Если считать главной добродетелью ребенка послушание, то это образцовые, эталонные дети. Они раболепно выполняют все требования старших, никогда не получают замечаний, ни в чем не проявляют собственную волю и характер. Личность превращается в воск, из которого даже не очень сильные и ловкие руки могут вылепить, что угодно. Гордость, самолюбие подавляются. Насмешками, оскорблениями, унизительными прозвищами этих детей можно довести до слез, но они быстро успокаиваются, обида сразу же забывается, стоит кому-нибудь походя погладить их по головке.
Детство не оставляет в памяти тяжелого следа, но оно, строго говоря, никогда не кончается. Вырастая, эти люди остаются глубоко инфантильными, зависимыми. Они не способны принимать самостоятельные решения, активно строить свою жизнь.
Другой характерный способ защиты я бы назвал самоотрицанием. Дети замыкаются в себе, сосредотачиваются на переживания своего «уродства», «безобразия», «никчемности». Они словно бы спешат настолько отравить себя этим остро негативным отношением, чтобы стать нечувствительными к любой грубости и недоброжелательности со стороны окружающих. Но тем самым обрекают себя на одиночество, на тусклое, безрадостное существование.
Наблюдений такого рода у меня немного, но это позволяет говорить о том, что этот тип встречается редко. Ведь я проводил исследование среди своих пациентов, а чтобы ими стать, требуется проявить хотя бы минимум активности, желания улучшить свое положение, что несовместимо с постоянным самобичеванием. Подозреваю, что век таких людей короток. Они живут, пока есть кому хотя бы элементарно о них позаботиться.
Женя, Алеша – они демонстрируют нам третий способ защиты, встречающийся, по моим данным, наиболее часто. Алеша, как мы помним, назвал его мимикрией. Ребенок вступает с окружающим миром в сложную и опасную игру – наподобие шпиона, заброшенного во вражескую страну, он выдает себя не за того, кто есть. Как он это делает, мы уже знаем, но поразительно то, что действуя в одиночку, ничего не зная о себе подобных, о прибегает к тем же стандартным способам маскировки, что и они.
Конспирация дает ему возможность занять вполне приемлемые жизненные позиции, развить интеллект, достичь экономической независимости. Но финал этой игры предопределен, она никогда не кончается победой отчаянного игрока. И дело даже не в том, что с возрастом камуфляж становится все более бессмыслен. Один обман тянет за собой другой, одна ложь требует подкрепления другой ложью, и в конце концов наступает момент, когда личность уже не может противостоять этому нагромождению неправды.
Все три способа защиты по своему характеру детские. В их основе, хоть и в разных формах, бегство от действительности, замена продуктивных решений бессознательными психологическими комбинациями. Но так ведь и время появления этих защитных реакций – ранее детство, когда даже несравненно более простые проблемы непосильны для едва проснувшегося разума. Показательно другое: с течением времени они не меняются. В двадцать лет человек ведет себя так же, как привык в пять. И это – первый симптом серьезной психической деформации.
Еще один вопрос все время напрашивался: почему, встречая со всех сторон открытое неприятие, никто из моих пациентов никогда не взбунтовался? Мы же знаем, как это обычно бывает с детьми и в особенности с подростками, попавшими под пресс неблагоприятных обстоятельств. Их протест может принимать дикие, необъяснимые формы, оборачиваться хулиганством и явным криминалом, но без труд прочитывается истинный смысл – человек отвечает злом на зло, он предъявляет обществу свой суровый счет, требует от него исправления ошибки. Почему же в нашем случае не срабатывает эта, казалось бы, всеобщая закономерность? Изучение множества биографий привело меня к такому выводу: мешал страх. Парализующая боязнь оказаться в полнейшей изоляции, быть отвергнутыми даже теми немногими людьми – родителями, приятелями, – которые проявляли хотя бы видимость понимания и сочувствия.
