– Лорд Сенсевер дель Сенсевер велел мне пригласить вас.
У стены трое детишек стучали мечом по земле. Трудно было понять, мальчики это или девочки или и те, и другие вперемежку; все стрижены на один манер и одеты одинаково: в хлопковые рубашки поверх коротких штанишек.
Торри не разобрал слов песенки, которую пели дети, но там было что-то про небо, которое «всеми правит».
– Я полагал, – начал отец, – что мы несколько дней побудем у себя. Путешествие было дол…
– Надеюсь, вы передумаете. – Бранден дель Бранден улыбнулся, а Ивар дель Хивал нахмурился. – Лорд Сенсевер дель Сенсевер очень настаивал. Видите ли, все просто предвкушают встречу с вами. Собирались прийти ваши старые друзья, и я был бы весьма рад, если бы Исключительная Мэгги или Необычайная Карин оказали мне честь, позволив сопроводить их на празднество. У меня есть право на этот знак благодарности, раз уж я привез вас в Город. – Бранден дель Бранден приподнял бровь. – Ходит слух, что сам распорядитель дуэлей почтит завтрашний прием своим присутствием.
Последнее, кажется, ошеломило отца.
– Я и не предполагал, что он в Городе.
– Его известили о вашем возвращении, так что завтра вы скорее всего его увидите. Или в ближайшие несколько дней. – Бранден дель Бранден широко улыбнулся. – Ивар дель Хивал проводит вас в ваши покои. И завтра, если позволите, мы с ним придем за вами, сопроводить на празднество – скажем, в тринадцатом часу вечера.
Отец кивнул.
Бранден дель Бранден обернулся к Торри.
– Вне всяких сомнений, Ториан дель Ториан-младший, если вы пожелаете остаться у себя, я не стану…
– Я пойду, – сказал Торри.
– Прекрасно.
«Небо всеми правит», – распевали ребятишки под стук мяча.
Торри злился на своих спутников, которые молчали всю дорогу вниз по террасам к подножию башни, а потом весь путь наверх, в комнаты. Он попробовал завести разговор, но никто его не поддержал. Мать с отцом заперлись у себя, и Мэгги, сославшись на головную боль, вскоре последовала их примеру.
– Доброго вам дня, юный Ториан дель Ториан, – сказал Ивар дель Хивал. – Увидимся позже, мне надо заняться собственными семейными делами.
Толстяк небрежно, по-дружески, поклонился и вышел вон.
Торри лег на низкое ложе, стоявшее у широкого окна, и сложил руки на груди. Проклятие, ему пришлось согласиться. Отцовский защитник…
Через минуту он встал и подошел к стойке с тренировочными клинками у дальней стены, выбрал саблю, которая была малость подлиннее и потяжелее, чем ему бы того хотелось, но вполне сгодилась бы, если бы не тупой наконечник и затупленная режущая кромка.
Торри потянулся, затем попробовал проделать простые связки.
Хоть это получается.
Совершенно необходимо держать в форме и мозги, и тело. Отцу придется отвечать на вызовы; так почему бы не взять на себя хоть какие-то поединки? Пусть даже отец и замечательный фехтовальщик, он уже не тот, что в юности. Огненный Герцог не приказал его казнить, а сделал своим защитником, что означало смерть от тысячи ран – вместо одной-единственной.
Торри не слышал, как отворилась дверь, но когда он обернулся, отец уже был за его спиной.
– Ты намерен лично справиться со всеми шакалами?
Торри попытался прочесть выражение его лица. Удивленное? Нет. Скорее скептическое… Понятно, отец, как всегда, держит свои чувства под контролем. Торри никогда не видел, чтобы отец сорвался. И вряд ли с подобным явлением столкнулся кто-то еще. Отец не такой.
– Ну, кому-то же надо этим заниматься, – произнес Торри.
– Ох… И ты думаешь, что справишься со всеми?
На отце были только шорты. Волосы на груди не скрывали белых шрамов, которые, казалось, проступали более четко, чем обычно, в особенности длинный шрам на правом боку. Оба колена тоже были исчерчены короткими шрамами, длиной с дюйм или меньше.
Торри видел отцовские шрамы сотни раз, но как-то никогда не обращал на них внимания. То были шрамы, полученные на дуэли, однако то ли никто не целил отцу в ребра, то ли – что более вероятно – отец успешно корпус защищал, пусть даже ценой раны в руку или ногу.
– Я у тебя спрашиваю, Торри: ты собираешься справиться со всеми?
– Разве это невозможно?
