В таких историях главное затруднение Ц текучесть кадров: к сле
дующему моему визиту в магазин та девушка уволилась.
.
Вот потому-то я в то время часто отвергал пакеты для кварты молока в мелки
х частных лавочках, а на выходе являл всякому, кто захочет проследить за м
ной, что мне скрывать нечего; так я время от времени делал самые заурядные
, безобидные семейные покупки. А на этот раз я попросил пакет для полупинт
ы молока у Донны, чтобы наконец-то прояснить ситуацию для хозяев и хозяек
, с радостью подчиниться условностям и даже просветить других, покамест
несведущих клиентов «Папы Джино».
Но есть более примитивная и менее антропологическая причина, по которой
я попросил пакет именно у Донны Ц причина, которую в ходе дальнейшего ан
ализа на тротуаре я не выявил, но обнаружил позднее, шагая к эскалатору, ве
дущему в бельэтаж, и поглядывая на запечатанный пакетик из «Си-ви-эс», то
лько что переложенный из одной руки в другую. Оказывается, мне всегда нра
вилось при ходьбе иметь свободную руку, даже если нести приходилось неск
олько предметов: нравилось дружески похлопывать ладонью по макушке зел
еного почтового ящика «только для почтальонов», легонько мутузить кула
ком стальные столбы светофоров Ц потому, что это по-настоящему здорово
Ц касаться холодных пыльных поверхностей пружинистыми мышцами ребра
ладони, и еще потому, что приятно, когда окружающие видят меня Ц парня в г
алстуке, но беззаботного и достаточно раскованного, чтобы уподобляться
школьнику, который водит палкой по черным столбам чугунной ограды. Особе
нно мне нравился такой фортель: прошагать мимо счетчика на парковке почт
и вплотную к нему, чтобы казалось, что сейчас я врежусь в него плечом, но в п
оследнюю секунду вскинуть руку так, чтобы счетчик скользнул у меня под м
ышкой. Но для всего этого нужна свободная рука, а в «Папу Джино» я заглянул
, уже обремененный мягкой «пингвиновской» книжкой, пакетиком из «Си-ви-э
с» и пакетом с печеньем. Можно, конечно, прижимать книгу к параллелепипед
у полупинты молока с одной стороны, а верх хлипкого пакета с печеньем и па
кетик из «Си-ви-эс» Ц с другой, чтобы одна рука осталась свободной, но тог
да пальцы будут неловко растопырены, а стенки клеток Ц растянуты, пока я
не преодолею несколько кварталов до офиса. А если уложить молоко в пакет,
решение будет гораздо элегантнее: можно свернуть вместе верх пакета с пе
ченьем, пакетика из «Си-ви-эс» и молочного пакета и держать их согнутыми
пальцами, как ребенка за руку на прогулке. (Соломинка, торчащая из пакета с
молочной картонкой, помешала бы скрутить пакеты Ц хорошо, что я ее не взя
л!) Тогда книгу я поместил бы между скрученными пакетами и ладонью. Так я и
сделал. Сначала пакет из «Папы Джино» был жестким, но скоро от ходьбы бума
га слегка смягчилась, хотя я так и не довел ее до абсолютно бесшумного сос
тояния и мягкости фланели, как бывает, если протаскаешь с собой пакет цел
ый день, и к возвращению домой его свернутый верх сомнется в мелкие склад
ки, примет форму пальцев, так что не сразу рискнешь его развернуть.
Только сейчас, у подножия эскалатора, когда я взглянул на собственную ле
вую руку, машинально удерживающую и книгу, и пакет из «Си-ви-эс», наконец з
акрепилось мое ничтожное озарение пятнадцатиминутной давности. Тогда
оно еще не имело статуса знания, к которому предстоит вернуться позднее,
и я напрочь забыл бы о нем, если бы вид пакетика из «Си-ви-эс», почти такого
же, как пакет с молоком, не спровоцировал виброфлюиды сравнения. При тщат
ельном рассмотрении даже такие несущественные открытия, как это, оказыв
аются более весомыми, чем когда пытаешься представить их позднее. В ныне
шнем рассказе о событиях, произошедших несколько лет назад во время одно
го обеденного перерыва, удобнее было бы притвориться, что мысль про паке
ты явилась ко мне целиком и сразу у подножия эскалатора, но на самом деле о
на была лишь последним звеном довольно длинной цепочки полузабытых и бе
ссвязных впечатлений, наконец-то дошедших до точки, когда я впервые обра
тил на них внимание.
