) Сегодня цифровые технологии предлагают третий способ: подход, который помогает зрителю, не попирая прав художника.
Некоторые критики ругают производителей программного обеспечения для DVD и Wal-Mart за культурную цензуру. Защитники личных свобод автоматически отвергают все, что содержит какой-то намек на ограничение свободы самовыражения. Однако у американцев никогда не было традиции, аналогичной европейскому «моральному праву», которое дает художнику возможность неограниченно управлять своей работой. Например, во Франции автор может заставить издателя прекратить продажу книги, которая перестала его устраивать. В США мы не даем авторам подобного права вето. Мы ценим индивидуальный выбор, а цифровые технологии дают нам новые возможности контроля.
Об этом очень точно высказался Клейтон: «Цензура – это когда один человек устанавливает стандарт для всех остальных. Выбор – это когда потребители имеют возможность в личном пространстве своих домов смотреть фильм, в котором нет оскорбительных для них материалов. Мы даем выбор. Выбор дает свободу, а цензура порочна».
Между тем мать семейства Диана Миллер из Юты считает, что киноиндустрия слишком мало внимания уделяла родителям, стремящимся защитить своих детей: «У некоторых людей в Голливуде искаженное представление о том, что люди хотят смотреть у себя дома. Очень жаль, что они ссылаются на творческую лицензию, вместо того чтобы начать создавать больше программ, ориентированных на семейный просмотр. Создатели фильмов должны с восторгом встретить возможность, что их фильмы увидит новая аудитория, а не жаловаться, что мы нарушаем их творческие права».
Режиссеры, продюсеры и другие люди, в чьих руках сосредоточена власть, должны признать, что их творческий контроль не распространяется на личные гостиные. То, как мы потребляем изменчивый цифровой медиа-контент, как мы взаимодействуем с ним, как меняем его и как принимаем в нем участие (почему бы и нет?), должно определяться исключительно нашим выбором.
Американцы любят инновации. Эта любовь к прогрессу, это настойчивое стремление пройти по всем нехоженым тропинкам и снова и снова рисковать записана в наших ДНК. Поэтому, когда кто-то строит барьеры на пути инноваций, это вызывает беспокойство. Каждый раз, когда федеральные структуры или суд поддерживают бизнес-модель аналоговой эры в ущерб технологическому прогрессу, мы должны относиться к этому скептически и вспоминать эту историю. Раз за разом, из десятилетия в десятилетие индустрия развлечений настойчиво противостояла изменениям, которые могли бы разрушить существующую бизнес-модель, а позже выяснялось, что эти разрушения оказывались выгодными.
«В истории интеллектуальной собственности, – говорит Джим Гриффин из Cherry Lane Digital, – вещи, которые должны были нас убить, всегда делали нас сильнее».
В самом начале ХХ века издатели музыкальных нот судились с производителями перфолент для механических пианино, обвиняя их в нарушении авторских прав. Верховный суд с ними не согласился, и Конгресс ввел право принудительной лицензии, которое продолжает играть на руку издателям музыки, чей годовой доход с продажи записей и билетов на концерты составляет 500 миллионов долларов.
В 1920 году постановщики водевилей подали в суд на Маркони за то, что тот изобрел радио. Они утверждали, что оно помешает собирать им доходы с живых выступлений. Водевиль умер, но виновато в этом было не радио, а многие актеры переместились в новое медиа-пространство.
В 1933 году Эдвин Армстронг (Edwin Armstrong) изобрел FM-радио. Однако звукозаписывающие компании начали вкладывать кучу денег в AM-радио и в 1945 году убедили Федеральную комиссию по связи перевести FM в другую часть диапазона, сделав бесполезными все передатчики и приемники, созданные Армстронгом за предыдущие десятилетия. ФКС также ограничила мощность вещания FM-радиостанций и запретила установку радиорелейных линий на вершинах гор, так что вещательным станциям пришлось использовать дорогие кабели. В 1954 году, после 21 года войны с медиа-гигантами, Армстронг выбросился с тринадцатого этажа.[6–3] Годы спустя FM завоевал радиоволны.
