История с Тобиасом – наглядное тому свидетельство.
– Заткнись! – прорычала я. – По-моему, тебя возбуждает перспектива встретиться лицом к лицу с врагом.
– Успокойся, – Доркас, до этого сидевшая спокойно, словно погружённая в свои мысли, внезапно встрепенулась. – Доктор не велел тебе волноваться.
– Попытайся понять, – вразумлял меня Бен. – Уже несколько месяцев ты бродишь, очарованная личностью Абигайль Грантэм. Ты старательно воссоздаёшь прежний облик дома в надежде, что это приведёт тебя к кладу. Я же полагал, что даже с учётом перспективы получения наследства этот путь не выглядит таким уж очевидным. Вообще-то мне вся эта идея представлялась несколько фантастической. Но ты получала удовольствие от этого занятия, и потому я тебе не мешал. Но сейчас началась совсем другая игра, и, если меня унесут отсюда на носилках, я хочу знать, как, зачем и кто это сделал, – Бен подошёл и слегка коснулся моей руки. – Думаю, пора вернуть всех подозреваемых на место преступления. Как насчёт того, чтобы собрать семью в эти выходные?
– Имей совесть! – возмутилась Доркас. – Девушка ещё с постели не встала.
Я встретилась взглядом с Беном.
– Где мои костыли?! – воскликнула я. – Хорошая хозяйка не должна валяться в постели, когда со дня на день прибудут гости.
Глава шестнадцатая
Слежка – вот ключ к успеху и безопасности. Бен твердил эти слова, как заклинание. Тайком наблюдая за подозреваемыми, мы станем с такой же тщательностью следить друг за другом. В течение дня Доркас всё время будет начеку, ненавязчиво присматривая за мной или Беном в том случае, если кто-то из нас останется наедине с одним из подозреваемых.
– Никакой нарочитости! – заклинал её Бен. – Держись незаметно. Ты, случаем, не вяжешь? А то в романах благовоспитанные дамы, подвизающиеся на ниве частного сыска, обычно забираются в укромный уголок и втихомолку щёлкают там спицами. Никто их никогда не замечает.
– А также стариков, – Джонас кивнул с видом мудреца и пригладил усы. – Люди не обращают на нас внимания. Мы напоминаем им, что и их ждёт та же участь. Толстые и худые, высокие и низкие, прекрасные и безобразные, – все мы к старости сморщиваемся и выглядим одинаково.
– Отлично, Джонас, – Бен весело улыбнулся. – Кто сказал, что в семьдесят нельзя начать жизнь заново! Впереди вас ждёт карьера шпиона, только, ради Бога, ведите себя незаметно. Не стоит бродить по дому, размахивая садовым шлангом или мешком с навозом.
Джонас взглядом знатока посмотрел в окно на восхитительно голубое небо.
– Кажется, дождь собирается, посижу-ка я лучше дома, почищу серебро.
– Если вы справитесь, – Бен похлопал старика по спине, – мы поднимем вам жалование на шиллинг и возведём в должность дворецкого. Доркас, я хочу, чтобы ты устроилась на матрасе рядом с кроватью Элли. Тогда вы сможете спать по очереди. Фредди я отдам свою комнату и переселюсь в ту, что рядом с твоей, Элли, так что тебе нечего бояться. Ты действительно согласна, что двери надо оставить незапертыми, чтобы спровоцировать врага?
Все эти приготовления меня мало успокаивали. А что, если, как предположила Доркас, мы жертвы дьявольского заговора? Если я всего лишь испытывала лёгкое опасение, что кто-то из гостей деловито готовит гвоздь сезона – двойные похороны, то Доркас выглядела по-настоящему встревоженной. После того как чуть не произошла трагедия с Тобиасом, её жизнерадостность и бодрость значительно поблекли, а случай со мной окончательно выбил мою подругу из колеи. Я то и дело замечала, как она сидит, безвольно свесив руки и устремив взгляд в пустоту.
В пятницу вечером, за полчаса до предполагаемого приезда гостей, Доркас приплелась за мной в гостиную.
– Элли, надо отменить приём, это безумие! – она схватила меня за руку и усадила на стул, словно собираясь держать меня в плену до тех пор, пока я не образумлюсь. – Это нужно остановить! Ты своими руками готовишь взрыв. Зло пока ещё не вышло на поверхность, но оно клокочет, собирает силы и готово в любой момент извергнуться наружу, уничтожив всех в этом доме.
