Пораженные ужасом, люди забыли даже о чувстве самосохранения.
Солдаты исповедовались друг другу.
Проводники стояли погруженные в мрачное отчаяние.
Генерал роптал на судьбу и жаловался на несправедливость Неба.
Люция стояла на коленях и горячо молилась.
Что же касается доктора, то он не думал об опасности и жалел только о том, что ему не удастся найти описанное Линнеем редкое растение.
А пламя все приближалось, и дикие звери неслись впереди него.
— О! — воскликнул генерал, сжимая руки проводника. — Неужели же вы дадите нам сгореть, не сделав ни малейшей попытки спасти нас?
— Против Бога не пойдешь! — хладнокровно отвечал Болтун.
— Неужели же мы должны умереть? Неужели нет никакого средства избежать опасности?
— Никакого.
— Нет, есть! — воскликнул какой-то человек, по костюму охотник, с обожженным лицом и опаленными волосами, перепрыгивая через вьюки и вбегая в лагерь; за ним следовал его товарищ.
— Кто вы? — спросил генерал.
— Не все ли равно? — сухо ответил незнакомец. — Вам достаточно знать, что я и мой товарищ были вне опасности и для того, чтобы спасти вас, рискнули жизнью. Желаете ли вы принять наши услуги?
— Приказывайте, — отвечал генерал. — Я первый буду повиноваться вам.
— Вероятно, с вами нет проводников?
— Нет, есть.
— Значит, они изменники или трусы. Средство, которое я употреблю для вашего спасения, известно всем, живущим в прерии.
Генерал недоверчиво взглянул на Болтуна, который невольно вздрогнул при появлении двух незнакомцев.
— Ну, вы потом потребуете у них отчета, — сказал охотник. — Теперь есть дело поважнее.
Увидев этого решительного человека, солдаты почувствовали, что он может спасти их. Эта надежда ободрила их, они были готовы беспрекословно повиноваться ему.
— Нужно вырвать траву кругом лагеря, — сказал охотник. — И как можно скорее!
Все тотчас же принялись за дело.
— Намочим одеяла и растянем их около вьюков, — продолжал он, обращаясь к генералу.
Капитан, доктор и генерал поспешили исполнить его приказание. Охотник указывал им, что делать, и сам работал вместе с ними, а товарищ его ловил и привязывал мулов и лошадей.
— Скорее! Скорее! — то и дело кричал охотник. — Пламя приближается!
И все спешили изо всех сил.
Скоро трава вокруг лагеря была вырвана на довольно большом расстоянии.
Люция с восторгом и изумлением глядела на неожиданно явившегося к ним на помощь незнакомца, такого твердого и спокойного посреди окружающей их опасности, как будто ему ничего не стоило справиться с грозным пламенем, быстро надвигавшимся на них со всех сторон.
Молодая девушка не спускала с него глаз. Его голос, каждый жест, каждое движение казались ей необыкновенно привлекательными.
Когда трава была вырвана с той лихорадочной поспешностью, с какой работают люди, спасаясь от смерти, охотник улыбнулся.
— Все! — сказал он солдатам. — Остальное сделаем мы — я и мой товарищ. Завертывайтесь поскорее все в мокрые одеяла.
Когда его приказание было исполнено, охотник сделал знак своему товарищу и пошел вместе с ним к пламени.
— Я тоже пойду с вами, — сказал генерал.
— Идите, — лаконично отвечал охотник.
Дойдя до конца площадки, на которой была вырвана трава, он взял сухих веток, сложил их в кучку, бросил туда немного пороху и поджег его. Товарищ сделал то же самое на противоположном краю лагеря.
— Что вы делаете? — воскликнул изумленный генерал.
— Вы видите: борюсь огнем против огня, — спокойно отвечал охотник.
Пламя вспыхнуло и в одно мгновение окружило весь лагерь.
Потом огонь стал гаснуть, воздух сделался чище, дым рассеялся — и пожар прекратился.
Все облегченно вздохнули.
Лагерь был спасен.
Пламя, не дойдя до него, распространилось в разные стороны и понеслось дальше.
Все бросились к охотнику; все горячо благодарили его.
— Вы спасли жизнь моей племянницы! — воскликнул генерал. — Я никогда не в состоянии буду отблагодарить вас за это!
— Не считайте себя обязанным мне, генерал, — отвечал охотник. — Все, живущие в прериях, — братья. Помогая вам, я только исполнил свой долг.
