«Я – человек, мы с тобой одной крови, я и ты!» – этот сигнал должен включать на уровне подсознания древние альтруистические инстинкты, благодаря которым возник и выжил человеческий вид. Каким образом он будет подан – жестом, взглядом, словом, смехом – зависит от ситуации. Не удержусь, чтобы не рассказать о самой удивительной форме, в которой однажды был подан альтруистический «стоп-сигнал».
Дело было в конце недобрых тридцатых годов. Шло собрание, на котором прорабатывали одного врача. Это был хороший врач, и несколькими годами раньше его выдвинули на работу в министерство здравоохранения. Во время же очередной чистки партии, он, по приказу сверху, подлежал разжалованию из начальников в рядовые врачи. Для этого и собрали медиков, которые в соответствие с известным ритуалом беззлобно, одними и теми же словесными штампами отчитывали его за всевозможные промахи в работе.
Вдруг во время очередного выступления сидевшая в президиуме женщина резко и демонстративно встала и, указывая на врача обвиняющим жестом, убеждённо и зловеще произнесла на весь зал:
– Товарищи! Моё классовое чутьё говорит мне: он вредитель и враг!
Наступила жуткая тишина. Выступавший испуганно замолчал: он ругал врача чересчур мягко, а вдруг его за это обвинят в политической близорукости или, того хуже, в укрывательстве врага?! Поступок мегеры из президиума был психопатическим, но свою авантюру она рассчитала точно. Время было страшное, люди запуганы. А в толпе всегда найдутся нелюди, этакие кровожадные рыбы – пираньи, готовые поддержать любую смертельно опасную подлость. Вот они почуяли кровь и возбуждённо зашевелились в зале. Им оставалось организовать всего два-три выступления, чтобы гибель человека стала неизбежной.
Врача спасло присутствие духа. Он встал и мощно прогудел в зал, указывая на даму в президиуме:
– Товарищи! Моё классовое чутьё подсказывает мне, что эта женщина – б…!
Зал потонул в хохоте. Люди, смеясь, утирали слёзы.
Непечатное слово вернуло им человечность и заставило замолчать нелюдей. Все хорошо знали, что дама, затеявшая эту подлую игру с человеческой жизнью, была не просто чиновницей от медицины. Она была опасным субъектом, «стукачом» НКВД (КГБ). Догадывались о её небезупречном половом поведении. Нетрудно было сообразить, что она имела раньше виды на врача и теперь мстила за то, что он отверг её «любовные» притязания.
Зал подобрел, мегера в президиуме сидела как оплёванная, председательствующий сообразил, что собранию пора закругляться. Человек спасся. Но, увы, его шефа – наркома здравоохранения – расстреляли как врага народа. Да и скольким миллионам не помогли никакие «стоп-сигналы»?
Всё верно, «стоп-сигналы» у людей есть, вот только срабатывают они не безотказно. Волк всегда волк, он поступает так, как велит ему инстинкт. Человеческий же «стоп-сигнал» адресуется человеку. Вот тут-то и случаются осечки: при всех нюансах поведения садистов всевозможных мастей, есть нечто общее, что их роднит: все они глухи к альтруистическим «стоп-сигналам». Вернее, их реакция на эти сигналы, в отличие от животных, извращена. «Стоп-сигналы», по мере их отчаянной подачи, вместо того, чтобы прерывать агрессивные действия, усиливают жестокость садистов. Именно таким образом вёл себя Алекс.
Чем жалобнее пищит котёнок, тем в больший раж входит подросток-садист, его мучитель. Чем сильнее страх и невыносимее боль беспомощной жертвы, тем изощрённее пытки, изобретаемые садистом-насильником.
Агрессивность, таким образом, может определяться дефектом нейрофизиологических структур, регулирующих поведение. Она появляется или усиливается у подростков, страдающих рядом психических заболеваний и слабоумием, а также у психопатов и лиц с некоторыми хромосомными аномалиями. Психопаты и психически больные люди могут собирать вокруг себя компании с делинквентным (асоциальным) поведением. Способы, к которым прибегают в конфликтах с окружающими лидеры таких групп, с головой выдают уродство их характера. Великолепной иллюстрацией являются взаимоотношение Алекса с его дружками.