Бедная Доркас, моя преданная подруга! Голос у неё дрожал, а в глазах стоял лихорадочный блеск. Я очень надеялась, что она не сляжет с очередным приступом мигрени. Даже при всём желании я не могла остановить неумолимый топот шагов, приближающихся к входной двери. Мои родственники были уже в пути. Я приняла меры предосторожности: утром наведалась в деревню к Роуз, бабушке Нахалки, и оставила на её попечение Тобиаса.
Доркас, несмотря на мои уговоры, не поднялась к себе в комнату, чтобы отдохнуть. Спустя некоторое время я увидела через окно, что она о чём-то беседует с Джонасом, по крайней мере так выглядело со стороны. Через минуту-другую они направились в сторону конюшни. Обговаривают совместные действия, подумала я. Всё-таки меня окружают верные друзья, а это что-нибудь да значит! Несколько успокоенная, я отправилась наверх одеваться.
Красный цвет придаёт храбрости. Я надела огненного цвета платье и нанесла глянец того же оттенка на свои губы. Вернулась Доркас. Судя по всему, она всерьёз отнеслась к совету Бена взяться за вязание, поскольку спустя минуту появилась из своей комнаты с перекинутой через плечо шерстяной мочалкой метровой длины немыслимого лимонно-алого цвета. Из мочалки угрожающе торчали спицы, делая её похожей на разинутую пасть психоделической зверушки.
– Единственное, что я умею вязать, – это шарфы, – призналась Доркас, когда я выразила восхищение её творением. – Как-то взялась за свитер, но, когда дело дошло до рукавов, спасовала. Запутаешься во всех этих инструкциях: лицевая сюда, изнаночная туда, тут пропустить, там снять, петля такая, петля сякая – словом, у меня не хватило терпения. В итого свитер превратился ещё в один шарф. Несколько широковатый, правда, зато тёплый.
Я порадовалась, что к Доркас вернулась прежняя жизнерадостность. Видимо, разговор с Джонасом пошёл ей на пользу.
– Ничего не бойся, – прошептала она, когда мы входили в гостиную, – я всё время буду у тебя за спиной.
– Не перестарайся, – прошипела я в ответ. – Ты только что наступила мне на пятки!
Каковыми бы пороками ни было отмечено моё семейство, отсутствие пунктуальности в их число не входило. Сразу после семи, с интервалом в несколько минут, все гости прибыли. Им показали комнаты, дали возможность привести себя в порядок и распаковать вещи, и к восьми часам вся компания собралась в гостиной. Мы мирно беседовали, потягивая херес. Джонас прохаживался между нами с серебряным подносом, уставленным сырными палочками и шампиньонами по-гречески. Фредди плотоядно поглядывал на грибы.
– Пощади! – простонал он, обращаясь ко мне. – Тётя Сибил такого не готовит, а я весь день мечтал о её чудных лакомствах.
– Она уехала погостить к подруге, – сообщила я.
Но Фредди быстро проглотил разочарование вместе с грибом и принялся жонглировать четырьмя другими, энергично разбрызгивая масло.
– Прекрати же, наконец! – разъярился дядя Морис. – Ведёшь себя, как морской лев в цирке.
– Не приставай к мальчику, дорогой, – тотчас подала голос тётушка Лулу.
Она ухватила фарфоровую фигурку, стоявшую на каминной полке, и начала внимательно изучать её, первым делом ознакомившись с ценником на подставке.
Фредди не обращал на родителей ни малейшего внимания. Выгнув шею, он подбросил очередной гриб и поймал его ртом. Волосы моего кузена были заплетены в пиратскую косичку, а в ухе покачивалась бирюзовая фигурка обнажённой красотки. Для суда присяжных, состоящего из представителей среднего класса, этого хватило бы с лихвой, чтобы объявить его закоренелым преступником. Я же не была убеждена, что внешность Фредди доказывает его вину. Тётушка Астрид с царственной короной из седых волос, облачённая в глухую блузку, к которой была приколота брошь с камеей, и Ванесса, в светло-жёлтом шёлковом костюме выглядевшая просто потрясающе, были воплощением респектабельности. Дядя Морис являл собою образец пунктуальности и обязательности – этакий законопослушный обыватель, вовремя возвращающий книги в библиотеку. Тётушка Лулу была ему под стать – светская дама, из тех, что аккуратно глотают по утрам витаминные катышки с железом, по четвергам лакомятся печёнкой, а покупки совершают исключительно на январской распродаже. До оглашения завещания дяди Мерлина всем этим персонажам удавалось скрывать свои мелки грешки.
