Одиночество становится таким непереносимым, что лучше бы побыстрее впасть в маразм. Я еще не старик, но уже намного пережил своего отца. Если бы можно было вызвать дух отца из небытия, я бы непременно спросил его: «О чем ты думал перед смертью?»
– Я дитя любви, но если бы отношения отца с любовницей генерала Макартура не оборвались, отец не полюбил бы мать и меня бы здесь сейчас не было. С другой стороны, даже и представить себе не могу, как сложилась бы моя судьба, если бы мать после смерти отца не стала содержанкой его лучшего друга. Беспокоясь о моем будущем, она вступила в связь с наследником торговой компании. Мой отчим тоже умер.
– И мой отец умер рано. – Теперь пришел черед Нины. – Он родился во Владивостоке, в семье военного и учительницы истории. Мама родом с Сахалина, из крестьянской семьи. Мама встретилась с отцом во Владивостоке. Она работала на консервном заводе, а отец пришел на завод заказать консервы для своей части. Увидев отца, мама почувствовала: они полюбят друг друга. Вскоре отца отправили на войну в Афганистан. Он пришел к матери и сказал: «Если вернусь, давай поженимся». Через два года они сыграли свадьбу. Благодаря консервам и войне.
Нина родилась и выросла в этой горной хижине, которую построил отец. Он вернулся с войны, получив ранение, женился на матери, как и обещал, и переехал на остров – после ухода со службы ему хотелось пожить тихо и спокойно в окружении густых лесов. Во время войны среди скал и песка он находился в постоянном страхе, ожидая атаки моджахедов, и пустыня стала вызывать в нем отвращение. Ему было тридцать пять, всего лишь середина жизни, но для него эти годы оказались последними.
– Отцу нравилось на острове, богатом дарами гор и морей. Лес был ему другом. Мастер на все руки, он подбирал то, что волны выбрасывали на берег, и делал мебель, игрушки. Отец часто ходил на охоту вместе со стариком Эруму. Я и сейчас хорошо помню – мне тогда не было и десяти: отец дал мне ружье, показал, как его держать, и сказал: «Стреляй!» Я робко нажала курок, целясь в небо. Мимо пролетала несчастная утка, в нее-то и попала моя пуля. Утка упала на землю.
«Молодец», – похвалил меня отец, а я расплакалась. У меня и в мыслях не было никого убивать, утка сама налетела на свою смерть. Утку приготовили на ужин, но я набросилась с упреками на отца и мать: «Неужели вам ее не жалко?»
И тогда мама сказала: «Утка сама принесла себя в жертву ради нашей семьи. Чтобы ее душа смогла вернуться в лес, мы должны съесть ее мясо и помолиться».
Я сделала так, как сказала мать.
Отец никогда не говорил о войне, лишь однажды он повздорил с военным, который жил на острове. Напившись, тот пошутил: «Нам, военным, на острове делать нечего – сядем на рыбацкое судно да поплывем в атаку на Хоккайдо».
Услышав такие разговоры, отец сказал: «Раз такое дело, лучше я сам перебью вояк, от которых никакой пользы нет на острове».
Вернувшийся из Афганистана отец ненавидел военных острова. Они тоже его не жаловали. С тех пор отец редко появлялся в Курильске. Хижина находилась недалеко от военной базы, но отец говорил: «Военные и носа сюда не сунут, пока я здесь». Американские солдаты, воевавшие во Вьетнаме, и русские солдаты, воевавшие в Афганистане, возвращались домой с глубокими душевными ранами. Они пытались сохранить равновесие, но неизжитый страх вспышками врывался в их повседневные будни. Они глушили его выпивкой и наркотиками, но это вносило еще больший разлад в их тела и души. Они гордились тем, что сражались за Родину, но окружающие их не понимали, считая помехой и обузой. Бывшие солдаты возмущались несправедливостью, но где-то в глубине души, должно быть, у них появлялась мысль: хотя и не по своей воле, но мы совершили ошибку.
Нинин отец умер, когда Косте было шесть лет. Говорят, он покончил с собой. Теперь я понял, почему Костя так привязался ко мне. Иногда я замечал, как по его лицу пробегала тень. Костя напоминал мне меня самого в детстве – мальчишку, рано потерявшего родителей. Нине тогда было пятнадцать. Смогла ли она примириться с мыслью о самоубийстве отца? Для маленького Кости смерть отца, наверное, осталась смутным, будто сон, воспоминанием. Но для Нины она, должно быть, отозвалась реальной болью.
