Щеки Райгопы вспыхнули алым румянцем.
Ее брат Скрейнвуд наблюдал за нами, пока мы садились. Мне бы, наверное, лучше воздержаться от описания принца, но все же совсем ничего не рассказать о нем было бы неправильно, потому что в моей истории он сыграл далеко не последнюю роль. Скрейнвуд был также красив, хотя и совсем не похож на свою сестру. Разница в возрасте между ним и Райгопой составляла тринадцать лет. Это значит, что принц был старше меня почти вдвое. Высокий и стройный, но все же ниже меня ростом, с каштановыми волосами и карими, слишком близко, на мой взгляд, посаженными глазами — так можно вкратце описать его внешность.
Не так уж много я знал о Скрейнвуде тогда. Мне, как и любому жителю Ориозы, было лишь известно, что принц женат, что у него двое сыновей, которым еще очень далеко до Лунного месяца. Жена Скрейнвуда, принцесса Мурозо, и дети находились в Мередо. Поговаривали, что этот брак носил чисто политический характер.
Садясь, я поймал на себе взгляд принца. Когда я появился на празднике в роли помощника лорда Норрингтона, Скрейнвуд ни разу даже не посмотрел на меня. Здесь я впервые заметил, что он обратил на меня внимание. И с этого момента я понял, что принц не любит меня, а я — его. Я не знаю, как по одному только взгляду я мог определить враждебность Скрейнвуда по отношению к себе. Пожар ненависти разгорелся в нем, пожалуй, с того самого момента, как принц узнал о моем существовании.
Как раз напротив нас разместилась делегация из Альциды — принц Август и его отец Пенезиус. Посланники остальных государств сидели под флагом Лиги Валентина, слева от них я увидел представителей Окраннела. Райманция прибыла на встречу от лица правителей всей Эстинской империи, Хаорра представляла Древний Союз, а под сверкающим флагом с эльфийскими письменами расположился Джентеллин. Король Пенезиус поднялся.
— Похоже, дорогая королева Ланиветта, прибыли ваши удивительные молодые воины.
Королева даже не пошевелилась, но герцог Ларнер повернулся к нам и рукой сделал нам знак, чтобы мы встали. Мы так и сделали, лорд Норрингтон поднялся вместе с нами.
Правитель Альциды улыбнулся:
— От лорда Норрингтона мы слышали о тех поступках, которые вы совершили. Нам также сообщили, что в черном городе Атвале вы разгромили войско из более чем двухсот бормокинов. Мы все, конечно, понимаем, насколько ужасной была эта битва, и то, что вы в ней выжили, говорит о том, какие вы прекрасные воины. Но все же многие из нас никак не могут поверить в то, что такая небольшая группа могла разбить орду, в десять раз превосходящую вас по численности, и остаться в живых. Разве может быть правдой то, что нам сказали?
Я не знал, что на это ответить, но Ли тут же нашелся:
— Ваши величества, мне неизвестно, что именно поведал вам мой отец, но, зная его, могу предположить, что лорд Норрингтон проявил чрезвычайную скромность, упоминая свои заслуги, и преувеличил наши, оправданием чему может служить лишь его гордость за нас. Ориоза, как известно, пострадала не от одного захватнического нападения — сначала урЗрети, потом Кирун, затем — всего лишь век назад — Крикук. Поэтому наша нация давно стоит перед необходимостью воспитывать хороших воинов, чтобы быть в состоянии справиться с авроланской угрозой. Возможно, более доказательным, чем то, что выжили мы и еще несколько наших товарищей, для вас окажется тот факт, что одиннадцать наших людей погибли в Атвале.
И если честно, мы не знаем точно, сколько авроланов на нас напало. Разведчики действительно насчитали две сотни, но, возможно, их было больше или, напротив, чуть меньше. В битве за жизнь некогда пересчитывать мертвых врагов.
Мы с Неем просто кивали, пока Ли произносил свою речь.
Король Пенезиус прищурил карие глаза.
— Смелые слова, но они не дают ответа на мой вопрос. Можно ли считать правдой то, что вы говорите о нависшей над нами угрозе?
Ли поднял подбородок, наверное, затем, чтобы всем было виден шарф Райгопы у него на шее.