В запечатанном скрепкой пакетике из «Си-ви-эс» лежала пара новых шнурко
в.
Глава вторая
Мой левый шнурок лопнул как раз перед обедом. А еще раньше утром тот же лев
ый шнурок развязался, и пока я сидел за столом и корпел над служебной запи
ской, ступня ощутила близость свободы, выскользнула из душной черной кож
и и принялась разминаться на ковровом покрытии во весь пол, ритмично при
топтывая под столом, где, в отличие от изрядно нахоженных троп, покрытие б
ыло почти таким же мягким и пушистым, как сразу после укладки. Только под с
толами и в конференц-залах, которыми редко пользуются, ворс все еще доста
точно пышный, так что прекрасным мисс и вольтам ночной смены достаточно
нескольких взмахов волшебными щетками пылесосов для укладки незапылен
ных ворсинок в разных направлениях, чтобы они то поглощали, то отражали с
вет. Почти повсеместное в офисах ковровое покрытие существует, пожалуй,
на протяжении всей моей жизни, судя по черно-белым фильмам и картинам Хоп
пера; с тех пор, как ковровые покрытия стали обычным явлением, шагов прохо
дящих мимо людей не слышно; только похлопывание плащей, звон мелочи в кар
манах, скрип обуви, негромкое, но многозначительное посапывание Ц сигна
л себе и окружающим, что они очень заняты и идут не просто так, а по важному
делу, да еще почти различимый на слух свист разносортных и ошеломительны
х ароматических шлейфов секретарш, деликатное покашливание, высовыван
ие языков и прикладывание к горлу унизанных браслетами рук, которыми осо
бо стильно надушенные секретарши обмениваются при встрече. В каждом офи
се найдется один-два сотрудника (в моем Ц это Дэйв) с характерным ритмом
походки, которые по-прежнему умудряются отличаться перестуком шагов, но
в большинстве своем на работе мы скользим Ц заметное улучшение, как изв
естно каждому, кто бывал в тех комнатах офисов, где полы по тем или иным пр
ичинам до сих пор застелены линолеумом Ц в кафетериях, курьерских, комп
ьютерных. Линолеум еще можно было терпеть, когда впечатление сглаживал м
ягкий свет ламп накаливания, но сочетание флуоресцентных ламп и линолеу
ма, распространенное несколько лет, когда мода на то и другое совпала, гла
з не радует.
Итак, я работал, а моя ступня без каких-либо сознательных санкций с моей с
тороны выскользнула из расшнуровавшегося ботинка и принялась изучать
текстуру коврового покрытия; но сейчас, реконструируя в памяти этот моме
нт, я понимаю, что имело место конкретное желание: когда ступня в носке ско
льзит по ковровому покрытию, ворсинки носка и ковра путаются и сцепляютс
я, и тебя радует не текстура коврового покрытия, а скольжение внутренней
поверхности носка по подошве ноги, которое обычно ощущаешь только утром
, впервые за день натягивая носок
Натягивая носок, я уже не скатываю его заран
ее, то есть не собираю большими пальцами в телескопические складки и не п
омещаю получившийся пончик аккуратно на пальцы ног, хотя несколько лет я
, наученный внушающими восхищение, бодрыми воспитателями детского сада,
был уверен, что это хитроумный способ и что я выдаю только собственную ле
нь и неумение планировать действия, когда беру носок за резинку и втиски
ваю в него ступню, вихляя щиколоткой, чтобы пятка попала куда положено. По
чему? При более элегантном заблаговременном скатывании на месте, то есть
на подошве, остаются все соринки с плохо подметенного пола, прилипшие к н
ей за то время, пока идешь из душевой к себе в комнату, в то время как при бол
ее грубом и прямом методе надевания есть риск порвать старый носок, одна
ко тот же носок смахивает с подошвы сор, поэтому впоследствии, уже торопя
сь в метро, гораздо реже ощущаешь под сводом стопы перекатывающиеся, раз
дражающие крупицы.
.
