Он посмотрел на надутые ветром паруса и выругался. Взял рупор, поднялся на капитанский мостик и стал отдавать команду.
Его громкий голос, подхваченный начавшимся ветром, был слышен на всех кораблях флотилии.
– Убрать гроты, бом-брамсели, брамсели, бом-кливера и кливера! Оставить норд-весты!
К своему удивлению, Гуиндаччо Буонакорсо, выиграв у Ринери Гуинджи, теперь выиграл и у Джуссиано. Сто пятьдесят золотых цехинов за два часа!
Ветер усилился и отчаянно свистел в парусах. Черные, тяжелые тучи заволокли небо, на волнах показалась пена. Небо, так недавно улыбавшееся, стало темным и хмурым. Ветер несся навстречу флотилии, корабли трещали и стонали от его порывов. Кривой рот Гуиндаччо еще больше скривился от страха, единственный глаз как-то тревожно блестел, когда неуклюжий, полный суеверия гигант собирал деньги, завертывал их в три платка, прятал в карман и бормотал:
– Нам не надо было брать то, что мы взяли. Не надо было делать того, что мы сделали на Лампедузе. Я знал, что бог нас покарает…
Что имел в виду этот жалкий трус? Что произошло на Лампедузе? Что это за место? Лампедуза – остров, который находится почти в середине Средиземного моря. Он лежит южнее Сицилии, западнее Мальты, между островом Пантеллерия и тунисским портом Махдия, ближе к последнему.
На этом острове, расположенном между Африкой и Европой, который служил как бы «нейтральной территорией» для европейских и арабских пиратских кораблей, для христиан и мусульман, в центре его была глубокая пещера. На одной из стен пещеры висело старинное изображение святой Марии с младенцем Христом на руках. У противоположной стены была могила мусульманской «святой» – марабу. Обе половины пещеры были завалены разными товарами.
У стены с изображением богоматери лежали мешки с галетами, целые головы сыра, кувшины с маслом, мешки кофе, вино, деньги.
На противоположной, мусульманской, стороне было сложено почти то же самое и еще ящики с турецкой, арабской и персидской одеждой. Все это были приношения, оставленные сторонниками обеих религий – экипажами европейских и мусульманских кораблей. Их оставляли специально для беглых рабов, своих единоверцев, которым удалось бежать с галер. Тот, кому удавалось освободиться от цепей, бросался в воду, плыл к Лампедузе, находил пещеру, полную товарами, и был уверен, что проживет до тех пор, пока к острову причалит какой-нибудь корабль с его единоверцами и заберет его.
Испанский пират Алонсо де Контрера, рассказывая в своих воспоминаниях об этом острове, утверждает, что приверженцы обеих религиозных догм уважали установленный обычай и никто не осмеливался даже подумать о том, чтобы прикоснуться хотя бы к какой-нибудь мелочи из этих приношений. Контрера говорит также, что невозможно перечислить «чудеса», которые творило изображение богоматери в пещере. «Не чудо ли, – говорит он, – что светильник перед богоматерью горел всегда: и днем и ночью, даже если на острове не было ни души?» Итак, покидая остров, никто не рисковал унести из пещеры хотя бы булавку.
И вот «кощунство», о котором боялись даже думать и христиане и мусульмане, совершил будущий папа Балтазар Косса.
– Что это такое? – спросил он, с удивлением рассматривая товары, лежавшие в этом пустынном безлюдном месте. – Грузите все на корабли!
Гуиндаччо осмелился рассказать ему о существующем обычае, показал Коссе изображение и поведал о его «чудесах».
– Ты болван! – обругал его будущий папа. – Грузите все на корабли, ничего не оставляйте!
…Вот о чем вспоминал сейчас суеверный Буонакорсо.
– Ох, – в страхе вздыхал он, глядя на страшное черное небо и бешено вздымавшиеся волны. – Вот беда! Зачем мы взяли приношения с Лампедузы? Ведь если бы мы продали пятьсот черных рабов и товары, которые добыли в резне с берберийцами, то набили бы все карманы золотом. Зачем было забирать эти приношения? Мы сами накликали на себя беду!
– Чего ты все причитаешь, брюзга? – послышался угрожающий, перекрывающий шум шторма голос Коссы.
Гигант мгновенно вскочил.
– Что угодно, капитан? Что я должен делать? Что бы ты ни приказал – все правильно.
– Помогай убирать паруса.
Гуиндаччо, ринувшись исполнять приказание, чуть не свалился в море.
– Выбрать швартовы и шкентеля! – гремел в полумраке голос Коссы.
