А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Его любовь к Летти граничила, по словам его матери, с ослеплением, но ей пришлось долго убеждать его, чтобы он отправился к Кардроссу официально просить ее руки. Их имущественное и общественное неравенство лежало на его душе тяжелым камнем, и он с самого начала был уверен, что его предложение будет отвергнуто, и что гораздо разумнее было бы держаться подальше от Летти и постараться выкинуть ее из головы. К сожалению, необходимость безропотно покориться судьбе вовсе не привлекала Летти. Едва он заикнулся о расставании, она сначала закатила истерику, которая совершенно выбила его из колеи; потом обвинила его в желании избавиться от нее, что заставило его весьма неразумным образом поклясться ей в вечной преданности. После этого никаких разговоров о расставании больше не было. Мистер Эллендейл, правда, заикался несколько раз о необходимости подождать, но такая перспектива тоже была ей не по душе; а поскольку в своей размеренной жизни он ничего не желал так страстно, как жениться на ней, он позволил себе заразиться ее оптимизмом и даже начал думать о том, что, возможно, Кардросс в конце концов не останется глух, если прямо и откровенно изложить ему свое предложение.
Эта слабая уверенность уменьшалась буквально с каждым шагом, пока он поднимался по ступеням дома Кардросса, и окончательно покинула его, когда он ждал графа в приемной. Мистер Эллендейл всегда отличался аккуратностью и хорошим вкусом, являя собой золотую середину между светским модником и деловым человеком, а этим утром он провел перед зеркалом гораздо больше времени, чем обычно, повязывая шейный платок. Но по мере того как часы на каминной полке, довольно агрессивно тикая, отсчитывали минуты, он все больше убеждался в том, что едва заметная полоска на его жилете придает ему вид праздношатающегося в парке, что его сюртук из практичного синего сукна слишком плотно облегает фигуру и что, причесав свои мышиного цвета волосы «под Брута», он совершил серьезную ошибку: Кардросс наверняка заподозрит его в том, что он подражает денди.
Однако, когда граф наконец вошел в комнату, он вроде бы и не заметил жилета мистера Эллендейла, который к этому моменту казался владельцу уже кричаще-вульгарным. С другой стороны, его красивое равнодушное лицо не выразило и удовольствия при виде гостя, и приветствие было скорее просто вежливым, нежели сердечным. Пересилив внезапное чувство, что его визит будет воспринят как дерзость, мистер Эллендейл начал беседу с того, что заявил с сухостью, порожденной решимостью не раболепствовать перед опекуном своей сирены:
– Милорд, вы, вероятно, удивлены моим визитом?
– Нет, – ответил граф.
В этом спокойном односложном слове не было ничего обескураживающего, но мистера Эллендейла оно выбило из колеи. Его тщательно сочиненная объяснительная речь оказалась теперь ненужной, и он не мог сразу решить, что сказать взамен.
– Пожалуйста, садитесь, мистер Эллендейл, – пригласил хозяин, подходя к креслу.
Мистер Эллендейл колебался. Честно говоря, он предпочел бы остаться стоять, но это было невозможно, поскольку сам граф развалился в кресле, скрестив ноги в элегантных башмаках и поднеся к глазам лорнет. Мистер Эллендейл сел в кресло и прокашлялся.
– Я буду краток, – сказал он. – Думаю, милорд, вы не можете не знать, что мне посчастливилось привлечь к себе внимание леди Летиции Мерион.
В глазах графа промелькнула искорка смеха.
– Насколько я понимаю, сила ваших взаимных чувств такова, что способна растопить самое жестокое сердце. Мое, как мне говорят, сделано из мрамора.
Мистер Эллендейл, покраснев, ответил:
– Я знаю, милорд, что моя привязанность к леди Летиции должна представляться вам предосудительной фантазией.
– О нет! – сказал Кардросс. – Я вовсе не столь ужасен, как вам кажется. Не отрицаю, я бы предпочел для нее партию получше, но если ваши чувства выдержат испытание временем, вы сможете убедиться в том, что я не питаю к вам вражды.
Эти весьма разумные слова мало утешили мистера Эллендейла, и он неловко заметил:
– Весьма признателен, сэр. Я мог бы напомнить вам, что наша привязанность возникла более года назад и лишь усилилась с течением времени, но я не стану этого делать.
– Оно и понятно, – пробормотал Кардросс.