Без нескольких минут двенадцать я прекратил работу, избавился от беруше
й, а потом, гораздо осторожнее, Ц от стакана с остатками утреннего кофе: п
оместил его стоймя между пустыми банками, наклонившимися друг к другу на
дне мусорной корзины. Копию служебной записки, которую кто-то снял для ме
ня, я подколол к копии предыдущей записи по тому же вопросу, а сверху самым
небрежным своим почерком надписал для менеджера: «Эйб, добивать их или п
люнуть?» Сколотые бумаги я уложил в лоток «Элдон», не зная, стоит сразу пер
едать их Эйбелардо или нет. Потом надел ботинок: опрокинул его набок, подц
епил ступней и, потряхивая, просунул ее внутрь. Все это я проделал на ощупь
, а когда скрючился над столом, почти уткнувшись носом в бумаги, чтобы завя
зать шнурок, то слегка загордился, обнаружив, что могу справиться с ним не
глядя. В эту минуту мне помахали убегающие на обед Дэйв, Сью и Стив. Застиг
нутый в разгар процедуры завязывания шнурка, я не сумел небрежно махнуть
в ответ, потому выдал неожиданно сердечное «удачного, ребята!» Они исчез
ли, а я подтянул левый шнурок, и Ц рраз! Ц он лопнул.
Вираж скепсиса и смирения, по которому я прокатился в эту минуту, был из те
х, что создаются определенными событиями, сбоями в рутинной деятельност
и вроде следующих:
а) на верхней ступеньке лестницы думаешь, что впереди еще одна ступенька,
и громко топаешь ногой по лестничной площадке;
б) дергаешь за красную нитку, чтобы вскрыть упаковку лейкопластыря, нитк
а отрывается, а упаковка остается целой;
в) вытягивая ленту скотча из рулончика, полуутопленного в черном, увесис
том даже не корпусе, а целом «дюзенберге», прислушиваешься к плавно нисх
одящему шепоту, с которым клейкое покрытие отделяется от оборотной стор
оны ленты (а шепот понижается, поскольку клейкая полоска, за которую тяну
т, усиливает звук и одновременно удлиняется
В детстве я думал, что назва
ние «скотч» Ц имитация понижающегося треска первых целлофановых лент.
Как лампы накаливания в офисах уступили место флуоресцентным, прежде же
лтовато-прозрачный скотч стал голубовато-прозрачным и потрясающе бесш
умным.
), и вдруг, когда уже хочешь оторвать отмотанный кусок, прижав его к з
убчатой металлической пластинке, наружу является внутренний конец лен
ты, и добытый липкий отрезок неожиданно вырывается на свободу и скручива
ется. Особенно сейчас, с появлением стикеров, по сравнению с которыми мас
сивные черные футляры для скотча выглядят еще более грандиозными, бидер
мейеровскими и прискорбно упраздненными, так и кажется, что до конца рул
она скотча никогда не доберешься, а когда все-таки добираешься, то на крат
кий миг испытываешь чувство, близкое к потрясению и скорби;
г) собираешься скрепить степлером толстую пачку бумаг, уже налегаешь на
бронтозаврову голову рычага степлера
Со сдвигом в десять лет степлеры претерпел
и коренные внешние изменения, подобно паровозам и звукоснимателям фоно
графов, на которые они походили. Первые степлеры были чугунными и стоячи
ми, похожими на работающие на угле паровозы и эдисоновские фонографы с в
осковыми валиками. Но в середине столетия, когда производители локомоти
вов узнали слово «обтекаемый», а дизайнеры упрятали головку звукоснима
теля в аэродинамический ребристый пластиковый кожух, чем-то похожий на
поезд, огибающий гору, народ из «Суинглайна» и «Бейтса» потянулся за ним
и, инстинктивно просек, что степлеры Ц те же локомотивы, где два острия ск
обок соприкасаются с парой металлических выемок, и те, как рельсы под кол
есами поезда, вынуждают скобки следовать по заранее определенному пути,
а сходство степлеров со звукоснимателями фонографа Ц в примерно одина
ковых размерах и наличии острия, которые вступают в контакт со средой, хр
анящей информацию. (Головка звукоснимателя извлекает эту информацию, а с
теплер объединяет ее в одно целое: заказ, накладная, счет-фактура Ц к-кра
к Ц скреплено, комплект; рекламация, копии оплаченных чеков и счетов, пис
ьмо с извинениями Ц к-крак Ц скреплено, комплект; история очередной меж
доусобицы филиалов в служебных записках с продолжением и телексах Ц к-
крак Ц скреплено, законченный эпизод. На старых бумагах, скрепленных ст
еплером, в левом верхнем углу видны прививочные оспины Ц места, где выни
мали и вставляли скрепки, снова вынимали и вставляли, когда документ вме
сте с дырками от степлера копировали и передавали в другие отделы для да
льнейших действий, копирования и скрепления степлером.) А потом началась
великая эра угловатости: БАРТ признали идеальным поездом, у проигрывате
лей «АР» и «Бэнг-и-Олафсен» появились углы Ц конец кремовым пластмассо
вым мыльницам! А сотрудники «Бейтса» и «Суинглайна» опять подсуетились,
избавили свои агрегаты от всех мягких изгибов и заменили черным цветом б
урый с любопытной текстурой. Теперь, конечно, по Франции и Японии разъезж
ают скоростные поезда с аэродинамическими профилями, напоминающими о г
ородах будущего с обложек «Популярной науки» 50-х годов, так что скоро и ст
еплер приобретет сглаженные очертания валиков прически «помпадур». Ув
ы, прогресс в оформлении звукоснимателей замедлился, теперь все покупаю
т компакт-диск-плейеры Ц дизайн в духе модернизированного советского
реализма, который могли оценить немногие, уже никого не вдохновляет.