– У меня было предчувствие, что отец умрет. Если бы я поверила себе, то, вероятно, могла бы его спасти.
Вполне правдоподобно – в то время у девушки-подростка сверхъестественных способностей было хоть отбавляй. Мне никогда не доводилось испытывать такого, и я мог понять ее боль разумом, но не сердцем.
– Я очень долго переживала. Наверное, мама тоже догадывалась, что отец собирается свести счеты с жизнью. Но она уехала на Сахалин, делать Косте прививку. А я жила в школе-интернате в Курильске. Если бы я поверила своей интуиции и поторопилась домой, отец остался бы жив. Его нельзя было оставлять одного. Утром за три дня до смерти отец проводил меня до школы. Я видела его в последний раз. Он ласково улыбался. Казалось, он что-то хотел сказать мне, но я торопилась и убежала, не выслушав его. А жаль. Я так и не узнала, что он собирался сказать мне. До сих пор мне неизвестна причина его смерти. Зачем он выстрелил себе в голову из охотничьего ружья?
Веки у Нины покраснели, будто на холодном ветру, в глазах стояли слезы. Губы – словно светло-красная полоска на белом фарфоре, тоненькая шея с жилками сосудов выглядит одиноко и беззащитно. Я не знал, как утешить ее, смотрел на нее и молчал.
– Я стала бояться своих предчувствий: вдруг опять кто-нибудь умрет? Вот и решила избавиться от своих способностей, доставшихся мне от матери.
– Отец умер не по твоей вине.
– Но я знала, что он умрет, и не спасла его. Кому нужны такие способности?… Извините, история вышла печальная.
Я и не предполагал, что разбужу в Нине такие грустные воспоминания, но рассказывать друг другу истории предложил я сам. В гостинице порта Корсаков Нина, посмотрев на меня, прошептала: «Не умирайте!» Ее слова были молитвой, обращенной к отцу, на тот свет.
– Каору, спасибо, что вы пришли к нам. Если хотите, давайте и дальше будем рассказывать друг другу истории.
– Давай, – ответил я. У меня появился собеседник, которому интересны мои истории… Какая роскошь.
13
Если ты не против, сегодня я хотел бы рассказать о древних временах, когда еще не правил император, не было страны под названием Япония и даже рисовых полей никто не возделывал.
Это было двадцать тысяч лет тому назад. Люди жили охотой и собирательством, делали орудия из камня. Охотники, которые приходятся нам далекими предками, свободно перемещались между материком, Сахалином, островами Хоккайдо и Хонсю. На земле стояли лютые морозы, уровень океана был на сто с лишним метров ниже, чем сейчас. Окружающие Охотское и Японское моря полоски суши образовывали коридор. Севернее можно было перейти море по льду.
Древние охотники за мамонтами, преследуя свою добычу, осваивали незнакомые земли или же, спасаясь бегством от извергающихся вулканов, находилисебе новые места для охоты. Племена охотников нередко встречались с чужаками, приходившими из других краев. Бывало, они враждовали из-за добычи, но чаще обменивались знаниями о приемах охоты и изготовления оружия из камня, оттачивая охотничье мастерство и стараясь улучшить свою жизнь. Подобные контакты с течением времени открыли «путь», связавший разные племена. В центре Хоккайдо в полях у подножия спящих вулканов были найдены месторождения обсидиана. В поисках более острых каменных орудий охотники пошли по этому «пути». Использование нового сырья для каменных орудий побуждало охотников к передвижениям, воспитывало в них умения и навыки, необходимые для создания более тонких и аккуратных изделий.
Десять тысяч лет тому назад произошло всемирное потепление: таяли льды, моря наступали на сушу. Охотское и Японское моря, а также Тихий океан соединились друг с другом. Вдоль побережья Сахалина и Курильских островов образовались гавани и заливы. Путь, соединявший материк, Сахалин, Хоккайдо и Курильские острова, исчез, и охотники стали селиться по берегам рек, морей и озер. Они научились ловить рыбу, стали изготавливать крючки, гарпуны и острые каменные топоры. В поисках новых способов передвижения они научились строить лодки и шхуны, чтобы плавать по морю, и сани, чтобы пересекать снежные поля. Сферы их деятельности расширялись.
