Мобилизованы были для этого и резчики по камню (правда, в самой Испании к этому времени разрешалось чеканить только медные монеты).
Надписи на монетах являются одновременно до известной степени лозунгами борьбы. Наряду с уже цитированным девизом «За спасение рода человеческого» были и другие: «Общественная свобода», «Восстановленная свобода», «Гению римского народа», «Марс-мститель».
Сегодня известны примерно 520 монет этого типа, которые были отчеканены в основном в лагере Гальбы. При этом бросается в глаза обилие субаэратных монет - примерно 12 %. Это относится лишь к известным, дошедшим до нас монетам. Часть из них сейчас известна лишь по каталогам.
М. X. Крауфорд, признанный международный авторитет в кругах нумизматов, утверждает, что в принципе все субаэратные монеты происходят из частных фальшивомонетных мастерских, хотя и он делает одно исключение: периоды гражданских войн. Этот тезис активно оспаривается. И в других ситуациях государство прибегает к подделке монет. С другой стороны, сомнения высказываются и по поводу гипотезы П.-Х. Мартина, руководителя монетного кабинета в Карлсруэ, который считает, что неполноценные монеты из числа монет Гальбы периода гражданской войны были произведены по указанию свыше. Он ссылается на «идентичность штампов» на полноценных и субаэратных монетах. Эта идентичность - еще не доказательство. Субаэратные монеты действительно могли произвести только те, кто имел достаточно опыт в этом деле: профессиональные фальшивомонетчики, которых привлек Гальба.
Впрочем, эти деньги не слишком помогли в попытках мошенников привлечь на свою сторону Рейнскую армию. Войска Вергилия нанесли сокрушительное поражение легионам Виндекса (по всей вероятности, в конце апреля 68 г.). Каким образом события подвели к этому сражению, остается загадкой; предполагают, что в этот момент Вергилий, входивший в число заговорщиков против Нерона, потерял власть над своими войсками. Во всяком случае позже он был одним из доверенных лиц императора Гальбы. Что ж, мы многое знаем об истории Древнего Рима, но она не является для нас книгой, любую страницу которой можно прочесть.
В конце II века начинается распад римского монетного хозяйства, что отражало кризис экономики, основанной на рабском труде. В конце III века денарий, который наряду с ауреем претендовал на роль мировых денег, превратился в белую медную монету, содержание серебра в которой колебалось между 2-5%. (Технология производства этих монет, по-видимому, была разработана римлянами. Было выяснено, что раствор поваренной соли и винного камня вступает в реакцию с медью, но не с серебром. Медная заготовка для монет, в которой присутствовало небольшое количество серебра, погружалась в раствор до тех пор, пока серебро на незначительную глубину не освобождалось от меди. Из прошедших обработку заготовок чеканились монеты. Так как тонкая поверхность быстро изнашивалась, позднее она укреплялась цинком и свинцом. Цены выросли почти в тысячу раз. Денежное хозяйство, торговля и ремесло пришли в упадок. Римская империя превратилась в собственную тень. Среди правителей еще встречаются громкие имена: Аврелий, Диоклетиан и, наконец, Константин, который в начале IV века ввел в оборот знаменитую золотую монету «солид», вес которой составлял 4,55 г, и в 330 году перенес столицу Римской империи в Константинополь. В 395 году происходит окончательный раскол Римской империи. Западная Римская империя через восемь десятилетий пала под натиском варваров. 4 сентября 476 г. вождь германцев Одоакр сместил последнего римского императора Ромула Августула. По иронии истории, согласно легенде, при одном Ромуле произошло рождение Рима, при другом Ромуле он падет под давлением внутренних противоречий, проистекающих из заката системы рабовладения. Складывалось феодальное хозяйство, составившее опору Восточной Римской (Византийской) империи. Соседние с Римом народы переняли то, что оставалось от его денежной системы, но даже самым развитым государственным образованиям потребовалось почти тысячелетие для того, чтобы деньги в их жизни стали играть роль, сравнимую с той, которая принадлежала им в городах Римской империи. Деньги по-настоящему начинают править миром лишь с окончательной победой буржуазных отношений над феодальными.