– Я полностью понимаю все ваши возражения, – продолжал мистер Эллендейл, приступая к одному из тщательно отрепетированных пассажей своей речи. – Безусловно, можно считать, что леди Летиция слишком молода, чтобы позволить ей следовать велению ее сердца. Более того, никто лучше меня не осознает, что, если она так поступит, все сочтут, что она, грубо говоря, просто бросается собой.
– Да-да, давайте говорить грубо! – подхватил Кардросс. – Не стоит золотить пилюлю: моя сестра – глупая девчонка с романтическими вывихами; и вы, мой дорогой сэр, ушли от нее совсем недалеко. Даже не имея в виду ее состояния – можете не говорить мне, что пусть ее состояние катится к черту, ибо я не считаю вас охотником за приданым, – трудно найти менее подходящую невесту для человека вашего положения. У вас впереди карьера; я желаю вам всяческих успехов и в качестве доказательства могу только посоветовать не вешать себе на шею расточительную и взбалмошную дурочку в роли жены!
Мистер Эллендейл, крайне ошарашенный этой откровенной речью, не придумал ничего лучшего, чем сказать:
– Насколько я понимаю, сэр, вы не даете согласия на нашу помолвку?
– На данный момент, разумеется, нет! – ответил граф. – Похоже, вы разумный человек, так что не станете обвинять меня в жестокости. Я не сказал и не собираюсь говорить, что никогда не дам своего согласия; я даже не говорю, что вам следует подождать до совершеннолетия Летти. Но прошу вас, войдите в мое положение! Сможете ли вы считать, что я с честью выполнил свой долг, если позволю девчонке, которой еще нет восемнадцати, связать себя узами брака с молодым человеком в вашем положении?
– Нет, – мрачно признал мистер Эллендейл.
Граф вдруг ощутил желание отступить и даже дать парочке свое благословение, но он подавил мгновенный импульс и бодро произнес:
– Ну конечно нет! Но через пару лет, если вы оба не передумаете и снова придете ко мне с этим предложением, с моей стороны действительно будет жестокостью отказать вам.
– Я не предполагаю быть в Англии через пару лет, – еще более уныло сказал мистер Эллендейл. – Я с самого начала намеревался объяснить вам, милорд, что осмелился прийти к вам сегодня благодаря тому обстоятельству, что я назначен на весьма престижную должность. Этим назначением я отчасти обязан доброму расположению лорда Роксвелла, который некогда состоял в весьма тесной дружбе с моим отцом; и у меня есть основания предполагать, что, если я оправдаю надежды, это назначение приведет к моему более быстрому продвижению по службе, чем кажется возможным в настоящий момент.
– Я уверен, что вы оправдаете все надежды наилучшим образом, и прошу позволения поздравить вас с удачей. Насколько я понимаю, вы отправляетесь с посольской миссией?
– Да, сэр. Я назначен – точнее, в течение ближайших трех недель буду назначен – в состав нашего представительства при дворе регента Португалии.
– Регента Португалии? – переспросил Кардросс. – Но он же в Бразилии!
Мистер Эллендейл наклонил голову.
– Именно так, сэр, – сказал он.
– Боже милостивый! – вскричал Кардросс. – Неужели вы серьезно предполагаете увезти Летти в Южную Америку? Да вы с ума сошли!
– Она уверяет меня, – с жаром ответил мистер Эллендейл, – что только об этом и мечтает.
– Черт побери, да что, по-вашему, она в этом понимает? – спросил Кардросс.
– Я имею надежную информацию, – сообщил мистер Эллендейл, – что в Рио здоровый климат.
– Ох, да опомнитесь вы! – нетерпеливо произнес Кардросс. – Интересно, кому пришла в голову эта безумная мысль – вам или ей? Это она уговорила вас прийти сегодня или… да нет, конечно же, она! Но вы-то, по крайней мере, уж могли предположить, что я никогда не соглашусь на такой дикий план!
– Да, – сказал мистер, Эллендейл. – Я должен сознаться, что у меня было мало надежды получить ваше согласие, милорд. Я осознаю, что в ваших глазах этот план должен выглядеть диким.
– А как он выглядит в ваших? – с интересом осведомился граф. – В конце концов, вы знакомы с моей сестрой больше года!
– Если бы не отказ вашей светлости, полученный на мое предложение, я бы без колебаний попросил леди Летицию сопровождать меня в Бразилию в качестве жены.
– Ну еще бы!