Охотники месили глину, скатывали ее в полоски, которые закручивали по спирали, и у них получаласьпосуда. Они придумали, как сделать глину прочнее, просушивая и обжигая ее на огне. Вскоре они научились наносить на поверхность посуды различные узоры, которыми стали украшать жилища и утварь. Оседлая жизнь вела к зарождению общественного сознания, впоследствии приводящего к развитию культуры. Охотники прибегали к заклинаниям, возносили молитвы лесам и озерам, хоронили мертвых, обожествляли животных, различия между племенами стали углубляться.
Даже в наши дни всемирного потепления на севере довольно холодно. Можно представить себе, какие ужасные холода стояли здесь в ледниковый период. Первыми поселились на Сахалине нивхи, перебравшиеся сюда по замерзшим проливам и перешейкам. Наступивший четыре тысячи лет тому назад малый ледниковый период заставлял их искать новое пристанище, и нивхи вынуждены были прийти на Сахалин, так как более сильные племена выселяли их с насиженных мест в бассейне реки Амур. На юге Сахалина нивхи встретились с предками айнов с Хоккайдо. Айны стали заселять Курильские острова: Кунашир, Итуруп, Уруп, двигаясь на север. Через тридцать – сорок поколений после первых поселенцев айны добрались до южной окраины полуострова Камчатка, где они встретились с местными жителями – предками нынешних ительменов, коряков, эскимосов и алеутов, такими же охотниками, как и коренные жители Америки. Они охотились на тюленей, сивучей и других морских животных. Айны обменивались с ними знаниями и навыками охоты, рассказывали, как делать костяные наконечники гарпунов и посуду из глины.
В айнских легендах рассказывается о племени коропок-гуру, отличавшихся низким ростом. Они жили в землянках, плавали на лодках, с гарпунами охотились на тюленей. Наверное, это были нивхи, которых на Сахалине называли тончи. Тончи означает люд, живущий в ямах. В нивхских легендах говорится о том, что их предки смешались с другим племенем, жили вместе, обмениваясь утварью и знаниями. Айны узнали от нивхов, как шить меховую одежду и как охотиться на тюленей. Нивхи вместе с айнами ходили на медведей, отмечали медвежий праздник – иомантэ. На этом острове на протяжении нескольких тысячелетий айны жили вместе с нивхами. Время от времени среди предков азиатских народов, которые не перебрались в Америку, возникали межплеменные конфликты, приводившие к очередной волне переселений. А контакты разных племен рождали новую культуру.
Вскоре на эти земли пришли различные народы с корейского полуострова и из материкового Китая. Одни занимались торговлей, другие искали новые места взамен своей разрушенной страны, третьи вынашивали планы завоеваний. В XIV веке переселенцы с острова Хонсю захватили здешние земли и превратили айнов в рабов. Потесненные народом яма-то айны с Хоккайдо также были вынуждены переселиться на Курильские острова. Меняя место обитания, сталкиваясь с другими племенами, айны сохраняли свою культуру и обычаи. До XVII века этотостров не принадлежал ни одному государству, здесь сосуществовали различные племена, они меняли шкуры на изделия из железа, ткани и ножи, сделанные в Японии и Китае. Китайские товары попадали в Японию через айнов.
Знаешь, зачем я рассказываю тебе об этом? Мне хочется понять причины, почему люди приезжают жить на такие суровые земли, как Сахалин и Курилы. Мой интерес также связан с поисками ответа на вопрос, кто предки нынешних японцев.
Давнее прошлое покоится в земле. Археологи ищут в ней следы первых поселенцев, раскапывают в ее древних слоях каменные орудия и изделия из глины. На острове живет один археолог, я дружу с его учеником, который ходит в среднюю школу. Не стесняясь своего любопытства, он забрасывает меня кучей вопросов. Один из них поставил меня в тупик-
– Откуда пришли ваши предки – предки японцев?