– По какой причине, – величественно заговорила тётя Астрид, – мы удостоились этого запоздалого приглашения?
– Дорогая, – Ванесса повернула к матери свой совершенный профиль. – Какая ты непроницательная! Элли не смогла удержаться, чтобы не похвастаться своими дизайнерскими талантами, а также своей юной фигуркой, ещё не вступившей в пору половой зрелости.
Краем глаза я заметила, как насторожилась Доркас – ни дать ни взять охотничья собака, почуявшая дичь. Тем не менее спицы продолжали методично мелькать в её пальцах, губы старательно отсчитывали: одна лицевая, одна изнаночная, одна лицевая, одна изнаночная.
Я сладко улыбнулась Ванессе.
– Дорогая, во всех нас, в том числе и в тебе, сидит толстуха, готовая в любую минуту выпрыгнуть наружу.
– Ну-ну, – Бен взял серебряный поднос, который Джонас предусмотрительно поставил на сервировочный столик. – Элли считает, что настало время для небольшого торжества.
– Не слишком ли рано вы взялись подсчитывать золотых рыбок? – любезным тоном поинтересовался Фредди, ухватив очередную пригоршню закусок. – Денежки ведь ещё не ваши.
– Речь идёт не о деньгах, – Бен поставил поднос и взял сырную палочку. – Мы решили отметить знаменательное событие. Шесть месяцев почти истекли, а мы, как ни странно, исхитрились остаться в живых. Должен сказать, это было непросто.
Никто не поперхнулся, не уронил бокал и не начал биться в нервных конвульсиях. Я была разочарована. Оглушительный удар гонга возвестил о том, что пора приступать к обеду.
Трапеза началась с фальшивой ноты, поскольку Бен обнаружил, что Джонас подогрел томатный суп, который следовало подать охлаждённым. Невозмутимо выдержав свирепый взгляд своего господина, старик двинулся вокруг стола, разливая вино.
– Холодный суп, – фыркнул старик в шею тётушки Астрид, наполняя её бокал. – Где это видано!
Однако против мясного рулета, проложенного копчёной ветчиной и устричной приправой, возразить было нечего. Дядюшка Морис орудовал вилкой без остановки, но тётя Астрид вполне отчётливо прошептала Ванессе:
– Какие чудесные иностранные блюда! Я всегда говорила, что в этом молодом человеке что-то есть. Неудивительно, что он не торопится на ней жениться.
Наступил и окончился черёд десерта. Остаток вечера прошёл без каких-либо происшествий. Дядя Морис, который держался с достоинством, пока не подали бренди, дал себе волю, опорожняя рюмку за рюмкой. Дело дошло до того, что, когда все расходились спать, он хлопнул Бена по плечу со словами:
– Это чёртово завещание жутко меня расстроило, но пора отбросить уязвлённое самолюбие. Если ты, мой мальчик, не знаешь, куда вложить деньги, то я к твоим услугам – под очень разумный процент.
Как было условленно, Доркас осталась у меня в комнате. Мы спали по очереди и утром обнаружили себя целыми и невредимыми. В своё последнее дежурство, чтобы скоротать время, я ещё раз просмотрела дневники Абигайль. Книга расходов подтвердила, что хозяйка Мерлин-корта была бережливой, но содержание рецептов указывало, что Абигайль, как и Бен, была истинным виртуозом в кулинарном деле.
Я вспомнила, как Бен однажды мимоходом обронил, что в книге с рецептами не хватает пары страниц. Тогда я решила, что их попросту вырвали, но… Я резко привстала. Это так не похоже на Абигайль! Она не вписывала в журнал рецепт, предварительно не испробовав его. Кроме того, страницы не были аккуратно вырезаны ножницами, а выдраны так, что остались неровные края. Подобный поступок противоречит всему тому, что я успела узнать об Абигайль… А это означает, что вырванные страницы содержали нечто важное. Может, это и есть последняя подсказка?! Я едва не задушила себя голыми руками. Недели и месяцы я попусту изводила время, а Бен даже не подумал мне помочь. Где, где спрятаны недостающие страницы?! Так, надо успокоиться и подумать. Страницы вырвали на букву «с», значит, они могут храниться под софой, под супницей… чёрт, мне нужен словарь, энциклопедия или… телефонный справочник!
