Ну, ничего. Доктор, так доктор.
- Мне рекомендовали вас как лучшего гонца, - сказал молодой доктор. -
Виктор... Виктор... Э?..
- Просто - Виктор.
- Извините. Никак не привыкну. Одних надо по фамилии, других по
имени. Вы не находите это забавным?
Виктор пожал плечами.
- Кто как себя назвал, так и зовите.
- Да-да, - согласился доктор, разглядывая Виктора, - в детстве у нас
было такое правило. Теперь повсеместно. Напоминает клички, но что
поделаешь!
Странный разговор не удивлял Виктора. Клиенты частенько перед тем,
как вручить посылку, пытались разговорить его, надеясь понять, кто он и
что он, донесет до точки или исчезнет в пути с посылкой.
- У вас были какие-то приключения в Саратове? - спросил доктор.
"Не ваше дело" - хотел оборвать Виктор, но смолчал. Какой
любознательный доктор! Это здесь он большой чин и денежный мешок. А
посмотреть на него, когда надо прыгать с крыши вагона на скат. Да на
полном ходу! Вот он, Виктор, например, не спрашивает его, что почем, да
какие у него расклады, и не подкинет ли сотню тысяч на развитие рыбного
хозяйства Саратова!
Доктор с минуту ожидал ответа, но не дождавшись, хмыкнул.
- Извините, если допустил бестактность. У вас свои порядки, свой,
очевидно, кодекс...
Он еще говорил, извинялся, а Виктор вдруг понял, что он знает многое,
если не все, о саратовских его похождениях. У доктора есть информаторы в
Саратове. Конечно, экономика, культура и все такое, надо знать, куда и на
что идет каждый чон и не ухнет ли он в алчную утробу местного воротилы, а
если и ухнет, то чтоб с пользой для региона. Но не слишком ли доктор
кропотлив, и почему персона Виктора попала в створ его интереса?
- Очень жаль, - сказал доктор, - что нам не удалось встретиться
неделю назад. Я мог обратиться через вашу диспетчерскую, но хотелось
повидать вас, поговорить...
Он встал, обошел стол и сел напротив.
- Вы не откажетесь прямо сегодня выехать по одному маршруту?
"Откажусь" - хотел сказать Виктор, но пока он придумывал благовидный
предлог - усталость, болезнь, да просто нежелание, доктор Мальстрем
добавил:
- Это не очень далеко. Вы бывали раньше в Будапеште?
"Или это случай, - подумал Виктор, - или хитрый расклад. Но кто
вступил в сложные расклады с доктором Мальстремом? Месроп, Мартын или
Сармат? И для чего такие сложности с прыгами и скоками по пути сюда? Нет,
все-таки случай!"
Дело простое. Добраться до Будапешта, взять у одного человека пакет и
вернуться. Проездной мандат ООН, деньги и все, что потребуется - прямо
сейчас.
В конце концов, подумал Виктор, гонцу должно везти, иначе он плохой
гонец, а значит - хороший покойник. Раз уж его назвали лучшим гонцом, то и
везти должно по-крупному. Он с утра ломал голову, как обойти контрольные и
таможенные посты минимум в шести точках трассы, а тут доктор
собственноручно выписывает пасс, да еще интересуется, правильно ли
оформляет.
- На двоих, - сказал Виктор и бесцеремонно ткнул в соответствующую
графу, - вот здесь переправить.
Доктор выдернул лист, смял, вставил новый, мгновенно набрал, закатал
в пластик и отдал Виктору.
- Все остальное у диспетчера, - добавил он.
Виктор кивнул и поднялся с места. Доктор, впрочем, не спешил
отпускать его. Он тер подбородок, испытующе глядел на Виктора, затем снова
указал на стул.
- Время быстро летит, - непонятно к чему сообщил он. - Люди тоже
быстро меняются. Недавно встретил знакомого и не узнал, а всего год
прошел. А за десять лет всех позабыть можно.
Доктор говорил почти без акцента, точнее - совсем без акцента.
Бледноватая улыбка - то ли сейчас засмеется, то ли начнет извиняться.
Виктор удивился разговору. Может, это и не доктор вовсе, пришла
неожиданная мысль. Ребята пошутили, взяли его в раскрут. Да нет, с ним
шутить никто бы не стал. Виктор отбил охоту шутить с ним после первой же
ходки. Наверно, доктор устал, догадался Виктор. С утра до вечера
посетители, голова кругом идет, поговорить не с кем. Вот и тужится просто
поговорить, а не может. Отвык.
- Кстати, - доктор вытащил из-под папок небольшую фотографию. - Вот
он должен передать вам пакет в Будапеште. Узнаете при встрече?