Обратил я внимание и на то, что упреки в жестокости, обращенные к окружающим, далеко не всегда подкреплялись конкретными фактами. У многих гермафродитов в такой форме проявлялась сильнейшая мнительность – они все истолковывали в невыгодную для себя сторону. Смотрит на них соседка в упор – значит рассматривает, подозревает. Посмотрела и отвернулась – тоже плохо, это она делает вид, что ничего во мне не замечает. Две женщины о чем-то разговаривают, улыбаются – конечно же, речь идет обо мне, это надо мной они смеются. Не ладятся отношения со сверстниками – десятки могут быть для этого причин, но тут объяснение всегда наготове: «Это потому, что я такой.»
Я уже говорил: убийственный силлогизм «я не как все, следовательно, я плохой» не требует каких-то специальных толчков извне. Он выстраивается самопроизвольно, в особенности когда болевая точка лежит в области пола. Тут по-другому обозначается проблема. Чтобы сознание своего частного недостатка не перерастало в тотальный комплекс неполноценности, с ребенком нужно работать, помогать ему психологически справиться со своей бедой. Примерно так, как работают мои коллеги и обученные ими родители с детьми, имеющими какие-то физические изъяны. «Да, ты плохо слышишь, но смотри, какой ты способный, как быстро все запоминаешь, как легко решаешь задачи, какие у тебя ловкие, умелые руки», – всегда можно найти, за что зацепиться, что обыграть, чтобы повысить самооценку.
В рассказах же моих пациентов ничего подобного не промелькнуло ни разу.
Да, положа руку на сердце – все они выглядели людьми, мягко говоря, странноватыми, нередко ущербными. Очень трудно бывало вступить с ними в общение, выбрать нужный тон. Но я все больше и больше убеждался – такими они не родились, в том смысле, что никакие их биологические особенности не ответственны за эту психическую изломанность. Она целиком – продукт комплекса социальных условий. И эту гипотезу, с моей точки зрения, полностью подтверждает пример моих же собственных пациенток – тех самых, которым удалось счастливо избежать общей трагической судьбы «Ермафродитова рода». Они не испытали неразрешимых трудностей половой самоидентификации, им незнакомо осталось непереносимо тяжкое состояние отверженности, отщепенства. И большего, при прочих равных условиях, для полноценного формирования личности не потребовалось…
Просматривая сейчас, после долгого перерыва, наш старый фильм, я обратил внимание на то, что не бросалось в глаза раньше: на его мажорное, оптимистическое настроение. Все улыбаются! Врачи, медсестры, пациенты, их родственники… У меня самого в кадре такое лицо, будто мы снимали рекламный ролик, а не фиксировали на кинопленке строго научную информацию. Я подумал: если бы лента была звуковой, какая музыка подошла бы в качестве фона? И тут же уловил внутренним слухом: «нам нет преград ни в море, ни на суше…»
Конечно, мы все были тогда если не молоды, то намного моложе, чем сейчас, вот первое объяснение. И под стать свойственному этому возрасту, ощущение простора, огромных перспектив была ни с чем не сравнимая творческая радость, приносимая нашей работой. Мы чувствовали себя первопроходцами, первооткрывателями. Никто до нас (в нашей стране, имею я в виду, но в условиях «железного занавеса» такие оговорки никакой роли не играли) не вступал в единоборство с природой, провинившейся перед нашими пациентами, и уж подавно никто не выходил из этой схватки победителем. У нас же, черт возьми, это хорошо получалось!
К нам приходили люди, в буквальном смысле слова вытесненные из жизни, в состоянии внутреннего конфликта крайней степени тяжести, когда единственным и уже желанным выходом кажется самоубийство. И мы могли не только проливать слезы сочувствия над их страданиями: мы снимали их проблему, дарили им новую жизнь. Это ли было не чудо?
