— Несчастный! — в страшном раздражении закричал мексиканец. — Ты изменил мне!— В чем вождь изменил бледнолицему? — отвечал краснокожий совершенно спокойно. — Бледнолицый предложил сделку, вождь отвергает ее, в чем тут измена?Мексиканец закусил от ярости губы. Он едва сохранял самообладание и от душившего его гнева ничего не мог говорить.— Я отомщу тебе, — задыхаясь, проговорил он наконец.— Черный Медведь — могучий вождь. Он смеется над карканьем ворон. Бледнолицый ничего не сделает вождю.Во мгновение ока мексиканец ринулся на краснокожего, схватил его за горло и, выхватив кинжал, приготовился вонзить его.Но апач следил за всеми движениями своего противника. Не менее ловким движением он освободился из его тисков и мгновенно отпрыгнул, так что мексиканец не мог достать его.— Бледнолицый осмелился коснуться вождя, — глухим голосом проговорил краснокожий, — и потому умрет.Мексиканец выхватил из-за пояса пистолеты.Нельзя сказать, чем бы закончилась эта сцена, если бы неожиданное обстоятельство не изменило ее совершенно.С того же дерева, откуда несколькими секундами раньше появился мексиканец, спрыгнул теперь еще один человек, бросился на апача, поверг его на землю и отнял у него всякую возможность даже пошевелиться прежде, чем тот успел опомниться и хоть как-то защититься.— На этом дубе, должно быть, сидит целый легион чертей, — с невидимой во тьме улыбкой прошептал Весельчак.Мексиканец и человек, так кстати явившийся ему на помощь, связали индейца по рукам и ногам реатой.— Теперь ты в моей власти, вождь, согласись сделать то, что я захочу.Апач нагло расхохотался и испустил резкий свист.По этому сигналу словно из-под земли появились пятьдесят индейских воинов. Это произошло так быстро, что двое белых не успели оглянуться, как их окружило непроходимое кольцо.— Черт возьми! — тихо шепнул Весельчак. — Дело осложняется. Посмотрим, что они будут делать.— А мы что будем делать? — на ухо ему прошептал дон Луи.Канадец ответил ему на это движением плеч, которое на всех языках означает: «Что поделаешь? Оставим все на волю Божью!» — и стал следить за всеми неожиданными перипетиями этой сцены.— Кукарес! — крикнул своему товарищу мексиканец. — Держи хорошенько этого негодяя и при малейшем движении кольни его, как собаку.— Будьте спокойны, дон Марсиаль, — ответил леперо, вынимая из-за пояса длинный нож, отточенный клинок которого отразил голубоватый свет луны.— Что скажет Черный Медведь? — начал Тигреро, обращаясь к распростертому у его ног вождю.— Жизнь вождя принадлежит бледнолицей собаке. Возьми ее, если осмелишься! — с презрительной улыбкой отвечал апач.— Я не стану убивать тебя, но не из-за страха, так как страх мне не знаком, — сказал мексиканец, — а потому, что я презираю пролитие крови беззащитного врага, даже если враг этот такой, как ты, проклятый шакал.— Пусть бледнолицая собака убьет вождя, но не глумится над ним, так говорит вождь. Пусть не теряет времени, а то воины могут потерять терпение, и собака-бледнолицый умрет неотомщенный.— Напрасно ты все это говоришь, твои воины не двинут пальцем, пока ты в таком положении, ты сам это знаешь. Я предпочитаю предложить тебе мир.— Мир! — проговорил вождь, и во взоре его сверкнула молния. — На каких условиях?— На двух… Кукарес, отпусти реату, но смотри за ним.Леперо повиновался. Вождь поднялся на колени.— Пусть говорит бледнолицый, уши вождя открыты. Какие это условия?— Прежде всего, я и мой товарищ можем удалиться куда хотим.— Что еще?— А затем ты обязуешься оставаться со своими воинами здесь и не возвращаться на асиенду в том обличии, которое ты принял в течение последних суток.— Это все?— Все.— Пусть бледнолицый выслушает теперь вождя. Вождь принимает условия бледнолицего, но пусть бледнолицый выслушает условия вождя.— Говори.— Вождь войдет на асиенду в военном уборе своего племени, прежде чем солнце успеет трижды зайти за вершины высоких вечерних гор.— Апач, ты хвастаешься, ты не можешь войти на асиенду иначе, как при помощи предательства.— Увидим! — И, улыбнувшись зловещей улыбкой, вождь прибавил: — Поющая Птичка войдет в вигвам вождя апачей и будет жарить ему дичь.Мексиканец презрительно пожал плечами.