– Я уверен, что она справится, – почтительно сказал мистер Эллендейл. – Когда я впервые узнал о своем назначении, то, признаюсь, испытанное мною естественное ликование почти мгновенно было охлаждено – я бы даже сказал, рассеяно – теми же сомнениями, которые выразили и вы, милорд. Я не мог поверить, что такое нежное существо – к тому же в столь юном возрасте – может спокойно думать о ряде неудобств, связанных с моим назначением. Длительное морское путешествие! Жизнь среди иностранцев! Разлука с родными! Уверяю вас, сэр, я немедленно описал ей все неприятные моменты, которые только пришли мне в голову. Но ничто не могло поколебать ее! Все эти неудобства были ей нипочем, и, хотя я полагаю, что моя служба не связана ни с какими опасностями, она бы и их встретила с таким же мужеством и доверием ко мне, какие она выказывает, соглашаясь отдать свою руку и сердце человеку, благосостояние которого зависит лишь от него самого! – Мысль о подобном благородстве настолько переполняла его, что он даже слегка охрип и был вынужден высморкаться.
Кардросса же это так вывело из себя, что он едва ли не рявкнул:
– Это она вам так сказала?
– Да, – просто ответил мистер Эллендейл.
– Это она постаралась, чтобы вы явились сегодня со своим фантастическим предложением?
– Она, конечно же, думала, что благодаря моему продвижению по службе мы можем надеяться на то, что вы несколько смягчитесь, – признал мистер Эллендейл.
Граф бросил на него мрачный взгляд.
– Но вы-то сами не думали так, мистер Эллендейл, ведь правда?
– Ну…
– Мне кажется, мой дорогой сэр, что моя сестрица из вас веревки вьет! И это предположение вызывает у меня глубокую тревогу. Я знаю, что Летти столь же упряма, сколь и легкомысленна, и трудно предположить, что она может заставить вас сделать в следующий раз, – хотя я мог бы себе представить!
– Если вы полагаете, сэр, что меня можно уговорить бежать с леди Летицией, то вы ошибаетесь! – покраснев, объявил мистер Эллендейл. – Даже если бы я не был человеком чести, мои обстоятельства удерживают меня от каких-либо действий, носящих тайный характер. – Он сделал глубокий вдох и продолжал, слегка запинаясь: – Вы были так добры, милорд, что не заподозрили меня в охоте (как вы выразились) за богатой невестой. Это правда, ибо до своего знакомства с леди Летицией я вообще не помышлял о женитьбе. Моя вдовствующая родительница, хотя и обладавшая некоторыми средствами, не в состоянии нести расходы на образование моих младших братьев и сестер без моей помощи; и пока они должным образом не устроены, я не должен… я просто не могу жениться на особе, не располагающей собственным состоянием. Хотя бы скромным состоянием, под стать моему. Я никогда не думал о том, чтобы жениться на богатой наследнице – и, сказать вам правду, мне бы и не хотелось этого! Однако смею предположить, что существует возможность достигнуть некой договоренности, согласно которой я не имел бы права пользоваться этим состоянием, за исключением небольшой его части.
– Это не срочное дело, – сказал граф. – До того как моя сестра достигнет двадцати пяти лет, я управляю ее состоянием и выплачиваю ей содержание по собственному усмотрению. Если бы я захотел, я мог бы не давать ей ни гроша.
– Мне не верится, сэр, что вы способны на такой бесчеловечный поступок! – сказал мистер Эллендейл весьма неодобрительным тоном.
– Вовсе нет, – холодно возразил Кардросс. – Летти просто придется продолжать жить в моем доме, и я буду оплачивать ее расходы на туалеты. Должен добавить, что я и так оплачиваю значительную часть ее счетов. Боюсь, вы найдете ее весьма расточительной, потому что я нее деньги буквально текут сквозь пальцы.
– Мне известно, что она не обучена экономии, – чопорно заметил мистер Эллендейл. – Она это сама мне сказала, и она весьма сожалеет об этом. Она изъявляет большое желание научиться этому, и я надеюсь, что мне удастся преподать ей эту науку.
– Да, в минуты оптимизма я тоже питаю эту надежду – согласился Кардросс. – Отбывайте к месту своего назначения, а в ваше отсутствие я постараюсь внушить ей хотя бы малейшие представления об экономии. Кто знает? Когда вы вернетесь, она, возможно, обретет достаточно благоразумия!
