А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Стоит.
– Мы нашли женщину, с которой общался Сведберг.
Вновь, как Валландер и ожидал, на лицо Сунделиуса набежала тень тревоги.
– И как ее зовут?
– Мы думаем, что ее зовут Луиза.
– А дальше?
– Не знаем.
Валландер поднялся. Ноги были совершенно свинцовыми. Сунделиус проводил его до прихожей. Он снял с плечиков куртку и сообразил, что у него есть еще один вопрос.
– Адамссон, – сказал он. – Фамилия Адамссон вам ничего не говорит?
– Я знаю только одного Адамссона, – сказал Сунделиус. – Он живет в Сварте. Травник. Свен-Эрик Адамссон.
– А Сведберг тоже был с ним знаком?
– Мы посещали его вместе.
– Зачем?
– По той причине, что и я и Сведберг интересовались народной медициной.
Вот и все, подумал Валландер. Все очень просто. И объяснение совершенно естественное. Но что-то его все равно продолжало беспокоить. Никаких трав или лекарств из трав в квартире Сведберга не было.
Спустившись на улицу, он был готов отдать голову на отсечение, что Сунделиус стоит у окна и за ним наблюдает, но оборачиваться не стал. Чувство, что Сунделиус что-то скрывает, было совершенно определенным. Он сел в машину и попытался мысленно прокрутить весь разговор. Но ничего не получалось, мысли путались. Он поехал на Мариагатан, поднялся в квартиру и вытянулся на кровати, поставив будильник, – он собирался проснуться через час с небольшим.
Но проснулся он не от будильника, а от телефонного звонка. Он вздрогнул, встал и поплелся в кухню.
Звонил Леннарт Вестин из своего дома на острове в Эстергётландских шхерах.
– Вы, наверное, спите? – виновато спросил он.
– Даже не думаю, – соврал Валландер, – просто вы меня вытащили из ванной. Я мокрый и голый, в одном полотенце. Могу я перезвонить через несколько минут?
– Конечно. Я дома.
Ручка лежала на столе, но бумагу он не нашел. Даже газеты не было. Он записал номер прямо на столешнице.
Повесил трубку и уткнул лицо в ладони – голова разламывалась. Он чувствовал себя еще более усталым, чем когда ложился. Он умылся холодной водой, принял альведон и поставил кофе, засыпав в кофеварку все, что осталось. Больше кофе не было. Через пятнадцать минут он набрал номер Леннарта Вестина. Часы на стене показывали девять минут восьмого. Трубку взял сам Леннарт.
– Мне все равно кажется, что вы спали, – сказал он. – Но вы сами просили позвонить, если будет что-то важное.
– Мы сейчас работаем чуть ли не круглосуточно, – сказал Валландер. – Поспать вообще некогда. Но вы правильно сделали, что позвонили.
– Я тут вспомнил пару вещей. Во-первых, об этом полицейском, который тогда ехал со мной. Ну, тот, которого потом застрелили. Я сегодня проснулся и вдруг вспомнил, что он мне сказал.
Валландер извинился, вышел в гостиную и принес блокнот.
– Он спросил, не возил ли я недавно на Бернсё каких-нибудь женщин.
– А вы возили?
– Возил.
– И кто это был?
– Ее зовут Линнея Ведерфельдт, живет в Гусуме.
– А что ей было надо на Бернсё?
– Мать Исы решила заказать новые шторы. Она и эта Ведерфельдт – школьные подруги. Линнея собиралась снять все мерки и вернуться в тот же день, когда я кончу развозить почту.
– Вы рассказали это Сведбергу?
– Честно говоря, я подумал, что его это не касается, так что ответил уклончиво.
– А он что?
– Он стал настаивать. Чтобы отвязаться, я сказал, что это подруга мамаши. Тогда он потерял интерес.
– А еще он что-нибудь спрашивал?
– Насколько я помню – нет. Но когда я сказал, что со мной ездила женщина, он очень разволновался. Это я теперь точно помню. Не понимаю, как я мог забыть.
– Что значит – разволновался?
– Я вообще-то не мастер такое описывать. Разволновался. Может быть, испугался.
Валландер кивнул. Сведберг думал, что это была Луиза. И испугался.
– А что вы еще вспомнили? Вы сами сказали, что вспомнили пару вещей.
– Я, должно быть, очень хорошо спал нынче ночью. Я вспомнил еще кое-что – помните, вы меня все расспрашивали, о чем мы с вами говорили в рубке? Так вот, пока мы чалились к первой пристани, я сказал, что почтальон, хочет он или не хочет, почти все знает о своей публике. Помните?
