Если Майкл хотя бы на одну десятую тот человек, за которого себя выдает, то он не имеет морального права ответить на ее сексуальные авансы — ведь совершенно очевидно, что он только что занимался любовью с Бетти. Но таких мужчин вообще нет, она это точно знает.
Грациозной и соблазнительной походкой Венди прошла на кухню, зная, что, идя вслед за ней, он не отрывает взгляда от любезно предоставленного ему зрелища. Наполняя чайник водой, она улыбнулась и промурлыкала:
— Почему бы вам не устроиться поудобнее?
Не глядя на нее, он сел, но она понимала, что соблазнительные округлости ее грудей, находящиеся сейчас почти на уровне глаз Майкла, не ускользнули от его внимания. На кухне было не так уж много свободного места, но все-таки ему было совсем не обязательно поджимать под себя ноги, а тем более, сняв пиджак, класть его к себе на колени.
Приглашение от отца все еще лежало на столе, и, подав кофе, она взяла его в руки.
— Это приглашение — долг вежливости. Еще один способ моего отца подчеркнуть тот факт, что он предпочитает иметь в качестве дочери Грейс — само воплощение милой уступчивости и желания услужить…
— Грейс? — Майкл нахмурился, и Венди пожалела, что вообще упомянула о письме. Пришло же ей в голову… — Ваша единокровная сестра? — попробовал догадаться он с обычной для американцев непринужденностью.
— Нет, — ответила Венди. — Она падчерица моего отца. Ее мать, Дженифер, была второй женой моего отца, сейчас они разведены, но Грейс никогда не теряла с отцом контакта. Она уверяет, что считает его родным. Бог знает почему, ведь он прожил с ними только четыре года, после чего сменил жену на новую, более свежую модель. Прожил как раз столько, сколько понадобилось, чтобы она произвела на свет близнецов Джейда и Джейкоба, а он начал лезть на стенку от скуки.
— После Дженифер наступила очередь Ноэль, она продержалась пять лет и родила Дэвида и Кристиана, а потом… Подождите, дайте подумать… Вроде бы Сьюзен, не могу точно припомнить.
— Разумеется, к тому времени частота моих визитов уменьшилась до одного или двух в год. На всех не хватало комнат. Понимаете… слишком много было детей, которые нуждались в отце гораздо больше, чем я. Кроме того, я была трудным ребенком, плохо контактировала с маленькими детьми, не то что Грейс, которая всегда была с ними добра и приветлива. Они все любили ее, все его жены… Правда, они были так похожи друг на друга… и все — лучшие друзья… Ужасно похоже на комедию в стиле черного юмора, не правда ли?
— Теперь пришла очередь Мэриголд. Они с Грейс близкие друзья. По-моему, я как-то слышала, что они вместе учились в школе, хотя, подозреваю, Грейс была классом старше. Видите ли, Мэриголд только на три года старше меня, а папа тогда как раз начал предпочитать невинных юных созданий.
— Мне кажется, сейчас он начал немножечко сдавать, ведь они вместе вот уже три года. К тому же тройня отнимает у него много сил — несколько утомительно для мужчины под шестьдесят, хотя он старается этого не показывать.
— Вряд ли он будет в восторге от роли отца невесты, хотя Грейс постарается убедить его в том, что самый главный мужчина в ее жизни — именно он. И уж совсем ему не понравится, когда она сделает его дедом…
— Значит, вы не поедете на свадьбу? — спокойно спросил Майкл.
— Свадьбы — не мое амплуа, — резко ответила Венди и с жаром добавила: — Нет, я не поеду — и вряд ли по мне там будут тосковать. Меня пригласили только из вежливости. Не сомневаюсь, что кто-то, может быть, даже сама Грейс, должен был напомнить ему о моем существовании.
— Мой отец хотел бы вообще забыть, что я существую на белом свете. Я никогда не отвечала его понятиям о том, какой должна быть дочь, понимаете… Меня нельзя было демонстрировать друзьям в качестве хорошенькой, обожающей его маленькой девочки. Грейс подходит для этой роли гораздо лучше, чем я.
— Позднее, стоило мне приехать, как начинались разговоры о том, что я не выполняю традиционной женской обязанности и не украшаю собой особу какого-нибудь импозантного мужчины. Не столь импозантного, разумеется, как мой отец.
Внезапно Венди заметила, что не только подняла голос гораздо выше обычного для нее ровного и холодного тона, к ее стыду, он еще и звучал откровенно эмоционально. Что это с ней такое происходит? Что на нее нашло, что заставило ее рассказать — вернее, выдать — о себе так много?