Как разбушевалось море! Какими бешеными стали волны! Как дико ревел ветер! Корабль трещал; казалось, что он стонет от штормовых ударов.
– Убрать норд-весты, – командовал Косса, хватаясь за мачту, чтобы удержаться на ногах при качке.
В тусклом свете зажженных факелов заметались фигуры людей, бросившихся выполнять приказание. Цепляясь за борта, люди ползком пробирались к мачтам. Дикий вой несся с корабля. Это вопили прикованные в трюме рабы, женщины и мужчины. Страх охватил всех. Никто не помнил подобного шторма.
Яндра, вцепившись в какой-то столб, словно прикованная к нему, лежала на полу большой каюты в носовой части корабля.
Даже мужчины, старые морские волки, которые отдали морю столько лет жизни, растерялись. Каждый стремился ухватиться за что-нибудь: за канат, за борт, за мачту. Многие лежали на палубе, держась за край открытого трюма, из которого неслись страшные, дикие вопли сбившихся в
Раскаты грома раздавались один за другим в темноте ночи, сливаясь с воем гибнущих в трюме рабов и страшным треском, который издавал корабль при каждом ударе огромных волн о борта.
Косса смотрел на волны, окатывающие корабль. «Наверно, все трюмы полны, – думал он. – Сколько людей утонет! И не только груз из ценных, отборных товаров будет смыт, сам корабль может пойти ко дну».
Надо было предпринять что-то для спасения корабля. Но кто сможет сейчас сдвинуться с места? Люди смотрели на небо, с которого продолжал с ужасающей силой низвергаться водопад. Каждый подумал о рабах в трюме – они все захлебнутся.
Откуда-то послышался нежный голос:
– Балтазар!
Это была Яндра.
– Развяжи людей внизу, – умоляла она любовника. – Они утонут.
Косса угрюмо молчал, по сделал попытку подойти к ней поближе.
«Все кончено! – думал он. – Я потеряю все корабли. Ни одного не видно… Надо попытаться спасти хоть этот».
С большой осторожностью он двинулся по палубе, держась за канат. Громовые раскаты не утихали, ветер бушевал с еще большей силой. Беспрерывные вспышки молний превратили ночь в день. Крики и вопли в трюме затихали, это были уже глухие стоны и слабый плач. Те из рабов, что еще были живы, оплакивали умерших и свою судьбу.
– Ради бога, Балтазар! – Снова послышался умоляющий голос Яндры.
Вдруг опять дикие вопли вплелись в страшный громовой раскат. Огромная, как гора, волна налетела на корабль с одного борта и перекатилась через другой, унося с собой около тридцати человек. Корабль трещал. Он то взмывал вверх на пенистом гребне волны, то падал в пропасть и, казалось, разламывался пополам.
Буря бушевала с еще большей силой, ветер порывами налетал на корабль, швырял из стороны в сторону переполненное водой судно.
Коссе удалось наконец добраться до Яндры.
– Балтазар! – взволнованно произнесла девушка. – Все рабы погибли, наверно!
– О чем ты говоришь, Яндра! – закричал Косса. – Корабль тонет! Не знаю, сумеем ли мы сами спастись!
Зловещий сухой треск, донесшийся из глубины корабля, заставил людей замереть.
– О! – испуганно воскликнул Косса. – Пробоина!
Бешено клокоча, с грохотом и свистом вода устремилась в брешь.
– Ах, горе нам! Мы погибли! – послышался жалобный возглас неподалеку от Коссы и Яндры.
Косса нахмурил брови.
– Опять ноешь, Гуиндаччо! Замолчи! Иди за мной!
Косса осторожно подобрался к борту, схватился за железные стойки, к которым была привязана лодка, вскарабкался выше, распутал веревки и спустил лодку на воду. При свете молнии он увидел, что помогает ему Ринери, а Гуиндаччо стоит в стороне на палубе.
– Вас и так двое, – оправдывался он перед Коссой. – Я вам не нужен. Что мне еще сделать?
– Помоги Яндре подойти сюда! – приказал Косса.
Вскоре девушка с помощью трех мужчин спустилась в лодку. Пираты спрыгнули за ней.
– Держитесь крепче! – обратился к спутникам Косса. Потом обернулся к кораблю и закричал: – Эй вы, бродяги, негодяи! Скорее в лодку!
Никто не отвечал.
– Неужели всех смыло?… Эй, босяки! Есть кто-нибудь живой?
Молчание. Только грохот волн. Четыре человека почувствовали, как дрожь пробежала у них по телу.
