Тем не менее, он заставил полк отстреляться по новой. Свинец сочно хлюпал в дерн и мох, которыми был обложен бревенчатый каркас укрепления; чучела, увенчанные ржавыми свенскими шеломами, валились одно за другим.Красному как рак полковому Басманов по-отечески сказал, слезая с коня и принимая из рук Ярослава мех с мальвазией:— Хорош полк, только обленился, погряз в Реве-льском вине да кислой капусте. Гоняй их больше, и будешь люб государю.— Да по чучелам этим всяк молодец, — ревниво заметил полковой голова, разглаживая усы и щерясь в сторону полка левой руки, уже марширующему к Ивангороду. — Поглядим, как до живого немца дело дойдет, кто молодец, а кто и не очень.— Верно говоришь, — усмехнулся Басманов. — Поглядим.— Долго ждать ли, княже?— То государю одному ведомо, да Богу, — покривил душой Басманов. Он знал, что ждут лишь появления Курбского и артиллерийского обоза, да вестей с той стороны от верных людей, готовых по первому знаку забивать свинцом запальные отверстия ливонских орудий, опускать подъемные мосты и убивать вестовых.Меж тем главный полк уже начал свое движение к потешной крепостушке. Гуляй-город, страх и ужас татарвы и ногайцев, палочка-выручалочка русской армии!Веками, со времен битвы на Калке и батыева нашествия, сшибались русские конники с восточными по всему Дикому Полю. По-всякому было, по-разному: то мы их, то они нас… Да только нет на Руси стольких удальцов, что за лето могла выродить Степь, безбрежная и бескрайняя, идущая от Дуная до Китая далекого. Да и что греха таить — восточный человек, севший в седло едва ли не с люльки, да взявший саблю едва ли не раньше, чем игрушку, — противник страшный. Трудное и кропотное дело оседлой цивилизации подготовить кавалерию, что сможет потягаться со степными удальцами в чистом поле. И будет та кавалерия малочисленная, потери в ней — невосполнимые.Огнестрельное оружие, которым так кичится Европа, против сабель да луков — слабая защита. Пока пищальники выстрелят свои восемь-десять раз, конники ответят на каждую пулю пятью или шестью стрелами. А летят каленые куда как дальше пищального выстрела, и куда точнее. А потом кончится запас огненного зелья, что мыслимо одному человеку на себе переть, а у ногайца или татарина выбор — брать пи-щальников саблями, или снять с седла еще один тул со стрелами. А в каждом туле их не семь, а полсотни.Расстреляют издалека, навесом, вдрызг и — срам обороняющимся, а потом налетят с гиканьем и свистом, рубя направо и налево. А воина чему-то одному можно хорошо обучить — или бою с холодным оружием, или огненной забаве. Там ли, здесь ли — завсегда слабина. А Степь слабины не прощает.Вот так и возник гуляй-город, основа продвижения Руси в Великую Степь.Басманов сотни раз видел это, но вновь с почти детским интересом принялся наблюдать, как лихо подлетают к центральному полку две телеги, доверху груженные как будто досками. Пока первая шеренга, воткнув в землю бердыши и установив на них стволы, «держит оборону», остальные лихо разбирают дощатые щиты. Пару мгновений, и крепко сколоченные из дубовых да вязовых досок щиты уже установлены на колеса. Три десятка щитов сомкнулись, прикрыв строй полка. Пищали выставлены в заранее прорубленные бойницы, ждут стрельцы приказа.— Как думаешь, Ярослав, — спросил Басманов, силясь высмотреть хоть единый зазор между частями колесного города, — могут немцы вот так, за миг крепость воздвигнуть в чистом поле?— Куда им, княже, — буркнул Ярослав. — Да только срамное это дело — воевать германца, за гуляй-городом отсиживаясь. То не ногайцы и не мордва, а дикий тевтонец. Его в поле охотить надо, рогатиной да шестопером. Иначе за стенами можно от скуки помереть.— Бойцов терять не дело, — покачал головой князь. — Да и не только немец пред нами. Есть и ляхи.Ярослав понимающе замолчал. Он встречался с ляхами. Этот народ умудрился унаследовать рыцарскую доблесть Запада и лихость восточных конников. Столкновение с панцирными гусарами этого племени осталось для него весьма неприятным воспоминанием.— Против ляха, — сказал засечник, — без гуляй-города тяжко будет, княже.— То-то и оно, — похлопал его по плечу Басманов. — Так что нечего нос воротить. Смотри, у тебя глаз наметанный, ладно ли все делают?