Социальные факторы могут компенсировать врождённые дефекты личности далеко не всегда; гораздо чаще они играют роль моментов, провоцирующих агрессивное поведение. Отсюда понятна важность и злободневность писательских фантазий о путях преодоления человеческой агрессивности с помощью беатризации или по методике Людовика–Бродского.

Что делает человека «заводным апельсином» и надо ли протестовать против методик антиагрессивного программирования?

«Заводной апельсин» и «Возвращение со звёзд» – произведения, относящиеся к разным жанрам. Лем написал фантастический роман о будущем, Бёрджесс и Кубрик создали политический памфлет. Но все три автора – люди умные и талантливые; их взгляды вполне сопоставимы и заслуживают самого внимательного анализа.
Стэнли Кубрик дал интервью парижскому журналу «Экспресс». Отвечая на вопросы Мишеля Симана, он достаточно ясно изложил свою точку зрения (цитирую по Юрию Жукову):
« – В противовес Руссо, вы считаете, что человек рождается плохим и что общество делает его ещё хуже?
– Я думаю, что попытка Руссо переложить первородный грех на плечи общества ввела в заблуждение социологов. Натура человека, бесспорно, не является натурой благородного дикаря. Человек рождается со многими слабостями, и общество зачастую делает его ещё хуже. <…> Если бы Алекс не был воплощением зла, было бы легко сказать: «Да, конечно, правительство неправо, поскольку он не был таким уж плохим». Но для того, чтобы показать действия правительства во всём их ужасе, надо было показать, что оно выбирает в качестве жертвы кого-то полностью извращённого. И когда вы видите, что оно превратило его в тупое и послушное животное, вы отдаёте себе отчёт в том, что это даже по отношению к такому созданию глубоко аморально» .
Выбирая из двух зол – насилие или «миролюбивое зомбирование» психопата и убийцы, Кубрик находит меньшим злом агрессию.
Будучи почитателем таланта режиссёра и благодарным ценителем его кино-шедевра, я, тем не менее, думаю, что позиция Кубрика слишком противоречива, чтобы претендовать на верность.
Режиссёр потрясён чудовищным фактом: очень неглупого, сильного и независимого человека превратили в марионетку, в «заводного апельсина». Но ведь, по собственным словам Алекса, он и прежде был «механической штучкой» , только ключик, приводивший в движение его мотивацию, закручивался в другую сторону. Он сетует на необоримость спаянных друг с другом инстинктов, обрекающих его на половое насилие и агрессивность, но валит всю вину на свою юность.
«В юности ты всего лишь вроде как животное. Нет, даже не животное, а скорее какая-нибудь игрушка, что продаются на каждом углу, – вроде как жестяной человечек с пружиной внутри, которого ключиком снаружи заведёшь – др-др-др, и он пошёл вроде как сам по себе, блин. Но ходит он только по прямой и на всякие вещи натыкается – бац, бац, и к тому же если уж он пошёл, то остановится ни за что не может. В юности каждый из нас похож на такую маленькую заводную штучку» . Когда у самого Алекса появится сын, то и он, вопреки советам отца, «…будет делать всё те же вещи, которые и я делал, – да-да, он, может быть, даже убьёт какую ни будь женщину, окружённую мяукающими котами и кошками, и я не смогу остановить его. А он не сможет остановить своего сына».
Повторяю, Бёрджесс абсолютно неправ, оправдывая поступки своего героя юностью и, кстати, определив самым несусветным образом его возраст – Алексу в романе всего пятнадцать лет! Кубрик, разумеется, более реалистичен; Малколм МакДауэлл играет молодого человека лет двадцати – двадцати двух.
Станет ли убийцей гипотетический сын Алекса, неизвестно, а вот прогнозы Бёрджесса относительно того, что сам Алекс перестанет убивать, как только повзрослеет, – явно ошибочны. Руки его героя не раз и не два обагрятся кровью убитых им людей и замученных женщин. И тут, опять-таки, Кубрик оказался прозорливее романиста: в финале его герой – точно такой же садист, как и в самом начале фильма.