В 1940 – начале 1950-х годов киностудии относились к телевидению как к своему врагу, опасаясь, что возникновение телесетей значительно уменьшит сборы в кассах кинотеатров. Однако люди все так же ходят в кинотеатры, а студии зарабатывают сотни миллионов долларов на фильмах для телевидения.
В 1959 году издатели были взволнованы появлением первого успешного фотокопировального аппарата: они опасались, что благодаря ему распространится воровство книг, что поставит под угрозу книжный бизнес. Но фотокопирование, напротив, оказалось незаменимым для бизнеса, и издатели до сих пор процветают, несмотря на редкие случаи нарушения копирайта.
В конце 1970 – начале 1980-х годов Universal City Studios и Walt Disney Productions судились с Sony, пытаясь остановить продажу видеомагнитофонов. Голливуд утверждал, что видеомагнитофоны нарушали федеральный закон, позволяя зрителям изменять время просмотра телепередач и создавать домашние библиотеки видеокассет с фильмами без разрешения владельца авторских прав. В 1982 году Джек Валенти произнес перед Конгрессом знаменитую речь: «Видеомагнитофон для американского кинопродюсера и американского зрителя – это то же, что Бостонский душитель для одинокой женщины».[6–4] Адвокат студии сообщил Верховному суду, что видеомагнитофон создал «многомиллиардную индустрию, основанную на краже чужой собственности». Студии проиграли, хотя были на волосок от победы, но судья Сандра Дей О'Коннор (Sandra Day O'Connor) передумала, и подарила победу Sony. Активисты с восторгом относятся к решению по делу Betamax 1984 года, ставшему Хартией вольности века технологий. Однако Голливуд до сих пор ищет способ оспорить решение, даже несмотря на то что прокат и продажа VHS и DVD (технология, которую студии так же не хотели поначалу признавать) сейчас приносят индустрии 63 % всего дохода, что намного превосходит тот 21 %, который составляют продажи билетов.
В 1998 году индустрия звукозаписи подала в суд на Diamond Multimedia, чтобы помешать ей выпустить первый в мире портативный MP3-плейер Rio, заявив, будто MP3-плейеры предназначены для пиратства. Суд с этим не согласился, и сегодня музыкальные интернет-магазины переживают рост продаж музыки через Интернет для прослушивания в портативных плейерах.
В 2001 году двадцать восемь киностудий и медиа-компаний подали в суд на компанию Sonicblue за нарушение копирайта, поскольку ее плейеры ReplayTV могли пропускать рекламу и позволяли друзьям обмениваться записями шоу. Два года спустя Sonicblue обанкротилась, в том числе и из-за этой тяжбы.
Сегодня в своих речах и публичных выступлениях главы медиа-компаний жалуются на распространение в персональных компьютерах приводов для записи CD и DVD, называя их инструментами пиратства.
Амир Маджидимер, управляющий подразделением цифровых медиа в Microsoft Windows, сказал в интервью журналу Business 2.0: «Студии заботят три вещи: пиратство, пиратство и пиратство».[6–5] Обратите внимание, что в списке нет впечатлений клиентов, удобства и прав пользователей.
Сегодняшние битвы между индустрией развлечений и техническими новаторами могут показаться чем-то новым из-за технологий, которые в них фигурируют. Однако основатель DigitalConsumer.orgДжо Краус напоминает нам: «Это не новый бой. Это очередной раунд боя, идущего уже долгое время. У индустрии контента богатая история попыток управления инновациями, которые вышли из-под контроля, через суд и активных лоббистов в Вашингтоне. Они сражаются очень отчаянно, так как осознают размеры технологических изменений, которые происходят у них за спиной».
Краус может подкрепить свои слова техническими рекомендациями. Он заработал миллионы как один из основателей поисковой системы Excite и так углубился в вопросы копирайта, что в марте 2002 года запустил проект DigitalConsumer.org, в тот же день, когда он давал показания в юридической комиссии сената по делу об угрозе добросовестному использованию со стороны системы управления правами на использование контента [Digital Rights Management, DRM], которая определяет, как люди могут использовать различные продукты.[6–6] Всего за месяц защитникам удалось собрать подписи сорока пяти тысяч человек.