Майкл наблюдал за тем, как сменяются эмоции на ее лице — гнев, смущение, тревога, недоверие и, самая красноречивая из всех, боль, и ему хотелось обнять ее, помочь ей найти себя, излечить все ее раны, показать, что она не права, что без всяких оговорок достойна быть любимой такой, какова она есть. Но Майкл также знал и то, как отреагирует Венди, если он покажет ей, что знает, насколько уязвима она под этим своим щитом из колючей гордости и ядовитого цинизма.
— Если хотите, я могу поехать с вами на эту свадьбу, — сказал он.
Предложение застало Венди врасплох. Она и так была зла на себя и совершенно сбита с толку своим, столь не свойственным ей, поведением. Слова Майкла привели ее в полное замешательство, лишили присущей способности находить быстрые, остроумные, едкие ответы. Все, на что оказалась способна Венди, это спросить внезапно охрипшим голосом:
— Почему?
У Майкла, понятно, не было никакого желания сообщить ей истинную причину. Вместо этого он просто пожал плечами и ответил:
— А почему бы и нет?
— Я не поеду, это не имеет никакого смысла, — с жаром выпалила Венди.
— Имеет, еще как имеет, — возразил Майкл. — Это ведь ваш отец, ваша семья…
— У меня нет отца, — решительно сказала она. — И семьи тоже нет, да я в них и не нуждаюсь. Никуда я не поеду.
— Так же, как вы не пошли на вечеринку к Эйлин. Странно, — начал он с обманчивой мягкостью, — не думал, что вы относитесь к типу людей, избегающих ситуаций, в которых они могут почувствовать себя уязвимыми…
— Ничего я не избегаю, — сердито возразила Венди. — Никто и ничто не может заставить меня почувствовать себя уязвимой.
Взгляд Венди предостерегал его от продолжения, но Майкл, не обращая никакого внимания на яростно-вызывающее выражение ее глаз, продолжил:
— Если вы действительно так считаете, то лжете, Венди, не только мне, но, что гораздо важнее, и себе, претендуя…
— Претендуя! — С нее было достаточно. — Я не из тех, кто на что-то претендует, — набросилась она на него. — Вы просто…
Внезапно, к своему ужасу, Венди почувствовала, что не может продолжать: в горле — комок, глаза наполнились слезами. Слезами… Она никогда не плакала. Никогда!
Увидев на ее лице сперва выражение недоумения, а потом и паники, заметив, что глаза ее наполнились слезами, а мышцы горла конвульсивно напряглись, Майкл решил, что настал момент, когда любой мужчина должен перестать прислушиваться к внутреннему голосу, призывающему его к осторожности, и следовать инстинкту.
Сквозь завесу слез Венди видела, что Майкл встает, но не поняла его намерений до тех пор, пока вокруг нее не сомкнулись сильные мужские руки. Одной он нежно поддерживал ее тело, а другой начал ласково поглаживать по плечам и спине. Никогда еще мужчина не обращался с ней подобным образом, не убаюкивал и не успокаивал, как ребенка. Она тоже вела себя так в первый раз — плакала, льнула к нему, ей хотелось, чтобы ее обнимали, хотелось чувствовать себя в безопасности… хотелось быть утешенной…
Майклу, до этого момента почти убедившему себя, что он держит сейчас в руках не желанную и чувственную женщину, а несчастного и жаждущего утешения ребенка, само тело Венди быстро напомнило обратное. Эти теплые, по-женски округлые груди, которые он мог чувствовать и почти видеть под тонкой тканью, никак не могли принадлежать ребенку. Ему пришло на ум множество причин, по которым он не мог позволить себе поддаться чувствам. Но когда Венди подняла ему навстречу свое лицо и открыла губы, готовясь произнести слова, которые, как он знал, непременно будут содержать едкую и яростную критику его теперешнего поведения, все эти причины сразу стали ему безразличны.
Почему смесь беззащитности и силы на лице женщины, когда ее лицо мокро от слез, а глаза сверкают яростью, всегда вызывают эту старую, как мир, ответную мужскую реакцию? — беспомощно подумал он, переводя взгляд на мягкие, полуоткрытые губы и пытаясь преодолеть искушение.