Когда лагерь был несколько приведен в порядок, все улеглись спать, чтобы успокоиться после пережитых волнений. Охотники, очень вежливо, но твердо отказавшись от всех любезных предложений генерала, легли около вьюков.
Они проснулись с восходом солнца.
— Теперь земля уже остыла, — сказал один из них. — Уйдем, пока эти люди еще спят. Они считают себя обязанными нам, и потому нам лучше уйти.
— Идем! — коротко отвечал другой.
В то время как охотники выходили из лагеря, кто-то тихо дотронулся до плеча одного из них.
Это была Люция.
Они остановились и почтительно поклонились ей.
— Вы уже уходите? — произнесла она своим мягким, нежным голосом.
— Да, сеньорита, мы должны идти, — отвечал охотник.
— Понимаю, — улыбаясь, отвечала она. — Теперь, после того как вы спасли нас, вам больше нечего делать здесь. Не правда ли?
Они молча наклонили головы.
— Но, прежде чем вы уйдете, я попрошу у вас одолжения, — сказала она, обращаясь к старшему охотнику.
— Что прикажете, сеньорита?
Она сняла с шеи маленький бриллиантовый крестик.
— Возьмите его от меня на память, — сказала она.
Охотник нерешительно взглянул на нее.
— Ради Бога! Я прошу вас! — горячо воскликнула она.
— Извините, сеньорита, — отвечал взволнованный охотник, надев крестик на шею, на которой висела черная бархатная ладанка. — Теперь у меня будет еще талисман, кроме того, который дала мне мать.
— Благодарю вас! — радостно сказала Люция. — Я бы еще желала знать…
— Что, сеньорита?
— Как вас зовут?
— Имя моего товарища — Весельчак.
— А ваше?
— Чистое Сердце.
Охотники простились с молодой девушкой, вышли из лагеря и через минуту скрылись в темноте.
Люция следила за ними до тех пор, пока они не пропали из виду, а потом тихо вернулась в свою палатку.
— Чистое Сердце! — прошептала она. — Я не забуду этого имени!
ГЛАВА VII. Неожиданность
Страсть англичан к захвату и приобретению земель перешла по наследству и к американцам. Как только был заключен мир с Англией и провозглашена независимость Соединенных Штатов, те же самые люди, которые так горячо восставали против деспотизма и притеснений, которые проповедовали свободу личности, стали с беспощадным хладнокровием притеснять и уничтожать индейцев.
Несмотря на то, что владения их были очень обширны, настолько обширны, что не хватало рук для обработки земель, они не удовольствовались этим. Они хотели завладеть обоими океанами и стали теснить несчастных туземцев, которым пришлось все дальше и дальше отступать перед ними.
— Они кончат тем, что загонят нас в Тихий океан! — сказал один из старых индейских вождей, и очень возможно, что предсказание его исполнится.
В Америке — этой стране равенства и свободы, как думают многие расположенные в ее пользу или мало знающие ее люди — два народа совершенно порабощены третьим, который смотрит на них, как на вьючных животных.
Краснокожие и негры — вот эти два народа, достойные жалости и сострадания каждого просвещенного и не только на словах гуманного человека.
Скваттерыnote 4, люди без роду и племени, не уважающие ни права, ни закона, продвигаются все дальше и дальше к западу и выгоняют индейцев из их последних убежищ.
За скваттерами являются пять-шесть солдат, с барабаном, трубой и офицером, держащим в руках украшенное звездами знамя.
Эти солдаты устраивают из древесных стволов что-то вроде маленькой крепости, вешают над ней свое знамя и объявляют, что это место должно считаться границей владений Соединенных Штатов.
Около крепости строят несколько хижин, смешанное население из белых, негров и краснокожих занимает их, и город уже готов. Ему дают какое-нибудь громкое имя, вроде Рима или Карфагена, а через несколько лет он по праву считается столицей нового штата, которого еще не существует.
Вот как просто делаются дела в Америке.
Через несколько дней после происшествий, о которых мы говорили в предыдущей главе, довольно странная сцена происходила в одном из поселений, которое было основано не больше двух лет тому назад на берегах Канады, в прелестной местности, у подошвы зеленеющего холма.
Хижин двадцать было разбросано около небольшой крепости с четырьмя маленькими пушками, расположенной на берегу реки.
