Тот, которого взяли айкидоки, баюкал вывихнутую руку. Двое других уже пришли в себя и молча озирались.
– Интересная картина, – проговорил Васильев.
– Хотел бы я знать, кто они такие, – поддержал Чубенко.
– Do you speak English? – обратился к пленным Рыбников.
Внезапно один из пленных, выпучив глаза, выдал длинную фразу на непонятном языке.
– Да он по-фински говорит, – вскрикнул один из рукопашников.
– А ты по-фински понимаешь? – повернулся к нему Рыбников.
– Да почитай раз десять в год в Финляндию мотаюсь, – самодовольно ответил парнишка. – Челночу.
– Ну и что он сказал? – тут же поинтересовался Чубенко.
– Да бред какой-то, – фыркнул парень.
– А ты все же переведи, – попросил Рыбников.
– Он сказал, что мы будем наказаны за нарушение покоя храма великого Кирипуки.
– Точно бред, – хмыкнул Васильев.
– Спроси, – приказал Рыбников, – кто они и как давно здесь живут.
Парень перевел вопросы, выслушал ответ и проговорил, явно сбитый с толку:
– Они говорят, что принадлежат к племени Оти, а живут они здесь со времен, предшествовавших великой тьме. Он говорит, что весь его народ зовется суоми. Но русские называют их финнами, потому что у них лучшие в этих местах финиковые пальмы.
– Спроси, веруют ли они в Иисуса Христа, – выступил вперед отец Никифор.
Парнишка передернул плечами, но перевел вопрос и затем огласил ответ:
– Говорит, что этого человека они не знают, но если им его покажут, то обязательно поверят.
– Спроси, – скомандовал Чубенко, – не знают ли они, где живут ближайшие европейцы.
Ответ обескуражил всех.
– Они говорят, – сообщил парнишка, – что вся эта земля зовется Европой. И сами они европейцы, как и свей, и дойчи. Он спрашивает, к какому народу принадлежим мы.
– Скажи, что мы русские, – распорядился Чубенко.
– Он говорит, – перевел ответ пленника парень, – что так и думал. Правда, был очень удивлен нашей одеждой и оружием. До русских поселков всего три дня пути.
Присутствующие изумленно переглянулись. Пленный произнес еще одну длинную фразу.
– Он спрашивает, чем мы занимаемся, – перевел рукопашник.
– Боевыми искусствами, – ответил Щекин.
Услышав ответ, финны начали бурную дискуссию между собой.
– О чем они говорят? – с тревогой в голосе спросил Рыбников.
– Сложно понять, – отозвался переводчик, – что-то про разбойников и грабителей. А-а! Они считают нас разбойниками…
Внезапно, как по команде, все трое пленных сорвались с места и, оттолкнув стоящих ближе всего к ним конвоиров, бросились к выходу. Никто не успел среагировать, однако у выхода их встретили стоящие на страже рукопашник и каратека. Двое мужиков, разом кинувшись на Колю, сбили его с ног и выскочили из храма. Но второй замешкался и получил удар штыком в область сердца. Застонав, он рухнул ничком на пол храма.
– Да что же вы, без убийства не можете! – отчаянно закричал Рыбников, подбегая к раненому. Тот уже бился в агонии.
Глава седьмая,
о выборах главнокомандующего
Теперь уже главы школ, чиновник, спонсор и священник сидели у подножья идола, очевидно, Кирипуки. Их подопечные понуро разбрелись по разным сторонам храма, разбившись, опять же, строго в соответствии со своими школами. Вход теперь охраняли Пак и один из кулачников.
– Короче, – хлопнул себя по ляжке Васильев, прекращая явно затянувшуюся и бесплодную дискуссию, – кончай базар. Время только зря тратим. Предлагаю каждому коротко высказаться – что он считает нужным делать и почему. Сам скажу так: попали мы в места, явно далекие от цивилизации. Эти финны, наверняка, какие-нибудь хиппи, сбежавшие от цивилизации и одичавшие. Но про европейцев они слышали. Поэтому предлагаю выйти на поиски нормальных людей. Тем более что еды у нас нет, а храм, того и гляди, подвергнется новой атаке. Хоть Жихарев и нашел родник, на одной воде долго не просидишь. Что скажете?
– Согласен, – вскинулся Чубенко. – Давайте уходить отсюда.
– Вообще-то, версия насчет одичавших финнов не выдерживает никакой критики, – заметил ушуист Жихарев. – Неужели они так одичали, что тропики от Скандинавии отличить не могут? Я всё же склонен думать, что нас занесло в другой мир. Что касается предложения, согласен, надо искать дорогу отсюда. С этим народом мы уж больно нехорошо поздоровались. Четыре трупа уже.