, предвкушаешь все три этапа этой процедуры:
во-первых, прежде чем степлер коснется бумаги, приходится пре
одолевать сопротивление пружины, которая держит рычаг поднятым, в
о-вторых, наступает момент, когда маленький самостоятельный агрег
ат в рычаге степлера упирается в бумагу и пытается проткнуть ее двумя ко
нчиками металлической скобки, и в-третьих, слышится почти ося
заемый треск, как если разгрызть ледышку, близнецы-острия скобки появля
ются снизу бумажной стопки и загибаются в двух канавках на нижней челюст
и степлера, навстречу друг другу, крабьими клешнями охватывают ваши бума
ги и наконец полностью отделяются от степлера...
но уже налегая на степлер, согнув локоть и затаив дыхание, обнаруживаешь,
что он беззубо шамкает бумагу: кончились скобки. Разве можно было ожидат
ь предательства со стороны такого надежного и полезного предмета? (Но ту
т же утешаешься: надо заново зарядить степлер, обнажить пустую внутренно
сть рычага и опустить в него длинную цитрообразную шеренгу скобок, а пот
ом, болтая по телефону, играешь с обломком шеренги, которая не влезла в сте
плер, ломаешь ее на мелкие кусочки, оставляешь их болтаться на клею, как на
шарнирах.)
На волне рвано-шнурочного разочарования я в досаде представил Дэйва, Сь
ю и Стива, какими только что видел их, и подумал: «Жизнерадостные болваны!»
Ц скорее всего, шнурок я разорвал в процессе переноса на него социально
й энергии, а она понадобилась мне, чтобы выдать компанейское «удачного, р
ебята!» в неловкой позе вязальщика шнурков. Конечно, рано или поздно он вс
е равно лопнул бы. Эти шнурки прилагались к ботинкам, а ботинки отец купил
мне два года назад, когда я нашел эту работу, первую после окончания колле
джа, так что потеря шнурка стала своего рода сентиментальной вехой. Я отк
инулся на спинку стула, чтобы оценить ущерб, представил себе, как исчезли
бы улыбки с лиц моих сослуживцев, если бы я и вправду назвал их жизнерадос
тными болванами, и пожалел, что разозлился на них.
Но первый же взгляд на ботинки напомнил мне то, о чем следовало подумать с
разу же, едва лопнул шнурок. Накануне, когда я собирался на работу, др
угой шнурок, правый, тоже порвался, пока я с силой затягивал его при о
чень похожих обстоятельствах. Пришлось связать правый шнурок узлом, как
я сейчас собирался поступить с левым. Меня удивило Ц и не просто удивило
Ц то, что после почти двухлетней службы правый и левый шнурки не вынесли
и двух дней разлуки. Очевидно, процедура завязывания шнурков стала для м
еня настолько привычной и механической, что сотни дней подряд я способст
вовал совершенно одинаковому износу обоих шнурков. Почти-одновременно
сть этих событий приятно волновала: благодаря ей переменные частной жиз
ни вдруг стали казаться постижимыми и подчиняющимися определенным зак
онам.
Я послюнил разлохматившийся конец шнурка и осторожно скрутил нити в сыр
ой рыхлый минарет. Ровно и неглубоко дыша носом, я сумел без особого труда
продеть заостренный с помощью слюны шнурок в отверстие. А потом засомнев
ался. Чтобы шнурки износились вплоть до разрыва почти в один день, надо бы
ло завязывать их одинаковое количество раз. Но когда мимо двери моего ка
бинета прошествовали Дэйв, Сью и Стив, я как раз завязывал один шнурок Ц
только один .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
дующему моему визиту в магазин та девушка уволилась.