Что-то начало складываться у меня в голове. Мы с Беном не утруждали себя и, если нужно было куда-то позвонить, обращались с запросом на телефонную станцию. В доме имелся телефонный справочник, давным-давно устаревший и распавшийся на листочки. Мне вдруг вспомнился секретный ящичек. Я воспроизвела в уме то утро, когда отправилась искать фотографии дяди Артура, и мысленно перечислила, что нашла в тайнике: старые счета, туристические буклеты и замызганную телефонную книгу. Всё это отправилось в домик тётушки Сибил. У тёти Сибил есть телефонный справочник! Можно ли меня оправдать, если я устрою обыск в её жилище? Милая тётушка Сибил, будь благословенна чудная викторианская добродетель, не позволяющая выкидывать старые вещи! Скорее всего, телефонная книга окажется той соломинкой, за которую в тщетной надежде хватается утопающий, но, как только я смогу выбраться из дома, мы с Доркас похитим справочник! Я отправилась на кухню, которая вчера была отдана в полное распоряжение Джонаса. Единственное, что можно было сказать, – управлялся он лучше, чем тётя Сибил. Влажной тряпкой я вытерла липкий разделочный стол, извлекла из-под шкафа блюдце с маслом, оставленное для привлечения мышей, которые могли вернуться во время вынужденных каникул Тобиаса, повернулась и обнаружила перед собой холодильник. Дверца была измазана маслянистыми красными полосами. Что это?! Неряха Джонас решил оставить напоминание о себе? Задушу негодяя! Расправив тряпку, я собралась было стереть гадость и остолбенела.
Только сейчас я поняла, что мерзкие красные полосы – не что иное, как буквы. Я стиснула тряпку, вода брызнула на мои босые ноги, но я как зачарованная смотрела на надпись.
«Кто Доркас? И чем она прельстила?» (Намёк на строки Шекспира из Пьесы «Два веронца»: «Кто Сильвия? И чем она Всех пастушков пленила?» (пер. В. Левика)).
Я продолжала стоять столбом, когда она вошла на кухню.
– Не спится, – сообщила Доркас, – подумала, что ты могла бы…
– Взгляни, – обвинение зловещими красными пятнами пылало на белом холодильнике.
Доркас пододвинула стул и села, запустив руки и в без того донельзя взлохмаченные волосы.
– Что это значит? – спросила я, со страхом ожидая ответа.
Против воли я вспомнила предупреждение преподобного Роуленда Фоксворта. Ещё шесть месяцев назад я понятия не имела о существовании Доркас. Да и теперь я не слишком много знала о ней. Что же мне делать?! Друзья обычно доверяют друг другу.
– Скажи мне, – потерянно прошептала я.
Доркас расправила плечи и посмотрела мне прямо в глаза.
– Очевидно, кто-то знает, кто я такая.
– Русская шпионка? – с надеждой пробормотала я.
Может, всё это кошмар, вызванный эмоциональным потрясением, и скоро я приду в себя?
– Прости, Элли. Я не была с тобой до конца откровенна. То, что я на время решила сменить род занятий, – это верно, но у меня имелись и иные причины устроиться здесь. Можно даже сказать, я связана с этим домом.
– Доркас, значит ли это… – я не смогла договорить, у меня перехватило дыхание.
Впервые обратила я внимание на тот странный факт, что Доркас никогда не говорила о своём прошлом. В день приезда и ещё пару раз она начинала было рассказывать о своих дедушке и бабушке, но тут же обрывала себя под тем предлогом, что не хочет мне докучать. А о матери, отце, брате или сестре ни словом не обмолвилась.
– Элли, не смей думать, будто я участвую в этом гнусном и жестоком заговоре против тебя! Ты мне как сестра. Я вместе с тобой и Беном.
Бен, помнится, как-то заметил, что у преступников часто бывают приятные лица.
– Тогда скажи мне, – взмолилась я, – что за страшную тайну ты скрываешь?
– Не могу. Прости, Элли, на то есть причины. Надо играть по правилам до конца.
До конца?! До чьего конца?!
– Доркас, – спокойно сказала я, – мы сейчас не на хоккейном поле, а убийство – не спортивное состязание. Если твоя тайна… тайна, которую выведал враг, имеет отношение к тому, останусь ли я в живых или нет, мне следует её узнать.
– Никакого отношения! Поверь мне, Элли, когда придёт время, я расскажу тебе всё. И мне кажется, что ты, скорее всего, будешь рада. Но только мы не должны попадаться во вражескую ловушку. Ясно как день, что нас пытаются поссорить этим ядовитым посланием. Мы по-прежнему друзья, правда, Элли?
Я утвердительно кивнула и не покривила душой. Если я не могу доверять Доркас, то кому же верить?