— Один ли, два ли, пять, двадцать или двести бормокинов — не имеет значения. Вы все признаете, что мы с ними сражались, но спрашивать здесь об их количестве — все равно что интересоваться у вымокшего под дождем человека о том, сколько капель на него упало. Я могу уверить вас, что в этой битве наша одежда насквозь пропиталась кровью как авроланских врагов, так и наших друзей. Неважно, сколько бормокинов, вилейнов и темериксов мы уничтожили, главное — то, что мы сражались с ними в Ориозе и по пути сюда. И еще важнее то, что авроланы, которые напали на нас в Атвале, явно имели своей целью не дать нам добраться до Ислина. Если вам не совсем понятно это предзнаменование, то я позволю себе предсказать кровавый ливень, страшный кровавый ливень, поток, который может смыть всех нас.
Я был восхищен ораторским искусством моего друга и старался изо всех сил сдержать улыбку, но Райгопа, похоже, и не собиралась скрывать свое впечатление от выступления Ли. Она счастливо улыбалась ему. Герцог поблагодарил нас кивком, затем поднялся принц Скрейнвуд. Я видел, как его губы вытянулись в тонкую линию.
— Нет сомнения, ваши высочества, что нам предстоит серьезное обсуждение, но дети не должны в нем участвовать, поэтому, думаю, этих мальчиков можно отпустить, хотя на то, что рассказал Босли Норрингтон, конечно, нельзя не обратить внимания. — Принц поднял голову и выпрямился. — Мы стоим на пороге кризиса. А то, что он когда-либо наступит, было ясно уже в начале этого века. Если мы не сможем справиться с ним сейчас, то не сделаем этого никогда.
Лорд Норрингтон похлопал сына по плечу, и Ли повел нас к выходу. Когда двери зала захлопнулись за нами, он оперся спиной о стену и чуть не сполз на пол, но мы с Неем удержали Ли. Его руки тряслись, губы пересохли.
— Не могу поверить, что я сказал это.
— Отличная речь. — Ней улыбнулся. — По-моему, она произвела впечатление на принцессу.
Лицо Ли озарилось улыбкой.
— Да, я это заметил. Как думаешь, Хокинс, я и впрямь неплохо выступил?
Я кивнул.
— Ты все верно изложил. Они, видимо, никак не хотели верить твоему отцу, боялись признаться себе, что их собственная жизнь, их будущее в опасности. Ты втолковал им, что это неправильная позиция, и принц тебя поддержал.
— А ведь поддержал, правда? — Ли выпрямился. — Интересный он человек, этот наш будущий король.
— Довольно быстро, однако, он нас оттуда выпроводил.
Я вздрогнул.
— По-моему, он меня невзлюбил.
— Думаю, Скрейнвуд нас всех невзлюбил, ведь мы отвлекли внимание публики от его собственной персоны. — Ли тронул пальцем перо темерикса на своей маске. — Видели его маску? На ней только почетные ленты военных подразделений. Принц вдвое старше каждого из нас и еще ничего не сделал за свою жизнь. А мы, юнцы из провинции, которые еще даже не миновали свой Лунный месяц, уже убивали темериксов и прочих авроланских тварей.
Я нахмурился:
— То есть ты хочешь сказать, что он нам завидует?
— Ну конечно! Надо будет понаблюдать за Скрейнвудом.
— Я бы лучше понаблюдал за его сестрой.
Ней кивнул:
— Я тоже не прочь.
— Да, друзья мои, тут я с вами полностью согласен. — Ли похлопал по плечу меня, потом Нея, и повел нас по коридору к выходу из крепости. — Но эту обязанность я, пожалуй, возьму на себя.
Глава 19
В течение нескольких последующих дней лорд Норрингтон участвовал в заседаниях Совета Королей. Мы же провели это время, гуляя по городу, участвуя в празднике, а также посещая залы Рыцарей Феникса, где нам рассказывали об истории Братства. В уроках, которые давали нам наши учителя, чувствовалось, что те или иные события освещаются с позиций Лиги. Тем не менее мы не заметили никакой предвзятости по отношению к Ориозе со стороны наших наставников. Их поражала наша способность быстро усваивать все, чему нас учили. Мы, как губки, впитывали тот материал, которым должен владеть каждый Оперившийся Птенец.
Атмосфера праздника заметно переменилась за эти несколько дней. Фестиваль больше не казался нам веселым и оживленным. Одной из причин этого, наверное, было мрачное настроение Ли. Погруженный в раздумья о Райгопе, он с каждым днем становился все более угрюмым. Мне и раньше доводилось видеть Ли таким, и последней виновницей его меланхолии была Нольда Диспер. Каждый раз Норрингтон, лишенный возможности лицезреть объект своего обожания, впадал в беспросветное уныние. Я научился не обращать внимания на подобные вещи, а вот Нея это огорчало и беспокоило. Он раздражался и злился на Ли, и из-за этого у нас постоянно возникали какие-то трения.