.
Вот потому-то я в то время часто отвергал пакеты для кварты молока в мелки
х частных лавочках, а на выходе являл всякому, кто захочет проследить за м
ной, что мне скрывать нечего; так я время от времени делал самые заурядные
, безобидные семейные покупки. А на этот раз я попросил пакет для полупинт
ы молока у Донны, чтобы наконец-то прояснить ситуацию для хозяев и хозяек
, с радостью подчиниться условностям и даже просветить других, покамест
несведущих клиентов «Папы Джино».
Но есть более примитивная и менее антропологическая причина, по которой
я попросил пакет именно у Донны Ц причина, которую в ходе дальнейшего ан
ализа на тротуаре я не выявил, но обнаружил позднее, шагая к эскалатору, ве
дущему в бельэтаж, и поглядывая на запечатанный пакетик из «Си-ви-эс», то
лько что переложенный из одной руки в другую. Оказывается, мне всегда нра
вилось при ходьбе иметь свободную руку, даже если нести приходилось неск
олько предметов: нравилось дружески похлопывать ладонью по макушке зел
еного почтового ящика «только для почтальонов», легонько мутузить кула
ком стальные столбы светофоров Ц потому, что это по-настоящему здорово
Ц касаться холодных пыльных поверхностей пружинистыми мышцами ребра
ладони, и еще потому, что приятно, когда окружающие видят меня Ц парня в г
алстуке, но беззаботного и достаточно раскованного, чтобы уподобляться
школьнику, который водит палкой по черным столбам чугунной ограды. Особе
нно мне нравился такой фортель: прошагать мимо счетчика на парковке почт
и вплотную к нему, чтобы казалось, что сейчас я врежусь в него плечом, но в п
оследнюю секунду вскинуть руку так, чтобы счетчик скользнул у меня под м
ышкой. Но для всего этого нужна свободная рука, а в «Папу Джино» я заглянул
, уже обремененный мягкой «пингвиновской» книжкой, пакетиком из «Си-ви-э
с» и пакетом с печеньем. Можно, конечно, прижимать книгу к параллелепипед
у полупинты молока с одной стороны, а верх хлипкого пакета с печеньем и па
кетик из «Си-ви-эс» Ц с другой, чтобы одна рука осталась свободной, но тог
да пальцы будут неловко растопырены, а стенки клеток Ц растянуты, пока я
не преодолею несколько кварталов до офиса. А если уложить молоко в пакет,
решение будет гораздо элегантнее: можно свернуть вместе верх пакета с пе
ченьем, пакетика из «Си-ви-эс» и молочного пакета и держать их согнутыми
пальцами, как ребенка за руку на прогулке. (Соломинка, торчащая из пакета с
молочной картонкой, помешала бы скрутить пакеты Ц хорошо, что я ее не взя
л!) Тогда книгу я поместил бы между скрученными пакетами и ладонью. Так я и
сделал. Сначала пакет из «Папы Джино» был жестким, но скоро от ходьбы бума
га слегка смягчилась, хотя я так и не довел ее до абсолютно бесшумного сос
тояния и мягкости фланели, как бывает, если протаскаешь с собой пакет цел
ый день, и к возвращению домой его свернутый верх сомнется в мелкие склад
ки, примет форму пальцев, так что не сразу рискнешь его развернуть.
Только сейчас, у подножия эскалатора, когда я взглянул на собственную ле
вую руку, машинально удерживающую и книгу, и пакет из «Си-ви-эс», наконец з
акрепилось мое ничтожное озарение пятнадцатиминутной давности. Тогда
оно еще не имело статуса знания, к которому предстоит вернуться позднее,
и я напрочь забыл бы о нем, если бы вид пакетика из «Си-ви-эс», почти такого
же, как пакет с молоком, не спровоцировал виброфлюиды сравнения. При тщат
ельном рассмотрении даже такие несущественные открытия, как это, оказыв
аются более весомыми, чем когда пытаешься представить их позднее. В ныне
шнем рассказе о событиях, произошедших несколько лет назад во время одно
го обеденного перерыва, удобнее было бы притвориться, что мысль про паке
ты явилась ко мне целиком и сразу у подножия эскалатора, но на самом деле о
на была лишь последним звеном довольно длинной цепочки полузабытых и бе
ссвязных впечатлений, наконец-то дошедших до точки, когда я впервые обра
тил на них внимание.