— Ладно, — нехотя выдавил из себя Ярослав. — Но ладно ли под вражьими стрелами да пулями будет?— А это мы сейчас и посмотрим, — усмехнулся Басманов и подал сигнал нагайкой.Из-за растущей вкривь и вкось чахлой рощицы с гиканьем и молодецким посвистом выскочили дюжины две воев и принялись обходить гуляй-город широким полумесяцем. На полном скаку они пускали стрелы. Даром что вместо втульчатых каленых наконечников оголовья их были обмотаны пенькой и обмазаны смолой — насквозь не пробьет, а с ног сшибет и глаз выбьет.Одновременно в потешной крепостушке также произошло движение. Четверо стрельцов, доселе скрывавшиеся в той же роще выкатили на бруствер трофейную свенскую бомбарду, десятник широко перекрестился и поднес факел.Грохнуло так, что даже привычная ко всему кобыла княжеская недовольно всхрапнула и запрядала ушами, широко раздувая ноздри. Конь Ярослава, словно пригвожденный к месту удилами, даже не покосился в сторону порохового облачка, плывущего с холма к Нарове.Брюква, которой вместо ядрышка была снабжена бомбарда, грохнула в один из щитов, да так, словно великан хватил гуляй-город ногой. Доски выдержали, однако колеса одного из сегментов подвижного укрепления дали задний ход, кому-то из стоявших там досталось по лбу.— Ярослав, — спросил Басманов, — ты сотников упредил?— А то как же? — усмехнулся одними губами за-сечник.Сотники, по условиям княжеской задумки, сказались «убитыми» — опустились на землю и перестали отдавать команды. А конные уже неслись вдоль воды, в обход щитов, хищно нацелившись рубить беззащитных.Ливень потешных стрел барабанил в доски, вновь грохнула бомбарда, еще раз безошибочно поразив цель под холмом.— Бестолковые, — махнул рукой Ярослав. — Татарва бы уже рвала их, словно волк беззащитное стадо.— Нет, гляди-ка, двинулись? — с некоторой толикой удивления отметил Басманов.Заскрипели колеса, колыхнулись щиты, приведенные в движение опомнившимися десятниками. В какой-то миг могло показаться, что гуляй-город пришел в полный беспорядок, но наметанный глаз уловил бы, как лихо закругляется фланг, не давая верховым охватить полк.— Все верно делается, — проворчал Басманов, — хоть и неспешно, словно не воины, а утицы брюхатые.Конники, встретив не беззащитный фланг и тыл стрельцов, а стоящие вкривь да вкось щиты на колесах, не стали кидаться в щели, боясь покалечить коней на стрелецких пиках да бердышах.Они принялись опустошать колчаны, мешая пехоте довершить маневр. Когда потешные стрелы вышли, «вражеская кавалерия» потянулась назад, гогоча во все горло над запыхавшимися и злыми стрельцами. Те потрясали кулаками и грозили набить им морды потом, в Ивангороде.— Сносно, — отрезал Басманов. — Видывал я полки и похуже. А вот ребятам у бомбарды отсыпь се-ребра, Ярослав. Знатно, весьма знатно палили, хотя бы и брюквой. Скажи — князь доволен, даю гулять Два дня.Недовольный, но покорный Ярослав подставил ру-КУ в плотной рукавице, и Басманов, особенно не глядя, сыпанул на нее из кожаного кошеля за поясом. Несколько монет упали под конские копыта, но засечник уже мчался к холму.Вскоре оттуда донеслось в честь Басманова «гой-да!», и полетели вверх лисьи да овчинные шапки.— Как бы бомбарду не забыли на холме от радости, — пробурчал один из донцов, — вертопрахи!Полковые крутились вокруг Басманова, ожидая кто нахлобучки, а кто и похвалы.— Зеленым кафтанам княжье спасибо передайте. Да снимите их на седьмицу с секретов, — сказал Басманов. — Про красных ничего не скажу, но и худого не подумаю Поднатаскаются, щучьи дети. А что до чернокафтанников — полк плох, видит Господь и государь, из рук вон плох— Велеть сотенных пороть, или как, — деловито спросил полковой.Басманов хищно прищурился, гадая, полоснуть ли его по роже нагайкой, или поберечь седины.— Всяк день для полка чтобы начинался и заканчивался у этой потешной крепостицы, — сказал он наконец, справившись с кипевшими в нем страстями. — Палить слитно, гуляй-город ставить, всяко-разно перестраиваться. Не гусей пасти собрались — немца воевать! И сие справлять исправно, взяв на полк также и секреты по Нарове, и иные тяготы с других полков. А на осьмой день погляжу, следует ли кого пороть, илу ноздри каким начальникам рвать клещами за небрежение ратным трудом.