Это последнее предупреждение.
Боркман.»
— Вы?… — удивленно спросила Мод, и много сразу же стало ей понятным.
— Да. Я действительно сын губернатора Крикли… Отец велел мне вернуться домой из Парижа, потому что… потому что я слишком уж много тратил в… гм… в университете… В Париже любое развлечение стоит так дорого. Один только приличный слуга обходится в восемьсот франков ежемесячно… Остальное вы знаете… Требование жениться… то, как у меня отобрали одежду и как я в одной пижаме бежал на парусной лодке и причалил у вас в шкафу… Не мог же сын губернатора явиться полуголым и попросить себе номер? А теперь я совсем пропащий человек, потому что тут случилась добрая сотня преступлений, а алиби у меня никакого… Что мне делать?
Он проговорил это так жалобно, что девушка засмеялась.
— Зачем же тогда Элдер ищет вас, если он не собирается вас арестовывать?
— Чтобы задержать до тех пор, пока приедет отец. Тогда уж спорить не придется. Со стариком лучше этого и не пробовать…
В коридоре послышались тяжелые шаги, умолкшие у самой двери. Молодой человек мигом очутился на подоконнике, спрыгнул, словно кузнечик, вниз и исчез…
Мод, несмотря на серьезность своего положения, невольно поглядела вслед молодому человеку и была очень счастлива… он все-таки не был преступником…
Глава 30
В дверь постучали.
Вошел советник Маркхейт в сопровождении двух санитаров. Вид у него был мрачный и проговорил он прямо-таки ледяным голосом:
— Я пришел передать вам последнюю просьбу умирающего…
— Декер! — испуганно воскликнула девушка.
— Да. Его конец уже близок. Пульс едва прощупывается. Я ежедневно захожу к больному, и сегодня дежурный санитар, который сейчас стоит рядом со мною, сказал, что, по его мнению, Декер хотел бы что-то сказать, но слишком слаб для этого. Мы сделали инъекцию камфоры…
— Он очень… страдает?…
— Вам любопытно, в каком положении он очутился по вашей милости?… Его тело покрыто язвами, лимфатические узлы страшно распухли, кожа, даже смазанная бальзамом, невыносимо горит…
— Не надо… умоляю вас… — прошептала Мод. Князь Сергей выпрямился.
— Прошу прощения, но во всем виновен только один человек… Это я…
— Тогда то, что я скажу, будет относиться и к вам. Этот ученый, человек большого сердца, приехал сюда, чтобы спасти мисс Боркман от тюрьмы и вернуть государству его законную собственность. Даже сейчас, умирая, он велел мне отослать санитара из комнаты, чтобы у нашего разговора не было лишних свидетелей, а меня попросил еще раз попытаться вернуть добром описание открытия. Для этого я и пришел сюда. Верните тетрадь, я передам ее Декеру и забуду о вашем существовании. Если вы не сделаете этого, я от имени Декера заявляю, что…
Мод испуганно переглянулась с князем.
— Простите… Тетрадь… Ее забрали у меня.
— Короче говоря, вы не отдадите ее?
— Поверьте, что у меня ее нет… Но, если вы подождете один только день…
— Хорошо. Я дам вам этот день. Думаю, что так сделал бы и сам Декер. Но после этого: никакой пощады!
Чуть кивнув головой, он вышел.
— Что будем делать? — спросил Сергей. Девушка решительно ответила:
— Вернем Декеру его собственность, и будь, что будет…
Глава 31
Капитан и Элдер стояли посреди сто второй комнаты. Часть размокшего от дождей потолка рухнула, и отверстие было сейчас прикрыто досками.
— Не ожидал увидеть такую картину в дорогом отеле.
— Не забывайте, — сказал Элдер, — что, если бы не карантин, в это время года отель был бы пуст. Как раз самое время заниматься ремонтом… А это что?
На полу лежал окурок сигареты с позолоченным обрезом. «Брунс».
— Любопытно. По-моему, не повредило бы заглянуть к мистеру Брунсу. Как вы полагаете, господин капитан?
— Не возражаю… Но зачем понадобилось кому-то звать сюда миссис Вилльерс? И кто был тот мужчина, руку которого видел князь Сергей?
— У меня есть соображения насчет роли миссис Вилльерс. Единственно возможное решение.
— Может быть, вы сообщите его мне.
— В общих чертах. Символически, если хотите. Скажем так: можно быть капитаном полиции и одновременно играть на скрипке.
— Попрошу без намеков. Я играю на скрипке только дома, для себя, и понятия не имею, откуда это стало вам известно!
— Прошу прощения, но я говорил просто так, ради примера. Можно взять и другой пример. Если человек ждет на вокзале свою жену и тем же поездом приезжает его хорошая подруга, это еще не значит, что они ехали в одном купе.