На пороге появилась Ванесса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Заткнись! – прорычала я. – По-моему, тебя возбуждает перспектива встретиться лицом к лицу с врагом.
– Успокойся, – Доркас, до этого сидевшая спокойно, словно погружённая в свои мысли, внезапно встрепенулась. – Доктор не велел тебе волноваться.
– Попытайся понять, – вразумлял меня Бен. – Уже несколько месяцев ты бродишь, очарованная личностью Абигайль Грантэм. Ты старательно воссоздаёшь прежний облик дома в надежде, что это приведёт тебя к кладу. Я же полагал, что даже с учётом перспективы получения наследства этот путь не выглядит таким уж очевидным. Вообще-то мне вся эта идея представлялась несколько фантастической. Но ты получала удовольствие от этого занятия, и потому я тебе не мешал. Но сейчас началась совсем другая игра, и, если меня унесут отсюда на носилках, я хочу знать, как, зачем и кто это сделал, – Бен подошёл и слегка коснулся моей руки. – Думаю, пора вернуть всех подозреваемых на место преступления. Как насчёт того, чтобы собрать семью в эти выходные?
– Имей совесть! – возмутилась Доркас. – Девушка ещё с постели не встала.
Я встретилась взглядом с Беном.
– Где мои костыли?! – воскликнула я. – Хорошая хозяйка не должна валяться в постели, когда со дня на день прибудут гости.
Глава шестнадцатая
Слежка – вот ключ к успеху и безопасности. Бен твердил эти слова, как заклинание. Тайком наблюдая за подозреваемыми, мы станем с такой же тщательностью следить друг за другом. В течение дня Доркас всё время будет начеку, ненавязчиво присматривая за мной или Беном в том случае, если кто-то из нас останется наедине с одним из подозреваемых.
– Никакой нарочитости! – заклинал её Бен. – Держись незаметно. Ты, случаем, не вяжешь? А то в романах благовоспитанные дамы, подвизающиеся на ниве частного сыска, обычно забираются в укромный уголок и втихомолку щёлкают там спицами. Никто их никогда не замечает.
– А также стариков, – Джонас кивнул с видом мудреца и пригладил усы. – Люди не обращают на нас внимания. Мы напоминаем им, что и их ждёт та же участь. Толстые и худые, высокие и низкие, прекрасные и безобразные, – все мы к старости сморщиваемся и выглядим одинаково.
– Отлично, Джонас, – Бен весело улыбнулся. – Кто сказал, что в семьдесят нельзя начать жизнь заново! Впереди вас ждёт карьера шпиона, только, ради Бога, ведите себя незаметно. Не стоит бродить по дому, размахивая садовым шлангом или мешком с навозом.
Джонас взглядом знатока посмотрел в окно на восхитительно голубое небо.
– Кажется, дождь собирается, посижу-ка я лучше дома, почищу серебро.
– Если вы справитесь, – Бен похлопал старика по спине, – мы поднимем вам жалование на шиллинг и возведём в должность дворецкого. Доркас, я хочу, чтобы ты устроилась на матрасе рядом с кроватью Элли. Тогда вы сможете спать по очереди. Фредди я отдам свою комнату и переселюсь в ту, что рядом с твоей, Элли, так что тебе нечего бояться. Ты действительно согласна, что двери надо оставить незапертыми, чтобы спровоцировать врага?
Все эти приготовления меня мало успокаивали. А что, если, как предположила Доркас, мы жертвы дьявольского заговора? Если я всего лишь испытывала лёгкое опасение, что кто-то из гостей деловито готовит гвоздь сезона – двойные похороны, то Доркас выглядела по-настоящему встревоженной. После того как чуть не произошла трагедия с Тобиасом, её жизнерадостность и бодрость значительно поблекли, а случай со мной окончательно выбил мою подругу из колеи. Я то и дело замечала, как она сидит, безвольно свесив руки и устремив взгляд в пустоту.
В пятницу вечером, за полчаса до предполагаемого приезда гостей, Доркас приплелась за мной в гостиную.
– Элли, надо отменить приём, это безумие! – она схватила меня за руку и усадила на стул, словно собираясь держать меня в плену до тех пор, пока я не образумлюсь. – Это нужно остановить! Ты своими руками готовишь взрыв. Зло пока ещё не вышло на поверхность, но оно клокочет, собирает силы и готово в любой момент извергнуться наружу, уничтожив всех в этом доме.