Пенистые волны с силой прибивали лодку к кораблю.
– Ринери и ты, Гуиндаччо, возьмите каждый по веслу, – приказал Косса.
Он пересадил Яндру на корму, сам сел у руля. Втроем они старались оттолкнуть лодку от корабля. Лодку то возносило на вершину волны, то кидало вниз, и эти взлеты и падения ощущались гораздо сильнее, чем на корабле.
Гигант греб одной рукой, а другой не переставая крестился при каждой вспышке молнии, со страхом поглядывая на тонущий корабль.
Вдруг послышался страшный гул, перекрывший все остальные звуки. Шум воды, с воем ворвавшейся в разбитый корабль, достиг их ушей.
– Боже мой! – запричитал одноглазый гигант, дрожа всем телом и не переставая креститься. – Настал конец света! Спаси пас, господи, и я навсегда брошу это проклятое ремесло!
Волна подняла лодку на огромную высоту, а затем кинула ее в бездну, людей сбросило с мест, лодка чуть не перевернулась.
– Матерь божья, – взывал Гуиндаччо. – Спаси нас! И я стану священником!
Он повернулся к Коссе.
– Дорогой капитан, хороший мой капитан! Дай ты тоже обещание! И мы спасемся! И ты, Ринери, обещай стать священником. Только тогда бог поможет нам.
Косса вспомнил мать, ее беспокойство перед его уходом в это последнее плавание, ее постоянное желание сделать его священнослужителем… Ее мечтой было увидеть сына в сутане.
– Лишь бы мы не утонули, как щенки, а там я готов хоть диаконом стать, – ответил Косса.
* * *
Через сутки после страшной ночи, о которой мы рассказали, в тихое утро, когда солнце озаряло пышную природу, вдали от песчаного берега моря, высоко в горах, четыре человека спали в тени кустарника у какой-то пещеры в скале. Четыре человека: женщина и трое мужчин с измученными лицами, в разорванной, измятой и еще влажной одежде.
Читатель, верно, догадался уже, что это были наш герой, его любовница и двое его сподвижников – те, кому удалось уцелеть при гибели пиратского флота, когда затонули корабли, их экипажи и «пассажиры» – скованные цепями рабы. А вместе с ними и все награбленное добро.
Лодка с потерпевшими кораблекрушение целые сутки носилась по морю. Они были похожи на трупы, когда на утро второго дня сильный толчок вывел их из глубокого оцепенения – лодка села на мель у берега.
– Мы должны спрятаться где-нибудь, – сказал Косса. – Боюсь, что в этих местах нас знают по нашим старым делам. Вспомните, что мы сделали в Равелло и в Позитано. Надо дождаться рассвета, узнать, где вы находимся, и соблюдать осторожность.
Как хотелось его спутникам остаться на песчаном берегу, лечь и выспаться! Но Косса был неумолим. И, несмотря на страшную усталость, они двинулись в горы, и только там, среди дубов и кустарника, заснули мертвым сном.
Вдруг Косса проснулся и вскочил на ноги. Рядом крепко спали его спутники. Нет, ему не показалось. Неподалеку слышалось позвякивание колокольчиков козьего стада, а рядом со спящими стоял какой-то человек и смотрел на них.
Наш герой не выдал своего волнения. Хитрец, он незаметно посмотрел направо, налево, чтобы определить местность, кинул взгляд на берег, на позолоченные солнцем крыши деревенских домиков, на городишки, тонувшие в зелени, на небо, на море. Затем с безразличным видом, хотя по телу у него пробежала дрожь, перевел взгляд на стадо и с деланным спокойствием обратился к пастуху:
– Хороший человек, продай мне ослика. Нам надо как можно скорее быть в Меркато, а жена не может идти.
Он вынул из-за пояса кошелек, достал из него цехин и протянул пастуху. Тот не выразил готовности взять его, и Косса достал еще цехин.
– Вот, даю за твоего дохлого осла два золотых цехина…
Косса тут же разбудил своих спутников, помог Яндре сесть на осла, и все двинулись козьей тропой по направлению к Меркато.
– Знаете, куда мы попали? – заговорил Косса, когда они остались одни. – Куда выкинуло лодку? Рядом с Равелло и Амальфи. Туда, где полгода назад мы ограбили все деревни.
– О-ох! – простонал гигант. – Все пропало! Несдобровать нам! – И начал причитать и ругать себя.
