Уж нет ли между Забавами и аббатством подземного хода? А что если роль монаха исполняли два человека? Например, Люк и Дамарис: она – в тот самый первый раз, дав возможность Люку появиться на лестнице в халате; он – когда мы с Дамарис шли через развалины.Я вспомнила старинный план аббатства, который нашла в библиотеке в свой первый приезд в Забавы. Надо еще раз взглянуть на него. Если на плане есть какие-то пометки, которые могут означать подземный ход, это значительно приблизит меня к решению задачи. У меня есть две отправные точки. Во-первых, крытая галерея в аббатстве, где монах появлялся дважды – передо мной и Дамарис, а потом перед Мэри-Джейн. Надо хорошенько изучить на плане это место. Ну, а во-вторых, галерея менестрелей в Забавах.Я горела нетерпением и была не в силах ждать, когда Мэри-Джейн придет помочь мне одеться. Да и зачем одеваться? Накинув халат, я торопливо спустилась в библиотеку. Так, где же план? Ага, вот он – пожелтевший пергаментный свиток в кожаном футляре.Я сунула свиток под мышку, в этот момент за моей спиной раздался шорох, и, обернувшись, я увидела Люка. Он смотрел на меня с настороженностью, которую последнее время я то и дело замечала во взглядах окружающих и которая прежде ранила меня, а теперь была мне безразлична.– О, да это Кэтрин! Веселого Рождества, Кэтрин… и плодотворного Нового года.– Спасибо, Люк.Он стоял в дверях загораживая мне дорогу. Я смутилась не столько из-за свитка под мышкой, сколько из-за своего неглиже.– Что случилось, Кэтрин? – осведомился Люк.– Ничего.– У тебя такой вид, словно ты боишься, как бы я тебя не проглотил.– Значит, мой вид обманчив.– Ты и вправду настроена ко мне благожелательно этим прекрасным рождественским утром?– Именно в это утро надо быть благожелательной ко всем.– Ты просто отбиваешь хлеб у Картрайта. Сегодня нам придется тащиться в церковь и слушать его рождественскую проповедь... – Он зевнул. – Иногда мне хочется поступить так, как один помещик, про которого мне рассказывали. Он приходил в местную церковь, засекал по часам время – десять минут на проповедь, и ни секундой больше, – когда же время истекало, он щелкал пальцами, и священник закруглялся – если, конечно, боялся потерять место. Пожалуй, я попробую это проделать, когда…Я пристально взглянула на юношу, прекрасно понимая, что он хотел сказать: когда стану здесь полновластным хозяином. Мне стало не по себе, хотя в библиотеке было светло.– А что ты читаешь? – Люк ухватился за кожаный футляр.– Да так, набрела случайно. Хочу рассмотреть получше.Он вытащил у меня план, несмотря на мое нежелание расставаться с ним; впрочем, я не слишком сопротивлялась – не играть же мне с ним в перетягивание свитка.– Снова это аббатство! – пробормотал он. – Знаешь, Кэтрин, у тебя повышенный интерес к аббатствам, монахам и прочим вещам в этом роде.– А у тебя?– У меня? С чего ему взяться? Я здесь родился, так что мне все это не в диковинку. Вот приезжие, те не устают восторгаться.Люк сунул свиток обратно мне под мышку.– Ой, Кэтрин, да мы же стоим под омелой! – воскликнул он, проворно обнял меня и поцеловал в губы. – Веселого Рождества, Кэтрин, и счастливого Нового года!После этого он посторонился и пропустил меня с насмешливым поклоном. Стараясь сохранять достоинство, насколько позволяла ситуация, я вышла из библиотеки и направилась к лестнице. Люк стоял на том же месте и глядел мне вслед.Неудачно, что Люк меня видел. Интересно, догадывается ли он, зачем мне вдруг понадобился старый план аббатства. Вообще Люк меня беспокоит... Я не понимаю его, но мне кажется, что мое присутствие в доме раздражает его более чем кого бы то ни было. Его и Рут. Если они действуют заодно, тогда многое становится ясным. А Дамарис лгала просто из преданности Люку.Поднявшись к себе, я снова забралась в постель и принялась изучать план.