Бедная Доркас, моя преданная подруга! Голос у неё дрожал, а в глазах стоял лихорадочный блеск. Я очень надеялась, что она не сляжет с очередным приступом мигрени. Даже при всём желании я не могла остановить неумолимый топот шагов, приближающихся к входной двери. Мои родственники были уже в пути. Я приняла меры предосторожности: утром наведалась в деревню к Роуз, бабушке Нахалки, и оставила на её попечение Тобиаса.
Доркас, несмотря на мои уговоры, не поднялась к себе в комнату, чтобы отдохнуть. Спустя некоторое время я увидела через окно, что она о чём-то беседует с Джонасом, по крайней мере так выглядело со стороны. Через минуту-другую они направились в сторону конюшни. Обговаривают совместные действия, подумала я. Всё-таки меня окружают верные друзья, а это что-нибудь да значит! Несколько успокоенная, я отправилась наверх одеваться.
Красный цвет придаёт храбрости. Я надела огненного цвета платье и нанесла глянец того же оттенка на свои губы. Вернулась Доркас. Судя по всему, она всерьёз отнеслась к совету Бена взяться за вязание, поскольку спустя минуту появилась из своей комнаты с перекинутой через плечо шерстяной мочалкой метровой длины немыслимого лимонно-алого цвета. Из мочалки угрожающе торчали спицы, делая её похожей на разинутую пасть психоделической зверушки.
– Единственное, что я умею вязать, – это шарфы, – призналась Доркас, когда я выразила восхищение её творением. – Как-то взялась за свитер, но, когда дело дошло до рукавов, спасовала. Запутаешься во всех этих инструкциях: лицевая сюда, изнаночная туда, тут пропустить, там снять, петля такая, петля сякая – словом, у меня не хватило терпения. В итого свитер превратился ещё в один шарф. Несколько широковатый, правда, зато тёплый.
Я порадовалась, что к Доркас вернулась прежняя жизнерадостность. Видимо, разговор с Джонасом пошёл ей на пользу.
– Ничего не бойся, – прошептала она, когда мы входили в гостиную, – я всё время буду у тебя за спиной.
– Не перестарайся, – прошипела я в ответ. – Ты только что наступила мне на пятки!
Каковыми бы пороками ни было отмечено моё семейство, отсутствие пунктуальности в их число не входило. Сразу после семи, с интервалом в несколько минут, все гости прибыли. Им показали комнаты, дали возможность привести себя в порядок и распаковать вещи, и к восьми часам вся компания собралась в гостиной. Мы мирно беседовали, потягивая херес. Джонас прохаживался между нами с серебряным подносом, уставленным сырными палочками и шампиньонами по-гречески. Фредди плотоядно поглядывал на грибы.
– Пощади! – простонал он, обращаясь ко мне. – Тётя Сибил такого не готовит, а я весь день мечтал о её чудных лакомствах.
– Она уехала погостить к подруге, – сообщила я.
Но Фредди быстро проглотил разочарование вместе с грибом и принялся жонглировать четырьмя другими, энергично разбрызгивая масло.
– Прекрати же, наконец! – разъярился дядя Морис. – Ведёшь себя, как морской лев в цирке.
– Не приставай к мальчику, дорогой, – тотчас подала голос тётушка Лулу.
Она ухватила фарфоровую фигурку, стоявшую на каминной полке, и начала внимательно изучать её, первым делом ознакомившись с ценником на подставке.
Фредди не обращал на родителей ни малейшего внимания. Выгнув шею, он подбросил очередной гриб и поймал его ртом. Волосы моего кузена были заплетены в пиратскую косичку, а в ухе покачивалась бирюзовая фигурка обнажённой красотки. Для суда присяжных, состоящего из представителей среднего класса, этого хватило бы с лихвой, чтобы объявить его закоренелым преступником. Я же не была убеждена, что внешность Фредди доказывает его вину. Тётушка Астрид с царственной короной из седых волос, облачённая в глухую блузку, к которой была приколота брошь с камеей, и Ванесса, в светло-жёлтом шёлковом костюме выглядевшая просто потрясающе, были воплощением респектабельности. Дядя Морис являл собою образец пунктуальности и обязательности – этакий законопослушный обыватель, вовремя возвращающий книги в библиотеку. Тётушка Лулу была ему под стать – светская дама, из тех, что аккуратно глотают по утрам витаминные катышки с железом, по четвергам лакомятся печёнкой, а покупки совершают исключительно на январской распродаже. До оглашения завещания дяди Мерлина всем этим персонажам удавалось скрывать свои мелки грешки.