Сегодня компании пытаются использовать хитрый маневр: они защищают все больше устройств и контента с помощью шифрования, говорит Краус. Взлом защиты означает нарушение федерального закона. До недавних пор закон позволял частным лицам использовать контент способами, не оговоренными владельцем авторских прав. Однако компания может защитить с помощью шифрования любой медиа-файл и заявить, что, если кто-то взламывает защиту от копирования, чтобы использовать материал способом, который не нравится его создателю, он нарушает закон о защите авторских прав в цифровую эпоху (DMCA).
Давайте заглянем чуть дальше. Представьте себе мир, в котором все цифровые устройства (каждый цифровой телевизор, каждый видеоплейер, каждый музыкальный плейер, каждый записывающий видеомагнитофон, каждый компьютер и каждое беспроводное устройство) содержат одобренные Голливудом схемы или чипы, позволяющие компаниям индустрии развлечений контролировать то, как используется устройство. Сейчас прецедентов такой системы контроля не существует.
Краус подчеркивает, что исторически несанкционированное использование редко обозначало незаконное использование. Хорошая новость в том, что «при отсутствии необходимости просить разрешения на использование творческие люди могут использовать контент неожиданным образом, создав большую экономическую ценность, чем владельцы контента могли себе вообразить. Не MGM, а Sony придумала видеомагнитофон. Не RCA Records, а Sony придумала портативный музыкальный плейер. Если бы владельцы авторских прав могли управлять тем, как проигрывается и используется их контент, у нас бы не было фотокопировального аппарата, видеомагнитофона, МР3-плейера, портативного CD-плейера, кабельного телевидения и TiVo – всего, что не предусмотрено медиа-компаниями. Если вы против такого баловства, огромное число инноваций задохнется. А ведь им найдется множество способов применения. Вот почему я так сильно об этом беспокоюсь».
Из дверей Black Box в Окленде на теплую летнюю ночную улицу высыпает толпа народа. На этом мероприятии, являющемся частью выставки «Незаконное искусство»,[6–7] должна быть разыграна трагедия все туже затягивающейся петли порочного применения законов об авторском праве; в нем принимают участие создатели электроники, цифровых фильмов и искусства, «основанного на присвоении», а также лидеры движения за свободную культуру. В толпе более 150 человек, от абсолютно честных активистов из Беркли до модников из Сан-Франциско с сережкой в носу. Надпись на футболке студента колледжа отражает настроение многих собравшихся: «Делиться не значит воровать».
Шестеро из нас толпится у телевизора, на экране которого появляется сцена из «Телепузиков». Но ее показывает не PBS: когда в стране Телепузиков наступает утро, солнце превращается в лицо Джорджа Буша, льющее смертоносные лучи на кроликов и других диких животных. В следующем видеофрагменте мы видим Маленькую Русалочку, однако создатель этого пятиминутного мультфильма поместил на экран горящих скелетов, угрожающего вида женщину с кошачьей мордой, зловещий голос адвоката музыкальной индустрии и голос Маленькой Русалочки, звучащий на фоне грохочущей кавер-версии «Gimme Gimme Gimme» группы Black Flag, сделанной Negativeland. Не очень похоже на диснеевскую сказку, и именно это хотел показать автор.
Здесь и на подобном шоу, проходящем на другой стороне залива, в Художественной галерее Музея современного искусства в Сан-Франциско, мы видим работы, расширяющие границы культурного выражения, обостряя наше восприятие. Но сейчас большие корпорации напирают. Mattel подала в суд на художника Тома Форсайта за то, что тот поместил куклу Барби в миксер, чтобы привлечь внимание к попытке продать детям «неправдоподобный миф о красоте». Премьера пьесы «Послание» о последних годах жизни Маршалла Маклюэна, написанной драматургом Джейсоном Шерманом, должна была состояться осенью 2003 года в Торонто, однако была отменена после того, как семья Маклюэна пригрозила подать в суд за нарушения закона об авторском праве. Суд запретил показ в кинотеатрах документального фильма о борьбе Карен Карпентер с анорексией, так как в фильме без разрешения звучала музыка группы The Carpenters; в фильме брат Карен, Ричард, был выставлен в невыгодном свете, поэтому он отказался дать создателям фильма разрешение на использование музыки. Копия, показанная сегодня ночью, нелегальна. На выставке также можно найти CD с записью двух десятков песен, законность которых была поставлена под сомнение.