– Это адские места, – заявил отец Никифор, – где имени Господа Иисуса не слышали. И посланы мы сюда за грех участия в игрищах дьявольских. Потому язычников поганых от наших рядов отвергнуть надо и воинством христовым, помолясь, идти искать земли христианские.
– А вы уверены, отец Никифор, что вас лучше поймут, если вы будете изъясняться на старославянском? – спросил Рыбников.
– Разделяться не будем, – отрезал Васильев. – У нас сейчас каждый человек на счету. Если будет новое нападение, по отдельности нас могут перебить. Давайте дальше. Что скажешь, Борис?
– Думаю, мы всё же в другом мире, – покачал головой главный жрец Перуна Алексеев. – Но то, что здесь есть люди, говорящие по-фински и слышавшие о каких-то русских, радует. Может, здесь есть кто-то поближе к нам. Может, этот мир зеркальный… Не знаю. В общем, надо идти искать этих русских.
– Зеркальный не зеркальный, Малайзия или Филиппины, – пробурчал рукопашник Щекин, – а цивилизованных людей искать надо. Я за поход.
– И я тоже, – поддержал его Рыбников. – Только мы здесь, считай, в боевых условиях. Если что произойдет, действовать надо быстро и согласовано. Иначе, если кого в пути встретим, опять великий хурал будем собирать на тему: «Что делать?» Надо выбрать старшего.
– Так что же, – поднял брови ушуист Жихарев, – ребят звать будем?
– Зачем нам балаган? – пожал плечами Рыбников. – У меня свои ребята, у тебя свои. Кого ни изберем, они всё равно тебе и мне подчиняться будут, если головы на плечах есть. А вот между собой мы должны договориться. Иначе ничего хорошего не будет.
– Согласен, – буркнул Щекин.
– О чем вообще спорить? – взвился Чубенко. – Я, как представитель власти, принимаю командование на себя.
– Сиди, – презрительно бросил ему Васильев, – ты у себя в кабинете командовать, да баб по гостиницам тискать горазд. А здесь от тебя пользы, как с козла молока. Я предлагаю избрать… Никиту.
– Нет, – покачал головой Рыбников, – избирать кого-то из глав школ неправильно. Его главенство в полной мере не примут остальные. Выводить нас должен ты, Сергей.
– Ну, если вы так считаете… – не без самодовольства отозвался Васильев. Было заметно, что он рассчитывал именно на такой ответ.
– Владимир Гермогенович Чубенко – представитель власти, Богом нам данной, – возвестил отец Никифор, – и он должен возглавить поход сей.
– А я за Васильева, – заявил Жихарев.
Рукопашник Щекин несколько раз обвел взглядом собравшихся, потом посмотрел на отца Никифора, потупился и проговорил:
– А я за Чубенко.
– Я за Васильева, – подал голос кулачник Алексеев.
– Так, – подытожил Рыбников, – четыре против трех. Я думаю, итог выборов ясен.
– Нет, не ясен, – вскочил на ноги отец Никифор. – Не пойдут православные с язычниками погаными. Отдельно пойдут воины православные.
На лице у Чубенко отразился плохо скрываемый испуг.
– Да я же православный, отче, – обиженно прогудел Васильев.
– А шабаш бесовский кто собрал?
– Тихо. – Васильев, как бы невзначай, положил руку на кобуру, висевшую у него на поясе. – Я сказал, выбор сделан. Выходить надо всем вместе. Пока я здесь командую, никакого самоуправства не будет. Ясно?!
Отец Никифор явно сник, но промолчал, а вот на лице у Чубенко отразилось явное облегчение.
– Значит так, – скомандовал Васильев, – готовьте ребят к выходу. Пусть твои ребята, Борис, для парня погибшего могилу выкопают. Похороним, да пойдем.
– А может, с собой понесем? – предложил Алексеев.
– Я сказал – похоронить, – жестко скомандовал Васильев. – Тропики, жара. Представляешь, что с ним через сутки будет? Потом сразу выступаем. Если найдем дорогу домой, за телом всегда вернуться можно.
– Выступать будем на ночь глядя? – уточнил Рыбников. – Ты на солнце-то смотрел? Сколько до наступления темноты? Часа два, не больше. Значит, ночевать будем в лесу. Как раз, чтобы этим ребятам за своих убитых поквитаться было легче. Да еще неизвестно, какое зверье здесь водится, змеи, пауки. Здесь хоть каменный храм. Вход всего один. В случае чего, отбиться легче. А на рассвете выступим. За день сможем оторваться прилично.