В запечатанном скрепкой пакетике из «Си-ви-эс» лежала пара новых шнурко
в.
Глава вторая
Мой левый шнурок лопнул как раз перед обедом. А еще раньше утром тот же лев
ый шнурок развязался, и пока я сидел за столом и корпел над служебной запи
ской, ступня ощутила близость свободы, выскользнула из душной черной кож
и и принялась разминаться на ковровом покрытии во весь пол, ритмично при
топтывая под столом, где, в отличие от изрядно нахоженных троп, покрытие б
ыло почти таким же мягким и пушистым, как сразу после укладки. Только под с
толами и в конференц-залах, которыми редко пользуются, ворс все еще доста
точно пышный, так что прекрасным мисс и вольтам ночной смены достаточно
нескольких взмахов волшебными щетками пылесосов для укладки незапылен
ных ворсинок в разных направлениях, чтобы они то поглощали, то отражали с
вет. Почти повсеместное в офисах ковровое покрытие существует, пожалуй,
на протяжении всей моей жизни, судя по черно-белым фильмам и картинам Хоп
пера; с тех пор, как ковровые покрытия стали обычным явлением, шагов прохо
дящих мимо людей не слышно; только похлопывание плащей, звон мелочи в кар
манах, скрип обуви, негромкое, но многозначительное посапывание Ц сигна
л себе и окружающим, что они очень заняты и идут не просто так, а по важному
делу, да еще почти различимый на слух свист разносортных и ошеломительны
х ароматических шлейфов секретарш, деликатное покашливание, высовыван
ие языков и прикладывание к горлу унизанных браслетами рук, которыми осо
бо стильно надушенные секретарши обмениваются при встрече. В каждом офи
се найдется один-два сотрудника (в моем Ц это Дэйв) с характерным ритмом
походки, которые по-прежнему умудряются отличаться перестуком шагов, но
в большинстве своем на работе мы скользим Ц заметное улучшение, как изв
естно каждому, кто бывал в тех комнатах офисов, где полы по тем или иным пр
ичинам до сих пор застелены линолеумом Ц в кафетериях, курьерских, комп
ьютерных. Линолеум еще можно было терпеть, когда впечатление сглаживал м
ягкий свет ламп накаливания, но сочетание флуоресцентных ламп и линолеу
ма, распространенное несколько лет, когда мода на то и другое совпала, гла
з не радует.
Итак, я работал, а моя ступня без каких-либо сознательных санкций с моей с
тороны выскользнула из расшнуровавшегося ботинка и принялась изучать
текстуру коврового покрытия; но сейчас, реконструируя в памяти этот моме
нт, я понимаю, что имело место конкретное желание: когда ступня в носке ско
льзит по ковровому покрытию, ворсинки носка и ковра путаются и сцепляютс
я, и тебя радует не текстура коврового покрытия, а скольжение внутренней
поверхности носка по подошве ноги, которое обычно ощущаешь только утром
, впервые за день натягивая носок
Натягивая носок, я уже не скатываю его заран
ее, то есть не собираю большими пальцами в телескопические складки и не п
омещаю получившийся пончик аккуратно на пальцы ног, хотя несколько лет я
, наученный внушающими восхищение, бодрыми воспитателями детского сада,
был уверен, что это хитроумный способ и что я выдаю только собственную ле
нь и неумение планировать действия, когда беру носок за резинку и втиски
ваю в него ступню, вихляя щиколоткой, чтобы пятка попала куда положено. По
чему? При более элегантном заблаговременном скатывании на месте, то есть
на подошве, остаются все соринки с плохо подметенного пола, прилипшие к н
ей за то время, пока идешь из душевой к себе в комнату, в то время как при бол
ее грубом и прямом методе надевания есть риск порвать старый носок, одна
ко тот же носок смахивает с подошвы сор, поэтому впоследствии, уже торопя
сь в метро, гораздо реже ощущаешь под сводом стопы перекатывающиеся, раз
дражающие крупицы.
.