Но, исправив очевидные промахи писателя, режиссёр пропустил мимо ушей признания самого Алекса в запрограммированности его поведения, свойственной ему задолго до лечения у доктора Бродского.
Герой Кубрика существует в фильме лишь в двух ипостасях – либо как насильник, наделённый злой, но самостоятельной волей, либо как марионетка, жертва насилия. Ошибка режиссёра в том, что он игнорирует природу садизма как полового извращения, парафилии. Садисты не просто стремятся получать наслаждение, мучая, насилуя и убивая; их влечению свойственны: особый навязчивый, аддиктивный характер; дисфория, схожая с наркоманической «ломкой», при невозможности удовлетворить потребность в насилии и причинении мук; тенденция к стереотипии, к бесконечному повторению садистского ритуала.
Половые извращения закономерно прогрессируют с годами, аддиктивность нарастает; чем старше становится садист, тем больше превращается он в «заводной апельсин». Иными словами, по мере своего возмужания Алекс обречён на совершение всё новых и новых садистских актов, всё полнее совпадающих со сценарием его фантазий. И нет сомнений в том, что муки жертв, находящихся в полной его власти, он станет смаковать под музыку Бетховена. Таковы, уж законы сексологии, которые игнорируют авторы «Заводного апельсина», писатель и режиссер. (Подробные сведения на этот счёт дают А. А. Ткаченко и А. Я. Перехов).
Теперь войдём в положение правительства ( «во всём его ужасе» , по выражению Кубрика). В качестве примера возьмём террористический акт в Испании – горстка бандитов убила и искалечила сотни ни в чём неповинных людей. Навязав правительству страны свои условия и вынудив его пойти на уступки, арабские террористы наглядно продемонстрировали, что насилие в их руках весьма эффективно, из чего следует, что со временем обязательно появятся новые жертвы террора. И так – бесконечно; уступки умножают насилие.
С Алексом дело, в принципе, обстоит так же, как и с террористами. Он тоже калечит и убивает людей; он – неисправим, так как садизм – следствие его психологического уродства. Поблажки, сделанные правительством этому убийце, умножит список его жертв.
Поскольку Алекс – сильная личность и, к тому же, тонкий ценитель музыки, может быть, стоит отдать ему всех окружающих на растерзание?! Такая позиция логически вытекает из фильма. Но справедлива ли она по отношению к окружающим людям; разве она не ещё более аморальна, чем попытка подавить патологическую агрессивность Алекса?
Террористы и садисты всех мастей ведут войну с беззащитными людьми. Задача государства обезопасить своих граждан от гибели и насилия. Совершенно очевидно, что людям следует бороться не против попыток подавления агрессивности. Цель борьбы – обеспечение строжайшего контроля за применением антиагрессивных мер, с тем чтобы, с одной стороны, предотвратить произвол по отношению к людям, приговорённым к такому виду вмешательства, а, с другой – не дать возможность правящей элите под шумок ввести тоталитарный режим. Чтобы защитить демократию, нужны активные, независимые психически нормальные люди, способные сопротивляться насилию, как со стороны убийц, так и со стороны правительства. Они-то и представляют собой общество, отстаивающее своё право на самозащиту. Если суд присяжных приговорит какого-нибудь Алекса не к тюремному заключению, а к принудительному подавлению его агрессивности, то этот шаг, с точки зрения врача, справедлив и разумен. Чтобы сделать его законным, потребовался бы плебисцит. Отрицательная позиция, занятая Кубриком при его проведении, была бы тоже весьма кстати: контроль общества над методикой принудительного лечения стал бы ещё более строгим.
Одна беда – сыворотка Людовика, увы, пока не придумана; эффективных методов подавления агрессивности ещё нет. Определённую пользу приносят антиандрогены, препараты, блокирующие мужские половые гормоны, но они дороги, да и надежды на них мало. Аверсивная терапия, основанная на выработке отрицательного условного рефлекса с помощью веществ, вызывающих отвращение (аверсию), применяется, хотя и ограничено, по жизненным показаниям. Таким способом лечат, например, больных, склонных к навязчивым самоповреждениям. Что же касается насильников, садистов-убийц (так называемых «сексуальных маньяков»), то они, увы, слишком устойчивы к апоморфину и к другим аверсивным средствам.