Мне было интересно наблюдать за жизнью Ислина. Чем ближе я узнавал город, тем чаще вспоминал напутственные предостережения моего отца. Здесь были и мошенники, ловко надувающие народ во всякого рода азартных играх, и убийцы, нападающие на подвыпивших горожан или гостей Ислина в узких переулках. Лжекалеки выманивали деньги у сострадательных прохожих, а воры-карманники, обходясь без подобных жалостливых представлений, просто отбирали у народа то, что хотели получить.
Балаган, в котором Ли с завязанными глазами произвел свой знаменитый выстрел в оленя, сделался необычайно популярным. Его хозяин передвинул оленя футов на двадцать подальше от стрелка, сам нахлобучил маску на лицо и принялся зазывать народ попытать удачу — попасть в цель вслепую, как это могут делать лучники из Ориозы. Желающие спасти репутацию своей нации повалили к нему толпами, пополняя медными монетками карманы предприимчивого хозяина лавки.
Когда мы проходили мимо него, тот или и в самом деле не признал нас, или просто сделал вид, что больше похоже на правду. Ней собирался было сорвать маску с обманщика и разоблачить его, но я удержал друга от этого жестокого поступка. Ли тоже меня поддержал.
— Ну подумай, Ней. Этот человек тут из кожи вон лезет, чтобы раструбить на весь мир о нашем мастерстве. Никакая история о бормокинах не сравнится с его славными рассказами о нас.
Однажды днем мы разделились и пошли поодиночке в разные части города. Не подумайте, что мы поссорились, просто каждый из нас отправился на поиски подарков двум другим. Лунный месяц подходил к концу. Совсем скоро нам предстояло получить первые взрослые маски и, по традиции, принять подарки от друзей. Дарили, как правило, что-то необычное, но в то же время не очень дорогое — хотя принц Скрейнвуд, например, получил титул и замок в день окончания Лунного месяца.
На подарки нам, конечно, нужны были деньги, но эта проблема решилась для нас очень просто. Лорд Норрингтон вручил каждому из нас по три золотых монеты и сказал, что это — награда от королевы Ланиветты за наши заслуги перед Ориозой. Итак, щедро одаренные ее величеством, мы разошлись в разные стороны.
Я выбрал извилистую дорожку и прошел по ней чуть ли не через весь Ислин. Я надеялся купить каждому из своих друзей что-нибудь особенное, такое, чтобы оно было и полезным, и запоминающимся, и прослужить могло долго. Мне хотелось, чтобы этот подарок напоминал им о прекрасном времени, проведенном нами вместе. Множество самых разнообразных вещей, встретившихся мне на пути, отвечало этим пожеланиям.
Все товары, привезенные на праздник из других земель, уже разобрали. Одежда, сделанная в Альциде, не подошла бы для Ориозы, и дело тут не в пестрых красках, а в том, что материя, из которой вся она была сшита, оказалась чересчур тонкой. Эти вещи Ли с Неем проносили бы пару недель, а потом забросили бы до следующего лета, тем более что в Вальсине оно было довольно прохладным и коротким.
Наконец в нижней части города, у пристани, я нашел то, что искал. Моряки с разных кораблей распродавали здесь всякие вещицы, привезенные ими из дальних путешествий. У одного мужчины, только что вернувшегося из Сварской, портового города в Окраннеле, была куртка из шерсти черной овцы мехом наружу. Те, кому он пытался ее предложить, шарахались в сторону от этого человека и, прибавляя шаг, уходили прочь. Из увиденного я сделал вывод, что в Альциде к черной шерсти относились с недоверием и даже с опаской. Наверное, она считалась плохой приметой и поэтому каждый старался держаться подальше. Куртка показалась мне достаточно большой, она вполне бы подошла Нею. Я выждал, пока человек окончательно убедится в том, что его товар никто не хочет покупать, и подошел к продавцу как раз в тот момент, когда тот уже отчаялся получить за куртку хоть какие-то деньги.
Я знал, как нужно торговаться, — научился этому у мамы, когда ходил с ней на рынок. Как и подобает, мне пришлось выслушать слезливую историю торговца о том, что эту вещь он привез для своего любимого отца, но тот скончался, пока сын был в море. Теперь этот человек нуждался в деньгах, чтобы похоронить как следует своего родителя и сделать пожертвования в Храме Смерти для поминовения отца. Я, конечно, посочувствовал бедняге и выразил готовность ему помочь. Тут-то мы и начали торговаться.