Васильев ненадолго задумался.
– Согласен. Так и сделаем. Значит так, Борис, скомандуй своим ребятам, чтобы твоего парня похоронили. А ты, Павел, отряди со мной кого-нибудь из своих рукопашников потолковее.
– Это зачем? – нахмурился Щекин.
Васильев неторопливо достал пистолет.
– А жрать вы что собираетесь? Я тут у вас один сейчас охотник. Но одному в лес соваться не хочется. А твои ребята и побоевитее, и экипированы получше. Ботиночки как раз для здешнего леса, ни одна змея не прокусит.
– Давай я пойду, – предложил Щекин.
– Не, ты здесь сиди. Я и сам справлюсь. А пока меня нет… слушаться будете Никиту.
Подойдя к своим ребятам, Рыбников поманил их к себе и быстро произнес:
– Утром выступаем. Попробуем найти следы цивилизации. Васильев командует.
Лица у всех вытянулись.
– Этот?! – Таня недовольно выпятила губу.
– Никита Викторович, – молящим голосом проговорил Антон, – да это же бандит.
– Спокойно, – тихо, но стальным тоном произнес Рыбников, – он мужик тертый, не полезет на рожон и не струсит в критической ситуации. Всех вместе только он вывести может. Так что будете Васильева слушаться… если я не скажу другого.
Глава восьмая,
о мелких интрижках
Пока Рыбников наедине беседовал с Васильевым у подножья идола, его ребята тихо сидели кружком в одном из углов храма и лакомились мясом застреленной спонсором косули. Убитое единственным, метким, выстрелом животное зажарили на импровизированном вертеле, сделанном из трофейного копья, прямо посреди храма, используя нарубленные ветки и листья пальм. Оставалось только радоваться, что и у Васильева, и у Чубенко оказались зажигалки, и что мяса хватило на всех.
Всевозможные версии происшедшего уже были обсуждены, и теперь уставшие и весьма изголодавшиеся ребята были полностью поглощены едой. Впрочем, в голове у каждого, конечно, все еще вертелись вопросы и версии. Каждый гадал, удастся ли им выпутаться из столь необычного приключения и вернуться домой.
В кружок подсел Чубенко. В надетом на голое тело пиджаке, из-под которого выглядывала волосатая грудь, чиновник выглядел весьма комично. Однако, стараясь изобразить уверенность в себе, Чубенко нахохлился и произнес покровительственным тоном:
– Ну что, ребята, отдыхаете?
Все молча кивнули и уставились на чиновника в ожидании развития столь банально начавшегося разговора.
– Не робейте, – чиновник явно играл веселость, – прорвемся. Главное, девушек беречь. Тебе как, красавица, не очень страшно?
Таня смерила его презрительным взглядом.
– А вам?
– Да мне чего, – запетушился чиновник, – русские везде пройдут. Ты главное – старших держись, они не подведут. Тебя как зовут?
– Таня.
– Вот что, Танюша, – Чубенко как бы невзначай придвинулся к Тане и приобнял ее за плечи, – если будут какие проблемы или обидит кто, ты ко мне подходи. Я все вопросы решу.
Девушка брезгливо скинула его руку и отодвинулась.
– Послушайте, любезный, – не выдержал Антон, – мы сами разные вопросы решать умеем и без посторонней помощи.
– А вы не кипятитесь, – снова нахохлился чиновник. – Ситуации разные бывают. Так или иначе, мы здесь граждане Российской Федерации и должны действовать согласно ее законам.
– А есть она здесь, эта Российская Федерация? – хмыкнул Пак.
Он четверть часа назад сдал пост у дверей храма новому караулу и сидел теперь со своими ребятами.
– Обязательно есть. Не верю я в параллельные миры и инопланетян всяких, – заявил чиновник. – Да, в любом случае, там, где мы, там Российская Федерация. А власть сейчас захватил, – он понизил голос до шепота, – сами видите кто. Васильев таких дел наделает, что вовек не отмоетесь. В большую беду он нас завести может. В общем, так. Завтра с утра вы заявите, что Васильеву не подчиняетесь. Я дам знак, когда. Главное – у этого бандита оружие отобрать. Но здесь рукопашники обещали помочь. Вы даже не вмешивайтесь. Главное, меня слушайте. Вместе мы сила. Вместе мы большие дела сделать сможем.
Чубенко гордо воззрился на Таню, любуясь ее красотой и стараясь продемонстрировать, что в его тщедушном теле кроется невидимый пока Наполеон.