Выслушав наказ, полковые порскнули от Басмано ва, словно кролики, увидавшие в траве тень падающе го из поднебесья сокола.— Что скажешь, друг старинный, — спросил Басманов, рыся к городу по истоптанному полю. — По правде ли порешил, или следует круче брать? Ярослав помедлил, тиская бороду.— Полки дрянные, — сказал он наконец, — если на ногайца идти или ляха. На немца сгодятся даже червонные кафтаны. Разумеется, если их добрая кованая рать на конях прикрывать будет. Выстоять, выдержать первый тевтонский натиск они сподобятся, а дальше не их забота, знай — руби да гони.— Не дело на авось полагаться, — бросил Басманов, — но иного не дано нам. Скоро рать разразится, а других полков не сыскать. Надеюсь, что у Курбского во Пскове ладнее людишки подобрались, его удар главным станет.— Туда народ подошел один к одному, — заметил Ярослав. — С засечной черты Тульской, казанские герои, донцов полно да иных казачков.— Вот и ладно, — зевнул князь, — не осрамимся, чай, перед Европой.— Да мудрено с такой силой-то осрамиться, — заулыбался вдруг обычно мрачный Ярослав. — Столько всего нагнали в здешний край, что диву даешься.— Много не мало, — обронил Басманов, придирчиво осматривая новенькие укрепления Ивангорода.— У немца друзей полно, у нас…— Орден всех всегда лаял, — возразил Ярослав.— Какие друзья у этих песьих сынов?— Чудная каша варится сейчас в ляхских зем-лях> — протянул Басманов. — Из Трансильвании пожаловал новый человек, Стефан Баторий величать.Удумал, шельма, ляхов с литвинами под одно крыло взять.— Мыслимое ли дело, княже? — воскликнул за-сечник. — Не силен я в таких делах, но ляхов знаю. Народ отважный, но вздорный, всяк себе сам голова. Оттого и страна их в вечном раздрае. А с литвинами они на ножах. Иной раз соберутся вместе немца убивать, но тут же подерутся и разбегутся.— Оттого-то знать ляхская да литвинская стороннего молодца приглашает. Из своих возьмешь, так сосед возмутиться. Дескать, почему ваш, да не наш…— Поживем, увидим, — заметил Ярослав. — Только ляхи да литвины так же крепко немца не любят, как и мы. Что нам с того, если мир в их землях воцарится?— Они на здешнюю землицу зарятся, — ответил князь. — Как бы поперек нашей правды не пошли.— Так это дело далекое, — словно бы отмахнулся от надоедливой мушки Ярослав. — С ними спор случится только после, когда Ливонию сломаем. Тогда и станем думать про этого Батория.Басманов на то ничего не ответил, задумавшись крепко.Молча прошел он в свои палаты, молча дал снять с себя бронь и выпил квасу.Трансильванский магнат давно беспокоил опричников. Ярый, почти фанатичный католик, Стефан по приказу из Рима в своей вотчине подавил несколько славянских выступлений против папистов. Подавил с удивительным зверством, закапывая мятежников вземлю живыми, варя их в медных котлах и сдирая кожу с пленных.Иоанн, натура впечатлительная, велел прознать, какова родня сего лиходея.Басманов через своих людишек в Праге да Пеште прознал, и ахнул. Родня у вероятного объединителя ляхов и литвинов оказалась под стать его делам.Елизавета Батори — венгерская вурдалачка, знаменитая на всю Европу тем, что самолично выкалывала спицами глаза служанкам, принимала ванны из крови убиенных слуг, баловалась чернокнижьем и велела челяди воровать крестьянских детей. Многие десятилетия терзала она всю округу, пока вести о столь неслыханных злодеяниях не дошли до церковных кругов.Замок Батори был взят штурмом, в подвалах нашли груду детских черепов и пресловутые ванны, клетки для пленников и хитрые пыточные машинки, заказанные у лучших оружейных механиков Европы. Скорый церковный суд приговорил ведьму к смерти.Трансильванский магнат приложил немало усилий и золота, чтобы история сия забылась и не связывалась с его собственной семьей.Заинтересовавшиеся кровными узами Стефана, людишки Басманова копали и копали, пока не выудили на свет божий и вовсе неприглядное.Знаменитый граф Дракула, Влад Цепеш, князь, сажавший людей сотнями на колы и также увлекавшийся чернокнижьем, был в родстве с Трансильванским домом аккурат через Елизавету Батори.