Грехи Филиппа Красивого
Семь веков миновало с того октябрьского дня 1285 года, когда народ Парижа приветствовал 17-летнего юношу. Это был Филипп из рода Капетингов, который с соблюдением торжественного церемониала был помазан на французский престол.
Филипп IV, так он теперь мог называться, недолго демонстрировал свое королевское величество парижанам, ему нечего было им сказать. Бросив невидящий взгляд поверх ликующей толпы, он развернулся и скрылся, окруженный придворными. Если от него ждут чего-то еще, пусть это сделают те, кто находится на его службе. Он, Филипп, король божьей милостью, не станет говорить с чернью.
Филипп Красивый, названный так вскоре своими современниками, под этим именем и вошел в историю.
Филипп был отпрыском древнего рода, власть и успехи его предков на государственном поприще были весьма различного свойства. Род Капетингов три столетия вел борьбу за единство королевства. Основателем рода был Хуго Капет, правивший в 987-996 годах. В те времена в королевстве власть местных феодалов практически ничем не ограничивалась, они имели право на чеканку монет и собственные монетные дворы. Хуго в лучшем случае был первым среди равных, монеты с его изображением чеканились только в Париже и Орлеане.
С тех пор утекло много воды. После свадьбы в 1284 году 16-летнего Филиппа с Иоанной, наследницей наваррского престола (она не знала ни слова по-испански) и графиней Шампани, число его псевдонезависимых владений сократилось до четырех: Фландрия, Бретань, Аквитания и Бургундия. Филипп Красивый был захвачен честолюбивым замыслом подчинить оставшиеся области абсолютной власти короля, чтобы не кто другой, а только он был вершителем мирских и духовных дел во всей Франции. Обстоятельства этому отнюдь не благоприятствовали.
Условия для монетного дела, создавшиеся со времен Людовика IX (1226-1270 гг.), способствовали экономическому развитию французских городов. Чеканившиеся с тех пор золотые и серебряные монеты (турнозы) - «золотые барашки» (названы по изображенному на монете ягненку) и «золотые стулья» (названы по изображенному на монете королю, сидящему на готическом троне) - были деньгами, имевшими хождение и в соседних странах, где их также изготовляли.
Этим, правда, и исчерпывались позитивные деяния Филиппа III, отца молодого короля. Проигранная война с Арагоном, огромные долги и неустойчивая южная граница - таковы были реалии французского королевства. Доходы короны складывались лишь из поступлений от ее владений, от случайных традиционных пожертвований баронов, клира и городов, когда член королевской фамилии вступал в брачный союз, посвящался в рыцарский сан или же когда необходимо было готовиться и вооружаться для крестового похода.
Мы знаем немного о планах, которые вынашивал Филипп до 90-х годов XIII в., о его «внутренней жизни» история также умалчивает. До конца своих дней он оставался бездушно нейтральным сфинксом. Поколения историков и литераторов ломали головы над тем, что подвигало его на столь противоречивые действия. Амплитуда выносимых ему оценок столь же велика: он и алчный деспот, и прогрессивный, обогнавший свое время правитель.
Герцогство Аквитания на юго-востоке Франции, находившееся в вассальной зависимости от английского короля, и богатое графство Фландрия на севере с самого начала были ближайшими целями политики объединения королевства, проводимой Филиппом IV, политики, которая соответствовала и финансовым притязаниям короля.
Деньги были и целью, и средством его политики. А денег ему не хватало до самого последнего дня. Филипп нуждался в деньгах, чтобы укрепить свою власть над принадлежавшими ему территориями. Был создан огромный по тем временам чиновничий аппарат, чтобы воля короля реализовывалась во всех уголках страны.
От услуг советников Филиппа III юный король вскоре отказался. Ему нужны были энергичные люди, всецело преданные его целям, способные юристы во главе с Пьером Флоте, Гийомом де Ногаре и блестящим умницей, полностью сознающим свою власть Ангерраном де Мариньи. Это были люди, не всегда чисто дворянского происхождения, отдававшие все свои силы на службу интересам короны.