– Возможно, – согласился отец, беря в руки клинок со стойки, – но маловероятно. Хотя за последние несколько лет ты и бился в тренировочных поединках больше, чем я за всю свою жизнь, однако ты всего лишь раз сражался всерьез.
– У меня получилось.
– Победить глупца, который собирался убить тебя, а не пустить кровь, – да, получилось, – сказал отец. – Это как выйти с рапирой на шпажиста. Сомневаюсь, что он повторит подобную ошибку.
– Он покойник.
– Нет, я не про этого придурка коадъютанта. Я про того, кто стоял за его спиной. Скорее всего Его Пылкость. А может, кто-то еще. Временами политические интриги в Срединном Доминионе напоминают запутанный клубок: надо очень хорошо помнить, сколь проста в своей основе здешняя политика.
Он несколько раз рубанул воздух, затем встал в позицию. Торри последовал его примеру.
– И что же в основе?
– Все зависит от того, как ты себя держишь. Если некий Дом слишком о себе возомнил, остальные Дома идут и ровняют его с землей – подобная судьба в свое время постигла Безымянный Дом. Но если держаться приниженно, то тебя уничтожат, как случилось с Древними.
Кончики клинков соприкоснулись на верхнем уровне: отец пытался играть остриями, чтобы потом оторваться от клинка Торри и атаковать на нижнем уровне. Торри парировал, но не наступал: слова отца интересовали его сильнее, нежели очередной тренировочный поединок.
– Однажды я изрядно попортил кое-кому крови, – продолжал отец. – Дело того стоило, я думаю, тем не менее… Короче, разреши мне самому платить по счетам. Я знаю, какой монетой платить, а ты нет.
Теперь отец атаковал по-настоящему, и Торри предоставил думать за себя запястью.
Он фехтовал не так, как Йен и прочие: у них мышцами правил разум, который постоянно контролировал, в какой позиции ты стоишь, бьешься ли на верхней или на нижней линии, отступаешь или атакуешь… А для Торри все его движения, все его ощущения сливались в единый образ, несводимый к своим составляющим. В ответ на низкий выпад противника ваш клинок сам уходит вниз; противник отступает – значит клинок движется вперед, чтобы не терять связи, либо пиши пропало. Фехтует запястье, пока разум как бы парит, не думая, а просто существуя.
Острие у отца ушло слишком низко, и ему пришлось поспешно вскинуть клинок, чтобы отразить атаку на верхней линии, но Торри сначала отвел свое оружие, потом сделал низкий выпад, целя в бедро, а затем, отступая, отбил отцовский клинок.
Отец опустил оружие и вскинул руку, чтобы удержать Торри от продолжения поединка.
– Вот ровно об этом я и говорил. Чего ты добился? Ты ранил меня в бедро. Для поединка до первой крови это то, что надо, но, уверяю тебя, Его Пылкость не уступит и дюйма земли и не поступится и малой толикой своей чести из-за одной-единственной раны Ториана дель Ториана, старшего или младшего. Если бы я двигался чуть быстрее, я ударил бы тебя в грудь. Или в горло: один укол – и все кончено.
Душ, хоть и холодный, доставил Торри массу удовольствия. Дверь в конце холла открывалась в проход, к другой двери, за которой находилась небольшая комнатка, где следовало оставить одежду, прежде чем идти мыться. Дневной свет проникал сюда с улицы через глубокие, диаметром с кулак, отверстия в правой стене, однако расположение этих отверстий заставило Торри нахмуриться. Здесь что-то не то: ведь световоды должны идти параллельно внешней стене, а не перпендикулярно. Из мебели в комнатке были лишь две деревянные скамейки; Торри поставил одну на другую и залез на верхнюю, чтобы рассмотреть отверстия.
А-а… В футе от выходного отверстия, в изогнутом под углом в девяносто градусов световоде размещалось зеркало. Вот почему кажется, будто световая шахта прямая, хотя на самом деле она поворачивает. И, возможно, не раз, прибавил Торри. Откуда ему знать, а вдруг и вправду световод изгибается туда-сюда раз двадцать и в каждом колене – по зеркалу, установленному под надлежащим углом?
Он сел на скамейку, разделся догола и, следуя инструкциям вестри, оставил свою одежду и меч на скамейке рядом с на удивление толстым и притом не махровым полотенцем, а затем пошел в умывальню, прихватив с собой старомодного вида щетку на длинной ручке и кусок похожего на воск мыла, которое благоухало грейпфрутом и медом.
Подковообразный коридор привел его в собственно душевую.