– Вы с Никитой Викторовичем об этом поговорите, – предложил Антон. – А уж мы промеж себя, что надо, решим.
– Ребята, – Чубенко снова перешел на шепот, – ваш Никита Викторович человек, конечно, сильный, боец хороший, учитель карате, айкидо там. Но вы и с ним поосторожней. Вы, прежде всего, российские граждане, а Никита Викторович, он не всегда с законом дружен был. Вы об этом пока не шибко распространяйтесь, но у него скоро большие проблемы с правоохранительными органами возникнуть могут. Да и сам он, знаете… В общем, он тоже не туда завести может.
– Знаете, любезный, – Антон вытащил из-за пояса нунчаки, – я вам советую от нас держаться на расстоянии не менее чем метров десять. Потому как я иногда с нунчаками неожиданно упражнения делать начинаю. Так, непроизвольно, себя не контролируя. Так уж, чтобы вам случайно промеж глаз не попало, стойте лучше подальше.
– Вы, молодой человек, поаккуратнее… – оскорбился Чубенко, обводя взглядом присутствующих и явно ища сочувствия.
Сочувствия он, однако, не нашел. И лишь Таня, мило улыбнувшись, произнесла:
– He обижайтесь, Владимир Гермогенович, но мы уж сами, между собой всё решим.
Под неприязненными взглядами Чубенко поднялся, осмотрелся и направился к кружку кулачников. Ребята переглянулись, но обменяться впечатлениями не успели, поскольку рядом возникла фигура отца Никифора, который до этого сидел среди рукопашников и явно дожидался, пока чиновник отойдет от «японцев».
– А имеются ли среди вас православные? – осведомился он.
– Я крещеный, – смущенно произнес Толя.
– А на исповеди давно был? А причащался? – поинтересовался священник.
Толя отвел глаза в сторону и пробурчал:
– Ну, год назад.
– А остальные? – с надеждой в голосе спросил Никифор.
Молчание было ему ответом.
– Вот что, ребята, – священник опустился на корточки и понизил голос до шепота, – все мы грешные. Но Господь наш в милосердии своем прощает прегрешения людские, ежели грешники возвращаются к нему, как блудный сын к отцу своему. Посему ныне, когда низвергнуты мы бесовским наущением в адские пределы, во спасение душ наших бессмертных должны все обратиться к истинной вере. Ибо люди, ведомые грешником, заветам Господним не следующем, на погибель обречены, а души их – на вечные страдания в геене огненной.
– Вывод? – спросил Антон, глядя прямо в глаза священнику.
– А беда в том, – продолжил Никифор, явно несколько сбитый с толка таким приемом, – что во главе отряда нашего встали нынче люди, Христа отринувшие и дьяволу душу предавшие. От того, во имя спасения душ ваших бессмертных, призываю вас не подчиняться бесами одержимым. Васильев, что командует ныне, – бандит. Надо бы его арестовать и обезоружить. А идти мы должны под знаменем Христа и под водительством людей Божьих.
– То есть под вашим? – уточнил Антон.
– Мое дело молитва и духовное наставление, – кротко потупил глаза Никифор. – Для мирских же дел Бог иных слуг избирает. Представитель власти российской поход наш возглавить должен. Однако я здесь единственный священник. И от того прежде вы меня слушаться должны, а уже потом владыку мирского, во имя спасения душ ваших.
– Да мы, как-то, всё больше с Никитой Викторовичем, – хмыкнул Антон.
– Рыбников ваш – грешник великий, – насупился священник. – Это он бандита во главу отряда нашего воздвигнул. Ишь, беседуют. Дьявольские культы на тренировках своих ввел, бесам поклоняться вас заставил. Он всё под себя гребет, мошну свою набивает. Вас использует к своей выгоде. Погубит он и жизни, и души ваши. Со мной же вы к подлинной вере и спасению придете. Чувствую я, что промысел Божий в том, чтобы мы в этих местах языческих символ истинной веры воздвигли, души язычников к Богу обратили. И вы, как воины православные, помочь мне в том должны. За то славу неизмеримую обретете и жизнь вечную в райских кущах. Потому, чтобы вам живыми остаться и души свои не погубить, не следует вам ни Васильеву, ни Рыбникову подчиняться. Следует вам восстать…
– Потому, отче, – передразнил его Антон, – чтобы вам сохранить свою жизнь и, простите, шкуру, советую немедленно сделать отсюда ноги.
– Грешно, юноша, – бросил на него ненавидящий взгляд Никифор. – Покайся, пока не поздно. – И, не дождавшись ответа, решительно заявил: – Отриньте его от рядов ваших.