Наверняка они пришли из разных мест. Каменные орудия и изделия из глины молчаливо свидетельствуют об этом. Вероятно, первыми на Японском архипелаге поселились охотники, предки айнов, которые добрались пешком по материку из Сибири через Сахалин, и те, кто приплыл из южных земель по течению Куросио. Они и стали первыми обитателями Японского архипелага. Происходило это в давние времена, когда Япония еще не знала рисоводства. Рис в Японию завезли поселенцы из Китая, обосновавшиеся на острове Кюсю и в районе Кинки. Хотя история японской императорской семьи очень древняя и нынешний император Японии правит в сто двадцать шестом поколении, первого императора Дзимму тогда еще не было. Коренные жители архипелага были оттеснены поселенцами, предками императора, к южным и северным окраинам. Впрочем, везде – и в Африке, и в Азии, и в Америке – коренное население было изгнано теми, кто селился на этих землях позднее.
В конце XV века, когда Колумб добрался морским путем до Америки, две трети суши на земном шаре заселяли монголоиды. Но всего лишь столетие спустя белая раса подчинила себе весь мир. Началась эпоха массового истребления. Белые не считали коренных жителей Америки такими же людьми, как они сами. С точки зрения коренных жителей этого острова, что японцы, что русские – завоеватели, пришедшие сюда после них. Мы – потомки тех племен, кто не считал коренных жителей людьми.
На смену племенам, жившим среди суровой природы, поклонявшимся медведю как богу, пришли другие – они победили в войне, истребили охотников, стали образовывать крупные поселения, появились деревни, города, страны. Вместо медведя они выбрали нового бога, на этот раз человека, и стали называть его правителем. Наверное, среди предков императора тоже был такой правитель. Новый правитель не забыл о поклонении природе. В своих богослужениях поселенцы возносили молитвы к богам природы, которую сами же и уничтожили. Наверное, здесь прослеживается какая-то связь с тем, что члены императорской семьи изучают естественные науки, особенно биологию. Знание того, что все мы подвластны законам природы, приближает к пониманию небесного промысла.
На этом острове уже не осталось коренных жителей. Никто не знает, куда они ушли. Но, как я сообщал в своих отчетах, в следах древних поселений, оставшихся в Курильске или на берегу залива Касатка, дремлет их история. Русским, живущим на острове, передалась мудрость коренных жителей, когда-то занимавшихся охотой. Иначе они не смогли бы здесь выжить.
Не знаю почему, но мне симпатичны жители острова. Я чувствую: на душе у нас одно и то же. Правда, они научились играть с тоской лучше меня. Здесь не найдешь лекарства, способного излечить израненное сердце, но в воздухе носится нечто, заставляющее жить, даже если этого и не хочется. Наверное, коренные жители тоже дышали этим воздухом, который выдыхает спящий лес. Жаль, что я не могу отправить его мэйлом.
Я не знаю, откуда пришли мои предки. Отец родился в Маньчжурии, мать – в Ёсино. Мой дед по отцовской линии родился в Нагасаки, вырос в Америке, бабка тоже родилась в Ёсино. Прабабка была дочерью самурая из Нагасаки, а прадед – американцем. О родственниках по материнской линии я ничего не знаю. Одно только могу сказать: в крови, текущей в моих жилах, многое намешано, чистой ее не назовешь. Но я не исключение – то же самое можно сказать о любом. Дедов и бабок – четверо, прадедов и прабабок – восемь, если уйти на пять или шестьпоколений назад, число предков увеличивается в несколько раз: шестнадцать человек, тридцать два… Сто поколений назад, и число собственных предков – два в сотой степени. Огромное количество. Неудивительно, если среди них найдутся и айны, и жители материка. Чистой, несмешанной крови не бывает. Именно поэтому люди о ней мечтают. Мы считаем врагами тех, у кого на самом деле общие дальние предки с нами, и вбиваем себе в голову, что встретили чужаков.
Я люблю тебя и с уважением отношусь к твоему супругу, его высочеству. Я надеюсь, придет день – и вы приедете на остров, вдохнете его воздух полной грудью. Мне хотелось бы, чтобы вы подумали о прошлом, гораздо более далеком, чем мифы «Кодзики», рассказывающие о создании государства. Чтобы вы подумали о ваших предках, которые стремились жить в согласии с коренным населением, добиваясь этого не войной, а любовью. Как я уже говорил, остров не принадлежит ни русским, ни японцам. Здесь жили охотничьи племена, которых истребляли и покоряли как мы, так и они. Прежде чем отстаивать территориальную принадлежность островов, не лучше ли искупить грехи, которые совершили в давние времена наши предки, и успокоить души умерших?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
– Я дитя любви, но если бы отношения отца с любовницей генерала Макартура не оборвались, отец не полюбил бы мать и меня бы здесь сейчас не было. С другой стороны, даже и представить себе не могу, как сложилась бы моя судьба, если бы мать после смерти отца не стала содержанкой его лучшего друга. Беспокоясь о моем будущем, она вступила в связь с наследником торговой компании. Мой отчим тоже умер.