У дверей седой создатель архива фильмов Ричард Прелинджер, поместивший почти 1200 фильмов, ставших всеобщим достоянием, в интернет-архив, разглядывает изображение Кришны на стене. Фильмы, за которые он отвечает, за несколько лет были скачаны более миллиона раз, но в коллекции в ближайшие двенадцать лет не появится новых фильмов – спасибо акту Сонни Боно. «У публики нет прав доступа к культурной информации, – объясняет мне Прелинджер. – Люди должны понять, что именно посредники – распространители и издатели – используют закон об авторском праве, чтобы подавить в зрителях самовыражение и превратить Интернет в источник информации, доступный только для чтения. Художники должны собраться и запретить корпорациям действовать от нашего лица, чтобы установить „все-права-защищены“ взгляд на мир. Искусство никогда не было таким».
Чуть позже я наткнулся на одного из докладчиков вечера, Фреда фон Ломанна, адвоката с конским хвостом из Electronic Frontier Foundation. Каждый раз, когда EFF берется за защиту файлообменных сетей или человека, обвиненного в нарушении DMCA, темноглазый и безумно энергичный фон Ломанн обычно появляется в суде или готовит письменное изложение дела. Разглядывая галерею, я говорю фон Ломанну, что нарушение свободы художника очень опасно, но, подозреваю, большинство людей из пригорода, где я живу, найдут проблему слишком абстрактной и навсегда о ней забудут. Так почему же он утверждает, что американский средний класс страдает от ужесточения контроля со стороны индустрии развлечений?
Он начинает перечислять судебные дела, в результате которых музыканты получили штрафы в размере 90 000 долларов и вынуждены были отозвать из продажи свои альбомы, так как не смогли соблюсти лицензионное соглашение на заимствование из своих предыдущих работ. С начала 1990-х годов постановления суда настолько сурово ограничили искусство сэмплирования, иногда заставляя музыкантов играть шесть фрагментов, чтобы записать отрывок, который будет длиться две секунды, что многие музыканты прекратили заниматься сэмплированием. Хип-хоп команда Public Enemy не смогла обрести былой популярности после того, как суд решил взимать плату за проигрывание сэмплов. Сегодня сэмплирование имеет наибольшую популярность в подпольных ночных клубах.
Битвы, разыгрывающиеся в суде вокруг файлового обмена, похоже, даже не собираются утихать, ведь индустрия развлечений стремится прикрыть Kazaa и другие пиринговые сети, а индустрия звукозаписи инициирует сотни судебных процессов против частных лиц, которые выкладывают в пиринговые сети музыку, защищенную копирайтом. (Я считаю, что Kazaa в целом незаконная система, но не все файлообменные сети одинаково преступны.)
«Судебные иски и правоприменение стали любимым оружием против файлового обмена и культурного круговорота», – говорит фон Ломанн, одетый в черный блейзер, джинсы, кеды и кепку с надписью EFF.
Но по его словам, борьба с цифровой культурой идет не только в судах, но и в районах, где живут люди, в ночных клубах, в выставочных залах и в домах, где видоизменение культуры подвергается нападкам. Если бы нынешний культурный климат имел место несколько десятилетий назад, нелегальным был бы весь джаз. Традиции, основанные на переработке образов реального мира, такие как сюрреализм, коллаж и поп-арт, могли быть задушены в колыбели.
Еще одно поле битвы – публичные библиотеки. Библиотекари пытаются защитить доступ публики к новым книгам и журналам от попыток некоторых издателей протолкнуть модель «платы-за-просмотр»: когда читатель хочет получить доступ к информации на электронном носителе, ему приходится за это платить. Защита от копирования также мешает библиотекам архивировать и сохранять материалы, которых может не стать через несколько лет. Очень долгое время подобная практика могла поставить под угрозу саму основу системы бесплатных публичных библиотек.