«Кирклендское аббатство», – гласила надпись на верху листа, под ней шла дата: «1520». Мне представилось, будто под моим взглядом аббатство поднялось из руин, разрушенные стены восстановились, на них легла целехонькая крыша. Так вот каким оно было – настоящий маленький городок, не нуждавшийся во внешнем мире, самодостаточный, способный обеспечить себя без помощи извне. Оказывается, я хорошо изучила его топографию – благодаря не столько частым посещениям, сколько воображению, которое меня не обмануло. Главная башня могла служить отличным ориентиром. Я уперлась в нее пальцем. Так... Северный и южный трансепты, алтарь, галерея, здание капитула, дортуар. А вот и крытая галерея с массивными колоннами, за которыми прятался монах, – она ведет к трапезной, пекарням и солодовне. Мой взгляд упал на надпись: «Вход в подвалы».Если в аббатстве были подвалы, то непременно были и соединительные подземные коридоры. Такие лабиринты характерны для монастырей той эпохи. Я вспомнила, что мне доводилось читать о таких известных аббатствах, как Фаунтинзское, Киркстолское и Риво. С возрастающим волнением я обнаружила, что подвалы располагались как раз в той части аббатства, которая лежала ближе всего к Забавам.Я была так погружена в свои изыскания, что не услышала стук в дверь, и вошедшая Рут застала меня врасплох. Она остановилась в изножье кровати, на том самом месте, где стоял монах.– Веселого Рождества, – сказала она.– Спасибо, и тебе тоже.– Ты чем-то занята?– А-а... да.Взгляд Рут был прикован к плану, и я поняла, что она его узнала.– Как ты себя чувствуешь?– Много лучше.– Вот и прекрасно. Ты встанешь? Скоро приедут гости.– Да-да, сейчас встану.Рут кивнула, еще раз скользнув глазами по плану. Мне показалось, вид у нее сделался встревоженный.Все уже были готовы идти в церковь, а Саймона и Агари еще не было.– Обычно они приезжают заранее, – заметила Рут. – Наверное, что-то случилось. Что ж, придется идти без них, не можем же мы пропустить рождественскую службу.Сэр Мэтью и тетя Сара спустились вниз одетые соответственно торжественному случаю. Мне нечасто приходилось видеть их принаряженными для выхода. Экипаж отвезет их в церковь и обратно: согласно традиции, в день Рождества скамья Роквеллов не должна пустовать.Мне не терпелось пойти в аббатство и поискать подвалы, но сделать это надо было так, чтобы никто не заметил. Если бы я изобрела предлог, чтобы не ходить в церковь, я могла бы быть совершенно уверена, что в течение ближайших двух часов мне не помешают.Я с удовольствием отправилась бы к службе и заняла свое место на фамильной скамье, ибо я испытывала уважение к древним традициям и стремление к умиротворению, которое пролила бы на мою душу рождественская проповедь. Но у меня было более важное дело – защита моего ребенка, и я решилась на небольшое притворство.Все уже садились в экипаж когда я вдруг застыла на месте, прижав руки к животу.– Что с тобой? – спросила Рут.– Ничего страшного, но, пожалуй, мне лучше не ездить с вами. Ведь доктор все время говорит, что я не должна переутомляться.– Я останусь с тобой, – предложила Рут. – Тебе надо немедленно лечь в постель.– Не стоит, – запротестовала я. – Мэри-Джейн мне поможет.– Мне было бы спокойнее, если бы я была рядом, – сказала Рут.– В таком случае я поеду с вами, потому что не хочу лишать тебя возможности послушать рождественскую службу.Поколебавшись, Рут промолвила:– Что ж, раз ты настаиваешь... А что ты будешь делать?– Вернусь к себе и полежу, чтобы нормально чувствовать себя вечером.Рут кивнула, потом повернулась к лакею.– Сходи-ка за Мэри-Джейн. И поскорей, не то мы опоздаем в церковь.Вскоре на крыльцо выбежала Мэри-Джейн.– Миссис Роквелл неважно себя чувствует и не поедет в церковь, – сообщила ей Рут. – Помоги ей подняться в ее комнату и побудь с ней.– Слушаю, мадам.Удовлетворенная, Рут уселась в коляску и отправилась в церковь, мы же с Мэри-Джейн вернулись в мою спальню. Закрыв дверь, я сказала:– Мы уходим, Мэри-Джейн.– Но, мадам...Я поняла, что мне придется оказать горничной еще большее доверие. Так или иначе, она уже была вовлечена в мою тайну, а то, что она сдержала свое обещание и никому не рассказала про монаха, доказывало ее преданность.– Я чувствую себя прекрасно, – объяснила я, – и с удовольствием поехала бы в церковь вместе со всеми, но мне нужно заняться кое-чем другим. Мы с тобой прогуляемся к аббатству.Я заставила Мэри-Джейн хорошенько закутаться в тот же синий плащ, сама же надела другой, темно-коричневый.Мы выскользнули из дома и торопливо зашагали к развалинам. Медлить было нельзя – я не знала, сколько времени могут занять поиски, а мы непременно должны были вернуться домой раньше всех.