– По какой причине, – величественно заговорила тётя Астрид, – мы удостоились этого запоздалого приглашения?
– Дорогая, – Ванесса повернула к матери свой совершенный профиль. – Какая ты непроницательная! Элли не смогла удержаться, чтобы не похвастаться своими дизайнерскими талантами, а также своей юной фигуркой, ещё не вступившей в пору половой зрелости.
Краем глаза я заметила, как насторожилась Доркас – ни дать ни взять охотничья собака, почуявшая дичь. Тем не менее спицы продолжали методично мелькать в её пальцах, губы старательно отсчитывали: одна лицевая, одна изнаночная, одна лицевая, одна изнаночная.
Я сладко улыбнулась Ванессе.
– Дорогая, во всех нас, в том числе и в тебе, сидит толстуха, готовая в любую минуту выпрыгнуть наружу.
– Ну-ну, – Бен взял серебряный поднос, который Джонас предусмотрительно поставил на сервировочный столик. – Элли считает, что настало время для небольшого торжества.
– Не слишком ли рано вы взялись подсчитывать золотых рыбок? – любезным тоном поинтересовался Фредди, ухватив очередную пригоршню закусок. – Денежки ведь ещё не ваши.
– Речь идёт не о деньгах, – Бен поставил поднос и взял сырную палочку. – Мы решили отметить знаменательное событие. Шесть месяцев почти истекли, а мы, как ни странно, исхитрились остаться в живых. Должен сказать, это было непросто.
Никто не поперхнулся, не уронил бокал и не начал биться в нервных конвульсиях. Я была разочарована. Оглушительный удар гонга возвестил о том, что пора приступать к обеду.
Трапеза началась с фальшивой ноты, поскольку Бен обнаружил, что Джонас подогрел томатный суп, который следовало подать охлаждённым. Невозмутимо выдержав свирепый взгляд своего господина, старик двинулся вокруг стола, разливая вино.
– Холодный суп, – фыркнул старик в шею тётушки Астрид, наполняя её бокал. – Где это видано!
Однако против мясного рулета, проложенного копчёной ветчиной и устричной приправой, возразить было нечего. Дядюшка Морис орудовал вилкой без остановки, но тётя Астрид вполне отчётливо прошептала Ванессе:
– Какие чудесные иностранные блюда! Я всегда говорила, что в этом молодом человеке что-то есть. Неудивительно, что он не торопится на ней жениться.
Наступил и окончился черёд десерта. Остаток вечера прошёл без каких-либо происшествий. Дядя Морис, который держался с достоинством, пока не подали бренди, дал себе волю, опорожняя рюмку за рюмкой. Дело дошло до того, что, когда все расходились спать, он хлопнул Бена по плечу со словами:
– Это чёртово завещание жутко меня расстроило, но пора отбросить уязвлённое самолюбие. Если ты, мой мальчик, не знаешь, куда вложить деньги, то я к твоим услугам – под очень разумный процент.
Как было условленно, Доркас осталась у меня в комнате. Мы спали по очереди и утром обнаружили себя целыми и невредимыми. В своё последнее дежурство, чтобы скоротать время, я ещё раз просмотрела дневники Абигайль. Книга расходов подтвердила, что хозяйка Мерлин-корта была бережливой, но содержание рецептов указывало, что Абигайль, как и Бен, была истинным виртуозом в кулинарном деле.
Я вспомнила, как Бен однажды мимоходом обронил, что в книге с рецептами не хватает пары страниц. Тогда я решила, что их попросту вырвали, но… Я резко привстала. Это так не похоже на Абигайль! Она не вписывала в журнал рецепт, предварительно не испробовав его. Кроме того, страницы не были аккуратно вырезаны ножницами, а выдраны так, что остались неровные края. Подобный поступок противоречит всему тому, что я успела узнать об Абигайль… А это означает, что вырванные страницы содержали нечто важное. Может, это и есть последняя подсказка?! Я едва не задушила себя голыми руками. Недели и месяцы я попусту изводила время, а Бен даже не подумал мне помочь. Где, где спрятаны недостающие страницы?! Так, надо успокоиться и подумать. Страницы вырвали на букву «с», значит, они могут храниться под софой, под супницей… чёрт, мне нужен словарь, энциклопедия или… телефонный справочник!