— И что, князь, — спрашивал молодой царь у докладывающего Басманова, — верны ли слухи, что оный Влад по сю пору ночами порхает над Дунаем нетопырем да пьет кровь христианских младенцев?— Вести издалека редко бывают верными, — уклончиво отвечал опричник. — Одно ясно — трансильванское душегубство и измывательство над православными не случайно. Молодой Баторий недалеко ушел от своих славных предков.— Так не пущать его к ляхам да литвинам, — грохнул по столу Иван. — Цельного Антихриста нам готовят в соседи!— А как не пускать-то? — спросил Басманов. — Воевать их? Так под нашим натиском они еще вернее сплотятся вокруг семейки Батори. А так, глядишь, пронесет.— Вечно вы все на авось, — заворчал царь, успокаиваясь после минутной вспышки. — Аадно, с делами вурдалачьими после разберемся, как и с ляхами Ты мне про Ливонскую землю толкуй, остальное после договорим.С того разговора минуло пару лет, много воды утекло.Стефан Баторий гостил при европейских дворах, угодничая с дамами и ведя хитрые разговоры с владыками Один за другим хоругви ляхские и литвинские приходили под знамена новоявленного владыки.Вместо разрозненных кланов восточных славян, принявших католичество, на границе Руси возникало новое мощное государство, потенциально представлявшее угрозу весьма нешуточную, в отличие от бутафорского Ливонского Ордена, осколка крестовых походов.Баторий умело играл на желании поляков и их соседей вернуть у одряхлевших крестоносцев свои древние прибалтийские земли. Имел он крепкую руьу в Риме, а там уже списали немецких рыцарей со счета.Папы так и не простили ливонцам их измены в пой-не с протестантами, когда рыцари вдруг в одночасье переметнулись к лютеранам. Так что ситуация в восточноевропейской политике получилась довольно странная — бывший враг всех славян Папа Римский благосклонно взирал на дело объединения Литвы и Польши, откровенно науськивая их на Ливонию. Рим vote не видел балтийский вопрос как противостояние Славян и «цивилизованных европейцев». Кардиналы и их глава усматривали в заваривающейся каше лишь сдно — Речь Посполитая обещает быть верным католическим бастионом на востоке, а Ливония — оплот ереси.В принципе, католическая церковь спокойно перенесла бы оккупацию русскими орденских земель, но еще лучше, рассудили в Риме, если в тевтонских замках засядут пусть и славяне, но католического обряда.Все это было весьма на руку Баторию, который ловил в мутной водице крупную рыбу — корону Речи Посполитой.Басманов, задумчиво жуя севрюжину, развалился на устланной шкурами лавке, представляя себе деятелей этой интриги в лицах.— Если говорить о пушках и саблях, — промолвил он вслух, — то мы готовы к большой войне. А во всем остальном — требуется попридержать коней, да выждать.— О чем остальном-то? — хохотнул Ярослав, лихо отделяя кинжалом от могучей оленьей ноги лакомый кусочек. — Пуля завсегда пуля, клинок завсегда клинок. Побьем мы их, хоть с Баторием, хоть без Ба-тория. Как предки бивали.— Ой ли? — усомнился Басманов. — Немец и свен — враг чахлый и дохлый. А вот братья-славяне. да еще и объединенные единой лихой волей…— Предал веру — значит, душа с червоточиной, — безжалостно заключил Ярослав, вгрызаясь в мосол. — Ас гнилым нутром в бою туго. Нет лихости да куража, дроженицы всю отвагу забирают.— Дроженицы — то языческие басни поганые, — осерчал князь. — А если не разумеешь ничего в том, о чем глаголю, так помолчи! Ешь вот олений бок, да запивай медами.— Как скажешь, батько, — повеличав воеводу на донской манер, Ярослав вернулся к дичи, решив не перечить Басманову.Трапезничали в тишине, только шуршали полы одежд подносивших и уносивших блюда прислужников.— Ты помнишь Фему, Ярослав? — спросил вдруг Басманов, когда уже встали и подошли они к резному окну, выходящему на ярмарочную площадь.— Как их упырей забудешь? — у засечника а>ь глаз недобро задергался. — Только попритихли они что-то.Речь шла о тайной организации, созданной давным-давно в недрах Ливонского Ордена для борьбы с инакомыслием. Члены Фемы занимались для ордена также разведкой и политическими убийствами.Тот же Веред Гугнявый мог бы поразить князя, сообщив, что Фемгерихт (верховный суд тайной организации) переживет даже Гитлера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30