбе: «Наши друзья и родные могут исчезнуть в пучине кровавых убийств, в любую минуту наших детей и дорогих нашему сердцу людей может встретить нож убийцы. Такова беспощадная реальность сегодняшнего дня, и нам, естественно, приходится считаться с ней. Однако мы не собираемся мириться с политикой убийств или позволять ей определять жизнь страны. Мы будем продолжать улаживать спорные вопросы между индусами, мусульманами, сикхами и другими и добиваться их дружеского сотрудничества. Без этого путь Индии к прогрессу закрыт». Джавахарлал еще раз предложил Джинне войти в правительство и, получив отказ, все-таки публично заявил, что «двери для Мусульманской лиги будут всегда открыты».
24 августа индийцы узнали состав временного правительства, которое, как это было объявлено, возглавил вице-король Индии лорд Уэйвелл. Посты вице-премьера, министра иностранных дел и по делам Содружества занял Джавахарлал Неру. Остальные посты заняли конгрессисты Патель, Раджендра Прасад, Сарат Чандра Бос (старший брат погибшего С.Ч.Боса), С.Раджагопалачария, Асаф Али, а также представитель касты «неприкасаемых» Джагдживан Рам, от индийских христиан — Джон Маттхаи, лидер сикхов Балдев Сингх, парс Ч.X.Бхабха и двое мусульман, не являющиеся членами Мусульманской лиги, — Шафат Ахмад-хан и Али Захир.
2 сентября правительство приступило к исполнению своих обязанностей, а 7 сентября индийцы затаив дыхание слушали по радио взволнованную речь Джавахарлала Неру: «Друзья и товарищи, Джай Хинд! Шесть дней назад мои коллеги и я заняли высокие посты в правительстве Индии. В нашей стране появилось новое правительство, промежуточное, или временное правительство, как его мы назвали, — веха на пути к полной независимости Индии. Мы получили много тысяч приветственных посланий и добрых пожеланий со всех концов мира, из каждого уголка Индии. Однако мы не призывали праздновать это историческое событие и даже сдерживали энтузиазм нашего народа, ибо нам хотелось, чтобы он осознал, что мы пока находимся в пути и нам предстоит еще достичь нашу цель.
...Мы вошли в это правительство в надежде на скорое достижение полной независимости, и мы намерены работать так, чтобы постепенно достичь этой независимости действий как в нашей внутренней, так и внешней политике. Мы будем принимать активное участие в международных конференциях, проводя свою собственную политику как свободная страна, а не как сателлит другой страны. Мы надеемся установить тесные и непосредственные контакты с другими странами и сотрудничать с ними в укреплении всеобщего мира и свободы.
Мы намерены, насколько это возможно, держаться в стороне от политики силы, проводимой противостоящими друг другу группировками, которая в прошлом вела к мировым войнам и опять может привести к большим бедствиям... Мы особенно заинтересованы в освобождении колониальных и зависимых стран и народов, и в признании в теории и на практике равных возможностей для всех рас...»
В заключение Неру сказал: «Индия идет вперед, и старый порядок уходит. Мы слишком долго оставались безучастными зрителями событий, игрушками в руках других. Сейчас инициатива переходит к нашему народу, и мы сами будем вершить его историю. Объединимся же ради выполнения этой огромной задачи и сделаем дорогую нашему сердцу Индию великой страной, играющей выдающуюся роль в деле мира и прогресса».
Это выступление Неру явилось, по существу, первой внешнеполитической декларацией новой Индии...
Сегодня, в наши дни, когда история независимой Индии насчитывает уже три десятилетия, а внешняя политика индийского государства, оказывающего серьезное влияние на оздоровление международной обстановки в Азии и во всем мире, пользуется заслуженным признанием всех миролюбивых сил, нельзя не вспомнить, что у истоков этой политики стоял Джавахарлал Неру. Вспомним также, что за полгода до программного выступления Неру другой политик, бывший премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль в американском городе Фултоне в присутствии и с одобрения президента США Г.Трумэна произнес свою печально известную речь, положившую начало «холодной войне» с ее агрессивными доктринами «сдерживания», «отбрасывания», «массированного возмездия», с ее бешеной гонкой вооружений, с ее «локальными» войнами, каждая из которых могла завершиться ядерной катастрофой для всего человечества. В 1946 году империалисты уже с лихорадочной поспешностью разрабатывали планы создания англоамериканского военно-политического блока, направленного против СССР и стран Центральной, Юго-Восточной Европы, против Китая, Кореи и Вьетнама, где победили или были близки к победе народно-демократические революции, а также против национально-освободительного движения угнетенных народов.
Политическому деятелю страны, еще не освободившейся от колониальной зависимости, нужно было обладать немалым мужеством, чтобы в это напряженное и тревожное время не только не отречься от прежних прогрессивных демократических воззрений, но и громко, на весь мир полностью подтвердить их. В выступлении Неру от 7 сентября 1946 года отчетливо прозвучали отказ Индии от участия в военных блоках, призывы к продолжению борьбы за предотвращение войны и сохранение мира, против колониализма и империализма, были сформулированы новые принципы в практике международных отношений, которые вскоре станут основой политики «позитивного нейтралитета», а с середины 50-х годов получат название — «политика неприсоединения»...
В своем выступлении Неру обратился с приветствием к «великой стране современного мира» — к Советскому Союзу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53