В одной из моих научных статей, написанных в те же годы, когда снимался фильм, об этом сказано так:
«Причины, вызывающие необходимость перемены пола, связаны с нарушениями биологической базы личности, что затрудняло или делало невозможным овладение многими поведенческими, эмоциональными и культурными моделями поведения, принятыми в обществе в качестве эталона мужественности и женственности…
Как только у пациента появлялась четкая установка на смену пола, резко менялось все его поведение. Потребность к преобразованию захватывала все его существо. Анализ ситуаций позволял найти нужные ходы в сходных жизненных коллизиях и добиваться намеченной цели. Во всех случаях это была активная борьба за свой новый жизненный статус…
Из забитой девушки, которая боялась сказать громкое слово, выходил решительный, энергичный организатор производства, руководитель большого объекта. Робкое существо, которое пряталось от постороннего взгляда, превращалось в красивую, полную здорового кокетства девушку…
Смена пола является высоко гуманным актом, позволяющим личности не только избавиться от мучительной для нее ситуации, приводящей порой к суицидальным действиям, но и найти свое место в обществе. При этом зрелый индивид в состоянии осмыслить, что с ним происходит, и дать отчет о своих ощущениях, переживаниях, своем отношении к окружающей действительности, об изменениях своего поведения, о своих новых взглядах, интересах, желаниях. Более того, некоторые пациенты способны смотреть на себя «со стороны», что в сочетании со специальными методами обследования делает акт смены пола поистине уникальной моделью, позволяющей проследить многие стороны социализации личности, в том числе и некоторые моменты, носящие обычно неосознанный характер. К этому следует добавить, что новая половая роль устанавливается в удивительно короткие сроки (от 1 до 6 месяцев). Тот путь, который у ребенка занимает годы, в наших наблюдениях можно проследить как в фильме с замедленной съемкой…»
Последний абзац раскрывает еще одну важную особенность нашей работы, тоже питавшую всеобщий энтузиазм…
Наблюдая за разнообразными отклонениями полового развития, мы получали возможность проникнуть в святая святых живой природы – разобраться, как устроены механизмы протекания этих процессов, какие биологические и социальные факторы управляют половой дифференциацией психики, как сочетаются они между собой. Вопросов у нас тогда было куда больше, чем ответов, а обычные исследования нормальных, так сказать, мужчин и женщин не всегда позволяли их получить.
Чтобы хорошо рассмотреть форму предмета, недостаточно его ярко осветить. Нужно еще добиться того, чтобы характерные подробности выявила, подчеркнула тень. Так и здесь. Мы убедились, что отступления от заповеданных природой правил часто обнажают перед исследователем проблем, скрывающиеся под маской привычности, обыденности. Ошибка природы позволяла глубже осмыслить ее истинный замысел. Нетипичное, ненормальное, порой даже гротескное приоткрывало перед нами окно, позволявшее заглянуть в непознанный мир человека.
В одном из эпизодов нашего фильма появляется прелестная женщина, настоящая красавица – Маргарита. Залюбоваться можно изысканными очертаниями ее фигуры, блеском лучистых глаз. «Всех линий таянье и пенье», как точно определил поэт пластическую квинтэссенцию женственности.
А при первой нашей встрече, которая произошла совсем незадолго перед этим, Рита в свои 20 лет выглядела угловатым, не сформировавшимся подростком. Постричь, переодеть – вылитый мальчишка! И в этом сходстве заключался большой намек на правду: по хромосомному полу, как и Таня, эта девушка родилась мальчиком. На месте, как и положено, оказались мужские половые железы, только сформировались они с функциональным пороком. Тестикулярная ткань не обнаружила способности вырабатывать половые гормоны. Нашего с вами образования уже должно быть достаточно, чтобы предугадать дальнейшее: развитие органов, по которым при рождении определяется пол ребенка, пошло по «нейтральному», то есть женскому типу. Акушерка вполне могла обратить внимание на некоторые признаки маскулинизации – например, на увеличенный клитор. Но то ли она оказалась недостаточно опытной, то ли мыслями в тот момент парила где-то далеко – никаких сомнений у нее не возникло. Ну, а родителям и подавно не могло прийти в голову, что их хорошенькую, здоровенькую девочку требовалось бы назвать не Ритой, а Васей или Петей.