Человек назвал мне цену в четыре золотых, а я сбил ее до одного золотого и пяти серебряных и пообещал, что заплачу два золотых, если в придачу к куртке он отдаст мне еще и резную малахитовую подвеску — фигурку Ареля, божка Удачи. Торговец согласился, и сделка состоялась.
Куртка так на мне болталась, что я даже удивился, каких же огромных размеров была, наверное, та овца, из которой сшили эту вещицу, — думаю, с крупного медведя.
Я поспешил в гостиницу. Там я попросил Северуса спрятать на время мой подарок Нею. Он согласился, но весьма неохотно.
— В Альциде, мой молодой господин, черная овца — дурное предзнаменование.
— Я знаю. — Я дотронулся рукой до фигурки Ареля на шее. — Но я не боюсь, потому что у меня есть этот амулет, который приносит удачу. Я теперь удачливее любого присутствующего в этой комнате.
Я произнес эти слова довольно громко, обратив тем самым на себя внимание приземистого толстяка, сидящего в углу.
— Удачливее?
— Именно.
Северус покачал головой, давая мне понять, чтобы я не связывался с этим человеком. Я улыбнулся хозяину гостиницу и снова дотронулся до амулета.
Мне повезло, что я нашел эту куртку, и повезет еще раз, я чувствую это.
— Не желаете ли попытать удачу? — человек поманил меня рукой, чтобы я присел за его столик, на котором стояли в ряд три перевернутых кубка и лежал деревянный шарик размером с виноградину. Он взял шарик и положил его под центральный кубок, затем начал двигать все три, как бы перемешивая их. Толстяк проделывал это движение довольно медленно, так что мне не составило труда проследить за кубком, под которым находился шарик. Он перестал передвигать их и спросил:
— Ну что, найдете шарик?
Я указал на кубок справа, человек приподнял его — деревянный шарик, действительно, был там.
— Прекрасно, попробуйте еще раз.
Я улыбнулся и потеребил пальцами свой амулет.
— Я не проиграю.
И снова толстяк перетасовал кубки, и снова я выбрал правильный.
— Да это же и ребенок сумеет.
— Ну что ж, — предложил тот, — можно сделать нашу игру более интересной.
— Как же?
— Поставить на кон деньги. Я заплачу вам втрое больше, чем предложите вы мне, если вы выиграете.
Я захлопал глазами.
— У меня есть только одна золотая монета.
Толстяк засунул руку в небольшой мешочек на ремне, извлек из него три золотых, положил их стопочкой на стол и добавил сверху мою монету.
— Итак, начнем, следите за шариком.
Толстяк снова поместил шарик под центральный кубок и начал перетасовку, только на этот раз он двигал кубки гораздо быстрее. Я изо всех сил старался не упустить из виду нужный, но все-таки не смог этого сделать. Человек прекратил переставлять кубки и посмотрел на меня.
— Какой на этот раз, сэр?
Правой рукой я поглаживал амулет, а левой указал на один из кубков.
— Вот этот! Нет, постойте-ка, думаю, этот! Нет, нет, подождите немного. Я знаю, который!
Я привстал и двумя руками поднял два крайних кубка. Под ними ничего не оказалось.
— Ну конечно, я так и знал. Шарик в среднем!
Толстяк заморгал и потянулся правой рукой за монетами. Я нагнулся к нему и схватил его левую руку, сжатую в кулак. Я налег на нее всем своим весом и прижал руку к столу.
— Думаю, мой друг, если я разожму ваш кулак, то обнаружу в нем шарик, маленький деревянный шарик. Ну, разве не везение, а?
— Возможно, но только не для тебя. — Жулик повернул голову в сторону и кивнул. Со стула тут же привстал жирный громила и направился к нашему столику. — Ты проиграл, мой мальчик, уходи отсюда поскорей, пока еще можешь ходить.
— Нет, нет, нет, мой дорогой господин, вы все неправильно истолковали, совершенно неправильно. — Я услышал смех Ли, он тоже шел к нам. — Вы не учли, что мой друг необыкновенно удачлив.
Жулик ухмыльнулся:
— А мой друг очень большой.