Приближаемся к дому: медиа-плейеры и цифровые устройства, появляющиеся в наших гостиных, создаются, чтобы служить Голливуду за счет зрителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Некоторые критики ругают производителей программного обеспечения для DVD и Wal-Mart за культурную цензуру. Защитники личных свобод автоматически отвергают все, что содержит какой-то намек на ограничение свободы самовыражения. Однако у американцев никогда не было традиции, аналогичной европейскому «моральному праву», которое дает художнику возможность неограниченно управлять своей работой. Например, во Франции автор может заставить издателя прекратить продажу книги, которая перестала его устраивать. В США мы не даем авторам подобного права вето. Мы ценим индивидуальный выбор, а цифровые технологии дают нам новые возможности контроля.
Об этом очень точно высказался Клейтон: «Цензура – это когда один человек устанавливает стандарт для всех остальных. Выбор – это когда потребители имеют возможность в личном пространстве своих домов смотреть фильм, в котором нет оскорбительных для них материалов. Мы даем выбор. Выбор дает свободу, а цензура порочна».
Между тем мать семейства Диана Миллер из Юты считает, что киноиндустрия слишком мало внимания уделяла родителям, стремящимся защитить своих детей: «У некоторых людей в Голливуде искаженное представление о том, что люди хотят смотреть у себя дома. Очень жаль, что они ссылаются на творческую лицензию, вместо того чтобы начать создавать больше программ, ориентированных на семейный просмотр. Создатели фильмов должны с восторгом встретить возможность, что их фильмы увидит новая аудитория, а не жаловаться, что мы нарушаем их творческие права».
Режиссеры, продюсеры и другие люди, в чьих руках сосредоточена власть, должны признать, что их творческий контроль не распространяется на личные гостиные. То, как мы потребляем изменчивый цифровой медиа-контент, как мы взаимодействуем с ним, как меняем его и как принимаем в нем участие (почему бы и нет?), должно определяться исключительно нашим выбором.
Американцы любят инновации. Эта любовь к прогрессу, это настойчивое стремление пройти по всем нехоженым тропинкам и снова и снова рисковать записана в наших ДНК. Поэтому, когда кто-то строит барьеры на пути инноваций, это вызывает беспокойство. Каждый раз, когда федеральные структуры или суд поддерживают бизнес-модель аналоговой эры в ущерб технологическому прогрессу, мы должны относиться к этому скептически и вспоминать эту историю. Раз за разом, из десятилетия в десятилетие индустрия развлечений настойчиво противостояла изменениям, которые могли бы разрушить существующую бизнес-модель, а позже выяснялось, что эти разрушения оказывались выгодными.
«В истории интеллектуальной собственности, – говорит Джим Гриффин из Cherry Lane Digital, – вещи, которые должны были нас убить, всегда делали нас сильнее».
В самом начале ХХ века издатели музыкальных нот судились с производителями перфолент для механических пианино, обвиняя их в нарушении авторских прав. Верховный суд с ними не согласился, и Конгресс ввел право принудительной лицензии, которое продолжает играть на руку издателям музыки, чей годовой доход с продажи записей и билетов на концерты составляет 500 миллионов долларов.
В 1920 году постановщики водевилей подали в суд на Маркони за то, что тот изобрел радио. Они утверждали, что оно помешает собирать им доходы с живых выступлений. Водевиль умер, но виновато в этом было не радио, а многие актеры переместились в новое медиа-пространство.
В 1933 году Эдвин Армстронг (Edwin Armstrong) изобрел FM-радио. Однако звукозаписывающие компании начали вкладывать кучу денег в AM-радио и в 1945 году убедили Федеральную комиссию по связи перевести FM в другую часть диапазона, сделав бесполезными все передатчики и приемники, созданные Армстронгом за предыдущие десятилетия. ФКС также ограничила мощность вещания FM-радиостанций и запретила установку радиорелейных линий на вершинах гор, так что вещательным станциям пришлось использовать дорогие кабели. В 1954 году, после 21 года войны с медиа-гигантами, Армстронг выбросился с тринадцатого этажа.[6–3] Годы спустя FM завоевал радиоволны.