– Теперь помню.
– Уж не знаю, важно это или не важно.
– Очень важно, – сказал Валландер. – Большое спасибо, что позвонили.
– Приезжайте как-нибудь по осени, – сказал Вестин. – Когда во фьордах никого нет.
– Должен я понимать это как приглашение?
– Понимайте как знаете, – засмеялся Вестин. – Я обычно держу слово.
Валландер повесил трубку, взял чашку с кофе и медленно пошел в гостиную.
Теперь он отчетливо вспомнил весь этот разговор на катере. Каково это – работать почтальоном в шхерах.
Вдруг он понял – это именно то, что все время от него ускользало и что он так мучительно хотел сформулировать. Интуиция его не подвела.
Они искали убийцу, который тщательно и хладнокровно планировал свои преступления. Для такого планирования ему была необходима информация, причем получать эту информацию он должен так, чтобы никто об этом не знал.
Скажем, иметь доступ к чужой почте, вскрывать запечатанные письма и читать их без помех.
Он стоял неподвижно, держа в руке чашку с остывающим кофе.
Неужели все настолько просто? Настолько ошеломляюще просто?
Кто может иметь доступ к чужой почте? Леннарт Вестин дал ему возможный ответ – например, почтальон. Не важно, на море или на суше. И никто не заметит.
Что– то говорило Валландеру, что он ошибается. Слишком уж просто. Так не бывает. Слишком просто, слишком фантастично, чтобы быть правдой.
В то же время он не мог отрицать, что это вполне возможная гипотеза, которая разъясняет многие из нерешенных вопросов. В частности, как преступнику удается получать информацию.
Открытки со всех концов Европы… Подделанные почерки…
Усталость как рукой сняло. Мысли текли легко и плавно. Он видел следствие совершенно новыми глазами, теперь, по крайней мере, кое-что можно было логически объяснить.
Он понимал, что даже если что-то и не так, все равно объяснение, подсказанное ему Вестином, позволяет создать некую работающую модель. Конечно, скорее всего, эта модель скоро рассыплется – слишком много в ней слабых пунктов. Прежде всего, жертвы жили в совершенно разных местах, их не мог обслуживать один и тот же почтальон. К тому же неизвестно, можно ли вскрыть письмо так, чтобы не оставить следов. Может быть, это кто-то из тех, что занимается сортировкой писем на каком-нибудь терминале? Не обычный почтальон, не тот, что колесит по округе с почтовыми сумками на заднем сиденье?
Он сел на диван, так и не поставив чашку. Он понимал, что его версия с равным успехом может оказаться истинной и ложной. Может быть, это ложный след. Но сама мысль, безусловно, плодотворная.
Это одно из возможных решений вопроса, откуда преступник знал все подробности о своих жертвах.
Важно правильно поставить этот вопрос: как можно узнать чужие секреты, чтобы при этом самому остаться незамеченным?
Он допил остывший кофе, принял душ и оделся. В четверть десятого он уже был в полиции – нужно было немедленно с кем-то поделиться своим озарением. Он знал, с кем. Анн-Бритт была на месте.
– Как девочка? – спросил он.
– Дети всегда заболевают в самый неподходящий момент, – сказала она. – Можешь называть это первым законом Хёглунд.
Он улыбнулся и сел на стул для посетителей. Она сидела за столом и молча смотрела на него.
– Надеюсь, что выгляжу получше, чем ты, – сказала она наконец. – Извини, конечно. Ты спал сегодня?
– Пару часов.
– Через четыре дня муж уезжает в Дубаи. Как ты думаешь, успеем мы разобраться с этой чертовщиной?
– Нет.
Она развела руками:
– Тогда даже не знаю, как я справлюсь.
– Будешь работать столько, сколько сможешь. Вот и все.
Валландеру совсем не хотелось обсуждать проблему присмотра за детьми. Поэтому он перевел разговор на ночные события. Рассказал, что полицейский видел среди зевак на пляже в Нюбрустранде ту самую женщину, которую предположительно зовут Луиза. Он не помнил, говорил ли он ей о разговоре с датчанкой Лоне Кэр, поэтому на всякий случай рассказал и это.
– Так значит, Луиза все-таки существует? Я-то уже начала думать, что это миф. Привидение.
– Она, в свою очередь, может быть как-то связана с этой сектой, «Divine Movers». He могу с уверенностью сказать, что ее зовут Луиза. Но то, что она существует, можно считать доказанным. И к тому же она проявляет интерес к расследованию.
– А это была она?