— Да, действительно, зато он не такой беспощадный, как наш. — Ли оглянулся через плечо. В это время в дверном проеме появился Резолют, который пригнулся, чтобы не задеть головой балку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Ее брат Скрейнвуд наблюдал за нами, пока мы садились. Мне бы, наверное, лучше воздержаться от описания принца, но все же совсем ничего не рассказать о нем было бы неправильно, потому что в моей истории он сыграл далеко не последнюю роль. Скрейнвуд был также красив, хотя и совсем не похож на свою сестру. Разница в возрасте между ним и Райгопой составляла тринадцать лет. Это значит, что принц был старше меня почти вдвое. Высокий и стройный, но все же ниже меня ростом, с каштановыми волосами и карими, слишком близко, на мой взгляд, посаженными глазами — так можно вкратце описать его внешность.
Не так уж много я знал о Скрейнвуде тогда. Мне, как и любому жителю Ориозы, было лишь известно, что принц женат, что у него двое сыновей, которым еще очень далеко до Лунного месяца. Жена Скрейнвуда, принцесса Мурозо, и дети находились в Мередо. Поговаривали, что этот брак носил чисто политический характер.
Садясь, я поймал на себе взгляд принца. Когда я появился на празднике в роли помощника лорда Норрингтона, Скрейнвуд ни разу даже не посмотрел на меня. Здесь я впервые заметил, что он обратил на меня внимание. И с этого момента я понял, что принц не любит меня, а я — его. Я не знаю, как по одному только взгляду я мог определить враждебность Скрейнвуда по отношению к себе. Пожар ненависти разгорелся в нем, пожалуй, с того самого момента, как принц узнал о моем существовании.
Как раз напротив нас разместилась делегация из Альциды — принц Август и его отец Пенезиус. Посланники остальных государств сидели под флагом Лиги Валентина, слева от них я увидел представителей Окраннела. Райманция прибыла на встречу от лица правителей всей Эстинской империи, Хаорра представляла Древний Союз, а под сверкающим флагом с эльфийскими письменами расположился Джентеллин. Король Пенезиус поднялся.
— Похоже, дорогая королева Ланиветта, прибыли ваши удивительные молодые воины.
Королева даже не пошевелилась, но герцог Ларнер повернулся к нам и рукой сделал нам знак, чтобы мы встали. Мы так и сделали, лорд Норрингтон поднялся вместе с нами.
Правитель Альциды улыбнулся:
— От лорда Норрингтона мы слышали о тех поступках, которые вы совершили. Нам также сообщили, что в черном городе Атвале вы разгромили войско из более чем двухсот бормокинов. Мы все, конечно, понимаем, насколько ужасной была эта битва, и то, что вы в ней выжили, говорит о том, какие вы прекрасные воины. Но все же многие из нас никак не могут поверить в то, что такая небольшая группа могла разбить орду, в десять раз превосходящую вас по численности, и остаться в живых. Разве может быть правдой то, что нам сказали?
Я не знал, что на это ответить, но Ли тут же нашелся:
— Ваши величества, мне неизвестно, что именно поведал вам мой отец, но, зная его, могу предположить, что лорд Норрингтон проявил чрезвычайную скромность, упоминая свои заслуги, и преувеличил наши, оправданием чему может служить лишь его гордость за нас. Ориоза, как известно, пострадала не от одного захватнического нападения — сначала урЗрети, потом Кирун, затем — всего лишь век назад — Крикук. Поэтому наша нация давно стоит перед необходимостью воспитывать хороших воинов, чтобы быть в состоянии справиться с авроланской угрозой. Возможно, более доказательным, чем то, что выжили мы и еще несколько наших товарищей, для вас окажется тот факт, что одиннадцать наших людей погибли в Атвале.
И если честно, мы не знаем точно, сколько авроланов на нас напало. Разведчики действительно насчитали две сотни, но, возможно, их было больше или, напротив, чуть меньше. В битве за жизнь некогда пересчитывать мертвых врагов.
Мы с Неем просто кивали, пока Ли произносил свою речь.
Король Пенезиус прищурил карие глаза.
— Смелые слова, но они не дают ответа на мой вопрос. Можно ли считать правдой то, что вы говорите о нависшей над нами угрозе?
Ли поднял подбородок, наверное, затем, чтобы всем было виден шарф Райгопы у него на шее.