И поцеловал ее. Неожиданность этого поступка заставила Венди недоуменно распахнуть глаза и замереть в неподвижности. Оторвавшись от ее губ, он коснулся их кончиком языка. Почувствовав головокружение, она перевела затуманенный взгляд на его губы, потом посмотрела ему в глаза, потом — снова на губы. Майкл не был уверен, понимает ли она, что делает и какое действие это оказывает на него, но ему не надо было даже слышать хриплого шепота Венди, чтобы угадать, что ей от него нужно, да его и не надо было просить об этом.
— Целуй меня…
Не успела она еще произнести эти слова, как он уже впился в ее губы, и все началось сначала. Когда, откинув голову на поддерживающую ее сзади руку Майкла, Венди подставила под его губы напряженную линию горла, все ее тело содрогнулось в экстазе, грудь поднялась, соски напряглись и отчетливо выделялись теперь под тонкой тканью халата.
Потом она целовала его сама — голодными, жадными поцелуями, перемежающимися хриплым, прерывистым дыханием, и Майклу нестерпимо хотелось сорвать с нее халат, почувствовать под руками горячее нежное тело. Оторвавшись от его губ, она хрипло прошептала:
— Не здесь… В постели… Я хочу… хочу тебя в постели, Майкл… Всего тебя, а не только…
Он, казалось, понял это еще до того, как услышал ее слова, потому что уже повернулся к двери, позволяя Венди направить себя в нужную сторону, и взял инициативу в свои руки только тогда, когда она открыла дверь спальни. Вновь заключив ее в свои объятия, Майкл крепко поцеловал ее, одновременно снимая с нее халат и исследуя тело Венди нежными прикосновениями пальцев, заставившими ее содрогнуться от нетерпения и теснее прильнуть к нему.
Однако, когда она потянулась, чтобы раздеть и его тоже, Майкл нежно отстранился и прошептал:
— Нет, подожди… Я хочу посмотреть на тебя… увидеть тебя… узнать тебя, Венди.
Она не стеснялась своего тела и не имела никаких комплексов по поводу своей сексуальности и своих желаний. Но сейчас, когда он отошел назад и молча, долгим взглядом окинул ее тело, поняла, что значит испытывать в подобной ситуации неуверенность и неловкость. У нее перехватило дыхание, она ждала… Но стоило ей заглянуть в его глаза, как все опасения были смыты бурной волной прорвавшихся эмоций.
— Венди… — услышала она его хриплый, дрожащий голос, сказавший ей обо всем — о его благоговении и преклонении перед ее безупречной женственностью.
К Венди вернулась уверенность в себе, она ждала только того момента, когда он наконец подойдет к ней и возьмет в свои объятия. Мучительно медленно Майкл поцеловал ее, взял на руки и понес. К тому времени, как он достиг кровати, его губы уже целовали маленькую ямку в основании ее горла. Кладя ее на покрывало, он добрался до шелковистой округлости груди, а когда, отпустив руки, коснулся губами возбужденного, отвердевшего соска, она застонала от удовлетворения. Ничего не видя перед собой, Венди потянулась к нему, ее нетерпеливые руки уже тянули с Майкла его рубашку — и тут она вновь почувствовала запах… запах духов другой женщины.
Это было похоже на свободное падение без парашюта, когда знаешь, что впереди тебя ждет только боль, избежать которой нет никакой возможности. А вместе с ожиданием боли пришли потрясение и гнев. Не было никакой нужды заходить дальше, она уже получила все необходимые ей доказательства. Так почему же в голове вереницей проносились нежеланные, непрошеные мысли?..
Сделав героическую попытку вновь обрести почву под ногами, Венди попыталась уверить себя в том, что все случившееся было лишь частью ее плана, что все это время она прекрасно осознавала, что делает, и просто имитировала страсть, что ей вовсе не грозила потеря контроля над собой.
Почувствовав, как напряглось уже не желающее его ласк тело Венди, Майкл поднял голову и взглянул на нее.
— Благодарю вас, — сказала она, — но заходить дальше вовсе незачем. Вы и так уже доказали… подтвердили, что я была права насчет вас…
— Правы насчет меня? — Майкл видел сверкнувшую в глазах Венди неприязнь и слышал нотки презрения в ее голосе, но никак не мог понять, в чем провинился.
— Вы обманщик, Майкл. — В ее голосе звучал триумф. — Лжец… врун… Вы ничем не отличаетесь от других мужчин… Вы говорили, что вам не нужен голый секс, секс без эмоций, помните?
