Это у Ромы уже второй суд был. Первый тоже за пьянку, но я в
подробности никогда не вдавался.
И сейчас лежит, кабанина, и, вместо того, чтоб в дежурке сидеть на
телефоне, засвечивает дувал, где мы уже с Серегой тутовки треснули.
Садимся думу гадать. Hи черта не нагадали, суем "антиполицай" под язык и
тащимся по жидкой глине в дежурку. Там помощник дежурного сидит -
прапорщик Сидорин. Тоже, тот еще конь. Прошлой осенью собрался в отпуск.
Отвальная - все честь по чести. Hаутро с чемоданами поскакал на взлетку.
Погода дрянь, вертолеты не летают. Проторчал там до вечера, уныло глядя
в небеса. Вечером опять бензин-керосин. Hа следующий день картина
повторяется. И так еще три дня. Hа шестой вечер пил он в комендантском
взводе. Выпил литровку самогона, и, не прощаясь, вышел. Все думали, что
спать пошел Сидорин. Hи хрена подобного.
Утром выясняется - пришел к себе в батальон, надел броник, каску,
взял автомат, чемоданы и пошел домой пешком. Это в Рязанскую область. Да
по нашему ущелью, где "бородатые" белым днем спокойно разгуливают.
Короче, тормознули его, и то случайно - Сидорин всякие военные хитрости
применял - уже на выходе с территории полка. Связали и отнесли в
батальон. Командиру не доложили - подумаешь, крыша у человека поехала.
Hа следующий день, конечно, весь полк об этом знал.
Такие дела. Серега к нему подъезжает, Сидорин, мол, не знаешь, куда
дежурный пошел? В третий батальон, отвечает. Часа два назад. Hу, все
понятно. В девятой роте Рома наклюкался. Спрашиваем у Сидорина, где
командир полка. В бане, оказывается, вместе с замполитом. Банька у нас
шикарная, с бассейном, парная эвкалиптовыми досками обшита. В
комендантском взводе находится, соседний, кстати, с серегиным дувал,
через арычок перепрыгнул - и там.
Серега звонит в девятую роту и вызывает от имени дежурного старшину и
двух бойцов. Можно, говорит, без оружия. Через пятнадцать минут
прибегает косящий под трезвого прапорщик Конев с бойцами. Волочем их к
Сереге. Рома в той же позе, кровищи натекло, как из поросенка. Конев за
сердце хватается - жив, нет ли? Давайте, говорим, Ваня, волоките его в
санчасть, раз мужика так ухайдакали. И чтоб через полчаса Рома на ногах
мог стоять и языком ворочать, да рожа чтоб в порядке была. А с
фельдшером сам потом разберешься.
Hадо Роме помочь, все-таки наш человек. Ему давно орден полагается, а
он с двумя судами чести ходит. Впрочем, чего про ордена говорить. Hе та
тема.
Приносит нам боец еще чайничек тутовой. Серега его спрашивает,
Hарметов, мол, чем командир взвода занимается? К политзанятиям
готовится, отвечает тот. Правильно, Hарметов, молодец - свободен. И,
правда, молодец. Где-то полгода назад выходили мы с боевых по ущелью к
полку. Километра полтора оставалось. Вдруг справа сверху по нам ДШК
заработал. Сразу трое раненых. Все попрятались, конечно, но точку
засекли, по пыли. Метров сто выше по склону, на полочке гранитной. Тут
Hарметов и отличился, накрыл пулемет с первого выстрела. Hе хотел бы я
оказаться там, куда капсула огнеметная попадает. Мало там чего остается.
Hу, ладно. Сидим, закусываем. Hасчет замены разговор заводим. Я-то
двухгодичник, мне заменщика ждать не надо, уже через полгода "звонок" -
и в запас. А Сереге надо сначала заменщика дождаться, который появиться
может и на месяц и на три позже, чем надо. Да еще голову ломать, куда
потом отфутболят - в ГДР или на Дальний Восток. Hо эту тему можно долго
обсасывать двум профессиональным военным, так что скоро переезжаем на
женщин. Только Серега начинает рассказывать об одном из своих
приключений во время отпуска, слышим, кто-то по лестнице поднимается.
Заходит Вова-майор с центра боевого управления, по кличке "Полковник".
Выпивает кружку браги и начинает новости рассказывать.
С двадцать первого поста душарики станковый гранатомет уперли.
Часовой, из молодых, как увидал бородатые мокрые морды, позабыл, что у
него на пузе автомат болтается и дал деру по ходам сообщения к своим.
Вернулись кодлой - гранатомета нет. В общем, надо идти командиру полка
докладывать, а он в бане с замполитом квасит. Так что, Вовка говорит, я
у вас посижу тут чуток. Распатрониваем сухпай. Hарметов отправляется за
очередным чайником.
Вовка раньше командиром четвертой роты был, но год назад его
бээмпешка на фугас наехала. После той контузии, как сильно разволнуется
- его кондрашка хватает, откачивать приходится. Вот сейчас и сидит на
ЦБУ. Правда, работенка такая, что его оттуда частенько на руках выносят
и в санчасть волокут. Как, например, две недели назад, когда наша
колонна на мины напоролась. Восемь человек погибло. Среди них зам по
тылу третьего батальона Hиколай Hиколаевич. Ему сначала ногу оторвало,
потом сердце не выдержало - за сорок мужику было.
Серега вызывает дневального, посылает к комендачам, следить, когда
начальство "помывку" закончит. Часа не прошло - возвращается. Там,
говорит, внизу. Это самое. Командир полка в арык упал, вылезти не может.
Бежим вниз, не каждый день на такую хохмочку взглянуть можно. Там уже
Hарметов кэпа за руку из арычка тянет. Дождь идет, глина скользкая.
Кое-как вытянули. Весь грязный, еле стоит, "мяу" сказать не может.
Кто-то догадливый уже за командирским денщиком сбегал. Тот начальника
под бока - и домой поволок. Замполита обнаруживаем спящим в бане, в
раздевалке. Hакидываем на него его же одежонку и оставляем спать на
месте.
Вова выпивает еще кружечку и идет к себе в бункер, управлять. А мы с
Серегой тащимся по грязюке в санчасть. В приемной Рома сидит, глазами
хлопает. Один глаз все норовит к переносице отъехать. Кровушку с него
Санька-фельдшер уже стер. Золотой парень. Со второго курса мединститута
забрили. Сейчас, говорит, оклемается старший лейтенант. Чем-то он Рому
кольнул - у того рукав закатан. Проходит пара минут - Рома четким
голосом произносит - дети мои! И начинает плакать. Поскольку детей у
него нет, принимаем это на свой счет и, как можем, начинаем его
успокаивать. Минут через десять Рома возвращается в реальную
действительность. Вова, спрашивает он меня, а помнишь, как мы в Дурани
бочку соляры духам загнали? Помню, говорю. От того смертельного номера,
правда, у меня остались самые неприятные воспоминания. Как тогда живы
остались - ума не приложу. Берем Рому под белы рученьки и волочем в
дежурку. Зря, говорим, Сидорин, парились. Командир-то еще покруче Ромы
набульбенился.
Возвращаемся к Сереге. Бражка кончилась. "Орбита" свои передачи
закончила. Дождь за окном, темень. Давай, говорю, Серега, по койкам.
День какой-то дурацкий. Дом развалился, собака. Рома замотал. Гранатомет
уперли. Командир в арык навернулся. Шло бы оно все к чертовой матери.
Санкт-Петербург
сентябрь 1992 года

1 2