Без нескольких минут двенадцать я прекратил работу, избавился от беруше
й, а потом, гораздо осторожнее, Ц от стакана с остатками утреннего кофе: п
оместил его стоймя между пустыми банками, наклонившимися друг к другу на
дне мусорной корзины. Копию служебной записки, которую кто-то снял для ме
ня, я подколол к копии предыдущей записи по тому же вопросу, а сверху самым
небрежным своим почерком надписал для менеджера: «Эйб, добивать их или п
люнуть?» Сколотые бумаги я уложил в лоток «Элдон», не зная, стоит сразу пер
едать их Эйбелардо или нет. Потом надел ботинок: опрокинул его набок, подц
епил ступней и, потряхивая, просунул ее внутрь. Все это я проделал на ощупь
, а когда скрючился над столом, почти уткнувшись носом в бумаги, чтобы завя
зать шнурок, то слегка загордился, обнаружив, что могу справиться с ним не
глядя. В эту минуту мне помахали убегающие на обед Дэйв, Сью и Стив. Застиг
нутый в разгар процедуры завязывания шнурка, я не сумел небрежно махнуть
в ответ, потому выдал неожиданно сердечное «удачного, ребята!» Они исчез
ли, а я подтянул левый шнурок, и Ц рраз! Ц он лопнул.
Вираж скепсиса и смирения, по которому я прокатился в эту минуту, был из те
х, что создаются определенными событиями, сбоями в рутинной деятельност
и вроде следующих:
а) на верхней ступеньке лестницы думаешь, что впереди еще одна ступенька,
и громко топаешь ногой по лестничной площадке;
б) дергаешь за красную нитку, чтобы вскрыть упаковку лейкопластыря, нитк
а отрывается, а упаковка остается целой;
в) вытягивая ленту скотча из рулончика, полуутопленного в черном, увесис
том даже не корпусе, а целом «дюзенберге», прислушиваешься к плавно нисх
одящему шепоту, с которым клейкое покрытие отделяется от оборотной стор
оны ленты (а шепот понижается, поскольку клейкая полоска, за которую тяну
т, усиливает звук и одновременно удлиняется
В детстве я думал, что назва
ние «скотч» Ц имитация понижающегося треска первых целлофановых лент.
Как лампы накаливания в офисах уступили место флуоресцентным, прежде же
лтовато-прозрачный скотч стал голубовато-прозрачным и потрясающе бесш
умным.
), и вдруг, когда уже хочешь оторвать отмотанный кусок, прижав его к з
убчатой металлической пластинке, наружу является внутренний конец лен
ты, и добытый липкий отрезок неожиданно вырывается на свободу и скручива
ется. Особенно сейчас, с появлением стикеров, по сравнению с которыми мас
сивные черные футляры для скотча выглядят еще более грандиозными, бидер
мейеровскими и прискорбно упраздненными, так и кажется, что до конца рул
она скотча никогда не доберешься, а когда все-таки добираешься, то на крат
кий миг испытываешь чувство, близкое к потрясению и скорби;
г) собираешься скрепить степлером толстую пачку бумаг, уже налегаешь на
бронтозаврову голову рычага степлера
Со сдвигом в десять лет степлеры претерпел
и коренные внешние изменения, подобно паровозам и звукоснимателям фоно
графов, на которые они походили. Первые степлеры были чугунными и стоячи
ми, похожими на работающие на угле паровозы и эдисоновские фонографы с в
осковыми валиками. Но в середине столетия, когда производители локомоти
вов узнали слово «обтекаемый», а дизайнеры упрятали головку звукоснима
теля в аэродинамический ребристый пластиковый кожух, чем-то похожий на
поезд, огибающий гору, народ из «Суинглайна» и «Бейтса» потянулся за ним
и, инстинктивно просек, что степлеры Ц те же локомотивы, где два острия ск
обок соприкасаются с парой металлических выемок, и те, как рельсы под кол
есами поезда, вынуждают скобки следовать по заранее определенному пути,
а сходство степлеров со звукоснимателями фонографа Ц в примерно одина
ковых размерах и наличии острия, которые вступают в контакт со средой, хр
анящей информацию. (Головка звукоснимателя извлекает эту информацию, а с
теплер объединяет ее в одно целое: заказ, накладная, счет-фактура Ц к-кра
к Ц скреплено, комплект; рекламация, копии оплаченных чеков и счетов, пис
ьмо с извинениями Ц к-крак Ц скреплено, комплект; история очередной меж
доусобицы филиалов в служебных записках с продолжением и телексах Ц к-
крак Ц скреплено, законченный эпизод. На старых бумагах, скрепленных ст
еплером, в левом верхнем углу видны прививочные оспины Ц места, где выни
мали и вставляли скрепки, снова вынимали и вставляли, когда документ вме
сте с дырками от степлера копировали и передавали в другие отделы для да
льнейших действий, копирования и скрепления степлером.) А потом началась
великая эра угловатости: БАРТ признали идеальным поездом, у проигрывате
лей «АР» и «Бэнг-и-Олафсен» появились углы Ц конец кремовым пластмассо
вым мыльницам! А сотрудники «Бейтса» и «Суинглайна» опять подсуетились,
избавили свои агрегаты от всех мягких изгибов и заменили черным цветом б
урый с любопытной текстурой. Теперь, конечно, по Франции и Японии разъезж
ают скоростные поезда с аэродинамическими профилями, напоминающими о г
ородах будущего с обложек «Популярной науки» 50-х годов, так что скоро и ст
еплер приобретет сглаженные очертания валиков прически «помпадур». Ув
ы, прогресс в оформлении звукоснимателей замедлился, теперь все покупаю
т компакт-диск-плейеры Ц дизайн в духе модернизированного советского
реализма, который могли оценить немногие, уже никого не вдохновляет.