Майкл закрыл глаза и постарался взять себя в руки. Сострадание помогло ему понять стремление Венди отказаться от эмоций, которые — он был в этом совершенно уверен — она испытала. Отказаться в пользу более понятной ей альтернативы — чисто физического влечения, а попросту говоря, похоти…
— Венди, — твердо сказал Майкл, — то, что мы испытали… никоим образом нельзя назвать «голым сексом». Я понимаю, что вам трудно…
— Нет? — язвительно прервала его Венди. — Значит, это был не секс? Тогда что же? Любовь? — спросила она с издевкой.
Резкий тон, нарочитая грубость ее слов действовали раздражающе, но он решил не позволять ей втягивать себя в перебранку.
— Не знаю. Но зато я точно знаю, что между нами было нечто гораздо большее, чем просто физическое влечение…
— Неужели? Что ж, вам должно быть видней. Полагаю, что Бетти вы говорили то же самое?
— Бетти?
Отличный актер, надо отдать ему должное, подумала Венди. Но что ему остается, кроме как держаться прежней линии поведения?
— Да, Бетти, — язвительно повторила она. — Помните ее?.. Та самая, помадой которой вы были перепачканы, когда вошли сюда… духами которой вы до сих пор пахнете.
Она коснулась кончиками пальцев его горла и расстегнутого ворота рубашки — расстегнутого ею самой в стремлении коснуться его, обнять его… Не желая признаваться себе в этом, она попыталась найти облегчение в том, что вонзила ногти в его кожу и, брезгливо скривившись, сказала:
— От вас пахнет ее духами… И ею самой… — Последнее было неправдой, но Венди хотела, чтобы он понял, насколько она его презирает. — И еще к вашему сведению, — добавила она, решив расставить все точки над i, — мне никогда не хотелось вас по-настоящему… даже ради одного только секса. Все, что мне было нужно, — это показать, насколько вы жалки в своей лжи.
С него было довольно. Сострадание состраданием, но нельзя же оставить без ответа всю эту паранойю.
— Я не лгал. Мне нет нужды лгать, как нет нужды создавать для себя фантастический мир, населенный одними негодяями. Мне не нужно цепляться за веру в то, что все женщины походят на мою мать, которая не смогла стать мне настоящей матерью, якобы, по моей собственной вине. Ваш отец отказался от вас потому…
— Моей вины тут нет, это неправда… Я старалась быть как можно лучше, такой, какой он хотел меня видеть! — выкрикнула Венди, побелев как мел.
— Да, верно, — мягко согласился Майкл, — вашей вины здесь нет, но в глубине души вы не верите этому, не так ли? Так же, как отказываетесь поверить, что я искренне могу желать вас как физически, так и эмоционально… что я вовсе не лгал вам…
— Идите к черту! — выкрикнула Венди. — Как вы можете желать меня, если только что вылезли из постели Бетти?
— Не верите? — резко спросил Майкл, терпение которого наконец лопнуло. — Попытайтесь все же поверить…
Он бросился к ней, схватил за сопротивляющиеся руки и заглушил возмущенный возглас протеста яростным поцелуем. Это вызвало в теле Венди такой отклик, что, мгновенно потеряв над собой власть, она прильнула к нему, ответив огнем на огонь, вернув ему поцелуй с такой же яростной страстью.
— Я не занимался любовью с Бетти… И никогда, никогда в жизни не переходил из постели одной женщины в постель другой!..
— Я мог бы довести сейчас дело до его логического завершения — мог бы взять тебя, — грубо сказал он, — и доказать, что ты не права и насчет меня, и насчет себя. Бог видит, как мне этого хочется. Но если я поступлю так, то нарушу одно из установленных мною правил — никогда не касаться женщины в гневе. Да ты ведь и не женщина, Венди. Ты просто обиженная, рассерженная девочка, набрасывающаяся с оскорблениями на каждого оказавшегося поблизости мужчину, потому что единственный мужчина, от которого ты жаждешь любви, не дает ее тебе.
С этими словами Майкл отпустил ее и поднялся. Его губы кривились в улыбке, но глаза не улыбались, взгляд был абсолютно лишен каких-либо эмоций.
Гордость не позволяла Венди прятать свое обнаженное тело. Не накидывая халата, она с гордо вскинутой головой проводила его до двери. Перед тем как выйти в коридор, он обернулся. Может быть, ей это просто кажется? Но нет: на его щеке бешено билась жилка…
— Если уж на то пошло, единственной женщиной, которую я… которой могло бы пахнуть сегодня мое тело… это ты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15