– Скорее всего, да. Хотя, конечно, все бывает. Парень мог ошибиться. Есть и еще один вариант – она идет по следу, как Сведберг. Так сказать, продолжает его дело.
– Идет по следу?
– А почему нет? Надо, кстати, сказать ребятам в оцеплении, чтобы они держали ухо востро – на тот случай, если она опять появится.
Он помедлил и рассказал о телефонном разговоре с Вестином и о возникших у него в связи с этим разговором мыслях. Она слушала очень внимательно, но он чувствовал, что ее одолевают сомнения.
– Эту версию, конечно, стоит проверить, – сказала она, когда он закончил. – Но, боюсь, она лопнет. Слишком уж много слабых пунктов. Кстати, разве люди все еще переписываются по обычной почте?
– Я и не предлагаю почтовую версию как основную. Это, так сказать, промежуточное решение. Модель. Мысль, способная породить другую мысль, лучше объясняющую факты.
– По-моему, у нас уже где-то проходил какой-то почтальон?
– Даже два, если считать Вестина. Лундберг, сосед Эденгренов, рассказывал, что в тот день, когда Ису отвезли в больницу, к нему заезжал сельский почтальон. Лундберг сказал ему, что Ису положили в больницу.
– Неплохо бы сравнить его голос с голосом того, что звонил в больницу.
Валландер не сразу понял, что она хочет сказать. Потом сообразил.
– Ты хочешь сказать, с тем, что звонил от имени Лундберга?
– Почтальон знал, что Иса в больнице. К тому же он знал, что Лундберг это тоже знает.
Валландер растерялся. А вдруг в его умозаключении что-то все-таки есть. Но он настолько устал, что уже сам себе не верил.
Он закрыл почтовую тему и перешел к рассказу о встрече с Бруром Сунделиусом. О том, что Сунделиус что-то скрывает, а может быть, и просто лжет.
– Когда речь идет о Сведберге?
– Мне кажется, здесь что-то нечисто, – сказал Валландер. – Сведберг ведет себя по меньшей мере странно. Отказывает в возбуждении уголовного дела, хотя для этого есть все основания. К тому же угрожает. Он делает все, чтобы Нильса Стрида не привлекли к ответственности. Можно считать, что Сведбергу просто повезло, когда юридическая комиссия оставила жалобу без внимания. А то у него могли быть крупные служебные неприятности.
– Как-то непохоже на Сведберга… Чтобы Сведберг кому-то угрожал?
– Поэтому и возникают сомнения – значит, за этим что-то стояло. Сведберг вел себя так, как будто кто-то оказывал на него давление.
– Нильс Стрид?
– Сам или через Сунделиуса.
Они помолчали.
– Шантаж? – спросила она наконец.
– А что еще?
– Что мог иметь Нильс Стрид на Сведберга?
– Это еще предстоит узнать.
– Мне кажется, надо прижать Сунделиуса.
– Обязательно, – сказал Валландер. – Как только будет время. Но я считаю, что это важно.
Шел одиннадцатый час. Появились Мартинссон, Ханссон и тройка из Мальмё. Нюберг все еще работал на берегу. Лиза Хольгерссон забаррикадировалась в своем кабинете – готовила сообщение для прессы. В другом конце коридора Валландер заметил Турнберга, но тот, увидев его, скрылся за какой-то дверью.
Оперативка началась с того, что по рукам пустили копию жалобы Нильса Хагрота на Валландера. Все оживились. Особый смех вызвала формулировка: «Поваление на землю мирно бегущей личности мужского пола путем насилия». Валландер участия в общем веселье не принимал – не потому, что опасался последствий этой жалобы, а потому, что ему показалось, что эта история мешает им сосредоточиться на расследовании.
Он быстро распределил задания и закончил совещание. Дел было очень много. Они с Анн-Бритт поедут в Чёпингебру говорить с безутешными родителями Малин Скандер, Мартинссон и Ханссон опросят родственников Турбьорна Вернера. Не успев сесть в машину Анн-Бритт, Валландер тут же отключился.
Проснулся он, только когда машина остановилась. Они находились на хуторе под Чёпингебру. Стояла полная тишина, окна и двери в доме были наглухо закрыты. Они пошли к дому. Из-за угла появился огромный пожилой мужик в темном костюме. Глаза у него покраснели. Он представился – это оказался отец невесты, Ларс Скандер.
– Можете говорить со мной, – сказал он. – Жена не в состоянии.
– Мы приносим наши самые глубокие соболезнования, – сказал Валландер. – Извините, но этот разговор не терпит промедления.