Фальшивомонетчик
У Филиппа было и второе прозвище: фальшивомонетчик. Оно осталось за Филиппом IV до наших дней, хотя многие правители потом превзошли его в этом ремесле. Свое прозвище король заслужил тем, что был «политическим кузнецом из Реймса», как говаривал брат короля Карл Валуа. Этот «реймсский кузнец» привлек внимание и Данте Алигьери, который, выпустив в «Божественной комедии» немало саркастических стрел в адрес Капетингов, посвятил несколько строк денежным манипуляциям Филиппа и связал смерть Филиппа от клыков кабана с королевской подделкой монет. (Филипп умер 29 ноября 1314 г. в результате нескольких ударов, первый из которых настиг его 4 ноября на охоте. Легенда о том, что он упал с лошади и подвергся нападению кабана, была в свое время широко распространена.)
Уже в 1292 году начинается первый грех французского короля. Он вводит всеобщее обложение налогами своих подданных, распространяющееся и на клир. Мирская знать облагается в объеме сотой доли своего имущества (в некоторых частях страны налог повышается до 'До), города выплачивают налог с оборота в размере одного денье с каждого ливра, церковь обязана выплачивать в королевскую казну десятину не только в годы войны и в других чрезвычайных обстоятельствах, но и в обычное время. Здесь же и «налог с очага» - шесть солей с каждого домашнего хозяйства, а также «ломбардский налог», распространяющийся на итальянских купцов и денежных менял во Франции, и «еврейский налог».
Только «ломбардский налог» принес казне в 1292 - 1293 годах около 150 000 ливров.
Без сомнения, это обложение было вызвано не только плачевным состоянием финансов двора. Филипп вооружался для войны за Аквитанию и Фландрию.
В 1294 году войска Филиппа вторглись в Аквитанию, и Эдуард I направляет войска из Англии для защиты своего герцогства. Это была «нешумная» война, и уже в 1296 году противники договорились о прекращении военных действий. Договоренность подкреплялась намерениями королевских семей породниться. Династические браки часто охраняли народы от кровавых столкновений, но они никогда не были гарантией мира.
И, тем не менее, Гасконская война, как стала называться эта кампания, была для Франции весьма дорогой. До окончательного мирного договора, заключенного в Шартре н 1303 году, в Аквитании дислоцировались французские войска, что обошлось казне в 2 млн. ливров.
Сегодня миллионные, миллиардные суммы операций государственного бюджета, имущества корпораций, предприятий и даже частных лиц не вызывают нашего удивления. Но в конце XIII века миллион ливров - это была подавляющая, невообразимая величина. Расчеты шли в ливрах, солях и денье. 12 денье (д) равнялись 1 солю (с), а 20 солей - 1 ливру (л). Ливр представлял собой только счетную единицу, монеты достоинством в 1 ливр не было, самыми ходовыми монетами были денье и полденье.
Во времена Филиппа IV во Франции существовали две валютные системы: старая, парижская (п) и новая (н). Четыре старых ливра равнялись пяти новым.
Искусный ремесленник в день получал в лучшем случае 18 новых денье (нд), или 27 новых ливров (нл) в год. Жалованье королевского служащего недворянского происхождения (за исключением высших чиновников) составляло 2-5 солей в день, рыцаря - 10 солей.
Доходы высших чиновников исчислялись на годовой основе. Жалованье верховного судьи или высшего чиновника королевского двора составляло от 365 до 700 нл. Мастер королевского монетного двора, одновременно советник короля по монетным делам Бэтен Косинель получал только 250 нл. Самый высокооплачиваемый человек на королевской службе Ангерран де Мариньи получал 900 нл в год.