– Я изучила план аббатства, – сказала я Мэри-Джейн. – Он сейчас со мной. Мы с тобой видели монаха на одном и том же месте, недалеко от входа в подвалы. Пойдем прямо туда.– А что мы станем делать, если встретим этого монаха?– Думаю, сегодня он вряд ли нам попадется.– Я бы сказала ему пару теплых слов. Как вспомню, просто дрожь берет, а ведь я-то не в положении...– Надеюсь, – проговорила я, и мы обе засмеялись – кажется, довольно нервно, ибо Мэри-Джейн понимала не хуже меня, что мы имеем дело отнюдь не с невинным любителем розыгрышей и что за всем этим кроется что-то зловещее. – Наша задача, – продолжила я, – выяснить, нет ли тайного хода из аббатства в Забавы. Нельзя забывать, что во времена Гражданской войны из дома исчезли все обитатели со всеми ценностями и долгое время где-то прятались. Значит, они ушли подземным ходом.Мэри-Джейн кивнула.– Как пить дать, мадам. В этом доме полно всяких укромных уголков и закоулков.К тому времени, когда мы добрались до развалин, я стала немного задыхаться от ходьбы и волнения, и Мэри-Джейн сбавила шаг.– Не забывайте о своем положении, мадам, – напомнила она мне.Именно об этом я все время и думала, более того – я собиралась предпринять все меры, чтобы со мной ничего не случилось. Ни один ребенок так не нуждался в защите, как мой, ибо над ним нависла ужасная угроза.Мы прошли по крытой галерее от колонны к колонне, как это делал монах, и приблизились к месту, где когда-то располагались пекарня и солодовня. Уходящие вниз полуразрушенные ступени винтовой лестницы, должно быть, вели в подвал. Эта часть развалин как раз и была ближайшей к Забавам.С величайшей осторожностью я спустилась по ступенькам впереди Мэри-Джейн. От подножия лестницы уходили два коридора, оба в направлении дома. Когда-то они, без сомнения, были туннелями, но теперь я с разочарованием обнаружила, что сводом им, как нефу и трансепту, служило небо.Тем не менее мы разделились и прошли по этим коридорам вдоль обвалившейся стены. Ярдах в пятидесяти от начала они соединялись и вливались в некое более обширное помещение, возможно, в прошлом служившее для жилья. Остатки кирпичных перегородок указывали на то, что оно состояло из нескольких просторных комнат. Вероятно, именно здесь и были спрятаны фамильные ценности во время Гражданской войны. Но в таком случае должен быть ход, соединяющий это укрытие с Забавами, и нам предстояло его найти.Убежище располагалось на самом краю аббатства, Забавы были совсем рядом, причем обращены к нам именно той стороной, где находилась галерея менестрелей. Но, увы, никакого хода туда мы не обнаружили.Мэри-Джейн растерянно взглянула на меня, словно спрашивая, что же делать дальше. Посмотрев на часы, я обнаружила, что нам нужно спешить домой, иначе наше отсутствие не пройдет незамеченным.– Придется вернуться, – сказала я, – но мы еще сюда наведаемся.Расстроенная Мэри-Джейн по неосторожности споткнулась о большие камни, прислоненные к осыпающейся стене. Раздался гулкий звук, но в тот момент я не обратила на это внимания: я обдумывала возможные последствия своей тайной прогулки и пыталась представить, какие выводы сделают домашние, обнаружив, что я и не думала лежать в постели.– Возможно, даже завтра, – продолжала я, – а сейчас пойдем скорее.Мы вернулись домой как нельзя вовремя, ибо не пробыла я в своей комнате и пяти минут, как Мэри-Джейн доложила, что пришел доктор Смит и спрашивает меня. Я спустилась в холл.– Кэтрин! – приветствовал меня доктор, беря за руку и внимательно вглядываясь в лицо. – Как вы себя чувствуете?– Хорошо, благодарю вас.– Я встревожился, увидев, что вас нет в церкви.– О, я просто решила побыть сегодня дома.– Понимаю, захотели отдохнуть. Я был в церкви с дочерью и воспользовался первой же возможностью, чтобы улизнуть.– Но вам бы непременно сообщили, если бы я заболела.– Я предполагал, что ваше недомогание несерьезно, но все же решил лично удостовериться.– Как вы внимательны!– Это естественно.– А ведь я даже не ваша пациентка. Когда придет время, обо мне позаботится Джесси Данквейт.– Я бы хотел тоже быть рядом.– Пойдемте в зимнюю гостиную, – предложила я. – Там уютнее и теплее.