— Один ли, два ли, пять, двадцать или двести бормокинов — не имеет значения. Вы все признаете, что мы с ними сражались, но спрашивать здесь об их количестве — все равно что интересоваться у вымокшего под дождем человека о том, сколько капель на него упало. Я могу уверить вас, что в этой битве наша одежда насквозь пропиталась кровью как авроланских врагов, так и наших друзей. Неважно, сколько бормокинов, вилейнов и темериксов мы уничтожили, главное — то, что мы сражались с ними в Ориозе и по пути сюда. И еще важнее то, что авроланы, которые напали на нас в Атвале, явно имели своей целью не дать нам добраться до Ислина. Если вам не совсем понятно это предзнаменование, то я позволю себе предсказать кровавый ливень, страшный кровавый ливень, поток, который может смыть всех нас.
Я был восхищен ораторским искусством моего друга и старался изо всех сил сдержать улыбку, но Райгопа, похоже, и не собиралась скрывать свое впечатление от выступления Ли. Она счастливо улыбалась ему. Герцог поблагодарил нас кивком, затем поднялся принц Скрейнвуд. Я видел, как его губы вытянулись в тонкую линию.
— Нет сомнения, ваши высочества, что нам предстоит серьезное обсуждение, но дети не должны в нем участвовать, поэтому, думаю, этих мальчиков можно отпустить, хотя на то, что рассказал Босли Норрингтон, конечно, нельзя не обратить внимания. — Принц поднял голову и выпрямился. — Мы стоим на пороге кризиса. А то, что он когда-либо наступит, было ясно уже в начале этого века. Если мы не сможем справиться с ним сейчас, то не сделаем этого никогда.
Лорд Норрингтон похлопал сына по плечу, и Ли повел нас к выходу. Когда двери зала захлопнулись за нами, он оперся спиной о стену и чуть не сполз на пол, но мы с Неем удержали Ли. Его руки тряслись, губы пересохли.
— Не могу поверить, что я сказал это.
— Отличная речь. — Ней улыбнулся. — По-моему, она произвела впечатление на принцессу.
Лицо Ли озарилось улыбкой.
— Да, я это заметил. Как думаешь, Хокинс, я и впрямь неплохо выступил?
Я кивнул.
— Ты все верно изложил. Они, видимо, никак не хотели верить твоему отцу, боялись признаться себе, что их собственная жизнь, их будущее в опасности. Ты втолковал им, что это неправильная позиция, и принц тебя поддержал.
— А ведь поддержал, правда? — Ли выпрямился. — Интересный он человек, этот наш будущий король.
— Довольно быстро, однако, он нас оттуда выпроводил.
Я вздрогнул.
— По-моему, он меня невзлюбил.
— Думаю, Скрейнвуд нас всех невзлюбил, ведь мы отвлекли внимание публики от его собственной персоны. — Ли тронул пальцем перо темерикса на своей маске. — Видели его маску? На ней только почетные ленты военных подразделений. Принц вдвое старше каждого из нас и еще ничего не сделал за свою жизнь. А мы, юнцы из провинции, которые еще даже не миновали свой Лунный месяц, уже убивали темериксов и прочих авроланских тварей.
Я нахмурился:
— То есть ты хочешь сказать, что он нам завидует?
— Ну конечно! Надо будет понаблюдать за Скрейнвудом.
— Я бы лучше понаблюдал за его сестрой.
Ней кивнул:
— Я тоже не прочь.
— Да, друзья мои, тут я с вами полностью согласен. — Ли похлопал по плечу меня, потом Нея, и повел нас по коридору к выходу из крепости. — Но эту обязанность я, пожалуй, возьму на себя.
Глава 19
В течение нескольких последующих дней лорд Норрингтон участвовал в заседаниях Совета Королей. Мы же провели это время, гуляя по городу, участвуя в празднике, а также посещая залы Рыцарей Феникса, где нам рассказывали об истории Братства. В уроках, которые давали нам наши учителя, чувствовалось, что те или иные события освещаются с позиций Лиги. Тем не менее мы не заметили никакой предвзятости по отношению к Ориозе со стороны наших наставников. Их поражала наша способность быстро усваивать все, чему нас учили. Мы, как губки, впитывали тот материал, которым должен владеть каждый Оперившийся Птенец.
Атмосфера праздника заметно переменилась за эти несколько дней. Фестиваль больше не казался нам веселым и оживленным. Одной из причин этого, наверное, было мрачное настроение Ли. Погруженный в раздумья о Райгопе, он с каждым днем становился все более угрюмым. Мне и раньше доводилось видеть Ли таким, и последней виновницей его меланхолии была Нольда Диспер. Каждый раз Норрингтон, лишенный возможности лицезреть объект своего обожания, впадал в беспросветное уныние. Я научился не обращать внимания на подобные вещи, а вот Нея это огорчало и беспокоило. Он раздражался и злился на Ли, и из-за этого у нас постоянно возникали какие-то трения.