Документ, составленный примерно в 1296 году, дает представление о том, из каких источников предполагалось изыскать средства для финансирования Гасконской войны:
200 000 нл - твердые доходы от королевских владений 249 000 нл - десятина, удерживаемая из доходов церкви 315 000 нл - налог на баронов (1/100 имущества)
35 000 нл - налог на баронов в Шампани ( /so)
65 000 нл - налог на ломбардцев
60 000 нл - налог с торгового оборота городов (в большинстве случаев в виде «налога с очага»)
16 000 нл - налога на сделки между ломбардцами во Франции
225 000 нл - налог на евреев, включая удержанные штрафы
200 000 нл - займы у ломбардцев
630 000 нл - займы у зажиточных подданных
50 000 нл - займы у прелатов и королевских служащих
50 000 нл - доходы от «облегчения монет»
Итого: 2 105 000 нл
Некоторые позиции (например, обложение евреев), безусловно, завышены. Некоторые не полностью раскрыты: перечень городов, из которых казна получает налоговые поступления, явно не полный.
Были ли эти деньги получены, мы не знаем, как не знаем и того, на какой период эти поступления были рассчитаны. Лишь церковная десятина соответствовала годовой сумме. Из займов в 1295 году было получено 632 000 нл, причем не всегда и не везде ненасильственным путем. В целом королевский призыв помочь казне в «оборонительной борьбе» имел большой успех. О том, что планировалось начать войну самое позднее в 1292 году, народ, естественно, не знал.
Но повторить то, что удалось в 1295 году, было практически невозможно. Особенность займов состоит в том, что их надо возвращать, выплачивая, к тому же, проценты. Некоторые города, на собственном горьком опыте познакомившиеся с финансовой моралью короны, смогли добиться уменьшения сумм размещаемых королевскими чиновниками займов, отказавшись при этом от их последующего возмещения. Так, в 1295 году из города Сентон-Пуату 44 910 нл поступило в качестве даров и только 5666 нл - в качестве займов.
Филипп IV и позднее обращался к внутренним займам, но с меньшим, чем в 1295 году, успехом. С этого года налоговый пресс стал так жестко закручиваться, что зажиточные подданные предпочитали воздерживаться от добровольных пожертвований. Условия платежей по полученным займам французские короли никогда не принимали всерьез. Когда речь шла о военных займах, кредиторы так или иначе должны были принять к сведению, что рассчитывать на получение своих денег, пока идет война, бессмысленно.
В приведенном документе, без сомнения, любопытной позицией являются доходы от «облегчения монет». Уже в 1293 году король имел доверительную беседу с искушенным в денежных делах ломбардцем Мускиатто
Гуиди о преимуществах и недостатках манипуляций г монетами. Мускиатто не советовал королю пускаться в это рискованное предприятие, ибо последствия подобных действий для хозяйства отрицательны, доходы короны в конечном счете превращаются в потери. Но Филипп не слишком понимал потребности экономики страны. Его главный советник по монетным вопросам Бэтен Косинель, который был главой парижского монетного двора, тоже не был знатоком в данном деле. Он мог подсчитать лишь прямой сиюминутный выигрыш короны от уменьшения содержания в монетах драгоценных металлов. В отличие от Мускиатто, он был, к тому же, преданным слугой своего господина. У него были все основания для того, чтобы быть полезным своему королю. При многих дворах было принято «экономить» драгоценный металл при изготовлении монет. Во всяком случае Косинель взялся за выполнение указания короля чеканить новую крупнейшую французскую монету (соль) с номинальной стоимостью значительно выше прежней, бывшей в обращении, одновременно существенно снизив содержание в ней драгоценного металла. Жак Димер, ревизор парижского монетного двора, подчинился «высшим силам».
Крупнейшая монета, бывшая в обращении в период пика махинаций - в 1305 году, имела нарицательную стоимость в 36 денье (вместо 12), что, в конечном счете, должно было вызвать соответствующий рост цен. Правда, это не могло произойти за одну ночь. Экономика в средние века реагировала на изменения и денежном хозяйстве гораздо медленнее, чем в наши дни. Король смог, таким образом, посредством выпуска фальсифицированных и завышенных по сравнению с реальной стоимостью монет быстро освободиться от трети своих долгов. Баронам и горожанам приходилось гораздо хуже. Им доставалась лишь треть ренты, которую они рассчитывали получить из предоставленных королю займов.