– И мой отец умер рано. – Теперь пришел черед Нины. – Он родился во Владивостоке, в семье военного и учительницы истории. Мама родом с Сахалина, из крестьянской семьи. Мама встретилась с отцом во Владивостоке. Она работала на консервном заводе, а отец пришел на завод заказать консервы для своей части. Увидев отца, мама почувствовала: они полюбят друг друга. Вскоре отца отправили на войну в Афганистан. Он пришел к матери и сказал: «Если вернусь, давай поженимся». Через два года они сыграли свадьбу. Благодаря консервам и войне.
Нина родилась и выросла в этой горной хижине, которую построил отец. Он вернулся с войны, получив ранение, женился на матери, как и обещал, и переехал на остров – после ухода со службы ему хотелось пожить тихо и спокойно в окружении густых лесов. Во время войны среди скал и песка он находился в постоянном страхе, ожидая атаки моджахедов, и пустыня стала вызывать в нем отвращение. Ему было тридцать пять, всего лишь середина жизни, но для него эти годы оказались последними.
– Отцу нравилось на острове, богатом дарами гор и морей. Лес был ему другом. Мастер на все руки, он подбирал то, что волны выбрасывали на берег, и делал мебель, игрушки. Отец часто ходил на охоту вместе со стариком Эруму. Я и сейчас хорошо помню – мне тогда не было и десяти: отец дал мне ружье, показал, как его держать, и сказал: «Стреляй!» Я робко нажала курок, целясь в небо. Мимо пролетала несчастная утка, в нее-то и попала моя пуля. Утка упала на землю.
«Молодец», – похвалил меня отец, а я расплакалась. У меня и в мыслях не было никого убивать, утка сама налетела на свою смерть. Утку приготовили на ужин, но я набросилась с упреками на отца и мать: «Неужели вам ее не жалко?»
И тогда мама сказала: «Утка сама принесла себя в жертву ради нашей семьи. Чтобы ее душа смогла вернуться в лес, мы должны съесть ее мясо и помолиться».
Я сделала так, как сказала мать.
Отец никогда не говорил о войне, лишь однажды он повздорил с военным, который жил на острове. Напившись, тот пошутил: «Нам, военным, на острове делать нечего – сядем на рыбацкое судно да поплывем в атаку на Хоккайдо».
Услышав такие разговоры, отец сказал: «Раз такое дело, лучше я сам перебью вояк, от которых никакой пользы нет на острове».
Вернувшийся из Афганистана отец ненавидел военных острова. Они тоже его не жаловали. С тех пор отец редко появлялся в Курильске. Хижина находилась недалеко от военной базы, но отец говорил: «Военные и носа сюда не сунут, пока я здесь». Американские солдаты, воевавшие во Вьетнаме, и русские солдаты, воевавшие в Афганистане, возвращались домой с глубокими душевными ранами. Они пытались сохранить равновесие, но неизжитый страх вспышками врывался в их повседневные будни. Они глушили его выпивкой и наркотиками, но это вносило еще больший разлад в их тела и души. Они гордились тем, что сражались за Родину, но окружающие их не понимали, считая помехой и обузой. Бывшие солдаты возмущались несправедливостью, но где-то в глубине души, должно быть, у них появлялась мысль: хотя и не по своей воле, но мы совершили ошибку.
Нинин отец умер, когда Косте было шесть лет. Говорят, он покончил с собой. Теперь я понял, почему Костя так привязался ко мне. Иногда я замечал, как по его лицу пробегала тень. Костя напоминал мне меня самого в детстве – мальчишку, рано потерявшего родителей. Нине тогда было пятнадцать. Смогла ли она примириться с мыслью о самоубийстве отца? Для маленького Кости смерть отца, наверное, осталась смутным, будто сон, воспоминанием. Но для Нины она, должно быть, отозвалась реальной болью.