— Ну что ж, попробуй овладеть асиендой, а с нею и молодой девушкой,— Вождь попробует. Бледнолицый, руку!— Вот она.Апач обернулся к своим воинам, держа в своей руке руку Тигреро.— Братья! — проговорил он повелительным властным тоном. — Этот бледнолицый — друг Черного Медведя, пусть никто не тронет его.Воины молча наклонили головы и расступились, чтобы дать дорогу обоим белым.— Прощай, — сказал Черный Медведь, провожая своего врага. — Двадцать четыре часа с этой минуты вождь не пойдет по следам бледнолицего. Вождь не пойдет по следам бледнолицего.— Ты ошибаешься, апачская собака, — ответил дон Марсиаль презрительно, — это я не стану преследовать тебя.— Отлично, так, значит, вождь и бледнолицый еще увидятся, — заметил на это Черный Медведь.И он удалился медленным и твердым шагом в сопровождении своих воинов, звуки шагов которых вскоре затихли в лесной глуши.— Право, дон Марсиаль, — начал леперо, — я думаю, что напрасно вы так легко отпустили эту индейскую собаку.— Надо же было как-нибудь выйти из ловушки, в которую мы попали. Но партия еще не сыграна. Пойдем, найдем лошадей.— Подождите еще одну минуту, — вдруг заговорил Весельчак, выходя из своей засады с двумя своими товарищами.— Что там такое, кто там еще? — закричал растерявшийся Кукарес и схватился за свой нож, тогда как дон Марсиаль спокойно вооружился двумя пистолетами.— Что это такое, кабальеро? — невозмутимо переспросил Весельчак. — Мне думается, вы сами это хорошо видите.— Я вижу трех человек.— Совершенно верно, вы видите трех человек, которые незримо присутствовали при сцене, которую вы так храбро закончили, трех человек, которые готовы были прийти к вам на помощь, если бы в этом была необходимость, и которые и теперь предлагают вам действовать вместе, чтобы помешать разграблению асиенды апачами. Согласны ли вы?— Все это хорошо, — отвечал Тигреро, — но я хотел бы знать, что побуждает вас поступать так?— Во-первых, мы желаем оказать вам услугу, а во-вторых, спасти скальпы несчастных, находящихся сейчас на асиенде, которым угрожают эти проклятые апачи.— Тогда я с великой признательностью принимаю ваше предложение.— Не угодно ли последовать за нами туда, где мы остановились, чтобы вместе обсудить план действия?Как только Кукарес убедился, что трое так неожиданно появившихся людей не являются врагами, он заткнул мачете за пояс и пошел за лошадьми, которые паслись невдалеке. Он вернулся к концу разговора, и все трое направились к тому месту, где расположился Орлиная Голова.— Имейте в виду, — обратился Весельчак к дону Марсиалю, — сегодня ночью вы приобрели себе неумолимого врага. Если вы не поторопитесь убить его, то не сегодня завтра Черный Медведь убьет вас. Апачи не прощают оскорблений.— Я это знаю и приму меры, будьте спокойны.— Это ваше дело. Не лучше ли было бы вам освободиться от него в тот момент, когда вы его повалили, чтобы не думать о последствиях.— Могли я ожидать, что друзья мои находятся так близко от меня? О, если бы я знал это.— Ну, что сделано, то сделано, нечего об этом и говорить.— А как вы думаете, сдержит ли этот человек свое слово?— О! Вы не знаете Черного Медведя, он твердо держит данное слово и не сделает ничего, что не согласуется с самыми высокими понятиями о чести. Вы видели, что пока вы говорили с ним, он не юлил, все слова его были прямы.— Это правда.— Так что будьте уверены, он сдержит слово.На этом разговор прервался. Дон Марсиаль вдруг стал задумчив — он размышлял об угрозах апачского вождя.Они подошли к потухшему костру.Орлиная Голова тотчас же принялся разводить его.— Что ты делаешь? — заметил ему Весельчак. — Ты дашь знать о нашем присутствии здесь.— Нет, — ответил ему команчский вождь, отрицательно покачав головой, — Черный Медведь ушел теперь со своими воинами. Они уже далеко, предосторожности излишни.Скоро костер разгорелся. Все пятеро с удовольствием уселись вокруг него и закурили трубки.— Слава Богу, все окончилось благополучно, — начал после минутного молчания канадец, — без того удивительного хладнокровия, которое вы выказали, я не знаю, удалось бы вам так удачно отделаться.— Подумаем теперь, как нам расстроить планы этих дьяволов, — сказал мексиканец.