А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 




Жанна Ивановна Светлова
Визит из прошлого

Жанна СВЕТЛОВА
ВИЗИТ ИЗ ПРОШЛОГО

Они жили долго и счастливо и умерли в один день.

Маша сидела в кабинете для проведения консультаций со студентами и уже второй час изнывала от тоски. Учебный год только начался, и студенты не спешили знакомиться с преподавателем экономики. Этот предмет они считали далеко не главным в юридическом ВУЗе. Экономическая преступность в стране по масштабам и последствиям занимает первое место, и понять ее суть будущим юристам без знания основ экономики невозможно. Но в головы только что окончивших школы ребят эту плодотворную мысль еще только предстояло внедрить.
Пока же легкомысленные счастливцы, проникшие в святая святых – элитный юридический ВУЗ – не предавали столь прозаическому предмету, как экономика, серьезного значения.
Маша или, как ее величали на работе, Мария Александровна знала, что через два месяца у ее кабинета будут толпиться десятки студентов, понявших, благодаря ее доступному объяснению, всю важность преподаваемой ею науки и мечтающих ликвидировать все свои недоработки, дабы быть допущенными к экзаменационной сессии.
После зачета, когда полгруппы, а то и больше получат незачет, так и не сумев постичь тайны развития рынка или обращения капитала, ее предмет станет одним из самых уважаемых, и восемьдесят, а то и девяносто пять процентов студентов ее групп захотят заняться научными изысканиями в области экономики и изъявят желание писать курсовую работу, готовить научные доклады на заседание кружка или научную конференцию.
Но далеко не все желающие смогут осуществить эти планы. Отобраны будут лучшие из лучших, а она, собираясь на консультацию, будет мечтать лишь об одном – чтобы их пришло как можно меньше. И чем ближе к лету, тем сильнее будет в ней желание их не видеть и стремление последних встретиться с «любимым» преподавателем.
Маша все это знала, так как много лет работала в ВУЗе. Но сейчас она тоскливо смотрела, как во дворе на солнышке кучковались пренебрегающие экономикой всезнайки, и от предвкушения их скорой расплаты за недопустимую небрежность внутренне посмеивалась над ними.
Погода стояла чудная. Сентябрь радовал теплом и солнцем, и нестерпимо хотелось убежать куда-нибудь на природу. Но расписание требовало двухчасовой отсидки преподавателя даже при полном отсутствии желающих пообщаться с ним студентов.
Маша встала, прошлась по комнате, покрутила руками, шеей, прочла ехидный плакат для доставших весной студентов: «Говори тихо, проси мало, уходи быстро» и, окончательно развеселившись, решила – будь что будет. Сбегу на полчаса раньше и устрою себе праздник где-нибудь во французской кондитерской.
Однако напротив ее кабинета, всего в полутора метрах находилась лаборантская, в которой засел новый «монстр» в виде лаборантки Валентины, добытой шефом в течение лета в связи с уходом предыдущей.
Та была красавица Луиза. Романтическая девушка, высокая, стройная, знойная брюнетка, очень себя обожавшая. Она совмещала учебу в ВУЗе с работой в нем же, поэтому была успешной студенткой. Озабочена Луиза была только в отношении своих ноготков и внешнего вида. Ноготки, то есть ногти по пять сантиметров каждый подтачивались, подкрашивались и перекрашивались почти каждый час. Все остальные мелочи кафедральной жизни смутно доходили до сознания лаборантки.
Поэтому нередко, получив расписание из рук красавицы (все члены кафедры постоянно напоминали Луизе о ее неземной внешности) семидесятилетний преподаватель мог приехать на занятия в совсем другой от запланированного конец Москвы и потом мчаться на попутке, не успевая к началу занятий и получая так необходимый для его проведения заряд адреналина.
Но по сравнению с гордостью за красоту выписавшей расписание лаборантки, это был такой пустячок, о котором и говорить не стоило. Но все же, видимо, Луизу не сумели по достоинству оценить на кафедре, и справедливо возмущенная лаборантка оставила свой боевой пост и осиротевших преподавателей без тени сожаления где-то в районе пятого курса.
И вот за лето могучий шеф, строчащий учебники, как Александр Дюма свои романы, нашел замену нашей несравненной красавице. Это был настоящий монстр по сравнению с Луизой. С трудноопределимым возрастом, мужеподобной фигурой и стрижкой новобранца. Могучая владелица лаборантской не допускала в нее преподавателей, сама разносила им выписки из расписания и держала дверь открытой, чтобы фиксировать степень ответственности этих жалких «училок» обоих полов, приписанных к кафедре экономики.