Мне было интересно наблюдать за жизнью Ислина. Чем ближе я узнавал город, тем чаще вспоминал напутственные предостережения моего отца. Здесь были и мошенники, ловко надувающие народ во всякого рода азартных играх, и убийцы, нападающие на подвыпивших горожан или гостей Ислина в узких переулках. Лжекалеки выманивали деньги у сострадательных прохожих, а воры-карманники, обходясь без подобных жалостливых представлений, просто отбирали у народа то, что хотели получить.
Балаган, в котором Ли с завязанными глазами произвел свой знаменитый выстрел в оленя, сделался необычайно популярным. Его хозяин передвинул оленя футов на двадцать подальше от стрелка, сам нахлобучил маску на лицо и принялся зазывать народ попытать удачу — попасть в цель вслепую, как это могут делать лучники из Ориозы. Желающие спасти репутацию своей нации повалили к нему толпами, пополняя медными монетками карманы предприимчивого хозяина лавки.
Когда мы проходили мимо него, тот или и в самом деле не признал нас, или просто сделал вид, что больше похоже на правду. Ней собирался было сорвать маску с обманщика и разоблачить его, но я удержал друга от этого жестокого поступка. Ли тоже меня поддержал.
— Ну подумай, Ней. Этот человек тут из кожи вон лезет, чтобы раструбить на весь мир о нашем мастерстве. Никакая история о бормокинах не сравнится с его славными рассказами о нас.
Однажды днем мы разделились и пошли поодиночке в разные части города. Не подумайте, что мы поссорились, просто каждый из нас отправился на поиски подарков двум другим. Лунный месяц подходил к концу. Совсем скоро нам предстояло получить первые взрослые маски и, по традиции, принять подарки от друзей. Дарили, как правило, что-то необычное, но в то же время не очень дорогое — хотя принц Скрейнвуд, например, получил титул и замок в день окончания Лунного месяца.
На подарки нам, конечно, нужны были деньги, но эта проблема решилась для нас очень просто. Лорд Норрингтон вручил каждому из нас по три золотых монеты и сказал, что это — награда от королевы Ланиветты за наши заслуги перед Ориозой. Итак, щедро одаренные ее величеством, мы разошлись в разные стороны.
Я выбрал извилистую дорожку и прошел по ней чуть ли не через весь Ислин. Я надеялся купить каждому из своих друзей что-нибудь особенное, такое, чтобы оно было и полезным, и запоминающимся, и прослужить могло долго. Мне хотелось, чтобы этот подарок напоминал им о прекрасном времени, проведенном нами вместе. Множество самых разнообразных вещей, встретившихся мне на пути, отвечало этим пожеланиям.
Все товары, привезенные на праздник из других земель, уже разобрали. Одежда, сделанная в Альциде, не подошла бы для Ориозы, и дело тут не в пестрых красках, а в том, что материя, из которой вся она была сшита, оказалась чересчур тонкой. Эти вещи Ли с Неем проносили бы пару недель, а потом забросили бы до следующего лета, тем более что в Вальсине оно было довольно прохладным и коротким.
Наконец в нижней части города, у пристани, я нашел то, что искал. Моряки с разных кораблей распродавали здесь всякие вещицы, привезенные ими из дальних путешествий. У одного мужчины, только что вернувшегося из Сварской, портового города в Окраннеле, была куртка из шерсти черной овцы мехом наружу. Те, кому он пытался ее предложить, шарахались в сторону от этого человека и, прибавляя шаг, уходили прочь. Из увиденного я сделал вывод, что в Альциде к черной шерсти относились с недоверием и даже с опаской. Наверное, она считалась плохой приметой и поэтому каждый старался держаться подальше. Куртка показалась мне достаточно большой, она вполне бы подошла Нею. Я выждал, пока человек окончательно убедится в том, что его товар никто не хочет покупать, и подошел к продавцу как раз в тот момент, когда тот уже отчаялся получить за куртку хоть какие-то деньги.
Я знал, как нужно торговаться, — научился этому у мамы, когда ходил с ней на рынок. Как и подобает, мне пришлось выслушать слезливую историю торговца о том, что эту вещь он привез для своего любимого отца, но тот скончался, пока сын был в море. Теперь этот человек нуждался в деньгах, чтобы похоронить как следует своего родителя и сделать пожертвования в Храме Смерти для поминовения отца. Я, конечно, посочувствовал бедняге и выразил готовность ему помочь. Тут-то мы и начали торговаться.