– У меня было предчувствие, что отец умрет. Если бы я поверила себе, то, вероятно, могла бы его спасти.
Вполне правдоподобно – в то время у девушки-подростка сверхъестественных способностей было хоть отбавляй. Мне никогда не доводилось испытывать такого, и я мог понять ее боль разумом, но не сердцем.
– Я очень долго переживала. Наверное, мама тоже догадывалась, что отец собирается свести счеты с жизнью. Но она уехала на Сахалин, делать Косте прививку. А я жила в школе-интернате в Курильске. Если бы я поверила своей интуиции и поторопилась домой, отец остался бы жив. Его нельзя было оставлять одного. Утром за три дня до смерти отец проводил меня до школы. Я видела его в последний раз. Он ласково улыбался. Казалось, он что-то хотел сказать мне, но я торопилась и убежала, не выслушав его. А жаль. Я так и не узнала, что он собирался сказать мне. До сих пор мне неизвестна причина его смерти. Зачем он выстрелил себе в голову из охотничьего ружья?
Веки у Нины покраснели, будто на холодном ветру, в глазах стояли слезы. Губы – словно светло-красная полоска на белом фарфоре, тоненькая шея с жилками сосудов выглядит одиноко и беззащитно. Я не знал, как утешить ее, смотрел на нее и молчал.
– Я стала бояться своих предчувствий: вдруг опять кто-нибудь умрет? Вот и решила избавиться от своих способностей, доставшихся мне от матери.
– Отец умер не по твоей вине.
– Но я знала, что он умрет, и не спасла его. Кому нужны такие способности?… Извините, история вышла печальная.
Я и не предполагал, что разбужу в Нине такие грустные воспоминания, но рассказывать друг другу истории предложил я сам. В гостинице порта Корсаков Нина, посмотрев на меня, прошептала: «Не умирайте!» Ее слова были молитвой, обращенной к отцу, на тот свет.
– Каору, спасибо, что вы пришли к нам. Если хотите, давайте и дальше будем рассказывать друг другу истории.
– Давай, – ответил я. У меня появился собеседник, которому интересны мои истории… Какая роскошь.
13
Если ты не против, сегодня я хотел бы рассказать о древних временах, когда еще не правил император, не было страны под названием Япония и даже рисовых полей никто не возделывал.
Это было двадцать тысяч лет тому назад. Люди жили охотой и собирательством, делали орудия из камня. Охотники, которые приходятся нам далекими предками, свободно перемещались между материком, Сахалином, островами Хоккайдо и Хонсю. На земле стояли лютые морозы, уровень океана был на сто с лишним метров ниже, чем сейчас. Окружающие Охотское и Японское моря полоски суши образовывали коридор. Севернее можно было перейти море по льду.
Древние охотники за мамонтами, преследуя свою добычу, осваивали незнакомые земли или же, спасаясь бегством от извергающихся вулканов, находилисебе новые места для охоты. Племена охотников нередко встречались с чужаками, приходившими из других краев. Бывало, они враждовали из-за добычи, но чаще обменивались знаниями о приемах охоты и изготовления оружия из камня, оттачивая охотничье мастерство и стараясь улучшить свою жизнь. Подобные контакты с течением времени открыли «путь», связавший разные племена. В центре Хоккайдо в полях у подножия спящих вулканов были найдены месторождения обсидиана. В поисках более острых каменных орудий охотники пошли по этому «пути». Использование нового сырья для каменных орудий побуждало охотников к передвижениям, воспитывало в них умения и навыки, необходимые для создания более тонких и аккуратных изделий.
Десять тысяч лет тому назад произошло всемирное потепление: таяли льды, моря наступали на сушу. Охотское и Японское моря, а также Тихий океан соединились друг с другом. Вдоль побережья Сахалина и Курильских островов образовались гавани и заливы. Путь, соединявший материк, Сахалин, Хоккайдо и Курильские острова, исчез, и охотники стали селиться по берегам рек, морей и озер. Они научились ловить рыбу, стали изготавливать крючки, гарпуны и острые каменные топоры. В поисках новых способов передвижения они научились строить лодки и шхуны, чтобы плавать по морю, и сани, чтобы пересекать снежные поля. Сферы их деятельности расширялись.
