- Капитан, - сказал он и вынул из кармана шлафрока приказ о казни, добрейший Атаккуй, схватите принца! Он сейчас в своей спальне на втором этаже. Две минуты назад он кощунственной рукой стукнул по священному ночному колпаку своего монарха и ударом грелки поверг меня на пол. Спешите же казнить злодея, иначе вас не пожалею! - И он подобрал полы шлафрока и в сопутствии жены и дочери удалился в свои покои.
Капитан Атаккуй был в отчаянии: он очень любил Перекориля.
- Бедный, бедный Перекориль! - сказал он, и слезы потекли по его мужественному лицу и закапали на усы. - О мой благородный повелитель, ужели эта рука должна повести тебя на плаху?!
Критик знай хулит нас всех:
Мышкам слезы - кошке смех.
- Что за вздор, Атаккуй! - произнес рядом женский голос. То была Спускунет, которая, накинув пеньюар, тоже вышла на шум. - Король велел вам повесить принца. Ну и вешайте на здоровье!
- Я что-то не пойму вас, - говорит ей Атаккуй: он не отличался большим умом.
- Ах, простота! Он же не сказал, какого из двух, - поясняет Спускунет.
- И точно, не сказал, - отозвался капитан. - Так хватайте Обалду и казните! Услышав это, Атаккуй заплясал от радости. - Долг солдата повиноваться! - сказал он. - А голова принца Обалду меня вполне устраивает; и, когда настало утро, он первым делом пошел арестовывать принца. Он постучал к нему в дверь.
- Кто там? - спрашивает Обалду. - А, капитан Атаккуй! Пожалуйста, входите, милейший. Рад вас видеть. Я вас ждал.
- Неужели? - удивляется капитан. - В этом деле меня будет представлять мой лорд-камергер Фокус-Покус, - сообщает ему принц.
- Прошу прощения, ваше высочество, только уж тут вас никто не заменит, поэтому незачем зря будить барона.
Казалось, и тут принц Обалду ни капельки не встревожился.
- Вы, разумеется, явились по делу принца Перекориля, капитан, замечает он.
- Так точно, - ответствует Атаккуй, - по делу нашего принца.
- И что же выбрали - пистолеты или шпаги, капитан? - осведомляется Обалду. - Я прекрасно владею и тем и другим и достойно встречу Перекориля, или я не наследник Понтии Обалду!
- Вы заблуждаетесь, ваше высочество, - говорит капитан. - У нас для этого пользуются топором.
- Ах, вот как? То-то будет жаркая схватка! - восклицает принц. Позвать сюда нашего лорд-камергера: он будет моим секундантом; и я льщу себя надеждой, что не пройдет и десяти минут, как голова юного Перекориля расстанется с его дерзким телом. Я жажду его крови! Крови!.. - вскричал он, уподобившись дикарю-людоеду.
Бедный гость наш, сколько бед!
И ловка же Спускунет!
- Прошу прощения, сэр, по согласно этому приказу я должен арестовать вас и передать... э... э... в руки палача.
- Ты что, рехнулся, приятель?! Остановитесь, говорю вам!.. А! О!.. только и успел выкрикнуть несчастный принц, ибо гвардейцы Атаккуя схватили его, завязали ему рот носовым платком и потащили на место казни.
Как раз в это время король беседовал с Разворолем и, увидев, что стража кого-то ведет, захватил понюшку табака и сказал:
- С Перекорилем покончено. Идемте завтракать. Капитан гвардии передал пленника шерифу вместе со смертным приговором, гласившим:
"Препровожденного - обезглавить.
Храбус XXIV".
- Это ошибка! - вопит Обалду, который, очевидно, все никак не поймет, что с ним происходит.
- Да чего уж там, - говорит шериф. - Эй, Джек Кетч, берись-ка за дело!
И бедного Обалду поволокли на эшафот, где у плахи стоял палач с огромным топором в руках - он был всегда наготове.
А теперь нам пора возвратиться к Перекорилю и Бетсинде.
Глава XV,
как Спускунет разлучила Бетсинду и Перекориля
Спускунет, которая была свидетельницей королевских злоключений и знала, что принцу грозит беда, поднялась ни свет ни заря и стала думать о спасении своего милого суженого, как эта глупая старуха теперь называла его. Она нашла Перекориля в саду; он бродил по дорожкам, сочиняя стихи в честь Бетсинды (правда, дальше "пень" и "весь день" дело не шло), и совсем позабыл про вчерашнее - знал только, что краше Бетсинды никого нет на свете.
- Ну, милый Перекориль, - говорит Спускунет. - Ну, милая Спусси, говорит принц, только сегодня уже в шутку.
- Я все ломаю себе голову, дорогой, как тебе выпутаться из беды. Придется тебе на время бежать в чужие края.