1 2 3 4 5 6
– Интересная картина, – проговорил Васильев.
– Хотел бы я знать, кто они такие, – поддержал Чубенко.
– Do you speak English? – обратился к пленным Рыбников.
Внезапно один из пленных, выпучив глаза, выдал длинную фразу на непонятном языке.
– Да он по-фински говорит, – вскрикнул один из рукопашников.
– А ты по-фински понимаешь? – повернулся к нему Рыбников.
– Да почитай раз десять в год в Финляндию мотаюсь, – самодовольно ответил парнишка. – Челночу.
– Ну и что он сказал? – тут же поинтересовался Чубенко.
– Да бред какой-то, – фыркнул парень.
– А ты все же переведи, – попросил Рыбников.
– Он сказал, что мы будем наказаны за нарушение покоя храма великого Кирипуки.
– Точно бред, – хмыкнул Васильев.
– Спроси, – приказал Рыбников, – кто они и как давно здесь живут.
Парень перевел вопросы, выслушал ответ и проговорил, явно сбитый с толку:
– Они говорят, что принадлежат к племени Оти, а живут они здесь со времен, предшествовавших великой тьме. Он говорит, что весь его народ зовется суоми. Но русские называют их финнами, потому что у них лучшие в этих местах финиковые пальмы.
– Спроси, веруют ли они в Иисуса Христа, – выступил вперед отец Никифор.
Парнишка передернул плечами, но перевел вопрос и затем огласил ответ:
– Говорит, что этого человека они не знают, но если им его покажут, то обязательно поверят.
– Спроси, – скомандовал Чубенко, – не знают ли они, где живут ближайшие европейцы.
Ответ обескуражил всех.
– Они говорят, – сообщил парнишка, – что вся эта земля зовется Европой. И сами они европейцы, как и свей, и дойчи. Он спрашивает, к какому народу принадлежим мы.
– Скажи, что мы русские, – распорядился Чубенко.
– Он говорит, – перевел ответ пленника парень, – что так и думал. Правда, был очень удивлен нашей одеждой и оружием. До русских поселков всего три дня пути.
Присутствующие изумленно переглянулись. Пленный произнес еще одну длинную фразу.
– Он спрашивает, чем мы занимаемся, – перевел рукопашник.
– Боевыми искусствами, – ответил Щекин.
Услышав ответ, финны начали бурную дискуссию между собой.
– О чем они говорят? – с тревогой в голосе спросил Рыбников.
– Сложно понять, – отозвался переводчик, – что-то про разбойников и грабителей. А-а! Они считают нас разбойниками…
Внезапно, как по команде, все трое пленных сорвались с места и, оттолкнув стоящих ближе всего к ним конвоиров, бросились к выходу. Никто не успел среагировать, однако у выхода их встретили стоящие на страже рукопашник и каратека. Двое мужиков, разом кинувшись на Колю, сбили его с ног и выскочили из храма. Но второй замешкался и получил удар штыком в область сердца. Застонав, он рухнул ничком на пол храма.
– Да что же вы, без убийства не можете! – отчаянно закричал Рыбников, подбегая к раненому. Тот уже бился в агонии.
Глава седьмая,
о выборах главнокомандующего
Теперь уже главы школ, чиновник, спонсор и священник сидели у подножья идола, очевидно, Кирипуки. Их подопечные понуро разбрелись по разным сторонам храма, разбившись, опять же, строго в соответствии со своими школами. Вход теперь охраняли Пак и один из кулачников.
– Короче, – хлопнул себя по ляжке Васильев, прекращая явно затянувшуюся и бесплодную дискуссию, – кончай базар. Время только зря тратим. Предлагаю каждому коротко высказаться – что он считает нужным делать и почему. Сам скажу так: попали мы в места, явно далекие от цивилизации. Эти финны, наверняка, какие-нибудь хиппи, сбежавшие от цивилизации и одичавшие. Но про европейцев они слышали. Поэтому предлагаю выйти на поиски нормальных людей. Тем более что еды у нас нет, а храм, того и гляди, подвергнется новой атаке. Хоть Жихарев и нашел родник, на одной воде долго не просидишь. Что скажете?
– Согласен, – вскинулся Чубенко. – Давайте уходить отсюда.
– Вообще-то, версия насчет одичавших финнов не выдерживает никакой критики, – заметил ушуист Жихарев. – Неужели они так одичали, что тропики от Скандинавии отличить не могут? Я всё же склонен думать, что нас занесло в другой мир. Что касается предложения, согласен, надо искать дорогу отсюда. С этим народом мы уж больно нехорошо поздоровались. Четыре трупа уже.