Что-то начало складываться у меня в голове. Мы с Беном не утруждали себя и, если нужно было куда-то позвонить, обращались с запросом на телефонную станцию. В доме имелся телефонный справочник, давным-давно устаревший и распавшийся на листочки. Мне вдруг вспомнился секретный ящичек. Я воспроизвела в уме то утро, когда отправилась искать фотографии дяди Артура, и мысленно перечислила, что нашла в тайнике: старые счета, туристические буклеты и замызганную телефонную книгу. Всё это отправилось в домик тётушки Сибил. У тёти Сибил есть телефонный справочник! Можно ли меня оправдать, если я устрою обыск в её жилище? Милая тётушка Сибил, будь благословенна чудная викторианская добродетель, не позволяющая выкидывать старые вещи! Скорее всего, телефонная книга окажется той соломинкой, за которую в тщетной надежде хватается утопающий, но, как только я смогу выбраться из дома, мы с Доркас похитим справочник! Я отправилась на кухню, которая вчера была отдана в полное распоряжение Джонаса. Единственное, что можно было сказать, – управлялся он лучше, чем тётя Сибил. Влажной тряпкой я вытерла липкий разделочный стол, извлекла из-под шкафа блюдце с маслом, оставленное для привлечения мышей, которые могли вернуться во время вынужденных каникул Тобиаса, повернулась и обнаружила перед собой холодильник. Дверца была измазана маслянистыми красными полосами. Что это?! Неряха Джонас решил оставить напоминание о себе? Задушу негодяя! Расправив тряпку, я собралась было стереть гадость и остолбенела.
Только сейчас я поняла, что мерзкие красные полосы – не что иное, как буквы. Я стиснула тряпку, вода брызнула на мои босые ноги, но я как зачарованная смотрела на надпись.
«Кто Доркас? И чем она прельстила?» (Намёк на строки Шекспира из Пьесы «Два веронца»: «Кто Сильвия? И чем она Всех пастушков пленила?» (пер. В. Левика)).
Я продолжала стоять столбом, когда она вошла на кухню.
– Не спится, – сообщила Доркас, – подумала, что ты могла бы…
– Взгляни, – обвинение зловещими красными пятнами пылало на белом холодильнике.
Доркас пододвинула стул и села, запустив руки и в без того донельзя взлохмаченные волосы.
– Что это значит? – спросила я, со страхом ожидая ответа.
Против воли я вспомнила предупреждение преподобного Роуленда Фоксворта. Ещё шесть месяцев назад я понятия не имела о существовании Доркас. Да и теперь я не слишком много знала о ней. Что же мне делать?! Друзья обычно доверяют друг другу.
– Скажи мне, – потерянно прошептала я.
Доркас расправила плечи и посмотрела мне прямо в глаза.
– Очевидно, кто-то знает, кто я такая.
– Русская шпионка? – с надеждой пробормотала я.
Может, всё это кошмар, вызванный эмоциональным потрясением, и скоро я приду в себя?
– Прости, Элли. Я не была с тобой до конца откровенна. То, что я на время решила сменить род занятий, – это верно, но у меня имелись и иные причины устроиться здесь. Можно даже сказать, я связана с этим домом.
– Доркас, значит ли это… – я не смогла договорить, у меня перехватило дыхание.
Впервые обратила я внимание на тот странный факт, что Доркас никогда не говорила о своём прошлом. В день приезда и ещё пару раз она начинала было рассказывать о своих дедушке и бабушке, но тут же обрывала себя под тем предлогом, что не хочет мне докучать. А о матери, отце, брате или сестре ни словом не обмолвилась.
– Элли, не смей думать, будто я участвую в этом гнусном и жестоком заговоре против тебя! Ты мне как сестра. Я вместе с тобой и Беном.
Бен, помнится, как-то заметил, что у преступников часто бывают приятные лица.
– Тогда скажи мне, – взмолилась я, – что за страшную тайну ты скрываешь?
– Не могу. Прости, Элли, на то есть причины. Надо играть по правилам до конца.
До конца?! До чьего конца?!
– Доркас, – спокойно сказала я, – мы сейчас не на хоккейном поле, а убийство – не спортивное состязание. Если твоя тайна… тайна, которую выведал враг, имеет отношение к тому, останусь ли я в живых или нет, мне следует её узнать.
– Никакого отношения! Поверь мне, Элли, когда придёт время, я расскажу тебе всё. И мне кажется, что ты, скорее всего, будешь рада. Но только мы не должны попадаться во вражескую ловушку. Ясно как день, что нас пытаются поссорить этим ядовитым посланием. Мы по-прежнему друзья, правда, Элли?
Я утвердительно кивнула и не покривила душой. Если я не могу доверять Доркас, то кому же верить?
На пороге появилась Ванесса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34