— Но это крайне правдоподобно.
— Больше я ничего не могу сказать, потому что иметь подозрения и докладывать о результатах следствия — две разные вещи.
— Одним словом, у вас есть подозрения насчет того, кто убил доктора Ранке?
— Да.
— Что-то определенное?
— Больше того: я знаю, кто убийца! Знаю, начиная с первого дня.
— Почему же вы не скажете об этом?
— У меня нет никаких доказательств. Пойдемте к Брунсу.
Глава 32
Брунс сидел в кресле с пожелтевшим лицом и темными кругами под глазами. Умирающий! Мысль об этом пришла в голову Элдеру, как только они вошли в комнату.
— Я хотел бы спросить у вас, мистер Брунс, когда вы заходили в сто вторую комнату? — задал вопрос инспектор.
Брунс вздохнул.
— Какую комнату?
— На самом верхнем этаже. Там, где обвалился потолок.
— Никогда я там не был.
— Но этот окурок от вашей сигареты? Брунс взглянул на него.
— От моей.
— Вы угощали кого-нибудь своими сигаретами?
— Угощал. А что тут такого?
— Гм… У вас, мне кажется, неважное настроение, мистер Брунс?
— Вам правильно кажется! Я болен!
— Можно спросить, в чем собственно, беда?
— А вам-то что? Может, и это относится к делу?
— Слушайте! — вмешался капитан. — А может, вы будете разговаривать с нами другим тоном?
— Спокойно, господин капитан. Раздражение мистера Брунса вполне можно понять… Н-да… Где это все время вертят шарманку?…
— И это тоже, — сердито фыркнул больной. — Какой-то дьявол целый день пиликает где-то поблизости.
Элдер направился в сторону ванной, откуда тоже доносились какие-то звуки.
— Играют не там, — быстро проговорил Брунс — Это во дворике напротив.
Элдер нажал на дверную ручку…
— Ну, что там? — раздался голос изнутри.
— Кто там? — спросил капитан.
— Хеккер, — ответил голос. — Что вам от меня нужно? Я купаюсь.
— Это ваш гость? — спросил Элдер у Брунса.
— Да! Может быть, вы и против этого что-то имеете? Портовый рабочий по имени Хеккер застрял здесь из-за карантина. Это мой старый знакомый, зашел сюда выкупаться и почитать журналы.
— Хорошо… хорошо… не надо так горячиться, господин Брунс. Я хотел бы поговорить с вашим другом Хеккером.
Брунс подошел к двери ванной и стукнул в нее ногой.
— Эй! Выходи, да только пошевеливайся.
— Ладно! Чего орать-то, ты…
— Не надо выражаться! Тут полиция.
Капитан провел рукою по лбу. Влияние усталости все больше сказывалось. Сейчас снова пойдет дождь… В такую погоду человеку кажется, что у него нервы натянуты, словно струны.
Дверь ванной отворилась, и в крикливо яркой пижаме вышел Хеккер.
— Что вам угодно? — спросил он с видом аристократа, вытаскивая из кармана сигарету «Брунс».
— Что вы делали в сто втором номере? — крикнул на него Элдер.
— Такой тон…
— Заткнись, а то так врежу, что зубы повылетают! И вынь изо рта сигарету, когда стоишь передо мной!
Слова Элдера произвели изумительный эффект. Поведение Хеккера молниеносно изменилось. Одно движение — и погашенная сигарета исчезла.
— Прошу прощения… господин инспектор… я теперь совершенно переменился…
— Молчать!
— Не разговаривайте в таком тоне с моим гостем, — вмешался Брунс.
— Вы, разумеется, правы. Пойдем, спустимся в прачечную, там я с тобою побеседую… да пошевеливайся, подонок!
— Прошу прощения, господин инспектор… не надо… я и так все вам расскажу… мистер Брунс не станет возражать, чтобы… вы расспросили меня здесь…
— Естественно… — вставил Брунс.
— Ладно. Но тогда я попрошу вас, мистер Брунс, оставить нас, потому что не исключено, что мне придется основательно избить этого голубчика, а в такие минуты мы с Хеккером предпочитаем быть наедине.
— Да, но…
— Выбирайте то, что вам кажется предпочтительнее, мистер Брунс — Каждый раз, когда Элдер поворачивался к американцу, его лицо и голос становились изысканно вежливыми, мгновенно меняясь, когда он снова обращался к Хеккеру. — Ну, погоди, сукин сын! Я тебе все кости переломаю! Ты меня попомнишь!
Брунс вышел в другую комнату. Элдер огляделся вокруг, словно в поисках чего-то. Наконец, найдя длинный ремень от чемодана, он сложил его в несколько раз и подошел к Хеккеру.