– Это адские места, – заявил отец Никифор, – где имени Господа Иисуса не слышали. И посланы мы сюда за грех участия в игрищах дьявольских. Потому язычников поганых от наших рядов отвергнуть надо и воинством христовым, помолясь, идти искать земли христианские.
– А вы уверены, отец Никифор, что вас лучше поймут, если вы будете изъясняться на старославянском? – спросил Рыбников.
– Разделяться не будем, – отрезал Васильев. – У нас сейчас каждый человек на счету. Если будет новое нападение, по отдельности нас могут перебить. Давайте дальше. Что скажешь, Борис?
– Думаю, мы всё же в другом мире, – покачал головой главный жрец Перуна Алексеев. – Но то, что здесь есть люди, говорящие по-фински и слышавшие о каких-то русских, радует. Может, здесь есть кто-то поближе к нам. Может, этот мир зеркальный… Не знаю. В общем, надо идти искать этих русских.
– Зеркальный не зеркальный, Малайзия или Филиппины, – пробурчал рукопашник Щекин, – а цивилизованных людей искать надо. Я за поход.
– И я тоже, – поддержал его Рыбников. – Только мы здесь, считай, в боевых условиях. Если что произойдет, действовать надо быстро и согласовано. Иначе, если кого в пути встретим, опять великий хурал будем собирать на тему: «Что делать?» Надо выбрать старшего.
– Так что же, – поднял брови ушуист Жихарев, – ребят звать будем?
– Зачем нам балаган? – пожал плечами Рыбников. – У меня свои ребята, у тебя свои. Кого ни изберем, они всё равно тебе и мне подчиняться будут, если головы на плечах есть. А вот между собой мы должны договориться. Иначе ничего хорошего не будет.
– Согласен, – буркнул Щекин.
– О чем вообще спорить? – взвился Чубенко. – Я, как представитель власти, принимаю командование на себя.
– Сиди, – презрительно бросил ему Васильев, – ты у себя в кабинете командовать, да баб по гостиницам тискать горазд. А здесь от тебя пользы, как с козла молока. Я предлагаю избрать… Никиту.
– Нет, – покачал головой Рыбников, – избирать кого-то из глав школ неправильно. Его главенство в полной мере не примут остальные. Выводить нас должен ты, Сергей.
– Ну, если вы так считаете… – не без самодовольства отозвался Васильев. Было заметно, что он рассчитывал именно на такой ответ.
– Владимир Гермогенович Чубенко – представитель власти, Богом нам данной, – возвестил отец Никифор, – и он должен возглавить поход сей.
– А я за Васильева, – заявил Жихарев.
Рукопашник Щекин несколько раз обвел взглядом собравшихся, потом посмотрел на отца Никифора, потупился и проговорил:
– А я за Чубенко.
– Я за Васильева, – подал голос кулачник Алексеев.
– Так, – подытожил Рыбников, – четыре против трех. Я думаю, итог выборов ясен.
– Нет, не ясен, – вскочил на ноги отец Никифор. – Не пойдут православные с язычниками погаными. Отдельно пойдут воины православные.
На лице у Чубенко отразился плохо скрываемый испуг.
– Да я же православный, отче, – обиженно прогудел Васильев.
– А шабаш бесовский кто собрал?
– Тихо. – Васильев, как бы невзначай, положил руку на кобуру, висевшую у него на поясе. – Я сказал, выбор сделан. Выходить надо всем вместе. Пока я здесь командую, никакого самоуправства не будет. Ясно?!
Отец Никифор явно сник, но промолчал, а вот на лице у Чубенко отразилось явное облегчение.
– Значит так, – скомандовал Васильев, – готовьте ребят к выходу. Пусть твои ребята, Борис, для парня погибшего могилу выкопают. Похороним, да пойдем.
– А может, с собой понесем? – предложил Алексеев.
– Я сказал – похоронить, – жестко скомандовал Васильев. – Тропики, жара. Представляешь, что с ним через сутки будет? Потом сразу выступаем. Если найдем дорогу домой, за телом всегда вернуться можно.
– Выступать будем на ночь глядя? – уточнил Рыбников. – Ты на солнце-то смотрел? Сколько до наступления темноты? Часа два, не больше. Значит, ночевать будем в лесу. Как раз, чтобы этим ребятам за своих убитых поквитаться было легче. Да еще неизвестно, какое зверье здесь водится, змеи, пауки. Здесь хоть каменный храм. Вход всего один. В случае чего, отбиться легче. А на рассвете выступим. За день сможем оторваться прилично.