Это поселение, основанное еще так недавно, приняло уже, благодаря энергии и деятельности американцев, вид городка. В трех церквях собирались для молитвы верующие трех различных сект, а в двух тавернах не было недостатка в посетителях.
На улицах было много народу: множество лодок виднелось на реке; тележки с разными товарами то и дело проезжали, скрипя своими несмазанными колесами.
Но несмотря на все это движение и суету, а может быть, именно благодаря им, заметно было, что что-то встревожило городок.
Прохожие о чем-то спрашивали друг у друга, народ толпился у дверей домов, а несколько всадников поскакали в разные стороны, выслушав инструкции капитана, который в полной парадной форме прохаживался около крепости, держа в руке подзорную трубу.
К вечеру лодки причалили к берегу, тележки вернулись домой, лошадей распрягли, скот загнали, и все жители селения собрались на площади.
Солнце уже заходило, когда посланные капитаном разведчики вернулись.
— Можете успокоиться, — сказал он собравшимся жителям. — Я так и знал, что это ложная тревога. Расходитесь спокойно по домам. На двадцать миль в окружности нет ни одного индейца.
— Да! Двадцать миль — очень небольшое расстояние для краснокожих, — заметил старый охотник-метис, стоявший около капитана, опершись на свое ружье.
— Очень возможно, Белые Глаза, — отвечал комендант. — И все-таки бояться нечего. Я посылал разведчиков только для того, чтобы успокоить население. Индейцы не осмелятся мстить нам.
— Индейцы мстят всегда, капитан, — возразил охотник.
— Вы, должно быть, выпили слишком много виски, Белые Глаза, и начинаете бредить наяву.
— Дай Бог, чтобы вы были правы, капитан, — сказал метис. — Но я лучше вас знаю краснокожих. Всю жизнь прожил я по соседству с ними, а вы приехали на границу всего только два года тому назад.
— Двух лет вполне достаточно, чтобы узнать их, — решительно отвечал командир.
— И вы полагаете, что команчи не отомстят за смерть двух своих воинов — и знаменитых воинов — так предательски убитых здесь! — спросил охотник. — Нет, капитан, это не пройдет вам даром.
— Вы метис, Белые Глаза, — насмешливо сказал капитан. — В вас слишком много индейской крови, и вы сами наполовину краснокожий.
— Краснокожие — честные люди, — гордо сказал охотник. Они не убивают из одного только удовольствия проливать человеческую кровь. А что сделали вы четыре дня тому назад! Под предлогом попробовать новое ружье, присланное вам из Акрополя, вы застрелили двух индейских вождей, мирно проезжавших мимо нас в своей лодке!
— Довольно! — воскликнул капитан. — Придержите свой язык, Белые Глаза, и избавьте меня от ваших замечаний. Я не нуждаюсь в них!
Охотник неловко поклонился, вскинул ружье на плечо и отошел в сторону.
— Пролитая кровь требует отмщения, — пробормотал он. — Краснокожие — мужчины и не оставят безнаказанным такого преступления.
Капитан, раздраженный тем, что ему пришлось выслушать от метиса, вошел в крепость, а жители разошлись по домам и улеглись спать, с тем презрением к опасности, которое появляется у людей, ежеминутно подвергающихся ей.
Час спустя, когда наступила ночь и глубокая темнота окутала городок, все население, утомленное тяжелой дневной работой, уже крепко спало.
А между тем сведения, принесенные разведчиками капитана, были не верны. Должно быть, эти люди не имели понятия о хитрости индейцев или слишком небрежно исполнили возложенную на них обязанность.
На расстоянии не более мили от селения, в чаще девственного леса, на опушке которого уже начали вырубать деревья, человек двести воинов-команчей терпеливо ждали удобной минуты, чтобы жестоко отомстить за нанесенное им оскорбление. Ими предводительствовало несколько самых знаменитых вождей, в числе которых был и Орлиная Голова. Несмотря на свою рану, он тоже пожелал участвовать в экспедиции.
Так прошло несколько часов. Ни один звук не нарушал глубокой ночной тишины.
Неподвижные как статуи, индейцы ждали, не выказывая никаких признаков нетерпения.
Около одиннадцати часов вечера взошла луна и залила все своим серебристым светом.
В ту же минуту донесся издали лай собаки. Он затих, потом послышался еще раз.
Орлиная Голова вышел из-за дерева, за которым скрывался, и быстро пополз в ту сторону, где лежало селение.