Круглое лицо, густая темная шевелюра, глаза полуприкрыты, молодой
парень. Уши, подбородок, линия бровей... Он мгновенно составил портрет.
Гонта научил этой штуке, пару раз пригодилось.
- Узнаю, - кивнул Виктор.
- А сейчас?
- Что - "сейчас"?
- Сейчас не узнаете?
Виктор перевел взгляд на доктора. Что за черт, действительно,
мелькает знакомое, но где и когда?..
- И меня не помните? - доктор сдержанно улыбнулся. - Может, вы и арфу
забыли?
Виктор сцепил пальцы и откинулся на спинку стула. Круг замкнулся.
Боров, Ксения, Сармат... Теперь вот доктор Мальстрем - один из тех, кто
помог тогда, десять лет назад. Саркис. Имя второго, что на карточке,
забыл. А тогда доктор и есть третий, белобрысый пацан.
- Уля! Вот ты кто, Уля! - громко сказал Виктор и хлопнул ладонью по
столу. Дверь в тот же миг распахнулась, и в комнату заглянул мужчина.
Доктор махнул рукой, и тот прикрыл дверь.
- Ну, я рад, - сказал доктор, - Улав Мальстрем к твоим услугам, а
вообще-то можешь звать Улей, я в эти приметы насчет имен не верю.
- А он? - Виктор кивнул на фотографию.
- Петро? Он-то как раз серьезно относится к своему имени и другого
обращения не признает.
- Ну а третий где, Саркис? В Москве?
- Ты гляди, запомнил! - удивился доктор. - Саркис не в Москве сейчас,
а в Будапеште. Собственно говоря, из-за него вся карусель и вертится...
Он встал и подошел к окну. Виктор подумал, что все идет хорошо. Вот,
снова встретились. Очень хорошо. Даже слишком. А когда слишком, это уже
моча в компоте. И не расплюешься. Случайны или подстроены эти встречи, все
равно действовать надо по обстоятельствам. Улю, то есть доктора
Мальстрема, он помнил плохо. Он и Петро тогда шли позади. Саркис - другое
дело. Вопрос - когда доктор узнал Виктора - сейчас или гораздо раньше?
- Я недавно запросил лучшего гонца, - сказал доктор, возвращаясь к
столу, - мне показали картотеку, там я набрел на тебя. Узнал сразу, но
сомневался.
Картотека? Вот даже как! Виктор сделал большую зарубку на памяти.
Сейчас он вернется в диспетчерскую и устроит такую проборку, что долго
помнить будут и молодым диспетчерам рассказывать в назидание. Надо же!
Гонцы темнят всухую, путают концы, меняют флэты, чтоб, не приведи бог, на
крестец кого не посадить, а они здесь картотеки заводят! Чтобы ленивый не
бегал поодиночке за гонцами, а сразу в комплекте захавал.
А доктор вспоминал давний поход, вспомнил деда Эжена и очень
огорчился, узнав, что старик погиб. Виктор посетовал, что так и не
разобраны руины, прошлой зимой к ним еще не подступались, хотя вокруг
университета идет мелкая строительная возня. Жаль. Может, записи уцелели,
коллекция большая все-таки была.
- Да-да, - рассеянно проговорил доктор, - коллекция...
Он ненадолго задумался, а потом бодро объявил, что лично займется
разборкой. К возвращению все расчистят, он попросит реставраторов и
подкрепит свою просьбу дотацией.
Потом он встал, намекая, что беседа закончена.
- Я бы хотел повидать Саркиса, - сказал Виктор. - Дай будапештский
адрес.
Доктор как будто смутился, в глазах что-то блеснуло.
- Много бы я дал, чтобы встретиться с ним, - протянул доктор, - но,
увы, это невозможно. Шесть месяцев назад он исчез. Пропал, растаял,
растворился, не оставив следов. Вся община бурлит... - он осекся.
- Община? - равнодушно переспросил Виктор.
- Ты понима-аешь... - растягивая слова начал доктор, но снова
замолчал, и надолго.
Виктор спокойно разглядывал его угловатое лицо, еле заметные брови,
тонкие губы. Он ни о чем не думал. Интуиция подсказывала, что внутренний
монолог, перебор вариантов и всяческая мозговая болтовня только мешают.
Доктор сам все скажет. В конце концов, скромный гонец не напрашивался в
знакомые к столь значительному лицу. Любопытно однако, что значительное
лицо откровенно нервничало.