Вспомнив весьма выразительные жесты надзирательницы и ее бойцовские ручки, Маша сникла. Мучиться оставалось тридцать пять минут, и она решила потерпеть, но тут же услышала, что «снежный человек» (так она про себя окрестила Валентину) закрыла дверь и, гремя чайником, отправилась за водой в туалет. Не помня себя от счастья, Маша схватила со стула сумку и ринулась к выходу, благо на улице было 22 градуса, и верхняя одежда не требовалась.
Защелкнув дверь, она юркнула во двор, проскочила проходную и очутилась на свободе. Шумный город с радостью принял ее в свои объятия и повел в сторону Французской булочной.
«Если что, – говорила себе беглянка, – скажу, что выходила в туалет».
Но уже через пять минут ей не хотелось об этом думать, а хотелось продлить отпуск и ощутить беззаботность и радость бытия.
Маша была уже очень взрослой и пахала на ниве преподавая более двадцати лет. Сказать, что она устала от работы – значит, не сказать ничего. Она жила только отпусками, поездками, перерывами между семестрами и сессиями.
Побывав не раз замужем, Маша больше не пыталась создать семью. Ну не сумела она найти того единственного, который «был ей судьбой предназначен». «Да и черт с ним, – думала она. – Разве в этом счастье?» Вокруг было столько несчастных семей, и ни одной счастливой не приходило на ум. А значит, в страданиях не было никакого смысла.
И вот свободная и счастливая, она шла баловать себя, единственную и неповторимую, которой недавно поклялась в любви, глядя для убедительности и искренности прямо в глаза своей избраннице (для поднятия самооценки Маша постоянно внушала себе, что она самая любимая девочка на свете).
В кафе народу было немернно. Все столики оказались заняты. Видимо, студенты близлежащих ВУЗов встречались после каникул. Атмосфера была шумная и радостная, но свободных мест не наблюдалось. Однако упорства Маше было не занимать, и она встала к стойке для заказа, надеясь, что к моменту его получения в руки, место найдется. Очередь продвигалась медленно. За стойкой не спешили обслуживать клиентов, понимая, видимо, что присесть им все равно будет некуда.
После длительного стояния, чтобы уж не зря было потрачено время, Маша заказала два чайника чая и целых три булки – с корицей, с курагой и с шоколадом. Получив поднос и осмотревшись, она увидела свободное место за столиком, где восседал бородатый дедуля, неизвестно откуда взявшийся на этом празднике жизни. Других свободных мест не было, и Мария, обреченно вздохнув, направилась к аборигену.
– Простите, здесь свободно? – спросила она старика.
Тот посмотрел внимательно на «назойливую бабу» – именно так она расценила этот взгляд – и кивнул, не произнеся ни слова.
«Вот и ладненько, – подумала Маша. – Хоть поем спокойно».
И, не обращая больше внимания на соседа, устроилась за столом. Она повесила сумку на спинку стула и налила себе чая в чашку.
Дед неотрывно смотрел на нее, и под его пристальным взглядом Маше стало неловко. Она подняла глаза и обнаружила, что у деда на столе ничего нет. Он вожделенно и зачарованно смотрел на ее булочки. Маша вздохнула и пододвинула к нему булку с шоколадом и второй чайник с чашкой. Дед, не произнеся ни слова, отломил кусочек булочки, положил в рот и блаженно закрыл глаза.
Маша налила в его чашку чай. Он приоткрыл один глаз, зыркнул и выпил чай махом. Затем быстро доел булку. После этого он вытащил маленький блокнот, написав что-то на листочке, вырвал его и протянул Маше. Она машинально взяла бумажку, глядя лишь на деда, который, встав, оказался высоким и стройным и что самое удивительное – прилично одетым.
Она-то почему-то приняла его за бомжа, но вид старика изумил ее. Тут дед посмотрел на нее широко открытыми, зелеными, смеющимися глазами, поклонился и пошел к выходу.
Она уставилась в его спину и обомлела. Дед, не доходя до двери, исчез, растворился, как приведение. Теперь уже Маша закрыла глаза. Ей почему-то очень захотелось спать, но она переборола себя. Мысленно она внушала себе, что все это ей показалось. Но, открыв глаза, она увидела вторую чашку из-под чая и листок из блокнота. На нем был написан странный адрес: «Ореховая, 7».