Беатризация, придуманная Лемом, тоже обладает аверсивным эффектом. Физические и психические муки, испытываемые беатризованными при попытке представить себе убийство, ничуть не менее жестоки, чем те, что испытывал Алекс, лечась у Бродского. Другое дело, что сам по себе процесс беатризации переносится легко. Потому-то и стало возможным его массовое применение (в романе, конечно). Поскольку такое воздействие в детстве получают все без исключения, то злоупотребления властью невозможны.
Лем не слишком восторженно оценивает последствия такой перестройки общества. Некому больше читать Шекспира: люди, незнакомые с насилием и его преодолением, не способны понять его драматургию. Исчезли все виды спорта, основанные на соперничестве. Хирурги лишь планируют операции, а делают их роботы. Только в самых неотложных случаях человек берёт в руки скальпель, но перед этим ему надо принять препарат, временно снимающий эффект беатризации.
Более всего расстроило Брегга то, что люди больше не стремились в космос.
Зато человечество забыло о войнах и терроре; все могли спокойно ходить по ночам, не боясь маньяков и убийц. Право завести детей стало особым отличием: супруги должны были получить знания по воспитанию ребёнка и сдать строгий экзамен по педагогике. В специально подобранных группах детей тренировали на психическую совместимость с людьми иного темперамента, цвета кожи или иной этнической принадлежности; им прививали терпимость к другим взглядам и уважение к чужим мнениям. Словом, это было общество «непрерывной, тонко стабилизированной гармонии» .
Стоила ли игра свеч? Наверное, стоила; так, по крайней мере, считает Лем. Может быть, преображённая беатризацией жизнь, при всей её ориентации на потребительский гедонизм и половое наслаждение, показалась бы кому-то слишком пресной. На это можно возразить лишь одним: большинство людей мечтает о том, чтобы человечество покончило, наконец, с агрессивностью, насилием и садизмом во всех видах.


Словарь терминов

Авторитарная личность – садомазохистский тип характера, в структуре которого стремление доминировать, агрессивность и ненависть к слабым сочетаются с преклонением перед авторитетами, завистливостью, националистическими предрассудками. Такому типу личности свойственны сексуальные расстройства и садомазохизм.
Акцентуированная личность – тип характера, которому свойственны дисгармоничность и неуравновешенность, не достигающие, однако, степени явного уродства, свойственной психопатии.
Альтруизм – этический принцип, противоположный эгоизму; в сексологии – отказ от эгоистических интересов в пользу любимого человека; один из главных критериев зрелости половой психологии.
Андрогены – мужские половые гормоны, вырабатывающиеся в яичках и в меньшей мере в надпочечниках.
Аноргазмия – отсутствие оргазма при половом акте.
Анэякуляторный синдром – отсутствие семяизвержения при половом акте; при этом иногда эякуляция достигается мастурбацией или бывает только при поллюциях.
Бисексуальность – тип полового влечения, когда оно направлено на лиц обоих полов в равной (или почти в равной) мере.
ВИЧ – вирус иммунодефицита человека, вызывающий заболевание СПИДом.
Гедонизм – философское учение, считающее высшим благом в жизни наслаждение; в половом поведении – погоня за сексуальными наслаждениями, оторванными от любви, часто сочетающаяся с промискуитетом и агрессивностью. Альтруистический гедонизм ,в рамках которого наслаждение не связано с эгоизмом, предлагается сексологами в качестве альтернативы, как аскетизму, так и потребительскому гедонизму.
Гей ( мн. число : геи ) – самоназвание гомосексуального меньшинства; в русском языке употребляется наравне с термином « голубой », пришедшим из молодёжного сленга.
Гендер – социальные, культурные, экономические, правовые и иные не биологически детерминированные аспекты взаимоотношения полов, полового самосознания и поведения.
Гениталии – половые органы.
Гермафродитизм – аномалия строения полового аппарата, при котором наблюдается наличие как уродливых мужских, так и женских гениталий; чаще речь идёт о ложном гермафродитизме – аномалии полового аппарата, вызванной избытком мужских половых гормонов у лиц с женским генетическим полом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35