До пубертатного периода все так и пребывали в неведении. Ни внешним обликом, ни характером, ни привычками Рита не отличалась от сверстниц. Была послушной, исполнительной девочкой, никому не доставляла хлопот. Училась средне, но из класса в класс переходила без затруднений. В коллективе чувствовала себя легко, безропотно выполняла общественные поручения, но к лидерству никогда не стремилась.
Только в одном, рассказывала впоследствии Маргарита, обнаруживалась ее скрытая до поры до времени органическая особенность. Девочке было неведомо чувство страха. У нее не сжималось сердце, когда ей, совсем маленькой, читали страшные сказки, став постарше, она бестрепетно воспринимала пугающие истории, от которых бледнели ее подружки. Могла отправиться ночью на кладбище, купаясь, заплывала далеко от берега. В этом, подчеркивала Маргарита, не было никакой бравады, она не ощущала внутреннего напряжения, какое обычно бывает связано с решимостью преодолеть боязнь. Было, по ее собственным словам, «внутреннее безразличие», «недопонимание опасности».
По всей вероятности, если бы с девочкой в то время близко познакомился опытный психолог, он отметил бы и другие штрихи, заставляющие предположить некую эмоциональную недостаточность. Но причин обращаться к психологу не было. Ребенок спокоен, ведет себя так, как по мнению старших, ему положено, ни с кем не конфликтует…
Тревоги начались, когда у сверстниц Риты появились первые признаки полового созревания. Почему не приходят менструации? Почему не начинает формироваться грудь? Время шло, а превращения в девушку, чего сызмала с волнением ждут все девчонки, даже не намечалось. Рита росла, но внешне оставалась такой же, какой была в 10–11 лет. И это в конце концов заставило ее обратиться за советом к эндокринологу.
После углубленного обследования был, наконец-то, поставлен диагноз: дисгенезия тестикулов (евнухоидная форма). Сам этот термин указывает на двойственность половых признаков, сложное переплетение мужского и женского начала. Приставка «дис» («dys») означает нарушение, порок, в данном случае – порок развития (точное значение латинского слова «genesis»). Смысл лечения должен был свестись к преодолению этой раздвоенности.
Несмотря на однозначность генетического пола и наличие мужских половых желез, все специалисты, принимавшие участие в обследовании, сошлись на том, что доминирует у этой пациентки женское начало. «Достроить» ее половую сферу в этом направлении можно было за счет более простых и щадящих методов, в частности, хирургических. Что же касается психологических аспектов пола, то тут вообще не возникало никаких сомнений. И по самоощущению, и по душевному складу, по манере вести себя Маргарита полностью соответствовала тому, что значилось в ее документах. Складывалось даже такое впечатление, что ни в какой психологической коррекции вообще нет необходимости – обычная, «беспроблемная» девушка, готовая добросовестно исполнить любую роль, традиционно назначаемую представительницам ее пола…
Эндокринологи, исходя из своих соображений, включили в план лечения гормонотерапию. Начались регулярные инъекции женских гормонов, и «гадкий утенок» буквально на глазах превратился в очаровательную девушку. Мало того, что фигура приобрела женские очертания, движения стали мягкими и плавными – откуда не возьмись, появились красивые, пышные волосы, ожили и по-особому заблестели глаза. Я заметил, что Маргарита испытывает волнение, разговаривая с молодыми людьми, пытается с ними кокетничать, что раньше было ей никак не свойственно. Сексуальные переживания вообще до сих пор были ей совершенно не ведомы. Теперь, накануне менструации, ее впервые посетили яркие эротические сновидения.
Но истинное чудо перевоплощения для меня заключалось не столько в этих метаморфозах, сколько в стремительной психологической трансформации.