- Вот что, - наконец решился доктор. - Дела так густо закрутились,
что лишний помощник не помешает. И если Петро не сумеет... Ладно, начнем
сначала. Ты что-нибудь слышал о неодеистах?
"А как же, - подумал Виктор, - не далее, как вчера". Но он смолчал.
Начиналась большая охота.
- Движение "Новые врата"... Хотя, какие там новые! Они последние
двадцать лет догнивали потихоньку, а Саркис его реанимировал. Несколько
лет назад собрал с десяток последователей, все, что осталось от движения.
Осели в Будапеште. Новые врата в царство истины, освобождение души вещей и
все такое... Не вникал, просто нет времени. С удовольствием плюнул бы на
все эти финансово-культурные дела и засел в лаборатории!..
Все дороги ведут в Будапешт, решил Виктор, и это как нельзя кстати. С
Саркисом, значит, не повидаюсь. Исчез? Как же! Знаем мы этих сектантов:
сами небось уделали втихую, а потом шум подняли - исчез, вознесся...
- Ты давно его видел? - перебил он доктора.
- Как тебе сказать... После нашего похода, сразу же, на следующий
день, Саркису сообщили, что его родители погибли. Он замкнулся, никому,
даже нам, не показал книгу, читал ее один, а недели через две случился
пожар, Лицей сгорел дотла. К счастью, никто не пострадал. На этом месте
сейчас сквер. Нас расформировали по школам и курсам, с тех пор я его не
видел. Но лет пять назад услышал о нем и с тех пор держал в поле зрения. Я
был тогда стипендиатом ООН, ну а сейчас, как видишь...
Он обвел рукой кабинет. Доктор явно нервничал. Заботы душат. Виктор
пожал плечами. В конце концов, его дело нехитрое - сходил, принес.
- А с Петром фактически мы не расставались. Он работал со мной в
Гронингенских лабораториях, и мы вместе эвакуировались, когда прорвало
дамбы. Он недавно тебя вспоминал, жалел, что не пересеклись, но время уже
прокапало. В Будапеште сейчас густое варево замешивается, туда, как мухи
на мед, со всего мира слетаются... - он замолчал.
- Кто слетается?
- Есть всякие!
Доктор не хотел развивать тему. Виктор подозревал, что Месроп скажет
больше. Интересно, задумался Виктор, знает Месроп о Саркисе и как
вытянется его лицо, когда Виктор между прочим выложит ему об исчезновении
вожака секты.
Немного погодя доктор Мальстрем пояснил, что Петро отдаст ему
небольшой пакет с дисками. Взять - и быстро уносить ноги. Прямиком в
Москву, лично к нему. В городе только одна точка, и ждать надо в полдень
всю неделю, начиная с двадцатого числа. Но он просит не ограничиваться
неделей, а ждать, ждать, ждать, пока Петро не встретит его. Могут быть
непредвиденные задержки. Хотя все так перегрето, что счет идет не не
недели, а на дни. И все же он просит дождаться Петра, а если у того
возникнут проблемы, то помочь. Со своей стороны он готов с сегодняшнего
дня считать Виктора в командировке, оплата суточных и прогонных сейчас и
наличными.
С этими словами доктор полез в ящик стола и извлек папир-бокс, битком
набитый новенькими чонами. Взял на глазок стопку в три пальца толщиной.
- Хватит?
Виктор усмехнулся, кивнул и спрятал деньги в карман. Затянул молнию.
Тысячи три, не меньше. Явно не подотчетные. Широко размахнулся доктор на
ооновском коште. Интересно, бывают у них ревизии?
Доктор поднялся, пожал руку Виктору и, проводив к двери, сказал, что
после возвращения надо будет поискать ему хорошую работу, не век же в
гонцах бегать. Да и самому пора вернуться в науку.
В холле гостевого дома висело объявление: работали лифты и желающие
приглашались на смотровую площадку. Месроп еще гулял. Виктор походил по
пустому номеру, повалялся на кровати, потом встал и двинул к лифтам.
На смотровой было малолюдно. Девица из бара прижималась к старому
потертому мужчине, который с неудовольствием покосился на Виктора. Не
обращая на них внимания, Виктор подошел вплотную к стеклу.
Внизу тянулись сады и павильоны Ярмарки. Когда-то здесь находилась
большая выставка непонятно чего. Однажды он видел старую хронику:
золоченые фигуры, плоды и злаки среди фонтанов, машины, стенды, толпы
людей, арки, дороги, дорожки и тропинки, а перед ними большой жестяной
мужик с такой же бабой застыли в танцевальном па.
Отсюда было видно, как муравьями сновали покупатели, подъезжали и
отваливали грузовые и легковые платформы. Несмотря на зной, в торговых
рядах было оживленно.