Освещенную солнцем нишу вытесали в наружной стене башни, откуда открывался вид на окрестности. Снаружи умывальню ограждала решетка, по которой вились виноградные лозы в полном цвету – на фоне треугольных листьев пестрели крохотные алые цветочки. Вода из горного источника тонкой струйкой текла откуда-то сверху в здоровенный железный сосуд, подвешенный на стене так, что его можно было наклонить, если дернуть за цепь, продетую в приваренное к сосуду ушко. Из полного до краев сосуда вода лилась вниз через V-образный носик и, стекая по наклонному полу, уходила в слив.
Торри быстро намылился с головы до пят под тонкой струйкой, затем дернул за цепь, и сосуд опрокинулся, окатив юношу ледяной водой.
Зубы у него так и застучали, но никогда в жизни он не чувствовал себя таким чистым.
Торри уже почти закончил одеваться и возился с крючками, которые были вместо пуговиц на его рубашке, когда в раздевалку вошла Мэгги, прикрыв за собой дверь.
В белом, до колен длиной, прямом платье, в руках девушка несла стопку сложенной одежды и с полдюжины полотенец.
– Бимбур сказал, что ты уже должен был помыться, – произнесла она едва ли не ледяным тоном.
– Бимбур? – Торри понял, что это кто-то из цвергов, но ему и в голову не пришло узнать их имена.
– Неандер… то есть вестри, который убирается в комнатах. Он сказал, что ты пошел в душ и скоро вернешься.
Да что это с Мэгги… ох, совсем забыл. Может, их попытки показать всем, что они в ссоре, и не дали пока результата (а может, и не дадут), но почему бы не продолжать в том же духе? Кроме всего прочего, вряд ли тогда кто-нибудь станет охотиться на Мэгги, чтобы добраться до Торри.
Да, надо продолжать притворяться. Хотя никто не может их увидеть – стены и дверь здесь крепкие и толстые, – их вполне могут подслушать. Почему бы световоду с тем же успехом не проводить и звук?
– Сейчас уйду, – сказал Торри как мог сердито. – Минутку потерпишь?
– Спасибо, – холодно откликнулась Мэгги, тепло улыбнувшись. Она села рядом с Торри и произнесла ему на ухо: – Думаю, нам позволят прогуляться по городу, но мне не хочется идти одной.
И Мэгги подставила Торри свое ухо.
– И что тебе надо от меня? Чтобы я тебя везде с собой таскал? – прошептал он в ответ.
Мэгги улыбнулась и произнесла одними губами:
– Совершенно верно. Только будь осторожнее.
Торри ухмыльнулся.
– А что мне за это будет? – прошептал он.
– Я же говорю, – сказала Мэгги одними губами. – Будь осторожнее. – Ее пальцы коснулись пряжки ремня Торри. – А то пол твердый.
И Мэгги криво улыбнулась.
– Но…
– Чего только не найдешь в вещах первой необходимости. – И Мэгги показала Торри нечто напоминающее золотую монету. Потом согнула кружок пополам.
– Но я не хочу! – произнесла она: ее улыбка противоречила и тону, и словам. – Нет же!
Торри ухмыльнулся. Обычно «нет» и означает «нет», подумалось ему.
Но не когда Мэгги так улыбается и вертит презерватив в руках. А потом начинает расстилать по полу толстые полотенца.
Петляющий Путь змеился вверх-вниз по окраинам, огибая башни и площади: то тянулся вдоль подпорной стены, то, свернув в город, превращался в узкий проулок между зданиями или пересекал площадь. Тогда неровный, очень твердый камень, которым был вымощен Петляющий Путь, разительно контрастировал с гладкими плитами мрамора и других камней, которыми были выложены площади.
– Чего ты хмуришься?
Торри покачал головой:
– Не понимаю, зачем нужна такая мощная система обороны в самом городе…
Дорога неожиданно свернула вправо под прямым углом и вывела их на оживленную рыночную площадь. Точно так же как ветер развеивал запахи, какой-то трюк акустики не давал им услышать шум.
За прилавком, выстроенным у внешних стен, торговали крестьяне. Круглощекий продавец яблок, на мгновение прервав славословия своему товару, подхватил рубиново-красный плод размером с кулак и принялся протирать его о собственный – на удивление чистый – холщовый фартук. Рядом с ним торговец птицей, повесив на крюк свежеощипанную тушку, внимательно оглядывал живых цыплят в деревянных клетках, а еще дальше мельник аккуратно пересыпал совком красновато-бурую муку в небольшой мешочек, который затем быстро перетянул бечевкой.
Вестри и люди, по большей части в разнообразных одеждах Дома Пламени, толпились у прилавков.