— Очень просто, — заметил дон Луи. — Один из нас завтра явится на асиенду, расскажет обо всем случившемся, владелец примет меры, вот и все.— Да, я согласен с этим, так и сделаем, — подтвердил Весельчак.— Пять человек ничего не значат против пятисот, — заметил Орлиная Голова, — следует предупредить бледнолицых.— Действительно, нам нужно привести это в исполнение, — проговорил Тигреро, — но кто из нас пойдет на асиенду? Мой товарищ и я не можем сделать этого.— Я полагаю, что помехой тут ваша любовь, о которой вы упомянули в разговоре с индейцами, — тонко заметил канадец, — я понимаю, что вам трудно.— Ну, что толку говорить об этом! — прервал его дон Луи. — Завтра на восходе солнца я берусь пройти на асиенду и объясню ее владельцу, какая опасность ему угрожает.— Пусть будет так, это хорошее решение, — заключил совещание Весельчак.— Ну, а что касается нас с товарищем, то как только наши лошади отдохнут, мы вернемся назад в Гуаймас.— Нет, позвольте, — возразил дон Луи, — мне кажется, вам следует выработать для себя план действий и узнать результаты моего посещения асиенды. Это, я думаю, интересует вас больше, чем нас.Мексиканец сделал движение, как будто собирался не согласиться с доводами дона Луи, но, подумав, сказал:— Вы правы, я забыл об этом. Хорошо, я подожду вашего возвращения с асиенды.Все пятеро искателей приключений обменялись после этого несколькими фразами, завернулись в свои плащи, растянулись на земле и заснули.Глубочайшая тишина царила на небольшой полянке, слабо освещаемой красноватым отблеском потухавшего костра.Около двух часов ночи, когда наши герои наслаждались безмятежным сном, кусты вдруг неслышно раздвинулись, и из них вышел человек.Он постоял с минуту, прислушался, затем пополз, крадучись, к тому месту, где спал Тигреро.При свете костра можно было без труда узнать, что это Черный Медведь. Вождь апачей вынул из-за пояса свой нож и тихо положил его на грудь Тигреро. Затем, оглядевшись вокруг, чтобы удостовериться, что все пятеро крепко спят, он исчез в кустарнике, который тотчас же сомкнулся за ним, словно проглотил его. ГЛАВА Х. Перед нападением При первом крике жаворонка, то есть при самом восходе солнца, пять искателей приключений проснулись.Ночь прошла спокойно, ничто не нарушило глубокого сна отдыхавших людей. Но под утро обильная свежая роса насквозь промочила их плащи, и они поспешили подняться, чтобы размять застывшие и онемевшие члены.При первом движении дона Марсиаля с его груди на землю упал нож. Мексиканец подобрал его и испустил крик удивления, почти ужаса, показывая его товарищам.Рукоятка ножа была еще покрыта большими кровавыми пятнами. Мы знаем, как этот нож попал к Марсиалю.— Что это значит? — закричал он, потрясая ножом.Орлиная Голова взял его и внимательно рассмотрел.— О-о-а! — с изумлением проговорил он. — Черный Медведь приходил к нам, когда мы спали.Охотники не могли удержаться, чтобы не выразить своего ужаса.— Это невозможно! — заявил Весельчак.Индеец только покачал головой.— Нет, это скальпировальный нож апачского вождя, на рукоятке вырезан тотем его племени.— Да, это верно.— Черный Медведь великий и славный вождь, его сердце велико и может вместить весь мир. Черный Медведь не отступит от данного слова и показывает врагу, что он был владыкой жизни его и что он сумеет взять ее в тот час, когда найдет это удобным. Вот что значит этот нож, положенный на грудь гачупина Гачупины, люди, носящие башмаки, — презрительное название, данное индейцами испано-американцам еще в эпоху открытия Америки. — Примеч. автора.

во время сна.Четверо белых были смущены такой отвагой; дрожь пробежала по их телу, когда они подумали, что были во власти врага, который не унизился до того, чтобы убивать сонных, а удовлетворился тем, что так гордо бросил им вызов. Особенно мексиканец, несмотря на всю свою смелость, почувствовал, как замерло у него сердце, когда он представил картину: себя — спящего, и над собой апача, своего врага, с ножом.К канадцу первому вернулось хладнокровие.— Ах, каналья, — воскликнул он, — хорошо сделала эта собака, что предупредила нас. Теперь мы будем держать ухо востро.— Гм! — заявил Кукарес. — Я вовсе не имею охоты быть оскальпированным. Нисколько! — И он провел рукой по своей густой, всклокоченной, войлоком свалявшейся шевелюре.