, предвкушаешь все три этапа этой процедуры:
во-первых, прежде чем степлер коснется бумаги, приходится пре
одолевать сопротивление пружины, которая держит рычаг поднятым, в
о-вторых, наступает момент, когда маленький самостоятельный агрег
ат в рычаге степлера упирается в бумагу и пытается проткнуть ее двумя ко
нчиками металлической скобки, и в-третьих, слышится почти ося
заемый треск, как если разгрызть ледышку, близнецы-острия скобки появля
ются снизу бумажной стопки и загибаются в двух канавках на нижней челюст
и степлера, навстречу друг другу, крабьими клешнями охватывают ваши бума
ги и наконец полностью отделяются от степлера...
но уже налегая на степлер, согнув локоть и затаив дыхание, обнаруживаешь,
что он беззубо шамкает бумагу: кончились скобки. Разве можно было ожидат
ь предательства со стороны такого надежного и полезного предмета? (Но ту
т же утешаешься: надо заново зарядить степлер, обнажить пустую внутренно
сть рычага и опустить в него длинную цитрообразную шеренгу скобок, а пот
ом, болтая по телефону, играешь с обломком шеренги, которая не влезла в сте
плер, ломаешь ее на мелкие кусочки, оставляешь их болтаться на клею, как на
шарнирах.)
На волне рвано-шнурочного разочарования я в досаде представил Дэйва, Сь
ю и Стива, какими только что видел их, и подумал: «Жизнерадостные болваны!»
Ц скорее всего, шнурок я разорвал в процессе переноса на него социально
й энергии, а она понадобилась мне, чтобы выдать компанейское «удачного, р
ебята!» в неловкой позе вязальщика шнурков. Конечно, рано или поздно он вс
е равно лопнул бы. Эти шнурки прилагались к ботинкам, а ботинки отец купил
мне два года назад, когда я нашел эту работу, первую после окончания колле
джа, так что потеря шнурка стала своего рода сентиментальной вехой. Я отк
инулся на спинку стула, чтобы оценить ущерб, представил себе, как исчезли
бы улыбки с лиц моих сослуживцев, если бы я и вправду назвал их жизнерадос
тными болванами, и пожалел, что разозлился на них.
Но первый же взгляд на ботинки напомнил мне то, о чем следовало подумать с
разу же, едва лопнул шнурок. Накануне, когда я собирался на работу, др
угой шнурок, правый, тоже порвался, пока я с силой затягивал его при о
чень похожих обстоятельствах. Пришлось связать правый шнурок узлом, как
я сейчас собирался поступить с левым. Меня удивило Ц и не просто удивило
Ц то, что после почти двухлетней службы правый и левый шнурки не вынесли
и двух дней разлуки. Очевидно, процедура завязывания шнурков стала для м
еня настолько привычной и механической, что сотни дней подряд я способст
вовал совершенно одинаковому износу обоих шнурков. Почти-одновременно
сть этих событий приятно волновала: благодаря ей переменные частной жиз
ни вдруг стали казаться постижимыми и подчиняющимися определенным зак
онам.
Я послюнил разлохматившийся конец шнурка и осторожно скрутил нити в сыр
ой рыхлый минарет. Ровно и неглубоко дыша носом, я сумел без особого труда
продеть заостренный с помощью слюны шнурок в отверстие. А потом засомнев
ался. Чтобы шнурки износились вплоть до разрыва почти в один день, надо бы
ло завязывать их одинаковое количество раз. Но когда мимо двери моего ка
бинета прошествовали Дэйв, Сью и Стив, я как раз завязывал один шнурок Ц
только один .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19