На другом конце площади, подальше от шума и сутолоки, недалеко от вымощенной камнем дорожки, стоял ряд каменных столов. За одним из них сидели на каменных табуретах четыре молодые женщины, подкрепляясь содержимым нескольких блюд, которые наполняли слуги-вестри.
Торри кивнул в знак приветствия.
– Доброго вам дня, – сказала одна из девушек на берсмале голосом низким и мелодичным. Красноватым бликам в ее темных волосах вторили медные нити отделки короткого платья, из-под которого виднелись длинные, обутые в сандалии ноги. Торри решил было, что ей, как и ее подругам, лет двадцать или меньше, но об заклад бы биться не стал.
Молодой человек сложил руки на поясе и слегка поклонился: так делал дядя Осия, когда не успевал остановиться.
– И вам доброго дня, – произнес он. – Я…
– Ториан дель Ториан, – прервала его вторая, с загорелым до черноты лицом и белокурыми волосами, настолько светлыми, что они казались белыми.
– Младший, – добавила третья.
– Сын широко известного Ториана дель Ториана… – Вторая хотела еще что-то сказать, но ее прервали:
– Белиана! Как ты можешь!
– …старшего, я имела в виду, – докончила блондинка с деланно серьезным лицом. – Ты чем-то недовольна, Герин?
Та нахмурилась. Герин тоже была блондинкой, однако контраст цвета волос и цвета кожи был не столь разителен, как в случае с Белианой.
– Ладно. – Девушка прикоснулась наманикюренным ноготком ко лбу. – Я скорее недовольна собой: попалась на твою удочку и высказала беспочвенное обвинение.
Она подняла небольшой хрустальный бокал и благовоспитанно отпила из него густую жидкость медового цвета.
Белиана слегка приподняла уголок губ.
– Совершенно не представляю, о чем ты. – Мгновение они с Герин смотрели друг на друга, потом Герин нахмурилась и отвела глаза. Белиана повернулась к Торри. – О вас и ваших спутниках судачат по всему Городу, Ториан дель Ториан. Это, я полагаю, Мэгги, прозванная Исключительной? Наши имена Эмберли, Герин, Дортайа и Белиана, – представила она подруг и себя, указав на всех пальцем. – Мы ординарии Дома Пламени, а то бы в такой чудесный день мы не трудились бы в поте лица.
Торри подавил улыбку.
– Рад знакомству, – сказал он.
– Да уж, наверное, – встряла Эмберли. – Хотя наших поклонников тут нет, вы, порадовавшись знакомству, благополучно отправитесь своим путем, – фыркнула она. – Разве что вы задумали бросить Исключительную Мэгги и поухаживать за кем-то из нас.
Герин сморщила носик.
– Сомневаюсь, чтобы Деверин дель Ордейн потерпел нечто в этом роде, дорогая Эмберли.
– Ах, милая Герин, ты и не представляешь, насколько мне важно твое мнение относительно Деверина! – откликнулась Эмберли. – Не расскажешь ли чего-нибудь еще?
«Не выпить ли вам, а, киски? – мысленно вопросил Торри. – Как насчет блюдечка молока?»
Дортайа кашлянула, поднимаясь из-за стола.
– Очень приятно познакомиться, Ториан дель Ториан. Мэгги останется пока с нами, и мы присмотрим за тем, чтобы она вовремя вернулась в Зеленую комнату.
Мэгги вопросительно поглядела на Торри – тот пожал плечами. Кажется, никакой опасности тут нет, разве что риск наслушаться колкостей.
– Не возражаю. Эмберли хмыкнула.
– А вашего мнения, Ториан дель Ториан, никто и не спрашивает. Ступайте себе, если вам угодно, а то это уже становится неприлично. Разве что вы, милочка Мэгги, намерены сами отвергнуть наше общество.
– Ничего подобного. – Мэгги шагнула вперед. – Я была бы очень… рада присоединиться к вам.
– Садитесь же, – пригласила ее Герин, подняв руку и сделав какой-то знак пальцами, пробегавшему вдалеке слуге-вестри. – Будете жасминовый чай?
Торри нахмурился.
– Я не уверен, что…
– А вот я совершенно уверена, что Мэгги среди нас в полной безопасности, – фыркнула Эмберли, поднимаясь и беря Мэгги за руку.
– Увидимся завтра вечером, на приеме у лорда Сенсевера. – Не обращая внимания на Торри, Белиана подвела Мэгги к столу и усадила на свое собственное место. – Вот, прошу вас. Слуги сейчас вынесут еще табурет…
Все четверо холодно поглядели на Торри, Мэгги последовала примеру остальных девушек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
У стены трое детишек стучали мечом по земле. Трудно было понять, мальчики это или девочки или и те, и другие вперемежку; все стрижены на один манер и одеты одинаково: в хлопковые рубашки поверх коротких штанишек.