И прежде никто не считал Маргариту человеком черствым, бессердечным. Она были внимательна к родным, всегда готова прийти им на помощь. Но только теперь ей самой стало понятно, что во всем этом она проявляла себя не более чем примерной ученицей. Она была хорошо запрограммирована – какие слова следует произносить в тех или иных случаях, каких жестов требуют различные житейские ситуации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Детство не оставляет в памяти тяжелого следа, но оно, строго говоря, никогда не кончается. Вырастая, эти люди остаются глубоко инфантильными, зависимыми. Они не способны принимать самостоятельные решения, активно строить свою жизнь.
Другой характерный способ защиты я бы назвал самоотрицанием. Дети замыкаются в себе, сосредотачиваются на переживания своего «уродства», «безобразия», «никчемности». Они словно бы спешат настолько отравить себя этим остро негативным отношением, чтобы стать нечувствительными к любой грубости и недоброжелательности со стороны окружающих. Но тем самым обрекают себя на одиночество, на тусклое, безрадостное существование.
Наблюдений такого рода у меня немного, но это позволяет говорить о том, что этот тип встречается редко. Ведь я проводил исследование среди своих пациентов, а чтобы ими стать, требуется проявить хотя бы минимум активности, желания улучшить свое положение, что несовместимо с постоянным самобичеванием. Подозреваю, что век таких людей короток. Они живут, пока есть кому хотя бы элементарно о них позаботиться.
Женя, Алеша – они демонстрируют нам третий способ защиты, встречающийся, по моим данным, наиболее часто. Алеша, как мы помним, назвал его мимикрией. Ребенок вступает с окружающим миром в сложную и опасную игру – наподобие шпиона, заброшенного во вражескую страну, он выдает себя не за того, кто есть. Как он это делает, мы уже знаем, но поразительно то, что действуя в одиночку, ничего не зная о себе подобных, о прибегает к тем же стандартным способам маскировки, что и они.
Конспирация дает ему возможность занять вполне приемлемые жизненные позиции, развить интеллект, достичь экономической независимости. Но финал этой игры предопределен, она никогда не кончается победой отчаянного игрока. И дело даже не в том, что с возрастом камуфляж становится все более бессмыслен. Один обман тянет за собой другой, одна ложь требует подкрепления другой ложью, и в конце концов наступает момент, когда личность уже не может противостоять этому нагромождению неправды.
Все три способа защиты по своему характеру детские. В их основе, хоть и в разных формах, бегство от действительности, замена продуктивных решений бессознательными психологическими комбинациями. Но так ведь и время появления этих защитных реакций – ранее детство, когда даже несравненно более простые проблемы непосильны для едва проснувшегося разума. Показательно другое: с течением времени они не меняются. В двадцать лет человек ведет себя так же, как привык в пять. И это – первый симптом серьезной психической деформации.
Еще один вопрос все время напрашивался: почему, встречая со всех сторон открытое неприятие, никто из моих пациентов никогда не взбунтовался? Мы же знаем, как это обычно бывает с детьми и в особенности с подростками, попавшими под пресс неблагоприятных обстоятельств. Их протест может принимать дикие, необъяснимые формы, оборачиваться хулиганством и явным криминалом, но без труд прочитывается истинный смысл – человек отвечает злом на зло, он предъявляет обществу свой суровый счет, требует от него исправления ошибки. Почему же в нашем случае не срабатывает эта, казалось бы, всеобщая закономерность? Изучение множества биографий привело меня к такому выводу: мешал страх. Парализующая боязнь оказаться в полнейшей изоляции, быть отвергнутыми даже теми немногими людьми – родителями, приятелями, – которые проявляли хотя бы видимость понимания и сочувствия.
Обратил я внимание и на то, что упреки в жестокости, обращенные к окружающим, далеко не всегда подкреплялись конкретными фактами. У многих гермафродитов в такой форме проявлялась сильнейшая мнительность – они все истолковывали в невыгодную для себя сторону. Смотрит на них соседка в упор – значит рассматривает, подозревает. Посмотрела и отвернулась – тоже плохо, это она делает вид, что ничего во мне не замечает. Две женщины о чем-то разговаривают, улыбаются – конечно же, речь идет обо мне, это надо мной они смеются. Не ладятся отношения со сверстниками – десятки могут быть для этого причин, но тут объяснение всегда наготове: «Это потому, что я такой.»