– И чего ты вечно хнычешь, несчастный? – прикрикнул на него Косса. – Мы пойдем не туда, куда я сказал пастуху. Я нарочно сказал, что мы пойдем в Меркато. Мы пойдем в обратную сторону, в Ночеру. Слышишь ты, плачущая богоматерь?
– Дорогой мой капитан, не сердись на меня понапрасну, – сказал Гуиндаччо. – Я только добра хочу, хочу, чтобы ты был осторожнее.
Три дня пришлось потратить путникам, чтобы добраться до Ночеры. Они выбились из сил, так как на пути к Ночере встретили множество препятствии. Им приходилось лавировать между отрядами неаполитанских королевских войск, которые тоже двигались к Ночере или расположились на привал у дороги. В последний день пути Косса и его спутники нагнали группу крестьян, человек пятнадцать, которые следовали за войсками в Ночеру.
Видимо, нашему герою и его спутникам не суждено было войти в город свободными. До Ночеры оставалось не более получаса пути, когда вооруженные дубинками крестьяне неожиданно напали па Балтазара и Гуиндаччо. Напрасно Косса угрожающе размахивал стилетом. Их было слишком много. И все же трое крестьян получили удары стилетом, двое из них упали бездыханными. Но их оставалось еще достаточно! Один крестьянин дубинкой вышиб из рук Коссы стилет. Крестьяне схватили путников, связали и повели в Ночеру. Их доставили к крепостной башне и втолкнули всех четверых в камеру, где и одному-то человеку было тесновато.
– Мы прекрасно устроились! – иронически произнес вечный нытик Гуиндаччо. – И надо же было высадиться именно здесь! Другого места не нашлось, что ли?
– Замолчи ты плакса, мерзкий слизняк, архитрус! – Злобно закричал на него Косса, взбешенный постигшей их неудачей. – Тебя хлебом не корми, дай только поныть. Замолчи наконец, не раздражай меня, а то я тебя пристукну! Глупая ты цикада, безмозглый идиот, разве ночью мы видели, куда выбрасывает лодку? А се выбросило как нарочно туда, где всего лишь несколько месяцев назад мы грабили и убивали! Глупец, слюнтяй, замолчи лучше! Я так зол, что могу ненароком задушить тебя…
И вдруг его слова утонули в страшном грохоте. Стелы крепости содрогнулись.
– Боже мой, – произнес Гуиндаччо, молитвенно вздымая руки. – Ах! Не успел я выполнить своего обета!
Тяжелая рука Коссы опустилась на спину гиганта. Тот упал, треснувшись головой о мраморные плиты. Но тут за стенами крепости раздался новый удар, за ним второй, потом третий…
«Что происходит? – задумался Косса, забыв о повергнутом „драконе“. – Неужели стреляют по крепости? Но ведь город находится в глубине королевства, и, насколько мне известно, войны сейчас нет. Что же это может быть?»
Он вспомнил о королевских войсках, направлявшихся к Ночере, которые они видели по пути, и снова спросил себя: «Что все это значит?»
Воин крепостной стражи, вооруженный копьем, появился в дверях вместе с надзирателем, который запер их в камеру. Надзиратель сделал знак Коссе следовать за ним.
Поднимаясь по лестнице, Косса с удивлением рассматривал богатое убранство крепостных помещений. Ему не приходилось до сих пор видеть такой роскоши. Но вот что-то заставило его вздрогнуть. Проходя мимо какой-то открытой двери, он увидел большую полупустую комнату и страшные предметы в ней: плети с узлами и без узлов, бурдюки с водой, веревки, ложи, острые колья, щипцы, клинья, разные пилы, столы, на которые клали истязуемых, и другие предметы пыток.
Коссу привели в огромный зал, занимавший весь верхний этаж крепости. Оттуда открывался вид на Ночеру.
Грохот не умолкал, удары по крепости не прекращались.
Косса старался разглядеть через окно, что происходит. Он увидел, что город окружен какими-то войсками. Люди стреляли из катапульт – орудий, которые обрушивали на здания огромные камни.
На какой-то миг Косса забыл о положении, в котором он находится, его занимала только одна мысль: что тут происходит? Это не королевские войска! Войско, окружившее город, было местным! Что нее творится? Кого обстреливают?
В глубине зала, в кресле, которое стояло на деревянном помосте высотой около полуметра и напоминало трон, сидел человек лет шестидесяти, с серьезным и строгим лицом. Человек этот устремил на Коссу пронизывающий взгляд, словно изучал его.
– Ты Косса? – коротко спросил он.
Балтазар обратил внимание па то, что все присутствующие опустились на колени. Лишь он один остался стоять, гордый и непреклонный.