Чтобы предупредить беспорядки, король уже в 1295 году поручил своим чиновникам разъяснять народу проводившуюся денежную политику как своего рода военный заем: как только прекратится состояние войны, ухудшенная и завышенная по сравнению с реальной стоимостью монета будет полноценно обменена на новые деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Надписи на монетах являются одновременно до известной степени лозунгами борьбы. Наряду с уже цитированным девизом «За спасение рода человеческого» были и другие: «Общественная свобода», «Восстановленная свобода», «Гению римского народа», «Марс-мститель».
Сегодня известны примерно 520 монет этого типа, которые были отчеканены в основном в лагере Гальбы. При этом бросается в глаза обилие субаэратных монет - примерно 12 %. Это относится лишь к известным, дошедшим до нас монетам. Часть из них сейчас известна лишь по каталогам.
М. X. Крауфорд, признанный международный авторитет в кругах нумизматов, утверждает, что в принципе все субаэратные монеты происходят из частных фальшивомонетных мастерских, хотя и он делает одно исключение: периоды гражданских войн. Этот тезис активно оспаривается. И в других ситуациях государство прибегает к подделке монет. С другой стороны, сомнения высказываются и по поводу гипотезы П.-Х. Мартина, руководителя монетного кабинета в Карлсруэ, который считает, что неполноценные монеты из числа монет Гальбы периода гражданской войны были произведены по указанию свыше. Он ссылается на «идентичность штампов» на полноценных и субаэратных монетах. Эта идентичность - еще не доказательство. Субаэратные монеты действительно могли произвести только те, кто имел достаточно опыт в этом деле: профессиональные фальшивомонетчики, которых привлек Гальба.
Впрочем, эти деньги не слишком помогли в попытках мошенников привлечь на свою сторону Рейнскую армию. Войска Вергилия нанесли сокрушительное поражение легионам Виндекса (по всей вероятности, в конце апреля 68 г.). Каким образом события подвели к этому сражению, остается загадкой; предполагают, что в этот момент Вергилий, входивший в число заговорщиков против Нерона, потерял власть над своими войсками. Во всяком случае позже он был одним из доверенных лиц императора Гальбы. Что ж, мы многое знаем об истории Древнего Рима, но она не является для нас книгой, любую страницу которой можно прочесть.
В конце II века начинается распад римского монетного хозяйства, что отражало кризис экономики, основанной на рабском труде. В конце III века денарий, который наряду с ауреем претендовал на роль мировых денег, превратился в белую медную монету, содержание серебра в которой колебалось между 2-5%. (Технология производства этих монет, по-видимому, была разработана римлянами. Было выяснено, что раствор поваренной соли и винного камня вступает в реакцию с медью, но не с серебром. Медная заготовка для монет, в которой присутствовало небольшое количество серебра, погружалась в раствор до тех пор, пока серебро на незначительную глубину не освобождалось от меди. Из прошедших обработку заготовок чеканились монеты. Так как тонкая поверхность быстро изнашивалась, позднее она укреплялась цинком и свинцом. Цены выросли почти в тысячу раз. Денежное хозяйство, торговля и ремесло пришли в упадок. Римская империя превратилась в собственную тень. Среди правителей еще встречаются громкие имена: Аврелий, Диоклетиан и, наконец, Константин, который в начале IV века ввел в оборот знаменитую золотую монету «солид», вес которой составлял 4,55 г, и в 330 году перенес столицу Римской империи в Константинополь. В 395 году происходит окончательный раскол Римской империи. Западная Римская империя через восемь десятилетий пала под натиском варваров. 4 сентября 476 г. вождь германцев Одоакр сместил последнего римского императора Ромула Августула. По иронии истории, согласно легенде, при одном Ромуле произошло рождение Рима, при другом Ромуле он падет под давлением внутренних противоречий, проистекающих из заката системы рабовладения. Складывалось феодальное хозяйство, составившее опору Восточной Римской (Византийской) империи. Соседние с Римом народы переняли то, что оставалось от его денежной системы, но даже самым развитым государственным образованиям потребовалось почти тысячелетие для того, чтобы деньги в их жизни стали играть роль, сравнимую с той, которая принадлежала им в городах Римской империи. Деньги по-настоящему начинают править миром лишь с окончательной победой буржуазных отношений над феодальными.