Я уже говорил: убийственный силлогизм «я не как все, следовательно, я плохой» не требует каких-то специальных толчков извне. Он выстраивается самопроизвольно, в особенности когда болевая точка лежит в области пола. Тут по-другому обозначается проблема. Чтобы сознание своего частного недостатка не перерастало в тотальный комплекс неполноценности, с ребенком нужно работать, помогать ему психологически справиться со своей бедой. Примерно так, как работают мои коллеги и обученные ими родители с детьми, имеющими какие-то физические изъяны. «Да, ты плохо слышишь, но смотри, какой ты способный, как быстро все запоминаешь, как легко решаешь задачи, какие у тебя ловкие, умелые руки», – всегда можно найти, за что зацепиться, что обыграть, чтобы повысить самооценку.
В рассказах же моих пациентов ничего подобного не промелькнуло ни разу.
Да, положа руку на сердце – все они выглядели людьми, мягко говоря, странноватыми, нередко ущербными. Очень трудно бывало вступить с ними в общение, выбрать нужный тон. Но я все больше и больше убеждался – такими они не родились, в том смысле, что никакие их биологические особенности не ответственны за эту психическую изломанность. Она целиком – продукт комплекса социальных условий. И эту гипотезу, с моей точки зрения, полностью подтверждает пример моих же собственных пациенток – тех самых, которым удалось счастливо избежать общей трагической судьбы «Ермафродитова рода». Они не испытали неразрешимых трудностей половой самоидентификации, им незнакомо осталось непереносимо тяжкое состояние отверженности, отщепенства. И большего, при прочих равных условиях, для полноценного формирования личности не потребовалось…
Просматривая сейчас, после долгого перерыва, наш старый фильм, я обратил внимание на то, что не бросалось в глаза раньше: на его мажорное, оптимистическое настроение. Все улыбаются! Врачи, медсестры, пациенты, их родственники… У меня самого в кадре такое лицо, будто мы снимали рекламный ролик, а не фиксировали на кинопленке строго научную информацию. Я подумал: если бы лента была звуковой, какая музыка подошла бы в качестве фона? И тут же уловил внутренним слухом: «нам нет преград ни в море, ни на суше…»
Конечно, мы все были тогда если не молоды, то намного моложе, чем сейчас, вот первое объяснение. И под стать свойственному этому возрасту, ощущение простора, огромных перспектив была ни с чем не сравнимая творческая радость, приносимая нашей работой. Мы чувствовали себя первопроходцами, первооткрывателями. Никто до нас (в нашей стране, имею я в виду, но в условиях «железного занавеса» такие оговорки никакой роли не играли) не вступал в единоборство с природой, провинившейся перед нашими пациентами, и уж подавно никто не выходил из этой схватки победителем. У нас же, черт возьми, это хорошо получалось!
К нам приходили люди, в буквальном смысле слова вытесненные из жизни, в состоянии внутреннего конфликта крайней степени тяжести, когда единственным и уже желанным выходом кажется самоубийство. И мы могли не только проливать слезы сочувствия над их страданиями: мы снимали их проблему, дарили им новую жизнь. Это ли было не чудо?