– Грабитель Косса? – снова спросил человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Его громкий голос, подхваченный начавшимся ветром, был слышен на всех кораблях флотилии.
– Убрать гроты, бом-брамсели, брамсели, бом-кливера и кливера! Оставить норд-весты!
К своему удивлению, Гуиндаччо Буонакорсо, выиграв у Ринери Гуинджи, теперь выиграл и у Джуссиано. Сто пятьдесят золотых цехинов за два часа!
Ветер усилился и отчаянно свистел в парусах. Черные, тяжелые тучи заволокли небо, на волнах показалась пена. Небо, так недавно улыбавшееся, стало темным и хмурым. Ветер несся навстречу флотилии, корабли трещали и стонали от его порывов. Кривой рот Гуиндаччо еще больше скривился от страха, единственный глаз как-то тревожно блестел, когда неуклюжий, полный суеверия гигант собирал деньги, завертывал их в три платка, прятал в карман и бормотал:
– Нам не надо было брать то, что мы взяли. Не надо было делать того, что мы сделали на Лампедузе. Я знал, что бог нас покарает…
Что имел в виду этот жалкий трус? Что произошло на Лампедузе? Что это за место? Лампедуза – остров, который находится почти в середине Средиземного моря. Он лежит южнее Сицилии, западнее Мальты, между островом Пантеллерия и тунисским портом Махдия, ближе к последнему.
На этом острове, расположенном между Африкой и Европой, который служил как бы «нейтральной территорией» для европейских и арабских пиратских кораблей, для христиан и мусульман, в центре его была глубокая пещера. На одной из стен пещеры висело старинное изображение святой Марии с младенцем Христом на руках. У противоположной стены была могила мусульманской «святой» – марабу. Обе половины пещеры были завалены разными товарами.
У стены с изображением богоматери лежали мешки с галетами, целые головы сыра, кувшины с маслом, мешки кофе, вино, деньги.
На противоположной, мусульманской, стороне было сложено почти то же самое и еще ящики с турецкой, арабской и персидской одеждой. Все это были приношения, оставленные сторонниками обеих религий – экипажами европейских и мусульманских кораблей. Их оставляли специально для беглых рабов, своих единоверцев, которым удалось бежать с галер. Тот, кому удавалось освободиться от цепей, бросался в воду, плыл к Лампедузе, находил пещеру, полную товарами, и был уверен, что проживет до тех пор, пока к острову причалит какой-нибудь корабль с его единоверцами и заберет его.
Испанский пират Алонсо де Контрера, рассказывая в своих воспоминаниях об этом острове, утверждает, что приверженцы обеих религиозных догм уважали установленный обычай и никто не осмеливался даже подумать о том, чтобы прикоснуться хотя бы к какой-нибудь мелочи из этих приношений. Контрера говорит также, что невозможно перечислить «чудеса», которые творило изображение богоматери в пещере. «Не чудо ли, – говорит он, – что светильник перед богоматерью горел всегда: и днем и ночью, даже если на острове не было ни души?» Итак, покидая остров, никто не рисковал унести из пещеры хотя бы булавку.
И вот «кощунство», о котором боялись даже думать и христиане и мусульмане, совершил будущий папа Балтазар Косса.
– Что это такое? – спросил он, с удивлением рассматривая товары, лежавшие в этом пустынном безлюдном месте. – Грузите все на корабли!
Гуиндаччо осмелился рассказать ему о существующем обычае, показал Коссе изображение и поведал о его «чудесах».
– Ты болван! – обругал его будущий папа. – Грузите все на корабли, ничего не оставляйте!
…Вот о чем вспоминал сейчас суеверный Буонакорсо.
– Ох, – в страхе вздыхал он, глядя на страшное черное небо и бешено вздымавшиеся волны. – Вот беда! Зачем мы взяли приношения с Лампедузы? Ведь если бы мы продали пятьсот черных рабов и товары, которые добыли в резне с берберийцами, то набили бы все карманы золотом. Зачем было забирать эти приношения? Мы сами накликали на себя беду!
– Чего ты все причитаешь, брюзга? – послышался угрожающий, перекрывающий шум шторма голос Коссы.
Гигант мгновенно вскочил.
– Что угодно, капитан? Что я должен делать? Что бы ты ни приказал – все правильно.
– Помогай убирать паруса.
Гуиндаччо, ринувшись исполнять приказание, чуть не свалился в море.
– Выбрать швартовы и шкентеля! – гремел в полумраке голос Коссы.