— Элдер… — сказал капитан. — Вы же знаете, что при допросах нельзя…
— Послушайте, господин капитан! Хеккер — это по моей части, я ведь работаю в отделе, который отвечает и за порядок в порту. Там приходится иметь дело совсем с другим народом, чем у вас в службе безопасности. Этот Хеккер другого языка не понимает…
— Прошу прощения… господин инспектор… Я признаюсь, что был там… еще перед рестораном… Но к велосипеду я и не притрагивался…
— Значит, запираешься?! — проговорил Элдер таким тоном, будто и впрямь его интересовал этот велосипед. — Выходит, не ты его разобрал?
— Это… это уже потом… Слипе сказал, что продаст меня, если я не помогу разобрать… Ну, я и разобрал, но продавать ничего не продавал… кроме фары и цепи… да и то за гроши…
— Слушай, Хеккер, ты мне надоел. Перебрался бы ты в английские колонии, там бы тебя полиция научила уму-разуму, а с меня хватит. Если ты пообещаешь, что навсегда уберешься с Явы, я отпущу тебя…
— И бить не станете?
— Это уже совсем другой разговор. Об этом мы поговорим после того, как ты мне скажешь, что тебе было нужно в сто втором номере.
— Так я же серьезно и не… Рука с ремнем шевельнулась.
— Я же серьезно… не делал ничего особенно плохого… Когда меня поселили в той каморке с шарманщиком, я несколько раз… залезал сюда, если… тут никого не было… И… воровал сигареты… Но денег ни разу не брал. А по вечерам я удирал из своей каморки и спал в сто втором, потому что…
— Откуда ты взял ключ?
— У меня есть отмычка…
— Откуда…
— Сам сделал, из стальной проволоки… Вы же сказали, что бить не будете!!
— Такого я не говорил. Ну, давай дальше.
— Это и все…
— Не лги! Как все было, когда там встретились мужчина и одна женщина…
— Я не…
— Что?!
— Я не отрицаю: однажды вечером кто-то пришел туда… Я еле успел спрятаться в шкафу. Видеть я его не видел, только слышал, как он расхаживает по комнате. Потом в дверь постучали, и вошла еще и женщина…
— О чем они говорили?
— Почти и не говорили. Мужчина сказал, зло так: «Что ты от меня хочешь?» А женщина прямо прошипела в ответ: «Я вас погублю… Когда Артур обо всем узнает, вам конец… И убежать отсюда не удастся…» Мужчина сказал: «Хочешь денег?» А она ему: «Нет! С этим ты опоздал, мерзавец! Ты думал, что тебе все сойдет! Так ведь? Я собой пожертвовала… Ненавижу эту Вилльерс…»
— А потом?
— Больше я ничего не слышал.
— Ты! Не лги, иначе…
— Больше я ничего не слышал.
Элдер знал людей подобного сорта. Знал, что Хеккер что-то скрывает, но знал и то, что он будет упрямо молчать, чтобы самому не впутаться в беду.
— Чем ты шантажировал этого Брунса?
— Я не…
— Ты снова?
— Я ничего и не отрицаю. Я забрался сюда, думал прихватить чего-нибудь пожрать. Какой-то голый тип выскочил и огрел меня по голове. Когда я пришел в себя, Брунс храпел без задних ног… я осмотрел комнату… и в ящике нашел письма… от какой-то дамы…
— Ты! — инспектор схватил Хеккера за шиворот и крепко встряхнул. — Снова лжешь, мерзавец!
Хеккер, однако, продолжал что-то скрывать. Элдер снова понял, что его старания напрасны. Хеккер не будет говорить, потому что сейчас это выглядело бы как донос, а он лучше выдержит любые побои, чем станет доносчиком…
— Ну, слушай тогда, подонок! Утром и вечером будешь являться ко мне в канцелярию, если хоть раз пропустишь — я тебя арестую. Понял?
— Понял, господин инспектор!
— Нам здесь больше нечего делать, господин капитан. Как только они вышли, в комнату вернулся Брунс.
— Ты хоть понимаешь, пиявка, что я мог запросто от тебя избавиться? — со злостью проговорил он и, вздохнув, закурил сигарету.
— Ничего подобного, — ответил Хеккер. — Я люблю хорошо пожить, а вы, как-никак, торгуете контрабандным оружием. Такие люди неплохо зарабатывают и малость помочь бедному шантажисту им ничего не стоит. Найдется чего-нибудь перекусить?
Похожий на мясника мужчина с измученным лицом мрачно вздохнул.
— Закажи у официанта все, что захочешь. Сукин сын. Хеккер не обиделся.
— Скажите, мистер Брунс, — спросил он, — что это с вами, что вы постоянно вздыхаете?