В одной из моих научных статей, написанных в те же годы, когда снимался фильм, об этом сказано так:
«Причины, вызывающие необходимость перемены пола, связаны с нарушениями биологической базы личности, что затрудняло или делало невозможным овладение многими поведенческими, эмоциональными и культурными моделями поведения, принятыми в обществе в качестве эталона мужественности и женственности…
Как только у пациента появлялась четкая установка на смену пола, резко менялось все его поведение. Потребность к преобразованию захватывала все его существо. Анализ ситуаций позволял найти нужные ходы в сходных жизненных коллизиях и добиваться намеченной цели. Во всех случаях это была активная борьба за свой новый жизненный статус…
Из забитой девушки, которая боялась сказать громкое слово, выходил решительный, энергичный организатор производства, руководитель большого объекта. Робкое существо, которое пряталось от постороннего взгляда, превращалось в красивую, полную здорового кокетства девушку…
Смена пола является высоко гуманным актом, позволяющим личности не только избавиться от мучительной для нее ситуации, приводящей порой к суицидальным действиям, но и найти свое место в обществе. При этом зрелый индивид в состоянии осмыслить, что с ним происходит, и дать отчет о своих ощущениях, переживаниях, своем отношении к окружающей действительности, об изменениях своего поведения, о своих новых взглядах, интересах, желаниях. Более того, некоторые пациенты способны смотреть на себя «со стороны», что в сочетании со специальными методами обследования делает акт смены пола поистине уникальной моделью, позволяющей проследить многие стороны социализации личности, в том числе и некоторые моменты, носящие обычно неосознанный характер. К этому следует добавить, что новая половая роль устанавливается в удивительно короткие сроки (от 1 до 6 месяцев). Тот путь, который у ребенка занимает годы, в наших наблюдениях можно проследить как в фильме с замедленной съемкой…»
Последний абзац раскрывает еще одну важную особенность нашей работы, тоже питавшую всеобщий энтузиазм…
Наблюдая за разнообразными отклонениями полового развития, мы получали возможность проникнуть в святая святых живой природы – разобраться, как устроены механизмы протекания этих процессов, какие биологические и социальные факторы управляют половой дифференциацией психики, как сочетаются они между собой. Вопросов у нас тогда было куда больше, чем ответов, а обычные исследования нормальных, так сказать, мужчин и женщин не всегда позволяли их получить.
Чтобы хорошо рассмотреть форму предмета, недостаточно его ярко осветить. Нужно еще добиться того, чтобы характерные подробности выявила, подчеркнула тень. Так и здесь. Мы убедились, что отступления от заповеданных природой правил часто обнажают перед исследователем проблем, скрывающиеся под маской привычности, обыденности. Ошибка природы позволяла глубже осмыслить ее истинный замысел. Нетипичное, ненормальное, порой даже гротескное приоткрывало перед нами окно, позволявшее заглянуть в непознанный мир человека.
В одном из эпизодов нашего фильма появляется прелестная женщина, настоящая красавица – Маргарита. Залюбоваться можно изысканными очертаниями ее фигуры, блеском лучистых глаз. «Всех линий таянье и пенье», как точно определил поэт пластическую квинтэссенцию женственности.
А при первой нашей встрече, которая произошла совсем незадолго перед этим, Рита в свои 20 лет выглядела угловатым, не сформировавшимся подростком. Постричь, переодеть – вылитый мальчишка! И в этом сходстве заключался большой намек на правду: по хромосомному полу, как и Таня, эта девушка родилась мальчиком. На месте, как и положено, оказались мужские половые железы, только сформировались они с функциональным пороком. Тестикулярная ткань не обнаружила способности вырабатывать половые гормоны. Нашего с вами образования уже должно быть достаточно, чтобы предугадать дальнейшее: развитие органов, по которым при рождении определяется пол ребенка, пошло по «нейтральному», то есть женскому типу. Акушерка вполне могла обратить внимание на некоторые признаки маскулинизации – например, на увеличенный клитор. Но то ли она оказалась недостаточно опытной, то ли мыслями в тот момент парила где-то далеко – никаких сомнений у нее не возникло. Ну, а родителям и подавно не могло прийти в голову, что их хорошенькую, здоровенькую девочку требовалось бы назвать не Ритой, а Васей или Петей.