Грехи Филиппа Красивого
Семь веков миновало с того октябрьского дня 1285 года, когда народ Парижа приветствовал 17-летнего юношу. Это был Филипп из рода Капетингов, который с соблюдением торжественного церемониала был помазан на французский престол.
Филипп IV, так он теперь мог называться, недолго демонстрировал свое королевское величество парижанам, ему нечего было им сказать. Бросив невидящий взгляд поверх ликующей толпы, он развернулся и скрылся, окруженный придворными. Если от него ждут чего-то еще, пусть это сделают те, кто находится на его службе. Он, Филипп, король божьей милостью, не станет говорить с чернью.
Филипп Красивый, названный так вскоре своими современниками, под этим именем и вошел в историю.
Филипп был отпрыском древнего рода, власть и успехи его предков на государственном поприще были весьма различного свойства. Род Капетингов три столетия вел борьбу за единство королевства. Основателем рода был Хуго Капет, правивший в 987-996 годах. В те времена в королевстве власть местных феодалов практически ничем не ограничивалась, они имели право на чеканку монет и собственные монетные дворы. Хуго в лучшем случае был первым среди равных, монеты с его изображением чеканились только в Париже и Орлеане.
С тех пор утекло много воды. После свадьбы в 1284 году 16-летнего Филиппа с Иоанной, наследницей наваррского престола (она не знала ни слова по-испански) и графиней Шампани, число его псевдонезависимых владений сократилось до четырех: Фландрия, Бретань, Аквитания и Бургундия. Филипп Красивый был захвачен честолюбивым замыслом подчинить оставшиеся области абсолютной власти короля, чтобы не кто другой, а только он был вершителем мирских и духовных дел во всей Франции. Обстоятельства этому отнюдь не благоприятствовали.
Условия для монетного дела, создавшиеся со времен Людовика IX (1226-1270 гг.), способствовали экономическому развитию французских городов. Чеканившиеся с тех пор золотые и серебряные монеты (турнозы) - «золотые барашки» (названы по изображенному на монете ягненку) и «золотые стулья» (названы по изображенному на монете королю, сидящему на готическом троне) - были деньгами, имевшими хождение и в соседних странах, где их также изготовляли.
Этим, правда, и исчерпывались позитивные деяния Филиппа III, отца молодого короля. Проигранная война с Арагоном, огромные долги и неустойчивая южная граница - таковы были реалии французского королевства. Доходы короны складывались лишь из поступлений от ее владений, от случайных традиционных пожертвований баронов, клира и городов, когда член королевской фамилии вступал в брачный союз, посвящался в рыцарский сан или же когда необходимо было готовиться и вооружаться для крестового похода.
Мы знаем немного о планах, которые вынашивал Филипп до 90-х годов XIII в., о его «внутренней жизни» история также умалчивает. До конца своих дней он оставался бездушно нейтральным сфинксом. Поколения историков и литераторов ломали головы над тем, что подвигало его на столь противоречивые действия. Амплитуда выносимых ему оценок столь же велика: он и алчный деспот, и прогрессивный, обогнавший свое время правитель.
Герцогство Аквитания на юго-востоке Франции, находившееся в вассальной зависимости от английского короля, и богатое графство Фландрия на севере с самого начала были ближайшими целями политики объединения королевства, проводимой Филиппом IV, политики, которая соответствовала и финансовым притязаниям короля.
Деньги были и целью, и средством его политики. А денег ему не хватало до самого последнего дня. Филипп нуждался в деньгах, чтобы укрепить свою власть над принадлежавшими ему территориями. Был создан огромный по тем временам чиновничий аппарат, чтобы воля короля реализовывалась во всех уголках страны.
От услуг советников Филиппа III юный король вскоре отказался. Ему нужны были энергичные люди, всецело преданные его целям, способные юристы во главе с Пьером Флоте, Гийомом де Ногаре и блестящим умницей, полностью сознающим свою власть Ангерраном де Мариньи. Это были люди, не всегда чисто дворянского происхождения, отдававшие все свои силы на службу интересам короны.