Торри не разобрал слов песенки, которую пели дети, но там было что-то про небо, которое «всеми правит».
– Я полагал, – начал отец, – что мы несколько дней побудем у себя. Путешествие было дол…
– Надеюсь, вы передумаете. – Бранден дель Бранден улыбнулся, а Ивар дель Хивал нахмурился. – Лорд Сенсевер дель Сенсевер очень настаивал. Видите ли, все просто предвкушают встречу с вами. Собирались прийти ваши старые друзья, и я был бы весьма рад, если бы Исключительная Мэгги или Необычайная Карин оказали мне честь, позволив сопроводить их на празднество. У меня есть право на этот знак благодарности, раз уж я привез вас в Город. – Бранден дель Бранден приподнял бровь. – Ходит слух, что сам распорядитель дуэлей почтит завтрашний прием своим присутствием.
Последнее, кажется, ошеломило отца.
– Я и не предполагал, что он в Городе.
– Его известили о вашем возвращении, так что завтра вы скорее всего его увидите. Или в ближайшие несколько дней. – Бранден дель Бранден широко улыбнулся. – Ивар дель Хивал проводит вас в ваши покои. И завтра, если позволите, мы с ним придем за вами, сопроводить на празднество – скажем, в тринадцатом часу вечера.
Отец кивнул.
Бранден дель Бранден обернулся к Торри.
– Вне всяких сомнений, Ториан дель Ториан-младший, если вы пожелаете остаться у себя, я не стану…
– Я пойду, – сказал Торри.
– Прекрасно.
«Небо всеми правит», – распевали ребятишки под стук мяча.
Торри злился на своих спутников, которые молчали всю дорогу вниз по террасам к подножию башни, а потом весь путь наверх, в комнаты. Он попробовал завести разговор, но никто его не поддержал. Мать с отцом заперлись у себя, и Мэгги, сославшись на головную боль, вскоре последовала их примеру.
– Доброго вам дня, юный Ториан дель Ториан, – сказал Ивар дель Хивал. – Увидимся позже, мне надо заняться собственными семейными делами.
Толстяк небрежно, по-дружески, поклонился и вышел вон.
Торри лег на низкое ложе, стоявшее у широкого окна, и сложил руки на груди. Проклятие, ему пришлось согласиться. Отцовский защитник…
Через минуту он встал и подошел к стойке с тренировочными клинками у дальней стены, выбрал саблю, которая была малость подлиннее и потяжелее, чем ему бы того хотелось, но вполне сгодилась бы, если бы не тупой наконечник и затупленная режущая кромка.
Торри потянулся, затем попробовал проделать простые связки.
Хоть это получается.
Совершенно необходимо держать в форме и мозги, и тело. Отцу придется отвечать на вызовы; так почему бы не взять на себя хоть какие-то поединки? Пусть даже отец и замечательный фехтовальщик, он уже не тот, что в юности. Огненный Герцог не приказал его казнить, а сделал своим защитником, что означало смерть от тысячи ран – вместо одной-единственной.
Торри не слышал, как отворилась дверь, но когда он обернулся, отец уже был за его спиной.
– Ты намерен лично справиться со всеми шакалами?
Торри попытался прочесть выражение его лица. Удивленное? Нет. Скорее скептическое… Понятно, отец, как всегда, держит свои чувства под контролем. Торри никогда не видел, чтобы отец сорвался. И вряд ли с подобным явлением столкнулся кто-то еще. Отец не такой.
– Ну, кому-то же надо этим заниматься, – произнес Торри.
– Ох… И ты думаешь, что справишься со всеми?
На отце были только шорты. Волосы на груди не скрывали белых шрамов, которые, казалось, проступали более четко, чем обычно, в особенности длинный шрам на правом боку. Оба колена тоже были исчерчены короткими шрамами, длиной с дюйм или меньше.
Торри видел отцовские шрамы сотни раз, но как-то никогда не обращал на них внимания. То были шрамы, полученные на дуэли, однако то ли никто не целил отцу в ребра, то ли – что более вероятно – отец успешно корпус защищал, пусть даже ценой раны в руку или ногу.
– Я у тебя спрашиваю, Торри: ты собираешься справиться со всеми?
– Разве это невозможно?