В 1940 – начале 1950-х годов киностудии относились к телевидению как к своему врагу, опасаясь, что возникновение телесетей значительно уменьшит сборы в кассах кинотеатров. Однако люди все так же ходят в кинотеатры, а студии зарабатывают сотни миллионов долларов на фильмах для телевидения.
В 1959 году издатели были взволнованы появлением первого успешного фотокопировального аппарата: они опасались, что благодаря ему распространится воровство книг, что поставит под угрозу книжный бизнес. Но фотокопирование, напротив, оказалось незаменимым для бизнеса, и издатели до сих пор процветают, несмотря на редкие случаи нарушения копирайта.
В конце 1970 – начале 1980-х годов Universal City Studios и Walt Disney Productions судились с Sony, пытаясь остановить продажу видеомагнитофонов. Голливуд утверждал, что видеомагнитофоны нарушали федеральный закон, позволяя зрителям изменять время просмотра телепередач и создавать домашние библиотеки видеокассет с фильмами без разрешения владельца авторских прав. В 1982 году Джек Валенти произнес перед Конгрессом знаменитую речь: «Видеомагнитофон для американского кинопродюсера и американского зрителя – это то же, что Бостонский душитель для одинокой женщины».[6–4] Адвокат студии сообщил Верховному суду, что видеомагнитофон создал «многомиллиардную индустрию, основанную на краже чужой собственности». Студии проиграли, хотя были на волосок от победы, но судья Сандра Дей О'Коннор (Sandra Day O'Connor) передумала, и подарила победу Sony. Активисты с восторгом относятся к решению по делу Betamax 1984 года, ставшему Хартией вольности века технологий. Однако Голливуд до сих пор ищет способ оспорить решение, даже несмотря на то что прокат и продажа VHS и DVD (технология, которую студии так же не хотели поначалу признавать) сейчас приносят индустрии 63 % всего дохода, что намного превосходит тот 21 %, который составляют продажи билетов.
В 1998 году индустрия звукозаписи подала в суд на Diamond Multimedia, чтобы помешать ей выпустить первый в мире портативный MP3-плейер Rio, заявив, будто MP3-плейеры предназначены для пиратства. Суд с этим не согласился, и сегодня музыкальные интернет-магазины переживают рост продаж музыки через Интернет для прослушивания в портативных плейерах.
В 2001 году двадцать восемь киностудий и медиа-компаний подали в суд на компанию Sonicblue за нарушение копирайта, поскольку ее плейеры ReplayTV могли пропускать рекламу и позволяли друзьям обмениваться записями шоу. Два года спустя Sonicblue обанкротилась, в том числе и из-за этой тяжбы.
Сегодня в своих речах и публичных выступлениях главы медиа-компаний жалуются на распространение в персональных компьютерах приводов для записи CD и DVD, называя их инструментами пиратства.
Амир Маджидимер, управляющий подразделением цифровых медиа в Microsoft Windows, сказал в интервью журналу Business 2.0: «Студии заботят три вещи: пиратство, пиратство и пиратство».[6–5] Обратите внимание, что в списке нет впечатлений клиентов, удобства и прав пользователей.
Сегодняшние битвы между индустрией развлечений и техническими новаторами могут показаться чем-то новым из-за технологий, которые в них фигурируют. Однако основатель DigitalConsumer.orgДжо Краус напоминает нам: «Это не новый бой. Это очередной раунд боя, идущего уже долгое время. У индустрии контента богатая история попыток управления инновациями, которые вышли из-под контроля, через суд и активных лоббистов в Вашингтоне. Они сражаются очень отчаянно, так как осознают размеры технологических изменений, которые происходят у них за спиной».
Краус может подкрепить свои слова техническими рекомендациями. Он заработал миллионы как один из основателей поисковой системы Excite и так углубился в вопросы копирайта, что в марте 2002 года запустил проект DigitalConsumer.org, в тот же день, когда он давал показания в юридической комиссии сената по делу об угрозе добросовестному использованию со стороны системы управления правами на использование контента [Digital Rights Management, DRM], которая определяет, как люди могут использовать различные продукты.[6–6] Всего за месяц защитникам удалось собрать подписи сорока пяти тысяч человек.