Фальшивомонетчик
У Филиппа было и второе прозвище: фальшивомонетчик. Оно осталось за Филиппом IV до наших дней, хотя многие правители потом превзошли его в этом ремесле. Свое прозвище король заслужил тем, что был «политическим кузнецом из Реймса», как говаривал брат короля Карл Валуа. Этот «реймсский кузнец» привлек внимание и Данте Алигьери, который, выпустив в «Божественной комедии» немало саркастических стрел в адрес Капетингов, посвятил несколько строк денежным манипуляциям Филиппа и связал смерть Филиппа от клыков кабана с королевской подделкой монет. (Филипп умер 29 ноября 1314 г. в результате нескольких ударов, первый из которых настиг его 4 ноября на охоте. Легенда о том, что он упал с лошади и подвергся нападению кабана, была в свое время широко распространена.)
Уже в 1292 году начинается первый грех французского короля. Он вводит всеобщее обложение налогами своих подданных, распространяющееся и на клир. Мирская знать облагается в объеме сотой доли своего имущества (в некоторых частях страны налог повышается до 'До), города выплачивают налог с оборота в размере одного денье с каждого ливра, церковь обязана выплачивать в королевскую казну десятину не только в годы войны и в других чрезвычайных обстоятельствах, но и в обычное время. Здесь же и «налог с очага» - шесть солей с каждого домашнего хозяйства, а также «ломбардский налог», распространяющийся на итальянских купцов и денежных менял во Франции, и «еврейский налог».
Только «ломбардский налог» принес казне в 1292 - 1293 годах около 150 000 ливров.
Без сомнения, это обложение было вызвано не только плачевным состоянием финансов двора. Филипп вооружался для войны за Аквитанию и Фландрию.
В 1294 году войска Филиппа вторглись в Аквитанию, и Эдуард I направляет войска из Англии для защиты своего герцогства. Это была «нешумная» война, и уже в 1296 году противники договорились о прекращении военных действий. Договоренность подкреплялась намерениями королевских семей породниться. Династические браки часто охраняли народы от кровавых столкновений, но они никогда не были гарантией мира.
И, тем не менее, Гасконская война, как стала называться эта кампания, была для Франции весьма дорогой. До окончательного мирного договора, заключенного в Шартре н 1303 году, в Аквитании дислоцировались французские войска, что обошлось казне в 2 млн. ливров.
Сегодня миллионные, миллиардные суммы операций государственного бюджета, имущества корпораций, предприятий и даже частных лиц не вызывают нашего удивления. Но в конце XIII века миллион ливров - это была подавляющая, невообразимая величина. Расчеты шли в ливрах, солях и денье. 12 денье (д) равнялись 1 солю (с), а 20 солей - 1 ливру (л). Ливр представлял собой только счетную единицу, монеты достоинством в 1 ливр не было, самыми ходовыми монетами были денье и полденье.
Во времена Филиппа IV во Франции существовали две валютные системы: старая, парижская (п) и новая (н). Четыре старых ливра равнялись пяти новым.
Искусный ремесленник в день получал в лучшем случае 18 новых денье (нд), или 27 новых ливров (нл) в год. Жалованье королевского служащего недворянского происхождения (за исключением высших чиновников) составляло 2-5 солей в день, рыцаря - 10 солей.
Доходы высших чиновников исчислялись на годовой основе. Жалованье верховного судьи или высшего чиновника королевского двора составляло от 365 до 700 нл. Мастер королевского монетного двора, одновременно советник короля по монетным делам Бэтен Косинель получал только 250 нл. Самый высокооплачиваемый человек на королевской службе Ангерран де Мариньи получал 900 нл в год.
Документ, составленный примерно в 1296 году, дает представление о том, из каких источников предполагалось изыскать средства для финансирования Гасконской войны:
200 000 нл - твердые доходы от королевских владений 249 000 нл - десятина, удерживаемая из доходов церкви 315 000 нл - налог на баронов (1/100 имущества)
35 000 нл - налог на баронов в Шампани ( /so)
65 000 нл - налог на ломбардцев
60 000 нл - налог с торгового оборота городов (в большинстве случаев в виде «налога с очага»)
16 000 нл - налога на сделки между ломбардцами во Франции
225 000 нл - налог на евреев, включая удержанные штрафы
200 000 нл - займы у ломбардцев
630 000 нл - займы у зажиточных подданных
50 000 нл - займы у прелатов и королевских служащих
50 000 нл - доходы от «облегчения монет»
Итого: 2 105 000 нл
Некоторые позиции (например, обложение евреев), безусловно, завышены. Некоторые не полностью раскрыты: перечень городов, из которых казна получает налоговые поступления, явно не полный.