– Возможно, – согласился отец, беря в руки клинок со стойки, – но маловероятно. Хотя за последние несколько лет ты и бился в тренировочных поединках больше, чем я за всю свою жизнь, однако ты всего лишь раз сражался всерьез.
– У меня получилось.
– Победить глупца, который собирался убить тебя, а не пустить кровь, – да, получилось, – сказал отец. – Это как выйти с рапирой на шпажиста. Сомневаюсь, что он повторит подобную ошибку.
– Он покойник.
– Нет, я не про этого придурка коадъютанта. Я про того, кто стоял за его спиной. Скорее всего Его Пылкость. А может, кто-то еще. Временами политические интриги в Срединном Доминионе напоминают запутанный клубок: надо очень хорошо помнить, сколь проста в своей основе здешняя политика.
Он несколько раз рубанул воздух, затем встал в позицию. Торри последовал его примеру.
– И что же в основе?
– Все зависит от того, как ты себя держишь. Если некий Дом слишком о себе возомнил, остальные Дома идут и ровняют его с землей – подобная судьба в свое время постигла Безымянный Дом. Но если держаться приниженно, то тебя уничтожат, как случилось с Древними.
Кончики клинков соприкоснулись на верхнем уровне: отец пытался играть остриями, чтобы потом оторваться от клинка Торри и атаковать на нижнем уровне. Торри парировал, но не наступал: слова отца интересовали его сильнее, нежели очередной тренировочный поединок.
– Однажды я изрядно попортил кое-кому крови, – продолжал отец. – Дело того стоило, я думаю, тем не менее… Короче, разреши мне самому платить по счетам. Я знаю, какой монетой платить, а ты нет.
Теперь отец атаковал по-настоящему, и Торри предоставил думать за себя запястью.
Он фехтовал не так, как Йен и прочие: у них мышцами правил разум, который постоянно контролировал, в какой позиции ты стоишь, бьешься ли на верхней или на нижней линии, отступаешь или атакуешь… А для Торри все его движения, все его ощущения сливались в единый образ, несводимый к своим составляющим. В ответ на низкий выпад противника ваш клинок сам уходит вниз; противник отступает – значит клинок движется вперед, чтобы не терять связи, либо пиши пропало. Фехтует запястье, пока разум как бы парит, не думая, а просто существуя.
Острие у отца ушло слишком низко, и ему пришлось поспешно вскинуть клинок, чтобы отразить атаку на верхней линии, но Торри сначала отвел свое оружие, потом сделал низкий выпад, целя в бедро, а затем, отступая, отбил отцовский клинок.
Отец опустил оружие и вскинул руку, чтобы удержать Торри от продолжения поединка.
– Вот ровно об этом я и говорил. Чего ты добился? Ты ранил меня в бедро. Для поединка до первой крови это то, что надо, но, уверяю тебя, Его Пылкость не уступит и дюйма земли и не поступится и малой толикой своей чести из-за одной-единственной раны Ториана дель Ториана, старшего или младшего. Если бы я двигался чуть быстрее, я ударил бы тебя в грудь. Или в горло: один укол – и все кончено.
Душ, хоть и холодный, доставил Торри массу удовольствия. Дверь в конце холла открывалась в проход, к другой двери, за которой находилась небольшая комнатка, где следовало оставить одежду, прежде чем идти мыться. Дневной свет проникал сюда с улицы через глубокие, диаметром с кулак, отверстия в правой стене, однако расположение этих отверстий заставило Торри нахмуриться. Здесь что-то не то: ведь световоды должны идти параллельно внешней стене, а не перпендикулярно. Из мебели в комнатке были лишь две деревянные скамейки; Торри поставил одну на другую и залез на верхнюю, чтобы рассмотреть отверстия.
А-а… В футе от выходного отверстия, в изогнутом под углом в девяносто градусов световоде размещалось зеркало. Вот почему кажется, будто световая шахта прямая, хотя на самом деле она поворачивает. И, возможно, не раз, прибавил Торри. Откуда ему знать, а вдруг и вправду световод изгибается туда-сюда раз двадцать и в каждом колене – по зеркалу, установленному под надлежащим углом?
Он сел на скамейку, разделся догола и, следуя инструкциям вестри, оставил свою одежду и меч на скамейке рядом с на удивление толстым и притом не махровым полотенцем, а затем пошел в умывальню, прихватив с собой старомодного вида щетку на длинной ручке и кусок похожего на воск мыла, которое благоухало грейпфрутом и медом.
Подковообразный коридор привел его в собственно душевую.