— Не твое дело. Ясно? Ешь и спи, а меня оставь в покое… Все равно долго ты мою кровь пить не будешь. Мне жить осталось самое большее несколько недель.
— Тоже неплохо, — по крайней мере о пенсии не надо заботиться. А почему бы вам подольше не пожить?
— Потому что не жилец я на этом свете. Хеккер закурил.
— Если б у вас не было такое желтое да измученное лицо, я бы сказал, что вы здоровы, как бык.
— Был… Когда-то… И не так давно. Торговать-то приходится с бандитами и пиратами, тут без здоровья не обойдешься. А теперь заткнись и оставь меня в покое. Не понимаю, чего ради я тебя терплю, когда и так меня прокляли и мне все равно конец…
— Ради того письма, наверное, что я у вас из письменного стола вытащил — это ж для вас верных десять лет тюрьмы…
Несколько мгновений они молчали.
— Чертовски мерзкая погода, — пробормотал Хеккер. — Старею… Раньше плевать мне было на муссон…
И он с огорченным видом проглотил кусок…
— Жри все, что хочешь, только оставь ты меня в покое, — хриплым замогильным голосом проговорил Брунс. Хеккер, однако, только сморщил покрытый потом лоб.
— Нет… что-то аппетит пропал…
— А что ты чувствуешь? — полюбопытствовал Брунс.
— Словно чем-то сжимает голову…
— Вот и у меня то же самое. И еще ногам холодно, а в глазах по временам словно точечки бегают.
Хеккер побледнел.
— А это самое… проклятие… не может быть заразным?
— Не думаю.
— Я ведь тоже… чувствую себя так, будто меня… прокляли.
— Очень даже может быть, — ответил Брунс — Если только мое проклятие могло подействовать…
Глава 33
Феликс отлично понимал, что в саду ему задерживаться нельзя… Прижавшись к стене, он пробирался по похожей на трясину, размокшей от дождя земле. Вот, наконец, окошко поменьше. Это не жилая комната.
Он огляделся вокруг и, быстро подтянувшись, оказался внутри. Он ошибся. Это была все же жилая комната, но из тех, что попроще. Вместо обоев — простые крашеные стены, жестяной умывальник, старомодная деревянная кровать, запыленное круглое зеркало.
Здесь вполне могла жить какая-нибудь горничная. Гляди-ка! На зеркале висели коралловые бусы. Комната напоминала ему о той голосистой женщине, которая приняла его за Мартина. Он прилег на потрепанный кожаный диван, который, похоже, поставили здесь по ошибке вместо того, чтобы отправить на свалку. Он чувствовал страшную усталость. Уж не малярия ли? Его тошнило, руки и ноги будто онемели. Такое ощущение появлялось у него сегодня уже не в первый раз, но быстро проходило.
Прошло оно и теперь, как только он лег.
Вот это да!
На столе лежал ключ. Общий, универсальный ключ! Именно его та женщина велела принести Мартину. Он же открывает все двери! Ура!
Теперь он немедленно заберется в какую-нибудь пустующую комнату. Мало того! Выкупается! Да и побриться не помешало бы, а то он чертовски зарос… Раз уж есть ключ… Господи… С таким ключом раздобыть бритву не шутка.
М — да… Вот что делает с человеком необходимость. Он сунул ключ в карман и отправился на охоту за бритвой. Он свернул в слабо освещенный боковой коридор… Чуть дальше отворилась дверь, мужчина в сером костюме вышел из номера, запер дверь, сунул ключ в карман и направился к лестнице, ведущей в холл или ресторан. Вперед!
Ключ легко повернулся в замке, и Феликс вошел в комнату. Искать долго не пришлось, на стекле туалетного сто лика лежал полный набор: бритва, ремень для правки, крем и квасцы.
Он быстро засунул в карман бритву и крем. Все первого сорта. Отличное лезвие, на отделанной перламутром рукоятке золотыми буквами выбито: «Сидни Крик». Захватив ещё мыло и полотенце, он поспешил наружу.
Ну, а топерь. Какая из комнат пустует? Бельэтаж наверняка переполнен. Он начал подниматься по винтовой лестнице наверх.
Постой-ка!…
Перед дверцей кухонного лифта, удобно прислонившись к стене, сидел один из слуг.
— Ну, поехали! — крикнул он в окошко лифта. — Долго там еще?
— Послушай, незачем так орать. — В коридоре появился управляющий Вольфганг.
— Прошу прощения, но клиенты начинают нервничать.
— Все равно кричать не следует. Что там с ковром?
— Вышла небольшая путаница… Я его положил в коридоре, чтобы потом отнести на склад… А он исчез…
— Каким это еще образом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16