Как разбушевалось море! Какими бешеными стали волны! Как дико ревел ветер! Корабль трещал; казалось, что он стонет от штормовых ударов.
– Убрать норд-весты, – командовал Косса, хватаясь за мачту, чтобы удержаться на ногах при качке.
В тусклом свете зажженных факелов заметались фигуры людей, бросившихся выполнять приказание. Цепляясь за борта, люди ползком пробирались к мачтам. Дикий вой несся с корабля. Это вопили прикованные в трюме рабы, женщины и мужчины. Страх охватил всех. Никто не помнил подобного шторма.
Яндра, вцепившись в какой-то столб, словно прикованная к нему, лежала на полу большой каюты в носовой части корабля.
Даже мужчины, старые морские волки, которые отдали морю столько лет жизни, растерялись. Каждый стремился ухватиться за что-нибудь: за канат, за борт, за мачту. Многие лежали на палубе, держась за край открытого трюма, из которого неслись страшные, дикие вопли сбившихся в
Раскаты грома раздавались один за другим в темноте ночи, сливаясь с воем гибнущих в трюме рабов и страшным треском, который издавал корабль при каждом ударе огромных волн о борта.
Косса смотрел на волны, окатывающие корабль. «Наверно, все трюмы полны, – думал он. – Сколько людей утонет! И не только груз из ценных, отборных товаров будет смыт, сам корабль может пойти ко дну».
Надо было предпринять что-то для спасения корабля. Но кто сможет сейчас сдвинуться с места? Люди смотрели на небо, с которого продолжал с ужасающей силой низвергаться водопад. Каждый подумал о рабах в трюме – они все захлебнутся.
Откуда-то послышался нежный голос:
– Балтазар!
Это была Яндра.
– Развяжи людей внизу, – умоляла она любовника. – Они утонут.
Косса угрюмо молчал, по сделал попытку подойти к ней поближе.
«Все кончено! – думал он. – Я потеряю все корабли. Ни одного не видно… Надо попытаться спасти хоть этот».
С большой осторожностью он двинулся по палубе, держась за канат. Громовые раскаты не утихали, ветер бушевал с еще большей силой. Беспрерывные вспышки молний превратили ночь в день. Крики и вопли в трюме затихали, это были уже глухие стоны и слабый плач. Те из рабов, что еще были живы, оплакивали умерших и свою судьбу.
– Ради бога, Балтазар! – Снова послышался умоляющий голос Яндры.
Вдруг опять дикие вопли вплелись в страшный громовой раскат. Огромная, как гора, волна налетела на корабль с одного борта и перекатилась через другой, унося с собой около тридцати человек. Корабль трещал. Он то взмывал вверх на пенистом гребне волны, то падал в пропасть и, казалось, разламывался пополам.
Буря бушевала с еще большей силой, ветер порывами налетал на корабль, швырял из стороны в сторону переполненное водой судно.
Коссе удалось наконец добраться до Яндры.
– Балтазар! – взволнованно произнесла девушка. – Все рабы погибли, наверно!
– О чем ты говоришь, Яндра! – закричал Косса. – Корабль тонет! Не знаю, сумеем ли мы сами спастись!
Зловещий сухой треск, донесшийся из глубины корабля, заставил людей замереть.
– О! – испуганно воскликнул Косса. – Пробоина!
Бешено клокоча, с грохотом и свистом вода устремилась в брешь.
– Ах, горе нам! Мы погибли! – послышался жалобный возглас неподалеку от Коссы и Яндры.
Косса нахмурил брови.
– Опять ноешь, Гуиндаччо! Замолчи! Иди за мной!
Косса осторожно подобрался к борту, схватился за железные стойки, к которым была привязана лодка, вскарабкался выше, распутал веревки и спустил лодку на воду. При свете молнии он увидел, что помогает ему Ринери, а Гуиндаччо стоит в стороне на палубе.
– Вас и так двое, – оправдывался он перед Коссой. – Я вам не нужен. Что мне еще сделать?
– Помоги Яндре подойти сюда! – приказал Косса.
Вскоре девушка с помощью трех мужчин спустилась в лодку. Пираты спрыгнули за ней.
– Держитесь крепче! – обратился к спутникам Косса. Потом обернулся к кораблю и закричал: – Эй вы, бродяги, негодяи! Скорее в лодку!
Никто не отвечал.
– Неужели всех смыло?… Эй, босяки! Есть кто-нибудь живой?
Молчание. Только грохот волн. Четыре человека почувствовали, как дрожь пробежала у них по телу.
Пенистые волны с силой прибивали лодку к кораблю.