- Про какую беду, про какое бегство вы толкуете? Никуда я не поеду без своей ненаглядной, ваше сиятельство, - возражает Перекориль.
- Она отправится с тобой, милый принц, - говорит Спускунет еще вкрадчивей. - Но сперва мы должны взять драгоценности наших августейших родителей и нынешних короля с королевой. Вот тебе ключ, дружочек; это все по праву твое, понимаешь, ведь ты законный монарх Пафлагонии, а твоя будущая жена - ее законная владычица.
Собралася Спусси замуж,
"Принца, - молвит, - не отдам уж!"
- Быть ли ей королевой? - сомневается юноша.
- Быть! Забрав драгоценности, иди в спальню Развороля; там у него под кроватью ты найдешь мешки, а в них - деньги: двести семнадцать миллионов девятьсот восемьдесят семь тысяч четыреста тридцать девять фунтов тринадцать шиллингов и шесть с половиной пенсов, и все это - твое, он украл эти деньги у твоего венценосного родителя в час его смерти. И тогда мы сбежим.
- Кто это "мы"? - переспрашивает Перекориль.
- Ты и твоя нареченная - твоя возлюбленная Спусси! - сообщает графиня, бросая на него томный взгляд.
- Как, ты - моя невеста?! - изумляется Перекориль. - Да ведь ты старая карга!
- Ах, негодяй! - визжит графиня. - Ведь ты же дал письменное обязательство жениться на мне!
- Прочь от меня, старая гусыня! Я люблю Бетсинду и никого больше! - И он кинулся от нее со всех ног - такой страх его обуял.
- Ха-ха-ха! - знай заливается графиня. - Обещанного не воротишь, - на то в Пафлагонии и законы! А что до этой супостатки, бесовки, гарпии, ведьмы, гордячки, ехидны, змеи подколодной Бетсинды, так принц-милатешка не скоро ее сыщет. Он все глаза проглядит, прежде чем найдет ее, будь я не я. Ведь ему невдомек, что его Бетсинда...
Так что же Бетсинда?.. А вот послушайте. Бедняжка встала в то зимнее утро в пять часов, чтобы подать чай своей привередливой госпоже, однако та на сей раз встретила ее не улыбкой, а бранью. С полдюжины оплеух отвесила Спускунет служанке, пока одевалась; но бедная малютка так привыкла к подобному обращению, что ничего худого не заподозрила.
- А теперь, когда государыня дважды позвонит в колокольчик, ступай побыстрее к ней! - говорит графиня.
Коли женщина озлится,
То лютует, как тигрица.
И вот, когда в покоях королевы дважды прозвонил колокольчик, Бетсинда явилась к ее величеству и присела перед ней в милом реверансе. Все три ее госпожи были уже здесь: королева, принцесса и графиня Спускунет. Едва они ее увидели, как начали:
- Мерзавка! - кричит королева.
- Змея! - подхватывает принцесса.
- Тварь! - выкрикивает Спускунет.
- С глаз моих долой! - вопит королева.
- Убирайся прочь! - кричит принцесса.
- Вон отсюда! - заключает Спускунет.
Ах, сколько бед обрушилось в то утро на голову Бетсинды, и все из-за прошлой ночи, когда она пришла с этой злосчастной грелкой! Король предложил ей руку и сердце, и, конечно, его августейшая супруга воспылала к пей ревностью; в нее влюбился Обалду, и, конечно, Анжелика пришла в ярость; ее полюбил Перекориль, и Спускунет готова была ее растерзать!
- Отдай что кричали
чепец, я все три
платье, тебе в один
нижнюю юбку, подарила! голос.
И они стали рвать с бедняжки одежду.
- Как ты посмела короля! кричали
заманивать принца Обалду! королева,
в свои сети принца Перекориля! принцесса,
графиня.
- Отдайте ей рубище, в котором она пришла к нам, и вытолкайте ее взашей! - кричит королева.
- Нет, не уйдет она в туфлях, которые я великодушно дала ей поносить! вторит принцесса.
Что правда, то правда: туфли ее высочества были непомерно велики Бетсинде.
- Иди, чего стоишь, мерзкая девчонка! - И разъяренная Спускунет схватила кочергу своей государыни и погнала Бетсинду к себе в спальню.
Графиня подошла к стеклянному ларцу, в котором все эти годы хранила ветхую накидку и башмачок Бетсинды и сказала:
- Забирай свое тряпье, прощелыжка! Сними все, что ты получила от честных людей, и вон со двора! - И она сорвала с бедняжки почти всю ее одежду и велела ей убираться. Бетсинда набросила на плечи накидку, на которой еще виднелась полустертая вышивка ПРИН... РОЗАЛ... а дальше была огромная дыра.