Васильев ненадолго задумался.
– Согласен. Так и сделаем. Значит так, Борис, скомандуй своим ребятам, чтобы твоего парня похоронили. А ты, Павел, отряди со мной кого-нибудь из своих рукопашников потолковее.
– Это зачем? – нахмурился Щекин.
Васильев неторопливо достал пистолет.
– А жрать вы что собираетесь? Я тут у вас один сейчас охотник. Но одному в лес соваться не хочется. А твои ребята и побоевитее, и экипированы получше. Ботиночки как раз для здешнего леса, ни одна змея не прокусит.
– Давай я пойду, – предложил Щекин.
– Не, ты здесь сиди. Я и сам справлюсь. А пока меня нет… слушаться будете Никиту.
Подойдя к своим ребятам, Рыбников поманил их к себе и быстро произнес:
– Утром выступаем. Попробуем найти следы цивилизации. Васильев командует.
Лица у всех вытянулись.
– Этот?! – Таня недовольно выпятила губу.
– Никита Викторович, – молящим голосом проговорил Антон, – да это же бандит.
– Спокойно, – тихо, но стальным тоном произнес Рыбников, – он мужик тертый, не полезет на рожон и не струсит в критической ситуации. Всех вместе только он вывести может. Так что будете Васильева слушаться… если я не скажу другого.
Глава восьмая,
о мелких интрижках
Пока Рыбников наедине беседовал с Васильевым у подножья идола, его ребята тихо сидели кружком в одном из углов храма и лакомились мясом застреленной спонсором косули. Убитое единственным, метким, выстрелом животное зажарили на импровизированном вертеле, сделанном из трофейного копья, прямо посреди храма, используя нарубленные ветки и листья пальм. Оставалось только радоваться, что и у Васильева, и у Чубенко оказались зажигалки, и что мяса хватило на всех.
Всевозможные версии происшедшего уже были обсуждены, и теперь уставшие и весьма изголодавшиеся ребята были полностью поглощены едой. Впрочем, в голове у каждого, конечно, все еще вертелись вопросы и версии. Каждый гадал, удастся ли им выпутаться из столь необычного приключения и вернуться домой.
В кружок подсел Чубенко. В надетом на голое тело пиджаке, из-под которого выглядывала волосатая грудь, чиновник выглядел весьма комично. Однако, стараясь изобразить уверенность в себе, Чубенко нахохлился и произнес покровительственным тоном:
– Ну что, ребята, отдыхаете?
Все молча кивнули и уставились на чиновника в ожидании развития столь банально начавшегося разговора.
– Не робейте, – чиновник явно играл веселость, – прорвемся. Главное, девушек беречь. Тебе как, красавица, не очень страшно?
Таня смерила его презрительным взглядом.
– А вам?
– Да мне чего, – запетушился чиновник, – русские везде пройдут. Ты главное – старших держись, они не подведут. Тебя как зовут?
– Таня.
– Вот что, Танюша, – Чубенко как бы невзначай придвинулся к Тане и приобнял ее за плечи, – если будут какие проблемы или обидит кто, ты ко мне подходи. Я все вопросы решу.
Девушка брезгливо скинула его руку и отодвинулась.
– Послушайте, любезный, – не выдержал Антон, – мы сами разные вопросы решать умеем и без посторонней помощи.
– А вы не кипятитесь, – снова нахохлился чиновник. – Ситуации разные бывают. Так или иначе, мы здесь граждане Российской Федерации и должны действовать согласно ее законам.
– А есть она здесь, эта Российская Федерация? – хмыкнул Пак.
Он четверть часа назад сдал пост у дверей храма новому караулу и сидел теперь со своими ребятами.
– Обязательно есть. Не верю я в параллельные миры и инопланетян всяких, – заявил чиновник. – Да, в любом случае, там, где мы, там Российская Федерация. А власть сейчас захватил, – он понизил голос до шепота, – сами видите кто. Васильев таких дел наделает, что вовек не отмоетесь. В большую беду он нас завести может. В общем, так. Завтра с утра вы заявите, что Васильеву не подчиняетесь. Я дам знак, когда. Главное – у этого бандита оружие отобрать. Но здесь рукопашники обещали помочь. Вы даже не вмешивайтесь. Главное, меня слушайте. Вместе мы сила. Вместе мы большие дела сделать сможем.
Чубенко гордо воззрился на Таню, любуясь ее красотой и стараясь продемонстрировать, что в его тщедушном теле кроется невидимый пока Наполеон.
– Вы с Никитой Викторовичем об этом поговорите, – предложил Антон. – А уж мы промеж себя, что надо, решим.