– Конечно не терпит, – горько сказал Ларс Скандер. – Вы ведь поймаете этого негодяя?
Он смотрел на них почти умоляюще.
– Как может человек сотворить такое? Убить молодую пару, когда они фотографируются на память?
Валландер испугался, что со Скандером вот-вот начнется истерика. Вмешалась Анн-Бритт.
– Мы будем задавать только самые необходимые вопросы, – сказала она. – Они действительно необходимы, чтобы поймать убийцу вашей дочери.
– Давайте посидим во дворе, – предложил Ларс. – В доме творится такое…
Они обошли дом. Там, под старой вишней, стояли садовые кресла.
Ларс Скандер работал ветеринаром. Родился в Хесслехольме, но сразу после окончания института переехал сюда. У него с женой было трое детей, две дочери и один сын. Малин – самая младшая. Старшие давно уже переженились и уехали. Малин и Турбьорн знали друг друга со школьной скамьи и никогда даже не сомневались, что будут вместе. Турбьорн недавно унаследовал хутор отца. Они с Малин туда переехали еще в начале лета, но из некоторых практических соображений отложили свадьбу до августа.
Валландер не вмешивался. Анн-Бритт задавала вопросы очень осторожно и деликатно. Наконец настала его очередь.
– Теперь я хочу спросить вот о чем, – сказал он. – Кто, по-вашему, мог такое сделать? У них были какие-то враги?
Ларс Скандер уставился на него:
– Откуда могут быть враги у таких ребят, как Малин и Турбьорн? Они дружили со всеми. Приветливее и добрее их не сыскать.
– Я просто обязан был задать этот вопрос по долгу службы. И попросить вас тщательно обдумывать каждый свой ответ.
– Я обдумал. Никаких врагов у них не было.
Теперь самый важный пункт, подумал Валландер. Ключевая информация. Каким образом преступник получил нужные ему сведения.
– Когда стал известен день свадьбы?
– Я точно не помню. В мае. Самое позднее – в начале июня.
– Когда они решили, что будут фотографироваться на море?
– Этого я не знаю. Турбьорн и Рольф Хааг сто лет как знакомы. Они, наверное, и выбирали место. Но думаю, что Малин тоже принимала участие.
– Когда вы впервые об этом услышали? Что они выбрали Нюбрустранд?
– Турбьорн и Малин все готовили очень тщательно. Все должно было пройти без сучка без задоринки. Наверняка они решали вопрос о фотосъемках в последнюю очередь, когда все остальное определилось.
– Значит, самое позднее два месяца назад?
– Да.
– Кто знал об этом? Что сниматься они будут на берегу?
Ответ его удивил.
– Практически никто, – сказал Ларс Скандер.
– Почему?
– Потому что они хотели хотя бы часок побыть одни. Передохнуть между венчанием и свадебным ужином. Так что знали только они и фотограф. Как бы тайное свадебное путешествие на два часа.
Валландер и Анн-Бритт переглянулись.
– Это очень и очень важно, – сказал Валландер. – Вы хотите сказать, что и вы не знали?
– Ни я, ни жена. Почти уверен, что родители Турбьорна тоже не знали.
– Давайте еще раз, – сказал Валландер терпеливо. – Я должен быть уверен, что правильно вас понял. Вы утверждаете, что, кроме Малин и Турбьорна, о предстоящих съемках знал только фотограф?
– Так и есть.
– И место они выбрали еще в мае или в начале июня?
– Сначала они собирались фотографироваться у камней Але, Камни Але – 58 огромных каменных стел, установленные в Сконе еще викингами, так что они образуют контур огромной ладьи.

но потом передумали.
Валландер наморщил лоб. Он был не уверен, что ему все ясно.
– Но вы ведь знали, что они будут сниматься?
– Только о первоначальном плане. Но потом они решили, что камни Але – чересчур банально. Чуть не каждая пара ездит туда фотографироваться. И передумали.
Валландер с шумом втянул воздух:
– Когда? Когда они передумали?
– Думаю, несколько недель назад.
– И держали это в секрете?
– Ну да.
Валландер молча смотрел на Ларса Скандера. Потом повернулся к Анн-Бритт. Он знал, что она думает о том же самом. Несколько недель назад молодые изменили место съемки. И никому об этом не говорили. Но этих недель хватило кому-то, чтобы проведать об их тайне.
– Позвони Мартинссону. Пусть родители Турбьорна подтвердят.
Она поднялась и отошла в сторону, чтобы позвонить. Так близко нам подобраться еще не удавалось, подумал Валландер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56