Вся ее обувь теперь состояла из одного крохотного детского башмачка; она только и могла, что повесить его на шею; благо уцелел один шнурок.
- Дайте мне, пожалуйста, хоть какие-нибудь туфли, сударыня, ведь на дворе снег! - взмолилась девушка.
- Ничего ты не получишь, негодная! - ответила Спускунет и погнала ее кочергой вон из комнаты прямо на холодную лестницу, оттуда - в нетопленную прихожую и вытолкала за дверь на мороз. Даже дверной молоток и тот запла.кал от жалости к бедняжке!
Но добрая фея устроила так, что мягкий снег грел ножки маленькой Бетсинды, и она поплотнее закуталась в обрывки своей мантии и ушла.
Гость взошел на эшафот,
А король все ест и пьет.
- А теперь можно подумать о завтраке, - говорит королева, большая любительница поесть,
- Какое платье мне надеть, маменька, розовое или салатное? - спрашивает Анжелика. - Какое, по-вашему, больше понравится нашему милому гостю?
- Сударыня королева! - кричит из своей гардеробной король. - Прикажите подать на завтрак сосиски! Не забудьте, что у нас гостит принц Обалду! И все стали готовиться к завтраку.
Пробило девять, и семья собралась в столовой, только принц Обалду пока что отсутствовал. Чайник напевал свою песенку; булочки дымились (целая гора булочек!); яйца были сварены; еще на столе стояла банка с малиновым вареньем и кофе, а на маленьком столике - язык и аппетитнейшего вида цыпленок. Повар Акулинер внес в столовую сосиски. Как они благоухали!
- А где же Обалду? - осведомился король. - Джон, где его высочество?
Джон отвечал, что он носил их великородию воду для бритья, платье и всякое там прочее, только в комнате их не было: видно, вышли пройтись.
- Это натощак-то да по снегу?! Вздор! - возмущается король; втыкая вилку в сосиску. - Скушайте одну, дорогая. А ты не хочешь колбаски, Анжелика?
Принцесса взяла одну колбаску - она была до них большая охотница, и в эту минуту в комнату вошел Развороль, а с ним капитан Атаккуй; у обоих был ужасно встревоженный вид.
- Ваше величество!.. - возглашает Развороль, - Боюсь, что...
- Доложишь после завтрака, Бори, - прерывает его король. - На тощий живот дела не идут. Еще сахарку, сударыня королева!
- Боюсь, что после завтрака будет поздно, ваше величество, - настаивает Развороль. - Его... его... в половине десятого казнят.
- Да перестаньте вы говорить про казнь, бездушное животное, вы портите мне аппетит! - восклицает принцесса. - Подай мне горчицы, Джон. А кого это казнят?
- Казнят принца, ваше величество, - шепчет королю Развороль.
- Сказано тебе: о делах после завтрака! - произносит Храбус, став мрачнее тучи.
- Но ведь нам тогда уж никак не избежать войны, ваше величество, настаивает министр. - Его отец, венценосный Заграбастал...
- Какой еще Заграбастал?! - удивляется король. - Когда это отцом Перекориля был Заграбастал? Его отцом был мой брат, царственный Сейвио.
- Но ведь казнят принца Обалду, ваше величество, а совсем не Перекориля, - продолжает первый министр,
- Вы велели казнить принца, я и взял этого... балду, - доложил Атаккуй. - Мог ли я подумать, что ваше величество хочет погубить собственного племянника.
Вместо ответа король запустил в голову Атаккуя тарелкой с сосисками.
- Ай-ай-ай! - завизжала принцесса и без чувств рухнула на пол.
- Полейте на ее высочество из чайника, - приказал король; и действительно, кипяток скоро привел Анжелику в сознание. Его величество посмотрел на часы, сверил их с теми, что стояли в гостиной, а также с церковными, что на площади, перед окнами; затем подкрутил завод и вторично на них взглянул.
- Весь вопрос в том, - сказал он, - спешат мои часы или отстают. Если отстают, мы меняем продолжать завтракать. А если спешат, тогда есть еще надежда спасти принца Обалду. Вот ведь история! Право, Атаккуй, меня так и подмывает казнить и тебя заодно.
- Я только выполнял свой долг, ваше величество. Солдат знает одно: приказ. Не ждал я, что в награду за сорок семь лет верной службы государь вздумает казнить меня, как какого-нибудь разбойника!
- Да пропади вы все пропадом!.. Вам что, невдомек, что, пока вы тут препираетесь, палач казнит моего Обалду! - завопила принцесса.
- А девочка, ей-богу, права, как всегда. И до чего же я забывчив!.. говорит король, опять взглядывая на часы. - Ага! Слышите, бьют в барабаны! Вот ведь история!