– Ребята, – Чубенко снова перешел на шепот, – ваш Никита Викторович человек, конечно, сильный, боец хороший, учитель карате, айкидо там. Но вы и с ним поосторожней. Вы, прежде всего, российские граждане, а Никита Викторович, он не всегда с законом дружен был. Вы об этом пока не шибко распространяйтесь, но у него скоро большие проблемы с правоохранительными органами возникнуть могут. Да и сам он, знаете… В общем, он тоже не туда завести может.
– Знаете, любезный, – Антон вытащил из-за пояса нунчаки, – я вам советую от нас держаться на расстоянии не менее чем метров десять. Потому как я иногда с нунчаками неожиданно упражнения делать начинаю. Так, непроизвольно, себя не контролируя. Так уж, чтобы вам случайно промеж глаз не попало, стойте лучше подальше.
– Вы, молодой человек, поаккуратнее… – оскорбился Чубенко, обводя взглядом присутствующих и явно ища сочувствия.
Сочувствия он, однако, не нашел. И лишь Таня, мило улыбнувшись, произнесла:
– He обижайтесь, Владимир Гермогенович, но мы уж сами, между собой всё решим.
Под неприязненными взглядами Чубенко поднялся, осмотрелся и направился к кружку кулачников. Ребята переглянулись, но обменяться впечатлениями не успели, поскольку рядом возникла фигура отца Никифора, который до этого сидел среди рукопашников и явно дожидался, пока чиновник отойдет от «японцев».
– А имеются ли среди вас православные? – осведомился он.
– Я крещеный, – смущенно произнес Толя.
– А на исповеди давно был? А причащался? – поинтересовался священник.
Толя отвел глаза в сторону и пробурчал:
– Ну, год назад.
– А остальные? – с надеждой в голосе спросил Никифор.
Молчание было ему ответом.
– Вот что, ребята, – священник опустился на корточки и понизил голос до шепота, – все мы грешные. Но Господь наш в милосердии своем прощает прегрешения людские, ежели грешники возвращаются к нему, как блудный сын к отцу своему. Посему ныне, когда низвергнуты мы бесовским наущением в адские пределы, во спасение душ наших бессмертных должны все обратиться к истинной вере. Ибо люди, ведомые грешником, заветам Господним не следующем, на погибель обречены, а души их – на вечные страдания в геене огненной.
– Вывод? – спросил Антон, глядя прямо в глаза священнику.
– А беда в том, – продолжил Никифор, явно несколько сбитый с толка таким приемом, – что во главе отряда нашего встали нынче люди, Христа отринувшие и дьяволу душу предавшие. От того, во имя спасения душ ваших бессмертных, призываю вас не подчиняться бесами одержимым. Васильев, что командует ныне, – бандит. Надо бы его арестовать и обезоружить. А идти мы должны под знаменем Христа и под водительством людей Божьих.
– То есть под вашим? – уточнил Антон.
– Мое дело молитва и духовное наставление, – кротко потупил глаза Никифор. – Для мирских же дел Бог иных слуг избирает. Представитель власти российской поход наш возглавить должен. Однако я здесь единственный священник. И от того прежде вы меня слушаться должны, а уже потом владыку мирского, во имя спасения душ ваших.
– Да мы, как-то, всё больше с Никитой Викторовичем, – хмыкнул Антон.
– Рыбников ваш – грешник великий, – насупился священник. – Это он бандита во главу отряда нашего воздвигнул. Ишь, беседуют. Дьявольские культы на тренировках своих ввел, бесам поклоняться вас заставил. Он всё под себя гребет, мошну свою набивает. Вас использует к своей выгоде. Погубит он и жизни, и души ваши. Со мной же вы к подлинной вере и спасению придете. Чувствую я, что промысел Божий в том, чтобы мы в этих местах языческих символ истинной веры воздвигли, души язычников к Богу обратили. И вы, как воины православные, помочь мне в том должны. За то славу неизмеримую обретете и жизнь вечную в райских кущах. Потому, чтобы вам живыми остаться и души свои не погубить, не следует вам ни Васильеву, ни Рыбникову подчиняться. Следует вам восстать…
– Потому, отче, – передразнил его Антон, – чтобы вам сохранить свою жизнь и, простите, шкуру, советую немедленно сделать отсюда ноги.
– Грешно, юноша, – бросил на него ненавидящий взгляд Никифор. – Покайся, пока не поздно. – И, не дождавшись ответа, решительно заявил: – Отриньте его от рядов ваших.
1 2 3 4 5 6