Освещенную солнцем нишу вытесали в наружной стене башни, откуда открывался вид на окрестности. Снаружи умывальню ограждала решетка, по которой вились виноградные лозы в полном цвету – на фоне треугольных листьев пестрели крохотные алые цветочки. Вода из горного источника тонкой струйкой текла откуда-то сверху в здоровенный железный сосуд, подвешенный на стене так, что его можно было наклонить, если дернуть за цепь, продетую в приваренное к сосуду ушко. Из полного до краев сосуда вода лилась вниз через V-образный носик и, стекая по наклонному полу, уходила в слив.
Торри быстро намылился с головы до пят под тонкой струйкой, затем дернул за цепь, и сосуд опрокинулся, окатив юношу ледяной водой.
Зубы у него так и застучали, но никогда в жизни он не чувствовал себя таким чистым.
Торри уже почти закончил одеваться и возился с крючками, которые были вместо пуговиц на его рубашке, когда в раздевалку вошла Мэгги, прикрыв за собой дверь.
В белом, до колен длиной, прямом платье, в руках девушка несла стопку сложенной одежды и с полдюжины полотенец.
– Бимбур сказал, что ты уже должен был помыться, – произнесла она едва ли не ледяным тоном.
– Бимбур? – Торри понял, что это кто-то из цвергов, но ему и в голову не пришло узнать их имена.
– Неандер… то есть вестри, который убирается в комнатах. Он сказал, что ты пошел в душ и скоро вернешься.
Да что это с Мэгги… ох, совсем забыл. Может, их попытки показать всем, что они в ссоре, и не дали пока результата (а может, и не дадут), но почему бы не продолжать в том же духе? Кроме всего прочего, вряд ли тогда кто-нибудь станет охотиться на Мэгги, чтобы добраться до Торри.
Да, надо продолжать притворяться. Хотя никто не может их увидеть – стены и дверь здесь крепкие и толстые, – их вполне могут подслушать. Почему бы световоду с тем же успехом не проводить и звук?
– Сейчас уйду, – сказал Торри как мог сердито. – Минутку потерпишь?
– Спасибо, – холодно откликнулась Мэгги, тепло улыбнувшись. Она села рядом с Торри и произнесла ему на ухо: – Думаю, нам позволят прогуляться по городу, но мне не хочется идти одной.
И Мэгги подставила Торри свое ухо.
– И что тебе надо от меня? Чтобы я тебя везде с собой таскал? – прошептал он в ответ.
Мэгги улыбнулась и произнесла одними губами:
– Совершенно верно. Только будь осторожнее.
Торри ухмыльнулся.
– А что мне за это будет? – прошептал он.
– Я же говорю, – сказала Мэгги одними губами. – Будь осторожнее. – Ее пальцы коснулись пряжки ремня Торри. – А то пол твердый.
И Мэгги криво улыбнулась.
– Но…
– Чего только не найдешь в вещах первой необходимости. – И Мэгги показала Торри нечто напоминающее золотую монету. Потом согнула кружок пополам.
– Но я не хочу! – произнесла она: ее улыбка противоречила и тону, и словам. – Нет же!
Торри ухмыльнулся. Обычно «нет» и означает «нет», подумалось ему.
Но не когда Мэгги так улыбается и вертит презерватив в руках. А потом начинает расстилать по полу толстые полотенца.
Петляющий Путь змеился вверх-вниз по окраинам, огибая башни и площади: то тянулся вдоль подпорной стены, то, свернув в город, превращался в узкий проулок между зданиями или пересекал площадь. Тогда неровный, очень твердый камень, которым был вымощен Петляющий Путь, разительно контрастировал с гладкими плитами мрамора и других камней, которыми были выложены площади.
– Чего ты хмуришься?
Торри покачал головой:
– Не понимаю, зачем нужна такая мощная система обороны в самом городе…
Дорога неожиданно свернула вправо под прямым углом и вывела их на оживленную рыночную площадь. Точно так же как ветер развеивал запахи, какой-то трюк акустики не давал им услышать шум.
За прилавком, выстроенным у внешних стен, торговали крестьяне. Круглощекий продавец яблок, на мгновение прервав славословия своему товару, подхватил рубиново-красный плод размером с кулак и принялся протирать его о собственный – на удивление чистый – холщовый фартук. Рядом с ним торговец птицей, повесив на крюк свежеощипанную тушку, внимательно оглядывал живых цыплят в деревянных клетках, а еще дальше мельник аккуратно пересыпал совком красновато-бурую муку в небольшой мешочек, который затем быстро перетянул бечевкой.
Вестри и люди, по большей части в разнообразных одеждах Дома Пламени, толпились у прилавков.