Человек назвал мне цену в четыре золотых, а я сбил ее до одного золотого и пяти серебряных и пообещал, что заплачу два золотых, если в придачу к куртке он отдаст мне еще и резную малахитовую подвеску — фигурку Ареля, божка Удачи. Торговец согласился, и сделка состоялась.
Куртка так на мне болталась, что я даже удивился, каких же огромных размеров была, наверное, та овца, из которой сшили эту вещицу, — думаю, с крупного медведя.
Я поспешил в гостиницу. Там я попросил Северуса спрятать на время мой подарок Нею. Он согласился, но весьма неохотно.
— В Альциде, мой молодой господин, черная овца — дурное предзнаменование.
— Я знаю. — Я дотронулся рукой до фигурки Ареля на шее. — Но я не боюсь, потому что у меня есть этот амулет, который приносит удачу. Я теперь удачливее любого присутствующего в этой комнате.
Я произнес эти слова довольно громко, обратив тем самым на себя внимание приземистого толстяка, сидящего в углу.
— Удачливее?
— Именно.
Северус покачал головой, давая мне понять, чтобы я не связывался с этим человеком. Я улыбнулся хозяину гостиницу и снова дотронулся до амулета.
Мне повезло, что я нашел эту куртку, и повезет еще раз, я чувствую это.
— Не желаете ли попытать удачу? — человек поманил меня рукой, чтобы я присел за его столик, на котором стояли в ряд три перевернутых кубка и лежал деревянный шарик размером с виноградину. Он взял шарик и положил его под центральный кубок, затем начал двигать все три, как бы перемешивая их. Толстяк проделывал это движение довольно медленно, так что мне не составило труда проследить за кубком, под которым находился шарик. Он перестал передвигать их и спросил:
— Ну что, найдете шарик?
Я указал на кубок справа, человек приподнял его — деревянный шарик, действительно, был там.
— Прекрасно, попробуйте еще раз.
Я улыбнулся и потеребил пальцами свой амулет.
— Я не проиграю.
И снова толстяк перетасовал кубки, и снова я выбрал правильный.
— Да это же и ребенок сумеет.
— Ну что ж, — предложил тот, — можно сделать нашу игру более интересной.
— Как же?
— Поставить на кон деньги. Я заплачу вам втрое больше, чем предложите вы мне, если вы выиграете.
Я захлопал глазами.
— У меня есть только одна золотая монета.
Толстяк засунул руку в небольшой мешочек на ремне, извлек из него три золотых, положил их стопочкой на стол и добавил сверху мою монету.
— Итак, начнем, следите за шариком.
Толстяк снова поместил шарик под центральный кубок и начал перетасовку, только на этот раз он двигал кубки гораздо быстрее. Я изо всех сил старался не упустить из виду нужный, но все-таки не смог этого сделать. Человек прекратил переставлять кубки и посмотрел на меня.
— Какой на этот раз, сэр?
Правой рукой я поглаживал амулет, а левой указал на один из кубков.
— Вот этот! Нет, постойте-ка, думаю, этот! Нет, нет, подождите немного. Я знаю, который!
Я привстал и двумя руками поднял два крайних кубка. Под ними ничего не оказалось.
— Ну конечно, я так и знал. Шарик в среднем!
Толстяк заморгал и потянулся правой рукой за монетами. Я нагнулся к нему и схватил его левую руку, сжатую в кулак. Я налег на нее всем своим весом и прижал руку к столу.
— Думаю, мой друг, если я разожму ваш кулак, то обнаружу в нем шарик, маленький деревянный шарик. Ну, разве не везение, а?
— Возможно, но только не для тебя. — Жулик повернул голову в сторону и кивнул. Со стула тут же привстал жирный громила и направился к нашему столику. — Ты проиграл, мой мальчик, уходи отсюда поскорей, пока еще можешь ходить.
— Нет, нет, нет, мой дорогой господин, вы все неправильно истолковали, совершенно неправильно. — Я услышал смех Ли, он тоже шел к нам. — Вы не учли, что мой друг необыкновенно удачлив.
Жулик ухмыльнулся:
— А мой друг очень большой.
— Да, действительно, зато он не такой беспощадный, как наш. — Ли оглянулся через плечо. В это время в дверном проеме появился Резолют, который пригнулся, чтобы не задеть головой балку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47