Сегодня компании пытаются использовать хитрый маневр: они защищают все больше устройств и контента с помощью шифрования, говорит Краус. Взлом защиты означает нарушение федерального закона. До недавних пор закон позволял частным лицам использовать контент способами, не оговоренными владельцем авторских прав. Однако компания может защитить с помощью шифрования любой медиа-файл и заявить, что, если кто-то взламывает защиту от копирования, чтобы использовать материал способом, который не нравится его создателю, он нарушает закон о защите авторских прав в цифровую эпоху (DMCA).
Давайте заглянем чуть дальше. Представьте себе мир, в котором все цифровые устройства (каждый цифровой телевизор, каждый видеоплейер, каждый музыкальный плейер, каждый записывающий видеомагнитофон, каждый компьютер и каждое беспроводное устройство) содержат одобренные Голливудом схемы или чипы, позволяющие компаниям индустрии развлечений контролировать то, как используется устройство. Сейчас прецедентов такой системы контроля не существует.
Краус подчеркивает, что исторически несанкционированное использование редко обозначало незаконное использование. Хорошая новость в том, что «при отсутствии необходимости просить разрешения на использование творческие люди могут использовать контент неожиданным образом, создав большую экономическую ценность, чем владельцы контента могли себе вообразить. Не MGM, а Sony придумала видеомагнитофон. Не RCA Records, а Sony придумала портативный музыкальный плейер. Если бы владельцы авторских прав могли управлять тем, как проигрывается и используется их контент, у нас бы не было фотокопировального аппарата, видеомагнитофона, МР3-плейера, портативного CD-плейера, кабельного телевидения и TiVo – всего, что не предусмотрено медиа-компаниями. Если вы против такого баловства, огромное число инноваций задохнется. А ведь им найдется множество способов применения. Вот почему я так сильно об этом беспокоюсь».
Из дверей Black Box в Окленде на теплую летнюю ночную улицу высыпает толпа народа. На этом мероприятии, являющемся частью выставки «Незаконное искусство»,[6–7] должна быть разыграна трагедия все туже затягивающейся петли порочного применения законов об авторском праве; в нем принимают участие создатели электроники, цифровых фильмов и искусства, «основанного на присвоении», а также лидеры движения за свободную культуру. В толпе более 150 человек, от абсолютно честных активистов из Беркли до модников из Сан-Франциско с сережкой в носу. Надпись на футболке студента колледжа отражает настроение многих собравшихся: «Делиться не значит воровать».
Шестеро из нас толпится у телевизора, на экране которого появляется сцена из «Телепузиков». Но ее показывает не PBS: когда в стране Телепузиков наступает утро, солнце превращается в лицо Джорджа Буша, льющее смертоносные лучи на кроликов и других диких животных. В следующем видеофрагменте мы видим Маленькую Русалочку, однако создатель этого пятиминутного мультфильма поместил на экран горящих скелетов, угрожающего вида женщину с кошачьей мордой, зловещий голос адвоката музыкальной индустрии и голос Маленькой Русалочки, звучащий на фоне грохочущей кавер-версии «Gimme Gimme Gimme» группы Black Flag, сделанной Negativeland. Не очень похоже на диснеевскую сказку, и именно это хотел показать автор.
Здесь и на подобном шоу, проходящем на другой стороне залива, в Художественной галерее Музея современного искусства в Сан-Франциско, мы видим работы, расширяющие границы культурного выражения, обостряя наше восприятие. Но сейчас большие корпорации напирают. Mattel подала в суд на художника Тома Форсайта за то, что тот поместил куклу Барби в миксер, чтобы привлечь внимание к попытке продать детям «неправдоподобный миф о красоте». Премьера пьесы «Послание» о последних годах жизни Маршалла Маклюэна, написанной драматургом Джейсоном Шерманом, должна была состояться осенью 2003 года в Торонто, однако была отменена после того, как семья Маклюэна пригрозила подать в суд за нарушения закона об авторском праве. Суд запретил показ в кинотеатрах документального фильма о борьбе Карен Карпентер с анорексией, так как в фильме без разрешения звучала музыка группы The Carpenters; в фильме брат Карен, Ричард, был выставлен в невыгодном свете, поэтому он отказался дать создателям фильма разрешение на использование музыки. Копия, показанная сегодня ночью, нелегальна. На выставке также можно найти CD с записью двух десятков песен, законность которых была поставлена под сомнение.