На другом конце площади, подальше от шума и сутолоки, недалеко от вымощенной камнем дорожки, стоял ряд каменных столов. За одним из них сидели на каменных табуретах четыре молодые женщины, подкрепляясь содержимым нескольких блюд, которые наполняли слуги-вестри.
Торри кивнул в знак приветствия.
– Доброго вам дня, – сказала одна из девушек на берсмале голосом низким и мелодичным. Красноватым бликам в ее темных волосах вторили медные нити отделки короткого платья, из-под которого виднелись длинные, обутые в сандалии ноги. Торри решил было, что ей, как и ее подругам, лет двадцать или меньше, но об заклад бы биться не стал.
Молодой человек сложил руки на поясе и слегка поклонился: так делал дядя Осия, когда не успевал остановиться.
– И вам доброго дня, – произнес он. – Я…
– Ториан дель Ториан, – прервала его вторая, с загорелым до черноты лицом и белокурыми волосами, настолько светлыми, что они казались белыми.
– Младший, – добавила третья.
– Сын широко известного Ториана дель Ториана… – Вторая хотела еще что-то сказать, но ее прервали:
– Белиана! Как ты можешь!
– …старшего, я имела в виду, – докончила блондинка с деланно серьезным лицом. – Ты чем-то недовольна, Герин?
Та нахмурилась. Герин тоже была блондинкой, однако контраст цвета волос и цвета кожи был не столь разителен, как в случае с Белианой.
– Ладно. – Девушка прикоснулась наманикюренным ноготком ко лбу. – Я скорее недовольна собой: попалась на твою удочку и высказала беспочвенное обвинение.
Она подняла небольшой хрустальный бокал и благовоспитанно отпила из него густую жидкость медового цвета.
Белиана слегка приподняла уголок губ.
– Совершенно не представляю, о чем ты. – Мгновение они с Герин смотрели друг на друга, потом Герин нахмурилась и отвела глаза. Белиана повернулась к Торри. – О вас и ваших спутниках судачат по всему Городу, Ториан дель Ториан. Это, я полагаю, Мэгги, прозванная Исключительной? Наши имена Эмберли, Герин, Дортайа и Белиана, – представила она подруг и себя, указав на всех пальцем. – Мы ординарии Дома Пламени, а то бы в такой чудесный день мы не трудились бы в поте лица.
Торри подавил улыбку.
– Рад знакомству, – сказал он.
– Да уж, наверное, – встряла Эмберли. – Хотя наших поклонников тут нет, вы, порадовавшись знакомству, благополучно отправитесь своим путем, – фыркнула она. – Разве что вы задумали бросить Исключительную Мэгги и поухаживать за кем-то из нас.
Герин сморщила носик.
– Сомневаюсь, чтобы Деверин дель Ордейн потерпел нечто в этом роде, дорогая Эмберли.
– Ах, милая Герин, ты и не представляешь, насколько мне важно твое мнение относительно Деверина! – откликнулась Эмберли. – Не расскажешь ли чего-нибудь еще?
«Не выпить ли вам, а, киски? – мысленно вопросил Торри. – Как насчет блюдечка молока?»
Дортайа кашлянула, поднимаясь из-за стола.
– Очень приятно познакомиться, Ториан дель Ториан. Мэгги останется пока с нами, и мы присмотрим за тем, чтобы она вовремя вернулась в Зеленую комнату.
Мэгги вопросительно поглядела на Торри – тот пожал плечами. Кажется, никакой опасности тут нет, разве что риск наслушаться колкостей.
– Не возражаю. Эмберли хмыкнула.
– А вашего мнения, Ториан дель Ториан, никто и не спрашивает. Ступайте себе, если вам угодно, а то это уже становится неприлично. Разве что вы, милочка Мэгги, намерены сами отвергнуть наше общество.
– Ничего подобного. – Мэгги шагнула вперед. – Я была бы очень… рада присоединиться к вам.
– Садитесь же, – пригласила ее Герин, подняв руку и сделав какой-то знак пальцами, пробегавшему вдалеке слуге-вестри. – Будете жасминовый чай?
Торри нахмурился.
– Я не уверен, что…
– А вот я совершенно уверена, что Мэгги среди нас в полной безопасности, – фыркнула Эмберли, поднимаясь и беря Мэгги за руку.
– Увидимся завтра вечером, на приеме у лорда Сенсевера. – Не обращая внимания на Торри, Белиана подвела Мэгги к столу и усадила на свое собственное место. – Вот, прошу вас. Слуги сейчас вынесут еще табурет…
Все четверо холодно поглядели на Торри, Мэгги последовала примеру остальных девушек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33