Мужчина и девица пошептались, поднялись и ушли коридором к лифту.
Холл опустел. Виктор еще немного посмотрел на город, а потом, когда в углу
подозрительно закрутилась пыль и раздались тихие скрипы, сплюнул трижды
через левое плечо и вернулся в номер.
Месропа он ждал к вечеру. Еще уйма времени. Заснул, и приснилась
непонятная чепуха, беготня какая-то по пляжу, а потом снилась Ксения, он о
чем-то говорил с ней, убеждал, но словно через подушку, слов различить не
мог, голова гудела... Проснулся в сумерки с головной болью.
Долго умывался холодной водой, потом принял горячий душ. Помогло. А
когда совсем стемнело и он уже стал прикидывать, по каким помойкам искать
расчлененного попутчика, вернулся Месроп, в дым пьяный, но целый и очень
довольный собой.
- Все ко-колечиком! - объявил он, рухнув на кровать. - Скажи дяде
Месропу спасибо. Что бы мы... что бы ты без тебя... без меня делал?
Завтра... Тс-с! Прямо утром. Вперед, знамена, и в путь!
Героическим усилием он приподнялся, выложил на стол дорожный пасс,
упал обратно и захрапел. Виктор взял со стола пасс, повертел. Так, на две
персоны. Достал свой. Близнецы, словно из одного принтера вылезли. Эге, да
и номерочки-то!.. У Виктора 217, а у Месропа 218. Что же получается:
проводив Виктора, доктор Уля жал руку Месропу и с тем же выражением лица
хрустел чонами? Молодец доктор, в две лузы кладет!

3
Широкие ступени-скамьи из серого бетона спускались к воде, к серым же
волнам. На том берегу, слева, возвышался императорский замок, а рядом
нависал трилистник моста Маргит.
По набережной прошла веселая компания, крик, смех, пластиковая бутыль
закувыркалась по ступеням и мягко легла на воду.
Виктор проводил ее глазами, но головы вверх не поднял. Там еще
немного пошумели, что-то непонятно проскандировали, и все стихло. Месроп
лежал на теплом бетоне и даже не шелохнулся, когда бутыль пролетела над
ним.
- А в девяносто девятом... Нет, вру, в девяносто шестом, в девятом
уже из-за мора все перекрыли, в шестом мы здесь славно погуляли...
"Сколько же ему лет? - задумался Виктор. - Сейчас уже двадцать
четвертый".
- Молодой я был, - продолжал Месроп, - лихой. А выпить мог, страшно
вспомнить! Ох, и попили мы тогда... - он раскрыл глаза и даже сел. - Ты
вообразить не можешь, сколько мы через печень свою пропустили! Гуляли по
улицам днем и ночью; красивейший город, а тогда вообще - феерия. Неделю
ходили, смотрели, а потом сорвались. Из всей делегации только один был
сухой, и то потому, что он еще в поезде до сердечного спазма нарубился. И
вот тут, помню, ходили. Весь проспект святого Иштвана истоптали, сюда
освежиться спустились. Плюс два ящика пива. До полного хамства дошли,
представляешь: встали здесь в ряд и отлили прямо в реку, а я распевал -
"Дунай, Дунай, а ну узнай, где чей подарок". Песня такая была, народная...
Он хихикнул и сладко зажмурился. Виктор вежливо улыбнулся. Вот уже
вторая неделя, как они в Будапеште. Город поразил его. В первые дни он не
понимал, в чем дело. Видывал он старые ухоженные города, встречал веселых
довольных людей, правда, не часто. Видел и сумасшедшую сутолоку на
перекрестках миграционных путей. Здесь было другое. Сначала показалось,
что нет еле заметного, но неистребимого духа распада, тления, который
преследовал его последние годы, исчезло ощущение зыбкости, неустойчивости
мира. Нет, не то. Он знал, что и эти дома, площади и мосты в считанные
месяцы, если не дни, могут превратиться в загон ревущих от ужаса,
затаптывающих друг друга насмерть людей, стоит только не выдержать дамбам
в верховьях.
Потом сообразил - уютный город, и все тут. В таких городах еще не
бывал, и даже Саратов, где, казалось, он нашел свою судьбу, или, если быть
точным, судьба нашла его, даже Саратов казался временным пристанищем. А
здесь вдруг нестерпимо захотелось плюнуть на все, остаться и жить в старом
каменном доме с осыпавшейся местами штукатуркой, на узкой прохладной улице
с непонятным названием, и ничего, что никогда не станешь своим, даже если
выучишь язык, похожий на песню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58