Были ли эти деньги получены, мы не знаем, как не знаем и того, на какой период эти поступления были рассчитаны. Лишь церковная десятина соответствовала годовой сумме. Из займов в 1295 году было получено 632 000 нл, причем не всегда и не везде ненасильственным путем. В целом королевский призыв помочь казне в «оборонительной борьбе» имел большой успех. О том, что планировалось начать войну самое позднее в 1292 году, народ, естественно, не знал.
Но повторить то, что удалось в 1295 году, было практически невозможно. Особенность займов состоит в том, что их надо возвращать, выплачивая, к тому же, проценты. Некоторые города, на собственном горьком опыте познакомившиеся с финансовой моралью короны, смогли добиться уменьшения сумм размещаемых королевскими чиновниками займов, отказавшись при этом от их последующего возмещения. Так, в 1295 году из города Сентон-Пуату 44 910 нл поступило в качестве даров и только 5666 нл - в качестве займов.
Филипп IV и позднее обращался к внутренним займам, но с меньшим, чем в 1295 году, успехом. С этого года налоговый пресс стал так жестко закручиваться, что зажиточные подданные предпочитали воздерживаться от добровольных пожертвований. Условия платежей по полученным займам французские короли никогда не принимали всерьез. Когда речь шла о военных займах, кредиторы так или иначе должны были принять к сведению, что рассчитывать на получение своих денег, пока идет война, бессмысленно.
В приведенном документе, без сомнения, любопытной позицией являются доходы от «облегчения монет». Уже в 1293 году король имел доверительную беседу с искушенным в денежных делах ломбардцем Мускиатто
Гуиди о преимуществах и недостатках манипуляций г монетами. Мускиатто не советовал королю пускаться в это рискованное предприятие, ибо последствия подобных действий для хозяйства отрицательны, доходы короны в конечном счете превращаются в потери. Но Филипп не слишком понимал потребности экономики страны. Его главный советник по монетным вопросам Бэтен Косинель, который был главой парижского монетного двора, тоже не был знатоком в данном деле. Он мог подсчитать лишь прямой сиюминутный выигрыш короны от уменьшения содержания в монетах драгоценных металлов. В отличие от Мускиатто, он был, к тому же, преданным слугой своего господина. У него были все основания для того, чтобы быть полезным своему королю. При многих дворах было принято «экономить» драгоценный металл при изготовлении монет. Во всяком случае Косинель взялся за выполнение указания короля чеканить новую крупнейшую французскую монету (соль) с номинальной стоимостью значительно выше прежней, бывшей в обращении, одновременно существенно снизив содержание в ней драгоценного металла. Жак Димер, ревизор парижского монетного двора, подчинился «высшим силам».
Крупнейшая монета, бывшая в обращении в период пика махинаций - в 1305 году, имела нарицательную стоимость в 36 денье (вместо 12), что, в конечном счете, должно было вызвать соответствующий рост цен. Правда, это не могло произойти за одну ночь. Экономика в средние века реагировала на изменения и денежном хозяйстве гораздо медленнее, чем в наши дни. Король смог, таким образом, посредством выпуска фальсифицированных и завышенных по сравнению с реальной стоимостью монет быстро освободиться от трети своих долгов. Баронам и горожанам приходилось гораздо хуже. Им доставалась лишь треть ренты, которую они рассчитывали получить из предоставленных королю займов.
Чтобы предупредить беспорядки, король уже в 1295 году поручил своим чиновникам разъяснять народу проводившуюся денежную политику как своего рода военный заем: как только прекратится состояние войны, ухудшенная и завышенная по сравнению с реальной стоимостью монета будет полноценно обменена на новые деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27