Мистер Эллендейл поднялся и подошел к окну.
– Не думаю, что мое возвращение будет иметь какой-либо смысл, – заметил он, глядя в окно. – Нет, разумеется, я не помышляю о том, чтобы провести остаток своей жизни в Бразилии, но… – Он умолк и прокашлялся. – Не могу льстить себя надеждой, что к моему возвращению она будет по-прежнему свободна. При том, что многие ищут ее руки – и среди них люди гораздо более высокого положения, чем то, которого когда-либо достигну я… к тому же при столь длительной разлуке и столь большом расстоянии, которое нас будет разделять… Нет, я не смею надеяться на это! Она выйдет за другого.
– То же самое легко может произойти и с вами, дорогой сэр, – заметил граф.
– Нет, – отрезал мистер Эллендейл. Помолчав, он добавил: – Мои чувства неизменны. Я не подвержен приступам влюбчивости, сэр. Я даже полагал, что защищен от этого… Но с первой же минуты, как увидел вашу сестру, я понял, что пропал! Я боролся с этим чувством, потому что невозможность брака была мне столь же ясна, как и вам. Но тщетно. Я никогда не женюсь на другой девушке.
– Понятно, – пробормотал граф; казалось, его это позабавило. – Я помню, как говорил те же самые слова сам – много лет назад. Она была ослепительно красива – по крайней мере, так мне тогда казалось, хотя сейчас я с трудом припоминаю, как она выглядела.
– Я рад, что развеселил вас, милорд, – сказал мистер Эллендейл менее сдержанным тоном.
– Вы ошибаетесь, – произнес Кардросс, вставая. – Вам бы, наверное, хотелось дать мне по физиономии, и это неудивительно. Ничто так не выводит из себя, как необходимость выслушивать совет, основанный на более богатом опыте, чем ваш собственный, – в особенности, если у вас есть подозрение, что он может оказаться хорошим!
– У меня нет такого подозрения, – тут же возразил мистер Эллендейл. – Осмелюсь предположить, что обладаю более постоянной натурой, чем вы, милорд!
– В таком случае, – сказал Кардросс с непоколебимым добродушием, – надеюсь увидеть вас снова по возвращении из Рио-де-Жанейро. А пока примите мои искренние пожелания успехов в вашей миссии!
– Вы запрещаете мне общаться с леди Летицией, сэр? – спросил мистер Эллендейл, несколько неохотно пожимая протянутую ему руку.
– Дорогой мой сэр, будьте уверены, что я не настолько старомоден и не настолько безумен! Я не сомневаюсь, что вы будете часто видеться с леди Летицией на балах. Что до тайных свиданий, я уверен, что ваше чувство приличия достаточно надежно.
– Все, что имеет тайный характер, противно моей натуре, – ответил мистер Эллендейл. – Я только умоляю вас, милорд, как следует подумать, прежде чем разрушить – возможно, навсегда – счастье двух людей, один из которых – как я смею надеяться – дорог вам! Я отмечаю – честно скажу, с возмущением отметаю! – ваши предположения о непостоянстве, но мне слишком хорошо известны принятые в высшем свете способы отвлечь чувства такой девушки, как леди Летиция, от неподходящего объекта! Все приносится в жертву богатству и положению! Будь я в менее стесненных обстоятельствах, меня не остановили бы никакие соображения о приличиях… Но, по-моему, продолжать этот разговор бесполезно!
– Абсолютно, – согласился Кардросс, провожая его к двери. – Это могло бы даже пробудить во мне неприязнь к вам, а тогда, сами понимаете, у вас не останется никаких шансов!
Глава 3
Если у Летти и были какие-либо планы перехватить своего возлюбленного при выходе из дома, то граф разрушил их, проводив гостя до самой входной двери и проследив, чтобы тот благополучно покинул его владения. Затем он вернулся в библиотеку; поколебавшись мгновение на верхней площадке лестницы, откуда она наблюдала за уходом мистера Эллендейла, Летти легко сбежала вниз и тоже явилась в библиотеку.
Кардросс, который возился со сломанной ручкой, поднял глаза и, увидев сводную сестру, прислонившуюся к двери и глядевшую на него с немым вопросом во взоре, оторвался от своего занятия. Едва сдерживая смех, он сказал:
– Летти, нельзя же быть такой глупой! Неужели ты думала, что я поддамся на ораторские штучки этого юноши?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28