До пубертатного периода все так и пребывали в неведении. Ни внешним обликом, ни характером, ни привычками Рита не отличалась от сверстниц. Была послушной, исполнительной девочкой, никому не доставляла хлопот. Училась средне, но из класса в класс переходила без затруднений. В коллективе чувствовала себя легко, безропотно выполняла общественные поручения, но к лидерству никогда не стремилась.
Только в одном, рассказывала впоследствии Маргарита, обнаруживалась ее скрытая до поры до времени органическая особенность. Девочке было неведомо чувство страха. У нее не сжималось сердце, когда ей, совсем маленькой, читали страшные сказки, став постарше, она бестрепетно воспринимала пугающие истории, от которых бледнели ее подружки. Могла отправиться ночью на кладбище, купаясь, заплывала далеко от берега. В этом, подчеркивала Маргарита, не было никакой бравады, она не ощущала внутреннего напряжения, какое обычно бывает связано с решимостью преодолеть боязнь. Было, по ее собственным словам, «внутреннее безразличие», «недопонимание опасности».
По всей вероятности, если бы с девочкой в то время близко познакомился опытный психолог, он отметил бы и другие штрихи, заставляющие предположить некую эмоциональную недостаточность. Но причин обращаться к психологу не было. Ребенок спокоен, ведет себя так, как по мнению старших, ему положено, ни с кем не конфликтует…
Тревоги начались, когда у сверстниц Риты появились первые признаки полового созревания. Почему не приходят менструации? Почему не начинает формироваться грудь? Время шло, а превращения в девушку, чего сызмала с волнением ждут все девчонки, даже не намечалось. Рита росла, но внешне оставалась такой же, какой была в 10–11 лет. И это в конце концов заставило ее обратиться за советом к эндокринологу.
После углубленного обследования был, наконец-то, поставлен диагноз: дисгенезия тестикулов (евнухоидная форма). Сам этот термин указывает на двойственность половых признаков, сложное переплетение мужского и женского начала. Приставка «дис» («dys») означает нарушение, порок, в данном случае – порок развития (точное значение латинского слова «genesis»). Смысл лечения должен был свестись к преодолению этой раздвоенности.
Несмотря на однозначность генетического пола и наличие мужских половых желез, все специалисты, принимавшие участие в обследовании, сошлись на том, что доминирует у этой пациентки женское начало. «Достроить» ее половую сферу в этом направлении можно было за счет более простых и щадящих методов, в частности, хирургических. Что же касается психологических аспектов пола, то тут вообще не возникало никаких сомнений. И по самоощущению, и по душевному складу, по манере вести себя Маргарита полностью соответствовала тому, что значилось в ее документах. Складывалось даже такое впечатление, что ни в какой психологической коррекции вообще нет необходимости – обычная, «беспроблемная» девушка, готовая добросовестно исполнить любую роль, традиционно назначаемую представительницам ее пола…
Эндокринологи, исходя из своих соображений, включили в план лечения гормонотерапию. Начались регулярные инъекции женских гормонов, и «гадкий утенок» буквально на глазах превратился в очаровательную девушку. Мало того, что фигура приобрела женские очертания, движения стали мягкими и плавными – откуда не возьмись, появились красивые, пышные волосы, ожили и по-особому заблестели глаза. Я заметил, что Маргарита испытывает волнение, разговаривая с молодыми людьми, пытается с ними кокетничать, что раньше было ей никак не свойственно. Сексуальные переживания вообще до сих пор были ей совершенно не ведомы. Теперь, накануне менструации, ее впервые посетили яркие эротические сновидения.
Но истинное чудо перевоплощения для меня заключалось не столько в этих метаморфозах, сколько в стремительной психологической трансформации.
И прежде никто не считал Маргариту человеком черствым, бессердечным. Она были внимательна к родным, всегда готова прийти им на помощь. Но только теперь ей самой стало понятно, что во всем этом она проявляла себя не более чем примерной ученицей. Она была хорошо запрограммирована – какие слова следует произносить в тех или иных случаях, каких жестов требуют различные житейские ситуации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65