Гостиная выглядела прелестно, украшенная ветками остролиста, густо обсыпанными крупными ягодами.– Это ваша горничная встретила меня? – поинтересовался доктор, когда мы устроились у камина. – Кажется, ее сестра недавно родила.– Да, Мэри-Джейн так переживала за нее, даже ходила в тот день в Келли Грейндж. И как вы думаете, кого она видела по дороге?Он улыбался, словно радуясь моему хорошему настроению.– Вы удивитесь, – продолжала я, – но Мэри-Джейн видела монаха.– Она видела... монаха?– Именно. Я дала ей свой плащ, и, когда она возвращалась через развалины, монах повторил для нее свой спектакль – бродил между камней и кивал головой.Я услышала, как у доктора перехватило дыхание.– Не может быть!– Я никому об этом не говорила, но вы, конечно, должны знать: ведь вы считали, что я схожу с ума, так что мне хочется разубедить вас. Но это еще не все.– Сгораю от нетерпения услышать все ваши новости.– Я получила письмо из дома...Я пересказала доктору все, что узнала из письма отца. Он заметно расслабился, наклонился ко мне и ласково взял за руку.– О, Кэтрин, – горячо промолвил он, – вы даже не представляете, как я рад это слышать!– Можете себе представить, как обрадовалась я.– О да.– А теперь, когда Мэри-Джейн тоже видела монаха… Все выглядит совсем не так мрачно, как в тот ужасный день, когда вы сообщили мне…– Я сам не находил себе места. Не знал, правильно ли поступил, рассказав вам о той женщине.– Вы поступили совершенно правильно. Подобные вещи лучше не замалчивать. Видите, благодаря вам я развеяла все свои сомнения.Он вдруг стал очень серьезен.– Но, Кэтрин, вы сказали, Мэри-Джейн видела этого монаха. Что это может означать?– Что кто-то угрожает жизни моего ребенка. Но я найду этого человека, тем более что мне известен его сообщник.Я замолчала, и доктор быстро спросил:– Сообщник?Я колебалась, не решаясь сказать ему, что в этом деле замешана его дочь. Но доктор был настойчив, и я выпалила:– Точнее – сообщница. Мне очень жаль, но это Дамарис. Он взглянул на меня в ужасе.– Дамарис... – прошептал он еле слышно.– Она, несомненно, видела монаха, однако отрицала это. Значит, ей известно, кто это, и она ему помогает.– Не может быть! Зачем ей это? Зачем?..– Если бы я знала... Впрочем, в последние дни я сделала несколько важных открытий. К сожалению, я никому не могу доверять.– Это упрек, и Он мной заслужен. Поверьте, Кэтрин, я действительно пережил ужасные минуты, когда узнал, что в Ворствистле есть пациентка по имени Кэтрин Кордер и что она приходится вам родственницей. Я сообщил об этом сэру Мэтью и Рут, ибо так велел мне мой долг. Я всего лишь хотел поместить вас туда на несколько дней для обследования, у меня и в мыслях не было оставить вас там навсегда. Я лишь заботился о вашем благе.– Я пережила ужасный удар, услышав свое имя в связи с этим заведением.– Знаю. Но то, что вы мне сказали... это просто какой-то страшный сон. Дамарис, моя дочь... пособница преступления! Здесь какое-то недоразумение. Это известно кому-нибудь, кроме вас?– Пока нет.– Я вас понимаю: чем осторожнее вы будете действовать, тем легче вам будет обнаружить врага. Но я рад, что вы рассказали мне.Раздался стук в дверь, и вошел Уильям.– Мадам, прибыли миссис Роквелл-Редверз и мистер Редверз.Мы с доктором спустились вниз встретить Агарь и Саймона.
Днем мы с Саймоном получили возможность поговорить наедине.На улице было по-прежнему холодно, дул сильный северный ветер, но снег еще не пошел. Старшие члены семьи отдыхали в своих комнатах; где находились Рут и Люк, я не знала. Рут посоветовала мне полежать до чая, чтобы не повторился утренний приступ. Я заверила ее, что так и поступлю, но мне было трудно усидеть в своей комнате, и, промучившись десять минут, я вышла в зимнюю гостиную и обнаружила там Саймона, расположившегося у камина.Увидев меня, он обрадованно вскочил.– У вас сегодня такой сияющий вид, – заметил он, – что я с трудом узнал вас. Уверен, это неспроста. Вам удалось что-то узнать?Я вспыхнула от удовольствия. Комплименты Саймона всегда искренни – значит, я действительно хорошо выгляжу.Я поведала ему о письме, о приключении Мэри-Джейн, а также о нашей утренней экспедиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30