У дверей седой создатель архива фильмов Ричард Прелинджер, поместивший почти 1200 фильмов, ставших всеобщим достоянием, в интернет-архив, разглядывает изображение Кришны на стене. Фильмы, за которые он отвечает, за несколько лет были скачаны более миллиона раз, но в коллекции в ближайшие двенадцать лет не появится новых фильмов – спасибо акту Сонни Боно. «У публики нет прав доступа к культурной информации, – объясняет мне Прелинджер. – Люди должны понять, что именно посредники – распространители и издатели – используют закон об авторском праве, чтобы подавить в зрителях самовыражение и превратить Интернет в источник информации, доступный только для чтения. Художники должны собраться и запретить корпорациям действовать от нашего лица, чтобы установить „все-права-защищены“ взгляд на мир. Искусство никогда не было таким».
Чуть позже я наткнулся на одного из докладчиков вечера, Фреда фон Ломанна, адвоката с конским хвостом из Electronic Frontier Foundation. Каждый раз, когда EFF берется за защиту файлообменных сетей или человека, обвиненного в нарушении DMCA, темноглазый и безумно энергичный фон Ломанн обычно появляется в суде или готовит письменное изложение дела. Разглядывая галерею, я говорю фон Ломанну, что нарушение свободы художника очень опасно, но, подозреваю, большинство людей из пригорода, где я живу, найдут проблему слишком абстрактной и навсегда о ней забудут. Так почему же он утверждает, что американский средний класс страдает от ужесточения контроля со стороны индустрии развлечений?
Он начинает перечислять судебные дела, в результате которых музыканты получили штрафы в размере 90 000 долларов и вынуждены были отозвать из продажи свои альбомы, так как не смогли соблюсти лицензионное соглашение на заимствование из своих предыдущих работ. С начала 1990-х годов постановления суда настолько сурово ограничили искусство сэмплирования, иногда заставляя музыкантов играть шесть фрагментов, чтобы записать отрывок, который будет длиться две секунды, что многие музыканты прекратили заниматься сэмплированием. Хип-хоп команда Public Enemy не смогла обрести былой популярности после того, как суд решил взимать плату за проигрывание сэмплов. Сегодня сэмплирование имеет наибольшую популярность в подпольных ночных клубах.
Битвы, разыгрывающиеся в суде вокруг файлового обмена, похоже, даже не собираются утихать, ведь индустрия развлечений стремится прикрыть Kazaa и другие пиринговые сети, а индустрия звукозаписи инициирует сотни судебных процессов против частных лиц, которые выкладывают в пиринговые сети музыку, защищенную копирайтом. (Я считаю, что Kazaa в целом незаконная система, но не все файлообменные сети одинаково преступны.)
«Судебные иски и правоприменение стали любимым оружием против файлового обмена и культурного круговорота», – говорит фон Ломанн, одетый в черный блейзер, джинсы, кеды и кепку с надписью EFF.
Но по его словам, борьба с цифровой культурой идет не только в судах, но и в районах, где живут люди, в ночных клубах, в выставочных залах и в домах, где видоизменение культуры подвергается нападкам. Если бы нынешний культурный климат имел место несколько десятилетий назад, нелегальным был бы весь джаз. Традиции, основанные на переработке образов реального мира, такие как сюрреализм, коллаж и поп-арт, могли быть задушены в колыбели.
Еще одно поле битвы – публичные библиотеки. Библиотекари пытаются защитить доступ публики к новым книгам и журналам от попыток некоторых издателей протолкнуть модель «платы-за-просмотр»: когда читатель хочет получить доступ к информации на электронном носителе, ему приходится за это платить. Защита от копирования также мешает библиотекам архивировать и сохранять материалы, которых может не стать через несколько лет. Очень долгое время подобная практика могла поставить под угрозу саму основу системы бесплатных публичных библиотек.
Приближаемся к дому: медиа-плейеры и цифровые устройства, появляющиеся в наших гостиных, создаются, чтобы служить Голливуду за счет зрителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43