- Вы осел, папенька! Пишите скорее приказ о помиловании, и я побегу с ним туда! - кричит принцесса, и она достала бумагу, перо и чернила и положила все это перед королем.
- Очков нет! Что за оказия! - воскликнул монарх. - Поднимись ко мне в спальню, Анжелика, и поищи под подушкой, только под моей - не под маминой. Там лежат ключи. Ты принеси их... Да погоди!.. Ну что за торопыги эти девчонки!
Анжелики уже не было в комнате, и пока его величество доедал булочку, она единым духом взлетела по лестнице, схватила ключи и вернулась назад.
- А теперь, душенька, - говорит ее родитель, - ступай-ка опять наверх и достань очки из моей конторки. Если бы ты меня дослушала... Тьфу, ты! Опять убежала. Анжелика! ВЕРНИСЬ!
Когда король повысил голос, она поняла, что надо послушаться, и вернулась.
- Сколько раз я тебе говорил, милочка, чтобы ты, выходя из комнаты, затворяла за собой дверь. Вот так, молодец! Теперь иди.
Наконец конторка была отперта, очки принесены, король очинил перо, подписал приказ о помиловании, и Анжелика схватила его и метнулась к двери.
- Лучше бы ты осталась и докушала булочки, детка. Что толку бежать? Все равно не поспеешь. Передайте-ка мне, пожалуйста, малиновое варенье, говорил монарх. - Вот: бом, бом! Бьет половину. Так я и знал.
Спасся принц от палача,
От секиры, от меча.
Тем временем Анжелика бежала, бежала, бежала и бежала. Она бежала вверх по Фор-стрит и вниз по Хайстрит, через рыночную площадь, вниз налево и через мост, попала в тупик и кинулась обратно, в обход замка, оставила справа мелочную лавку, что напротив фонарного столба, обогнула площадь и наконец очутилась у Лобного места, где, к великому ее ужасу, Обалду уже положил голову на плаху! Палач занес топор, но в этот миг появилась задыхающаяся от бега принцесса и возвестила о помиловании.
- Жизнь! - закричала принцесса.
- Жизнь! - завопили все кругом.
С легкостью фонарщика она взлетела по лесенке на эшафот, бросилась без стеснения на шею Обалду и воскликнула:
- О мой принц! Мой суженый! Моя любовь! Мой Обалду! Твоя Анжелика поспела вовремя и спасла твою бесценную жизнь, мой цветочек, - не дала тебе истечь кровью! Если бы с тобой случилась беда, Анжелика тоже ушла бы из этого мира и приняла смерть, как избавление от разлуки.
- Ну, кому что нравится, - промолвил Обалду; у него был такой несчастный и растерянный вид, что принцесса с нежной заботливостью спросила о причине его беспокойства.
- Видишь ли, Анжелика, - отвечал он, - я здесь сутки, и такая тут у вас кутерьма да свистопляска - все бранятся, дерутся, рубят головы, светопреставление, да и только, - вот и потянуло меня домой, в Понтию.
- Сперва женись на мне, мой дружочек. Впрочем, когда ты со мной, я и здесь точно в Понтии, мой отважный прекрасный Обалду!
- Что ж, пожалуй, нам надо пожениться, - говорит Обалду. - Послушайте, святой отец, раз уж вы все равно пришли, так, может, вместо того чтобы читать отходную, вы нас обвенчаете? Чему быть, того не миновать. Это доставит удовольствие Анжелике, а чтоб дальше была тишь да гладь, вернемся-ка и докончим наш завтрак.
Дожидаясь смерти, Обалду не выпускал изо рта розы. То была волшебная роза, и матушка велела ему никогда с нею не расставаться. Вот он и держал ее в зубах, даже положивши голову на плаху, и все не переставал надеяться, что вдруг откуда-нибудь придет счастливое избавление. Но когда он заговорил с Анжеликой, то забыл про цветок и, конечно, обронил его. Чувствительная принцесса мгновенно нагнулась и схватила его.
Обалду теперь женат,
Так вернемся же назад.
- Что за душистая роза! - вскричала она. - Эта роза расцвела в устах моего Обалду, и теперь я с ней не расстанусь! - И она спрятала ее на груди.
Не мог же принц забрать у нее назад свою розу. И они отправились завтракать; а пока они шли, Анжелика казалась ему все краше и краше.
Он горел желанием назвать ее своей женой, но теперь, как ни странно. -Анжелика была совершенно равнодушна к нему. Он стоял на коленях, целовал ее руку, просил и умолял, плакал от любви, а она все твердила, что со свадьбой, право же, некуда спешить. Он больше не казался ей красивым, ну ни капельки, даже наоборот; и умным тоже - дурак, да и только; и воспитан не так хорошо, как ее кузен, да чего там - просто мужлан!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10