— Что же делать, — заметил ему Весельчак, — иногда нет возможности отказаться от этого.— Быть может, но мне не хотелось бы это испробовать.— Теперь уже день, — проговорил молчавший до этого дон Луи, — я думаю, что пора мне идти на асиенду. Как вы полагаете?— Не следует терять ни минуты, чтобы раскрыть то, что затевает враг, — подтвердил дон Марсиаль.— Тем более, что нам надо принять кое-какие меры и договориться обо всем поскорее, — заметил Весельчак.Индеец и леперо в знак согласия кивнули головами.— Теперь условимся, где нам встретиться, — продолжал дон Луи. — Вы не можете оставаться здесь, так как индейцы весьма легко могут отыскать вас.— Да, — ответил, задумавшись, Весельчак, — но я не знаю здешних мест и не могу придумать ничего подходящего.— Вождь знает такое место, — заявил Орлиная Голова, -вождь проведет туда бледнолицых братьев, и туда придет бледнолицый брат на пути из большого вигвама бледнолицых.— Хорошо, но ведь мне нужно знать это место, — заметил дон Луи.— Пусть брат вождя не смущается. Когда брат выйдет из большого вигвама, вождь будет возле брата и поведет его.— Ну, пусть так. До свидания.Дон Луи оседлал лошадь и галопом удалился по направлению к асиенде, стоявшей, как мы сказали, от того места, где находились наши искатели приключений, на расстоянии двух-трех ружейных выстрелов. * * * Граф де Лорайль с беспокойством ходил по низкой комнате, служившей прихожей в главном доме.Против его воли встреча с мексиканцем живо занимала его. Он хотел услышать от доньи Аниты откровенное признание, которое она сделала бы перед лицом своего отца и которое рассеяло бы его сомнения и дало бы ключ к объяснению этой тайны.Состояние его духа омрачалось еще и другим обстоятельством, порождавшим в нем немалое беспокойство.На рассвете Диего Леон, один из лейтенантов, объявил ему, что проводник-индеец, которого он оставил вчера, ночью исчез без следа.Последнее обстоятельство имело громадную важность. Приближалась Мексиканская луна. Проводник оказался, очевидно, индейским шпионом, имевшим намерение узнать, сколько на асиенде войска и как ею можно завладеть.Апачи и команчи должны были быть неподалеку. Возможно, что они находились перед самой асиендой, скрытые в высокой траве прерии, готовясь в удобный момент броситься на своих заклятых врагов.Граф не скрывал от себя, что если положение в действительности было не из благоприятных, то причиной тому — он сам.Правительство дало ему важное поручение — защищать кусок границы от вторжений индейцев. Но до сих пор он не предпринял ничего существенно важного для исполнения этого поручения, которое он не только принял, но даже более того, сам добивался его.Мексиканская луна индейцев начиналась в этом месяце. Необходимо было до ее наступления нанести решительный удар, который внушил бы индейцам страх, помешал бы им соединить свои силы и разрушил бы все их планы.Граф раздумывал таким образом довольно долго, совершенно забыв о гостях, которым он еще не показывался. В это время перед ним появился старый лейтенант.— Что вы, Мартин? — спросил его граф.— Простите, что беспокою вас, капитан. ДиегоЛеон стоит в карауле при батарее на перешейке с восемью людьми и доложил мне, что какой-то всадник требует видеть вас по весьма важному делу.— Что за всадник?— Белый, хорошо одетый, на великолепной лошади.— Гм! Больше он ничего не говорит?— Простите, забыл. Он прибавил еще: «Скажите вашему командиру, что я один из тех людей, которых он встретил в ранчо Сан-Хосе».Лицо графа при этом прояснилось.— Ну, так впустите его, это друг.Лейтенант удалился.Оставшись один, граф вновь начал ходить из угла в угол.— Чего хочет от меня этот человек? — бормотал он про себя. — Когда я в Ранчо предложил ему с товарищем ехать сюда вместе со мной, оба они отказались. Что же заставило их так быстро изменить свое решение? Впрочем, к чему ломать голову, — закончил граф свои размышления, услышав топот копыт по плитам перед главной дверью, — вот и он сам.Немедленно вслед за этими словами вошел дон Луи, сопровождаемый лейтенантом, который по знаку графа тотчас же удалился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33