Охотники месили глину, скатывали ее в полоски, которые закручивали по спирали, и у них получаласьпосуда. Они придумали, как сделать глину прочнее, просушивая и обжигая ее на огне. Вскоре они научились наносить на поверхность посуды различные узоры, которыми стали украшать жилища и утварь. Оседлая жизнь вела к зарождению общественного сознания, впоследствии приводящего к развитию культуры. Охотники прибегали к заклинаниям, возносили молитвы лесам и озерам, хоронили мертвых, обожествляли животных, различия между племенами стали углубляться.
Даже в наши дни всемирного потепления на севере довольно холодно. Можно представить себе, какие ужасные холода стояли здесь в ледниковый период. Первыми поселились на Сахалине нивхи, перебравшиеся сюда по замерзшим проливам и перешейкам. Наступивший четыре тысячи лет тому назад малый ледниковый период заставлял их искать новое пристанище, и нивхи вынуждены были прийти на Сахалин, так как более сильные племена выселяли их с насиженных мест в бассейне реки Амур. На юге Сахалина нивхи встретились с предками айнов с Хоккайдо. Айны стали заселять Курильские острова: Кунашир, Итуруп, Уруп, двигаясь на север. Через тридцать – сорок поколений после первых поселенцев айны добрались до южной окраины полуострова Камчатка, где они встретились с местными жителями – предками нынешних ительменов, коряков, эскимосов и алеутов, такими же охотниками, как и коренные жители Америки. Они охотились на тюленей, сивучей и других морских животных. Айны обменивались с ними знаниями и навыками охоты, рассказывали, как делать костяные наконечники гарпунов и посуду из глины.
В айнских легендах рассказывается о племени коропок-гуру, отличавшихся низким ростом. Они жили в землянках, плавали на лодках, с гарпунами охотились на тюленей. Наверное, это были нивхи, которых на Сахалине называли тончи. Тончи означает люд, живущий в ямах. В нивхских легендах говорится о том, что их предки смешались с другим племенем, жили вместе, обмениваясь утварью и знаниями. Айны узнали от нивхов, как шить меховую одежду и как охотиться на тюленей. Нивхи вместе с айнами ходили на медведей, отмечали медвежий праздник – иомантэ. На этом острове на протяжении нескольких тысячелетий айны жили вместе с нивхами. Время от времени среди предков азиатских народов, которые не перебрались в Америку, возникали межплеменные конфликты, приводившие к очередной волне переселений. А контакты разных племен рождали новую культуру.
Вскоре на эти земли пришли различные народы с корейского полуострова и из материкового Китая. Одни занимались торговлей, другие искали новые места взамен своей разрушенной страны, третьи вынашивали планы завоеваний. В XIV веке переселенцы с острова Хонсю захватили здешние земли и превратили айнов в рабов. Потесненные народом яма-то айны с Хоккайдо также были вынуждены переселиться на Курильские острова. Меняя место обитания, сталкиваясь с другими племенами, айны сохраняли свою культуру и обычаи. До XVII века этотостров не принадлежал ни одному государству, здесь сосуществовали различные племена, они меняли шкуры на изделия из железа, ткани и ножи, сделанные в Японии и Китае. Китайские товары попадали в Японию через айнов.
Знаешь, зачем я рассказываю тебе об этом? Мне хочется понять причины, почему люди приезжают жить на такие суровые земли, как Сахалин и Курилы. Мой интерес также связан с поисками ответа на вопрос, кто предки нынешних японцев.
Давнее прошлое покоится в земле. Археологи ищут в ней следы первых поселенцев, раскапывают в ее древних слоях каменные орудия и изделия из глины. На острове живет один археолог, я дружу с его учеником, который ходит в среднюю школу. Не стесняясь своего любопытства, он забрасывает меня кучей вопросов. Один из них поставил меня в тупик-
– Откуда пришли ваши предки – предки японцев?