У опушки леса он остановился и внимательно осмотрелся. Потом с того места, где он стоял, донеслось и замерло вдали лошадиное ржанье. Орлиная Голова подражал ему так искусно, что две лошади отозвались на него из селения.
Через несколько секунд вождь услышал легкий шелест листьев. Глухое мычание быка раздалось в нескольких шагах от него.
Орлиная Голова встал, и в ту же минуту к нему подошел какой-то человек.
Это был старый охотник Белые Глаза.
— Что дела ют белые? — спросил вождь.
— Спят, — отвечал метис.
— Мой брат выдаст мне их?
— Да, если и мне дадут то, что обещано.
— Вождь не отступится от своего слова. А где бледнолицая женщина и Седая Голова?
— Здесь.
— Они будут принадлежать мне?
— Все жители селения будут в руках моего брата, — отвечал метис.
— Охотник не приходил?
— Нет еще.
— Он придет слишком поздно.
— Очень может быть.
— Что же скажет мне мой брат?
— Где то, что мне обещал вождь? — спросил метис.
— Шкуры, ружья и порох находятся под охраной моих молодых воинов, — отвечал Орлиная Голова.
— Я верю тебе, вождь, — сказал охотник. — Но если ты вздумаешь обмануть меня…
— У индейца только одно слово.
— Хорошо. В таком случае, идите!
Через несколько минут команчи уже завладели селением. Жители, застигнутые врасплох во время сна, сдались без боя и были взяты в плен.
Потом индейцы окружили крепость и, сложив около ее стен древесные стволы, телеги, мебель и земледельческие орудия несчастных поселенцев, ждали только знака своего вождя, чтобы начать атаку.
Какая-то фигура показалась наверху крепости и раздался крик ястреба.
В то же мгновение индейцы подожгли свой костер и бросились к палисадам с тем диким, воинственным криком, который в пограничных местностях всегда служит предвестником самой беспощадной резни.
ГЛАВА VIII. Месть индейцев
Американцы очутились в безвыходном положении. Не подозревавший об опасности, капитан проснулся только после того, как раздался воинственный крик индейцев.
Вскочив с постели, ослепленный ярким блеском пламени, он наскоро оделся и, схватив шпагу, бросился к тому месту, где спали его солдаты. Они уже встали и готовились к бою, с той беззаветной храбростью, которой отличаются янки.
Что же делать? Как одолеть врагов?
Весь гарнизон, считая капитана, состоял из двенадцати человек.
Разве справится такая горсточка людей со всеми этими индейцами, силуэты которых причудливо вырисовывались на ярком пламени около стен крепости.
Капитан вздохнул.
— Мы погибли, — прошептал он.
В местностях, пограничных с владениями индейцев, не имеют понятия о правилах, обязательных для цивилизованных народов во время войны.
Горе побежденным! — вот единственный закон, который царит там.
Враги, сражаясь друг с другом со всей жестокостью варваров, никогда не просят пощады и сами не щадят никого.
Таким образом, каждая битва является вопросом жизни и смерти.
Таков обычай.
Капитан знал это и потому нисколько не заблуждался насчет участи, ожидавшей его, если он попадет в руки команчей.
Он позволил краснокожим напасть на лагерь врасплох и теперь должен выносить последствия своей неосторожности.
Но у коменданта не было недостатка в храбрости. Понимая, что ему не удастся одолеть индейцев, он решил, по крайней мере, умереть с честью.
Ему не пришлось напоминать солдатам об их обязанности и убеждать их мужественно исполнять свой долг: они так же хорошо, как и он сам, знали, что у них нет другого выхода.
Скрывшись за окопами, защитники крепости стали без перерыва стрелять в индейцев, производя страшные опустошения в их рядах.
Выйдя на площадку, капитан прежде всего увидел старого охотника Белые Глаза.
«Что делает он здесь и как попал сюда?» — подумал он.
Выхватив из-за пояса пистолет, комендант бросился к метису и, схватив его за горло, приставил оружие к его груди.
— Как попал ты в крепость, старая сова? — спросил он с тем хладнокровием, которое американцы наследовали от англичан.
— Как? Да по всей вероятности, прошел в ворота, — отвечал, нимало не смутившись, охотник.
— Разве ты колдун?
— Может быть.
— Ну, довольно шуток, — сказал капитан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25