«Где в Москве может быть Ореховая улица? – подумала она. – Бред какой-то. Видно дедушка – провинциал».
Как во сне Маша сунула бумажку в карман пиджака и тут же забыла о ней. Есть уже не хотелось. Она выпила чая. Напиток слегка взбодрил ее. Просидев в кафе еще с полчаса, Маша решила пойти в ЦУМ и купить себе лак для ногтей. Прогулка по магазинам – вот что мне нужно, – решила она.
Дойдя до остановки троллейбуса, Маша постояла пару минут и втиснулась в забитый до отказа транспорт. Слава Богу, ехать всего три остановки. Потерплю – успокоила себя потенциальная покупательница, и, выйдя у магазина «Подарки», решила заглянуть в него.
Но тут ее окликнули. Она даже не поняла сначала, что зовут ее. В городе она никогда не обращала внимания на оклики. Но после настойчивого «Маша», последовало «Маша Журавлева!», и она остановилась, оглядываясь по сторонам но не видя знакомых лиц.
Ее взял за руку высокий мужчина. Вглядевшись внимательно в его лицо, она узнала своего бывшего однокашника – Стаса Ивченко. Когда-то очень давно они дружили и даже, кажется, он ухаживал за ней. Потом его послали на Кубу, а она вышла замуж. Больше она ничего о нем не слышала. Прошло двадцать пять лет. Как он мог узнать ее в толпе? Уму не постижимо!
– Машунь, – сказал Стас, – ты совершенно не изменилась. Впрочем, я не прав. Ты стала еще красивее. Я так рад, что встретил тебя. Давай зайдем в ресторанчик и поболтаем, – он умоляюще смотрел на нее.
– Давай, – сказала она. – Ты знаешь, я бы навряд ли узнала тебя в толпе. Но, когда ты взял меня за руку, я, еще не узнав лица, поняла, что это ты. Только ты так всегда брал меня за руку, как маленького ребенка, которого нужно опекать.
Стас улыбнулся открыто и ласково, как в давние годы и сказал, что она и есть маленький ребенок, которого нужно беречь. Они добрались до Камергерского и пошли в кафе Дез Артистик. Стас сделал дорогой заказ, и началась беседа бывших однокашников с вопросами «Как?», «Где?» И восклицаниями «А помнишь?».
Вечер проходил на редкость приятно. Стас, как всегда был открытым и доброжелательным, веселым и остроумным, несмотря на высокий пост, который он занимал в своей стране – на Украине.
У него было двое детей и трое внуков, а вот жены, по его словам, не было. Он говорил об этом так многозначительно, что Маша расхохоталась.
– Я думаю, у такого человека, как ты очередь претенденток в жены столь велика, что я даже пристраиваться не стану. Ты же знаешь, я очень ленива в этом смысле.
Но Стас совершенно серьезно расспрашивал ее о жизни. Его очень интересовал ее брачный статус.
– Я не замужем в настоящее время, Стас, – откровенно призналась Маша. – И не собираюсь. Три предыдущих брака разочаровали меня. Думаю, этого достаточно. У меня масса других интересов. Вот только средств на их осуществление не хватает. А так – все здорово.
– А что же тебя привлекает? – поинтересовался старый друг.
– Путешествия, – ответила Маша. – Я могла бы посвятить им всю свою жизнь. А еще я бы хотела попробовать писать книги. Тебе, наверное, это просто смешно? – спросила она.
– Отнюдь, – отозвался Стас. – Я бы и сам хотел того же. Но, увы, – и он печально развел руками, показывая всю бесперспективность такого времяпрепровождения.
После ресторана они долго бродили по улицам города. Стас пригласил Машу к себе в гости.
– Что значит к себе? – удивилась она. – В номер гостиницы?
– Нет, радость моя, у меня в Москве служебная квартира и даже дача есть. Так что, поехали?
– Нет. Мне пора, Стас. Завтра у меня лекция в десть утра. Надо подготовиться. Так что проводи меня до метро, – сказала Маша.
Стас вызвал машину и через полчаса подвез Машу к дому.
– Не пригласишь старого друга в гости? – напрашивался однокашник.
– Извини, дорогой, уже поздно. Звони, – и они обменялись телефонами.
Стас поцеловал ее в щеку и Маша, усталая, но довольная ввалилась в квартиру. Она долго вспоминала проведенный вечер, листала альбом с фотографиями и уснула далеко за полночь.