– Ринери и ты, Гуиндаччо, возьмите каждый по веслу, – приказал Косса.
Он пересадил Яндру на корму, сам сел у руля. Втроем они старались оттолкнуть лодку от корабля. Лодку то возносило на вершину волны, то кидало вниз, и эти взлеты и падения ощущались гораздо сильнее, чем на корабле.
Гигант греб одной рукой, а другой не переставая крестился при каждой вспышке молнии, со страхом поглядывая на тонущий корабль.
Вдруг послышался страшный гул, перекрывший все остальные звуки. Шум воды, с воем ворвавшейся в разбитый корабль, достиг их ушей.
– Боже мой! – запричитал одноглазый гигант, дрожа всем телом и не переставая креститься. – Настал конец света! Спаси пас, господи, и я навсегда брошу это проклятое ремесло!
Волна подняла лодку на огромную высоту, а затем кинула ее в бездну, людей сбросило с мест, лодка чуть не перевернулась.
– Матерь божья, – взывал Гуиндаччо. – Спаси нас! И я стану священником!
Он повернулся к Коссе.
– Дорогой капитан, хороший мой капитан! Дай ты тоже обещание! И мы спасемся! И ты, Ринери, обещай стать священником. Только тогда бог поможет нам.
Косса вспомнил мать, ее беспокойство перед его уходом в это последнее плавание, ее постоянное желание сделать его священнослужителем… Ее мечтой было увидеть сына в сутане.
– Лишь бы мы не утонули, как щенки, а там я готов хоть диаконом стать, – ответил Косса.
* * *
Через сутки после страшной ночи, о которой мы рассказали, в тихое утро, когда солнце озаряло пышную природу, вдали от песчаного берега моря, высоко в горах, четыре человека спали в тени кустарника у какой-то пещеры в скале. Четыре человека: женщина и трое мужчин с измученными лицами, в разорванной, измятой и еще влажной одежде.
Читатель, верно, догадался уже, что это были наш герой, его любовница и двое его сподвижников – те, кому удалось уцелеть при гибели пиратского флота, когда затонули корабли, их экипажи и «пассажиры» – скованные цепями рабы. А вместе с ними и все награбленное добро.
Лодка с потерпевшими кораблекрушение целые сутки носилась по морю. Они были похожи на трупы, когда на утро второго дня сильный толчок вывел их из глубокого оцепенения – лодка села на мель у берега.
– Мы должны спрятаться где-нибудь, – сказал Косса. – Боюсь, что в этих местах нас знают по нашим старым делам. Вспомните, что мы сделали в Равелло и в Позитано. Надо дождаться рассвета, узнать, где вы находимся, и соблюдать осторожность.
Как хотелось его спутникам остаться на песчаном берегу, лечь и выспаться! Но Косса был неумолим. И, несмотря на страшную усталость, они двинулись в горы, и только там, среди дубов и кустарника, заснули мертвым сном.
Вдруг Косса проснулся и вскочил на ноги. Рядом крепко спали его спутники. Нет, ему не показалось. Неподалеку слышалось позвякивание колокольчиков козьего стада, а рядом со спящими стоял какой-то человек и смотрел на них.
Наш герой не выдал своего волнения. Хитрец, он незаметно посмотрел направо, налево, чтобы определить местность, кинул взгляд на берег, на позолоченные солнцем крыши деревенских домиков, на городишки, тонувшие в зелени, на небо, на море. Затем с безразличным видом, хотя по телу у него пробежала дрожь, перевел взгляд на стадо и с деланным спокойствием обратился к пастуху:
– Хороший человек, продай мне ослика. Нам надо как можно скорее быть в Меркато, а жена не может идти.
Он вынул из-за пояса кошелек, достал из него цехин и протянул пастуху. Тот не выразил готовности взять его, и Косса достал еще цехин.
– Вот, даю за твоего дохлого осла два золотых цехина…
Косса тут же разбудил своих спутников, помог Яндре сесть на осла, и все двинулись козьей тропой по направлению к Меркато.
– Знаете, куда мы попали? – заговорил Косса, когда они остались одни. – Куда выкинуло лодку? Рядом с Равелло и Амальфи. Туда, где полгода назад мы ограбили все деревни.
– О-ох! – простонал гигант. – Все пропало! Несдобровать нам! – И начал причитать и ругать себя.
– И чего ты вечно хнычешь, несчастный? – прикрикнул на него Косса. – Мы пойдем не туда, куда я сказал пастуху. Я нарочно сказал, что мы пойдем в Меркато. Мы пойдем в обратную сторону, в Ночеру. Слышишь ты, плачущая богоматерь?