Наверняка они пришли из разных мест. Каменные орудия и изделия из глины молчаливо свидетельствуют об этом. Вероятно, первыми на Японском архипелаге поселились охотники, предки айнов, которые добрались пешком по материку из Сибири через Сахалин, и те, кто приплыл из южных земель по течению Куросио. Они и стали первыми обитателями Японского архипелага. Происходило это в давние времена, когда Япония еще не знала рисоводства. Рис в Японию завезли поселенцы из Китая, обосновавшиеся на острове Кюсю и в районе Кинки. Хотя история японской императорской семьи очень древняя и нынешний император Японии правит в сто двадцать шестом поколении, первого императора Дзимму тогда еще не было. Коренные жители архипелага были оттеснены поселенцами, предками императора, к южным и северным окраинам. Впрочем, везде – и в Африке, и в Азии, и в Америке – коренное население было изгнано теми, кто селился на этих землях позднее.
В конце XV века, когда Колумб добрался морским путем до Америки, две трети суши на земном шаре заселяли монголоиды. Но всего лишь столетие спустя белая раса подчинила себе весь мир. Началась эпоха массового истребления. Белые не считали коренных жителей Америки такими же людьми, как они сами. С точки зрения коренных жителей этого острова, что японцы, что русские – завоеватели, пришедшие сюда после них. Мы – потомки тех племен, кто не считал коренных жителей людьми.
На смену племенам, жившим среди суровой природы, поклонявшимся медведю как богу, пришли другие – они победили в войне, истребили охотников, стали образовывать крупные поселения, появились деревни, города, страны. Вместо медведя они выбрали нового бога, на этот раз человека, и стали называть его правителем. Наверное, среди предков императора тоже был такой правитель. Новый правитель не забыл о поклонении природе. В своих богослужениях поселенцы возносили молитвы к богам природы, которую сами же и уничтожили. Наверное, здесь прослеживается какая-то связь с тем, что члены императорской семьи изучают естественные науки, особенно биологию. Знание того, что все мы подвластны законам природы, приближает к пониманию небесного промысла.
На этом острове уже не осталось коренных жителей. Никто не знает, куда они ушли. Но, как я сообщал в своих отчетах, в следах древних поселений, оставшихся в Курильске или на берегу залива Касатка, дремлет их история. Русским, живущим на острове, передалась мудрость коренных жителей, когда-то занимавшихся охотой. Иначе они не смогли бы здесь выжить.
Не знаю почему, но мне симпатичны жители острова. Я чувствую: на душе у нас одно и то же. Правда, они научились играть с тоской лучше меня. Здесь не найдешь лекарства, способного излечить израненное сердце, но в воздухе носится нечто, заставляющее жить, даже если этого и не хочется. Наверное, коренные жители тоже дышали этим воздухом, который выдыхает спящий лес. Жаль, что я не могу отправить его мэйлом.
Я не знаю, откуда пришли мои предки. Отец родился в Маньчжурии, мать – в Ёсино. Мой дед по отцовской линии родился в Нагасаки, вырос в Америке, бабка тоже родилась в Ёсино. Прабабка была дочерью самурая из Нагасаки, а прадед – американцем. О родственниках по материнской линии я ничего не знаю. Одно только могу сказать: в крови, текущей в моих жилах, многое намешано, чистой ее не назовешь. Но я не исключение – то же самое можно сказать о любом. Дедов и бабок – четверо, прадедов и прабабок – восемь, если уйти на пять или шестьпоколений назад, число предков увеличивается в несколько раз: шестнадцать человек, тридцать два… Сто поколений назад, и число собственных предков – два в сотой степени. Огромное количество. Неудивительно, если среди них найдутся и айны, и жители материка. Чистой, несмешанной крови не бывает. Именно поэтому люди о ней мечтают. Мы считаем врагами тех, у кого на самом деле общие дальние предки с нами, и вбиваем себе в голову, что встретили чужаков.
Я люблю тебя и с уважением отношусь к твоему супругу, его высочеству. Я надеюсь, придет день – и вы приедете на остров, вдохнете его воздух полной грудью. Мне хотелось бы, чтобы вы подумали о прошлом, гораздо более далеком, чем мифы «Кодзики», рассказывающие о создании государства. Чтобы вы подумали о ваших предках, которые стремились жить в согласии с коренным населением, добиваясь этого не войной, а любовью. Как я уже говорил, остров не принадлежит ни русским, ни японцам. Здесь жили охотничьи племена, которых истребляли и покоряли как мы, так и они. Прежде чем отстаивать территориальную принадлежность островов, не лучше ли искупить грехи, которые совершили в давние времена наши предки, и успокоить души умерших?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16