Ночью ей приснился дед, сидевший вместе с ней в кондитерской. Он был одет в костюм звездочета и, подведя ее к огромному телескопу, показал звезду, сияющую, как алмаз и, назвав ее Ялмез, сказал, что он оттуда. Он провожал ее до дома и, уходя, дал перстень с зеленым камнем.
Проснулась Маша оттого, что будильник звонил одновременно с телефоном и звонком в дверь. Не зная, с чего начать, она бросилась к дверям. Посмотрев в глазок, увидела мальчика с огромным букетом цветов. Маша открыла дверь и, получив букет, не успела даже ничего спросить, как посланец слетел вниз по лестнице.
К букету была прикреплена записка: «Милой Машуне от назойливого дружка. Жду в 18.00 у Большого. Стас». Усмехнувшись, Маша вернулась в звенящую квартиру. Сначала успокоила будильник, затем сняла трубку. Послышался противный голос «снежного человека»:
– Мария Александровна, сегодня в пятнадцать часов кафедра. Я не успела Вам вчера сказать, потому что Вы ушли.
– Я не ушла, а сходила в буфет, а потом зашла в деканат, – в голосе Маши прозвучал метал и «снежный человек» повесил трубку.
Маша не давала спуску таким «начальницам».
«Ну до чего невоспитанная, – подумала она о лаборантке. – Ни здравствуйте, ни извините за ранний звонок, ни до свидания. Одним словом – «снежный человек», – меланхолично успокоила себя Машуня.
Она подошла к зеркалу и улыбнулась себе.
– Здравствуй, ты прекрасно выглядишь, – сказала она своему отражению и пошла в ванну.
Выпив чашечку прекрасного колумбийского кофе, Машуня пришла в благодушное состояние. Она даже погадала себе на кофейной гуще, где просматривалась дорога и большое удовольствие.
Однако сегодня ее ждал трудный день. Лекция, потом окно с 12 до 15, потом кафедра, а в 18.00 – свидание. Именно свидание снимало пессимистический настрой на день. Они мило погуляли вчера со Стасом, и ее очень порадовало, что он совсем не изменился. «Никогда бы не подумала, что он человек Президента, пусть не очень престижной, но страны. Да уж, – усмехнулась Маша. – Со страной он явно промахнулся. Нет бы где-нибудь во Франции или Германии занимал такой пост. А тут и говорить не о чем».
Ей стало смешно. Стас с такой гордостью сообщил ей о своем статусе. А она, какой-то там доцент ВУЗа совершенно безразлично отнеслась к сказанному. И это ее безразличие его явно задело.
Лекция прошла успешно, и она, окрыленная, отправилась на обед. Но, перекусив в преподавательской столовой, Маша поняла, что до кафедры нужно как-то убить время.
«Пойду-ка я прогуляться», – решила она.
Проходя мимо Планетария, Маша вдруг остановилась. Она вспомнила свой сон и деда – звездочета. Господи, к чему бы он мог ей сниться? Нужно будет как-то посидеть, осмыслить. В голове крутилось название какой-то планеты, о которой говорил ей дед. Что-то еще было, очень важное. Но Маша, как ни старалась, не могла больше ничего вспомнить.
«Нужно зайти в магазин и купить что-нибудь из продуктов на ужин и завтрак», – решила она. Купив два десятка яиц, ветчину, масло и помидоры, Маша решила, что на кафедру с таким грузом возвращаться не удобно. По сему покупки следует отвести домой.
Схватив тачку, она через двадцать минут была дома. По всему выходило, что ей можно еще полчасика отдохнуть.
«Прекрасно, – подумала Маша. – Выпью-ка я чая». Чай еще больше поднял настроение, и, окончив чаепитие, Маша подошла к зеркалу, чтобы поправить прическу и макияж.
На столике перед зеркалом она увидела перстень с зеленым камнем и вспомнила сон. «А вдруг это не сон? – с ужасом подумала она. – Как он проник в мою квартиру, этот звездочет хренов? Вор какой-то!» Но тут же она поняла, что такие рассуждения не логичны. Осмотрев замки на двери, Маша убедилась, что никто чужой к ним не прикасался.
Поскольку раздумывать над этой ситуацией было некогда, Маша покрутила перстень в руках и машинально оставила его на пальце. Затем взяла сумку и вышла из квартиры.
Автобус подошел к остановке одновременно с ней. И, о счастье, в которое трудно поверить, он был совершенно пустым.
1 2