– Дорогой мой капитан, не сердись на меня понапрасну, – сказал Гуиндаччо. – Я только добра хочу, хочу, чтобы ты был осторожнее.
Три дня пришлось потратить путникам, чтобы добраться до Ночеры. Они выбились из сил, так как на пути к Ночере встретили множество препятствии. Им приходилось лавировать между отрядами неаполитанских королевских войск, которые тоже двигались к Ночере или расположились на привал у дороги. В последний день пути Косса и его спутники нагнали группу крестьян, человек пятнадцать, которые следовали за войсками в Ночеру.
Видимо, нашему герою и его спутникам не суждено было войти в город свободными. До Ночеры оставалось не более получаса пути, когда вооруженные дубинками крестьяне неожиданно напали па Балтазара и Гуиндаччо. Напрасно Косса угрожающе размахивал стилетом. Их было слишком много. И все же трое крестьян получили удары стилетом, двое из них упали бездыханными. Но их оставалось еще достаточно! Один крестьянин дубинкой вышиб из рук Коссы стилет. Крестьяне схватили путников, связали и повели в Ночеру. Их доставили к крепостной башне и втолкнули всех четверых в камеру, где и одному-то человеку было тесновато.
– Мы прекрасно устроились! – иронически произнес вечный нытик Гуиндаччо. – И надо же было высадиться именно здесь! Другого места не нашлось, что ли?
– Замолчи ты плакса, мерзкий слизняк, архитрус! – Злобно закричал на него Косса, взбешенный постигшей их неудачей. – Тебя хлебом не корми, дай только поныть. Замолчи наконец, не раздражай меня, а то я тебя пристукну! Глупая ты цикада, безмозглый идиот, разве ночью мы видели, куда выбрасывает лодку? А се выбросило как нарочно туда, где всего лишь несколько месяцев назад мы грабили и убивали! Глупец, слюнтяй, замолчи лучше! Я так зол, что могу ненароком задушить тебя…
И вдруг его слова утонули в страшном грохоте. Стелы крепости содрогнулись.
– Боже мой, – произнес Гуиндаччо, молитвенно вздымая руки. – Ах! Не успел я выполнить своего обета!
Тяжелая рука Коссы опустилась на спину гиганта. Тот упал, треснувшись головой о мраморные плиты. Но тут за стенами крепости раздался новый удар, за ним второй, потом третий…
«Что происходит? – задумался Косса, забыв о повергнутом „драконе“. – Неужели стреляют по крепости? Но ведь город находится в глубине королевства, и, насколько мне известно, войны сейчас нет. Что же это может быть?»
Он вспомнил о королевских войсках, направлявшихся к Ночере, которые они видели по пути, и снова спросил себя: «Что все это значит?»
Воин крепостной стражи, вооруженный копьем, появился в дверях вместе с надзирателем, который запер их в камеру. Надзиратель сделал знак Коссе следовать за ним.
Поднимаясь по лестнице, Косса с удивлением рассматривал богатое убранство крепостных помещений. Ему не приходилось до сих пор видеть такой роскоши. Но вот что-то заставило его вздрогнуть. Проходя мимо какой-то открытой двери, он увидел большую полупустую комнату и страшные предметы в ней: плети с узлами и без узлов, бурдюки с водой, веревки, ложи, острые колья, щипцы, клинья, разные пилы, столы, на которые клали истязуемых, и другие предметы пыток.
Коссу привели в огромный зал, занимавший весь верхний этаж крепости. Оттуда открывался вид на Ночеру.
Грохот не умолкал, удары по крепости не прекращались.
Косса старался разглядеть через окно, что происходит. Он увидел, что город окружен какими-то войсками. Люди стреляли из катапульт – орудий, которые обрушивали на здания огромные камни.
На какой-то миг Косса забыл о положении, в котором он находится, его занимала только одна мысль: что тут происходит? Это не королевские войска! Войско, окружившее город, было местным! Что нее творится? Кого обстреливают?
В глубине зала, в кресле, которое стояло на деревянном помосте высотой около полуметра и напоминало трон, сидел человек лет шестидесяти, с серьезным и строгим лицом. Человек этот устремил на Коссу пронизывающий взгляд, словно изучал его.
– Ты Косса? – коротко спросил он.
Балтазар обратил внимание па то, что все присутствующие опустились на колени. Лишь он один остался стоять, гордый и непреклонный.
– Грабитель Косса? – снова спросил человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28